Warrax
Бездорожье
Я шёл.
Я шёл не спеша, я знал, что каждый шаг ведет меня в нужном мне направлении — хотя направления время от времени меняются, иногда поворачивают назад, иногда долго кружатся на месте.
Но это — мои направления. И они ведут туда, куда надо мне.
На сво`м пути я встречал множество людей.
Большинство из них шло проторенными тропами.
Страшно смотреть на них, идущих по такой дороге — люди, составляющие её, однообразны и невозможно среди них отличить одного от другого. Мужчины, женщины, дети, старики, калеки, атлеты, — на первый взгляд они разные, но, по прошествии времени, остановившись на обочине дороги, по которой они идут, видишь, как они одинаковы, несмотря на пестроту одежд и разный цвет кожи. Одинакова пустота в их глазах, одинаков взор, направленный вперёд — эти дороги только с односторонним движением.
И идущие по ним не видят меня.
Я стоял рядом, я мог дотронуться до них рукой, но они не замечали меня — я был на обочине.
Их глаза могут смотреть только вперед.
Редко, очень редко, кто-то пытается вырваться из общего потока — но, ещё не умеющий видеть, врезается в границу дороги — несуществующую для меня и непроходимую для него. Его отбрасывает назад, и он, с трудом сохраняя равновесие, снова приноравливается к равномерному шагу следующих только прямо.
Некоторые кидаются на границу дороги снова и снова — и их отбрасывает назад, а остальные идут дальше по их телам, втаптывая их в грязь, размазывая тела по земле, разматывая кишки, вывалившиеся из раздавленных животов и цепляющиеся за шаркающие по дороге ноги, дробя кости в пыль, не слыша крики боли упавших и призывы о помощи — все они давно глухи, ибо для того, чтобы идти по проторённой дороге, не нужен слух; и они не могут опустить взгляд вниз, поскольку смотрят только вперёд.
И если споткнется впереди идущий — то точно также затопчут и его те, кто идет за ним.
Я проходил сквозь их тела, неощутимые для меня, только оставляющие неприятный склизкий налёт на моем теле, впрочем, легко смываемый — и шёл дальше.
Мне не интересно долго следить за ними — во время своих странствий я много раз видел такие дороги — с разным покрытием, с толпой, которая идет, бежит или даже ползёт — но всегда в одном направлении; с толпой из миллиардов людей, которым трудно дышать из-за тесноты; с редкой цепочкой призраков — но всегда они шли только прямо — вперёд, к концу дороги.
Я не раз видел, как затаптывали оступившихся.
И не раз — как толкали тех, кто пытался сделать шаг чуть в сторону — в том же самом направлении, но чуть в сторону — и многих из них соседи отталкивали от себя, и они падали, и по ним шли вперёд...
Самое смешное — я видел, чем эти дороги заканчиваются: либо пропастью, при взгляде на глубину которой у меня кружилась голова, либо они смыкались в кольцо, создавая иллюзию бесконечности пути. Несколько раз, когда я только начинал свой Путь, я становился на полотно дороги перед самым её концом и смотрел вперёд — но вместо обрыва была видна только бесконечная тропа. Дорога вперёд.
Я видел продолжение дороги и видел, как люди проваливаются вниз, летя в пропасть всё с той же бессмысленной улыбкой, с которой они шли раньше.
Они даже перебирали ногами, как бы продолжая идти.
Потом я перестал замечать дороги — вся их бесконечность могла быть заменена одной-единственной.
Раньше я задумывался над тем, зачем их так много, если все они никуда не ведут?
Потом мне это стало неинтересно — и я пошёл дальше.
Я шёл.
Я шёл и видел горы, на которые люди стремились забраться, сдирая в кровь руки и падая вниз на камни. И после падения вновь поднимались, шатаясь, и лезли вновь вверх — к вершине.
Что будут делать они, добравшись до пика, — думал я, продолжая свой Путь. Останутся там или спустятся вниз в поисках другой горы?
И однажды я обнаружил лестницу.
Лестницу на каждом склоне, ведущую на вершину.
Но ползущие вверх не видели её.
Они пересекали её, цепляясь за ступеньки, и продолжали свой поход вверх — но ни один не видел ни её, ни меня.
Срываясь вниз, их тела падали, ударяясь и разбиваясь о ступени, перемалывая кости в белое крошево, проступающее через сине-кровавую мешанину мышц, лежали, плавая в лужах крови, некоторое время, но, потом, опять восстановившись, продолжали свое бесконечное движение вверх, как бы родившись заново. И даже если это происходило на нижней ступени лестницы, то восходящий всё равно не видел её — и рано или поздно сбивался с маршрута, и очередной неверный шаг приводил к его падению вниз, и все начиналось снова...
Взобравшись по лестнице, я хотел понять, что находится на вершине горы — к чему так стремятся штурмующие склоны?
Но наверху не было ничего.
Ровный, гладкий откос, на котором невозможно удержаться, и неизбежное падение вниз, на камни, привычно ощерившиеся в ожидании жертв...
И я спустился вниз и пошёл дальше.
Я шёл.
Я видел на каждой горе эти лестницы.
Но, кроме меня, никто не замечал их, хотя склоны были усеяны теми, кто полз вверх.
Я шёл дальше, пересекая дороги, обходя горы или проходя сквозь них, по настроению — с какого-то момента я понял, что пройти гору насквозь не труднее, чем пересечь дорогу, они столь же бесплотны.
Я шёл и видел пропасти и пещеры, и видел тех, кто пытался спуститься в них — но, заметив лестницу на обрыве, я даже не стал сходить вниз — откуда-то зная, что опять увижу успевшее надоесть мне раньше.
И я шёл.
Я шёл дальше.
Я шёл, ведомый собой, и мир вокруг становился всё более зыбким и нечетким — часто я уже пересекал дороги, не замечая их, пропасти стлались под моими ногами, даже не пытаясь запугать своей глубиной.
Я шёл.
Есть ли кто ещё в этом мире, кто не идет по дорогам, и не пытается взобраться на гору либо слезть в пропасть, способный увидеть, что там ничего нет?
Я шёл.
Я шёл и думал.
Мне не было скучно — скуки нет на моем Пути, мне было скорее любопытно — неужели никто не видит всё богатство мира, его лугов, раскинувшихся между дорогами, горных озер и прекрасных своим буйством рек, протекающих по дну ущелий?
И вот однажды я увидел, как вдали кто-то идет навстречу.
Нет, не именно ко мне — просто идет так же, как иду я — не обращая внимания на проторенные дороги, а туда, куда влечёт то же, что влечёт меня.
Я не знаю этого слова — его нет в человеческом языке.
Но я изменил свой Путь и пошел навстречу. И новый путь, как всегда, был моим Путем.
Я шёл.
Я шёл навстречу.
И я увидел, что фигура, еле различимая в тумане вдали, тоже стала приближаться.
И вот мы встретились.
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись одновременно.
— Ну что, пойдем дальше вместе?
— А можешь ли ты дать мне что-либо, в чем я нуждаюсь и не могу добыть этого в одиночку?
— А разве есть что-либо, чего нельзя достичь самому?
— Ты прав... Так пошли?
— Почему бы и нет? До тех пор, пока мы оба будем способны идти вне дорог...
Я шёл.
Мы идём.
Warrax, 21 September XXXIII A.S.