Что такое завод в СССР

Приведу еще один пример того, как в СССР решались социальные вопросы комплексно, а не для прибыли. Процитирую одно письмо из интернета, которое очень хорошо раскрывает тему.

Со своей стороны, как заставший то время в сознательном возрасте, подтверждаю, что описано верно — понятно, я именно на том заводе не работал, но принципы были везде схожие.

 

Я — заводское дитя, как и три четверти самарцев. Неважно, какую профессию мы выбрали, куда дальше пошли — растили нас родительские заводы: кого — ВАЗ, кого — «Фрунзе», кого — «Прогресс» или «ЗИМ»… А меня — Авиационный.

Клянусь, до вчерашнего дня я этого не понимала. Я не ждала, что уже на подходе, в самом начале тополиной аллеи, так заноет пуповина.

Может, кто и не помнит, кто такие «Дети Арбата»… Однако, с них начиналась перестройка. Это роман о тяжкой судьбе детей номенклатуры. Роман стал откровением. Потому что мы, заводские дети, о репрессиях толком ничего и не знали. И не потому, что об этом молчали учебники. В учебниках-то как раз об этом писали. А потому что это не было нашей семейной историей: рабочих не сажали. Сажали и расстреливали в основном номенклатуру. Как вы понимаете, на Арбате, как жили, так и сейчас живут не фабричные ребята. Вот Дети Арбата и указали 20 лет назад на нас пальцем: «Покайтесь!» Поставив нас в позу «зю», они устроили на своей улице праздник.

Праздник затянулся. Может быть, пора нам уже из позы «зю» подниматься? Чтобы предъявить заигравшимся Детям Арбата свой счет? От всех нас, от Детей Завода.

…Тополь — дерево безымянское. Тополя сажали потому, что очень быстро растут. Ну а пух… Как-то никому он не мешал. «И как в юности вдруг вы уроните пух на ресницы и плечи подруг». Тополя-тополя, вот вы и состарились… Я очень хорошо помню это ощущение: звонкая чистота заводской аллеи, там за ней — громада завода. Справа — поликлиника, где мне драли молочные зубы. Поликлиника взрослая, но я же своя, заводской ребёнок. Обязательно зайду, поздороваюсь, может быть, кого узнаю. А прямо у проходной — мамина столовая. Она умирала, и все спрашивала: «Как же там без меня… У меня производство…» Я зайду со служебного входа, как раньше. И спрошу:

— Может быть, кто-то помнит Валю Щавелеву? Я её дочка…

Я была готова к тому, что никто не вспомнит, всё-таки 20 лет прошло. Я не была готова к тому, что спрашивать будет — не у кого.

Мертвая, скукожившаяся поликлиника. Мертвая столовая. Её закрыли 7 лет назад.

— А где же люди едят? — спрашиваю у стояночника.

— На территории кафе есть. Но там дорого. Кто ж 100 рублей за обед будет платить? В основном куски носят.

Рабочие носят куски… Как рассказать мне об этом матери? Она всю жизнь их кормила. Поэтому меня привозили в садик в 6 утра и сдавали сторожу. Потому что перед началом смены должен быть готов для рабочих завтрак. Вы обратите, обратите на это внимание: рабочих завода кормили горячим завтраком.

Как много я, оказывается, помню! Помню меню для ремесленников (ребят из заводских ПТУ кормили в столовой бесплатно, и мама обязательно выкраивала для них сладкие булки, потому что — дети).

Я даже знаю «секретное блюдо», которое было в каждой заводской столовой для тех, кто не дотягивал до зарплаты. Это была специальная манная каша: на молоке, со сливочным маслом и сахаром.

По калькуляции она стоило 32 копейки, а продавали по 10 копеек. На подносах — бесплатный хлеб, чаю нальют… В общем, с голоду помереть не дадут, а в следующем месяце транжира будет умнее.

24 тысячи — производственный персонал Авиационного завода и 4 тысячи непроизводственный. 28 тысяч, у каждого по двое-трое детей. Получается, что нас — минимум 100 тысяч в Самаре, Детей Авиационного.

Посидите рядом со мной у развалин, ребята. И давайте вспомним, что такое был в нашей жизни родительский Завод…

Он начинался для нас с самого детства. 25 детских садов было у Завода. Разве наши мамы стояли годами в очереди? Или кто-то у них вымогал взятки? Причём плата за садик была символическая. Боюсь ошибиться, слишком была мала, да и не те проблемы меня тогда волновали, но, кажется, рабочие за садик не платили. А на всё лето нас вывозили «на дачу» — летний садик на поляне Фрунзе. Точно помню две вещи: кубики сливочного масла в кастрюле с водой (видимо, с холодильниками была проблема), и холод на террасе — на улице хлещет дождь, а нам воспитатели поливают ледяной водой ножки. Ну, как ребята — самолетчики, здоровенькие выросли? А все благодаря той специальной закалке.

Первым делом «Дети Арбата» скинули с баланса детские сады. Они, болезные, не понимали, с какой отдачей работают родители, зная, что дети сыты, согреты, и рядом — врач. Они вообще ничего не понимали про Завод.

Надо было обладать редкостным идиотизмом, чтобы автоматически перенести кальку западного производства на советский завод. Потому что наши заводы — это принципиально иная структура, абсолютно иначе организованная. Фантастические результаты в экономике были достигнуты именно потому, что это был… семейный бизнес. Заводы жили по законам семьи. Вместе работали, в одних домах жили, вместе отдыхали, вместе лечились, вместе растили детей.

7 подшефных школ было у Авиационного завода. Кто-нибудь из нас вспомнит, чтобы директор с выпученными глазами носилась в поисках денег на ремонт? С выпученными глазами она бегала совсем по другим поводам. И поводов этих мы, балбесы, предоставляли немеряно. Директор грозила, что напишет родителям на Завод. И это было для нас, шалопаев, последнее, смертельное предупреждение. Славка Голубев, помню, так и сказал: «Лучше расстреляйте!»

А помните квартплату? Вообще-то вы не должны её помнить, потому что заплатить за квартиру никогда не было проблемой. Ежемесячная квартплата — 10-12 рублей. Средняя зарплата слесаря на авиационном заводе 200-250 рублей. Тот, кто работал на обрабатывающих центрах, зарабатывал больше директора Завода. У Виктора Петровича Земца был оклад 453 рубля, а центровщик получал под 500. Но давайте посчитаем от среднего минимума: 10 рублей от 200 — это 5%. Заметьте, от зарплаты одного человека, а не от совокупного дохода семьи. Все остальное доплачивал Завод. Кстати, работники ЖКО заводских домов тоже входили в те самые 4 тысячи «непроизводственного персонала» Авиационного завода. Туда же входили строители. Пройдитесь по улице Победы: огромные, могучие дома с квартирами — «сталинками», это — заводские дома. Всмотритесь в их облупленные фасады: когда-то это было счастливое и красивое жилье. Я с любовью брожу по старому городу, прощаясь, разглядываю удивительные кружевные наличники. А здесь, на рабочей Безымянке, вдруг закинула голову — и мама дорогая! — колонки, лепные вазы, снопы колосьев, какие-то ветви, кубки… А эту красоту, памятник другой эпохи, кто спасет?

 На Заводе был порядок: нет жилья — получаешь общежитие, через 3-4 года дают «молодежное жилье» (квартиру гостиничного типа), через 10 лет — нормальную квартиру. Долго? Давайте сравнивать. Сейчас мои приятели взяли по ипотеке двухкомнатную квартиру. Теперь 29 лет они будут ежемесячно платить по 31 тысяче рублей. И напрасно они надеются что-то выгадать на инфляции: пытаться обхитрить банкиров пустая затея, ибо в один момент те в одностороннем порядке пересмотрят любые условия любого договора. А если чуть задержал выплату (всякое в жизни бывает: операция, увольнение с работы) — из квартиры вышвыривают под бело небушко. Сейчас в прогрессивной Америке уже целые палаточные города горемык-ипотечников [писалось в апреле 2008-го, ещё до кризиса -- W.].

Ребята, а помните наш «Спутник»? Огромный лагерь на 800 человек на 9-ой просеке? Потом там был заводской дом отдыха «Сокольи Горы», а детский лагерь перевели на Кондурчу. Речка, конечно, так себе, с Волгой никакого сравнения. Но корпуса… Палаты на 2 и 4 человека. У кого-то на Заводе явно съехала крыша, и для девочек от немыслимой щедрости установили биде. Наши бедные парни-вожатые! Эх, и доставали мы их вопросами: «А это для чего?» И невинными глазками хлоп-хлоп.

В общем, пока родители отдыхали от нас на Черном море, мы отрывались на вожатых. Путевка стоила 15 рублей. Деньги были настолько невелики, что матушка, увидев мой первый в жизни начёс, без разговоров уволокла меня с середины смены. А путевка на Черное море стоила 21 рубль за 24 санаторных дня.

Ну, а теперь расскажите мне, что «жрать было нечего»! Я столовский ребенок, я цены и заводское снабжение помню до грамма и копеечки! С растворимым кофе, конечно, был напряг. Эту гадость, не подозревая, что это эрзац, возили из Москвы. Для особо оголодавших в советский период напоминаю: по уровню и качеству питания мы занимали 7-ое место в мире. Просто снабжение у нас было тоже особое: через заводы.

На Авиационном была своя птицефабрика, три корпуса в Курумоче. И куры продавались на Заводе по 91 копейке. В Молгачах у Завода был свой свинарник и коровья ферма. Говядину рабочим продавали от 1руб. 10копеек до 1 руб. 90 копеек. Разумеется, там же был и свой колбасный цех. Я уже не говорю о кондитерском цехе, который был как раз в маминой столовой, пирожные, торты и булочки шли в цеховые буфеты. Но на Авиационном в 23-ей столовой делали даже свой лимонад!

Заботиться о рабочих было выгодно. Потому что производство было организовано по принципу русской артели. О том, что такое артель, и как неискоренимо сидят её законы в наших мозгах и душах, мы еще поговорим. Это та самая загадка русского рабочего, над которой ломают голову западные хозяева. И именно потому, что они никак не «въедут», все забастовки в России происходят именно на иностранных предприятиях. Я всё на пальцах объясню, и при этом ни капельки не боюсь, что тем самым раскрою иностранцам наш секрет: они все равно не поймут, потому что мы смотрим на мир разными глазами. Артель — дико эффективный принцип организации труда! Экономические чудеса Японии основаны на той же схеме: артель, семья. Вот с японцами, как вроде бы ни странно, у нас мозги похожи. А с американцами — нет.

На этом артельном, семейном принципе мы осилили в бешеном темпе индустриализацию и восстановились после войны. Мы даже карточки отменили раньше Америки и Англии (разумеется, о том, что у них была карточная система, они сейчас молчат). А мы не вдумывались, что там у нас за принципы организации труда, мы просто так понимали мир и так жили. Как смеялась моя матушка: «Гуртом и батьку бить не страшно»

Завод — твой дом, Завод — семья. И если ты не пьянь беспросветная, то все у тебя будет в порядке, только работай! Вот они и работали на Авиационном — всласть и взахлеб. 100 самолетов в год. 9 красавцев «ТУ» каждый месяц взлетали в небо с заводского аэродрома.

И плюньте в глаза тому, кто говорит, что у нас были плохие самолеты. Это были самые надежные и безопасные в мире самолеты! Ни одной аварии не было на «ТУ-154» по вине планера.

На днях телевидение с почтением, сглатывая слюну, отпраздновало юбилей Виктора Степановича Черномырдина. По мысли паркетных журналистов Черномырдин прежде всего должен остаться в народной памяти как автор глубоких афоризмов. Но, заметили, странное дело: все, что цитировали, было убого? Впрочем, если знать, что лучший «черномырдинский» афоризм «хотели как лучше, а получилось, как всегда» напечатан в сборниках афоризмов и принадлежит на самом деле царскому министру С.Ю. Витте, действительно умному человеку, то — ничего странного.

А рабочие нашего Завода помнят другой «афоризм» Степаныча, от которого не отвертишься:

«Принять решение о полном освобождении сроком на пять лет от обложения таможенными пошлинами, сборами и налогами самолетов Боинг-750, самолетов Дуглас-ДС10, ввезенных на территорию Российской Федерации в 1994-1995 годах и эксплуатируемых на внутренних и международных авиалиниях». (Распоряжение Председателя Правительства РФ Черномырдина В.С. N 1489Р от 7 октября 1996 года)

И еще одна цитата из смертного приговора нашему с вами, ребята, родному Заводу:

«К сожалению, в последнее время наметилась крайне опасная тенденция бездумного лоббирования интересов отечественного авиастроительного комплекса со стороны правительственных структур. Просим поддержать вопрос о недопустимости серийного запуска самолета ТУ-204 на российские авиатрассы и продолжения доктрины приобретения в лизинг передовых образцов западной авиатехники». (Письмо помощника Президента РФ по экономике А.Лившица Правительству РФ N А-1-1268Л от 3 апреля 1995 года)

Когда-то ежегодно 100 самолетов взлетали отсюда в небо. Теперь на «Авиакоре» мечтают о 10-ти.

Данные на февраль 2008-го года: от 28 тысяч рабочих на Заводе осталось 3,5 тысячи.

Средняя зарплата по Заводу 9374 рубля. Боюсь, что сюда же вошла и зарплата топ-менеджмента, который, как известно, в расходах на себя, любимых, обычно не стесняется.

Вся «социалка» уничтожена.

В бывшем заводском профилактории теперь откачивают наркоманов.

…Ну и как я с этим пойду на мамину могилу?

Здесь, на руинах, сквозь ветер я слышу:

— Что же вы наделали, дочка?..

Социализм — общая вводная

Давайте перейдем к последовательному разбору «за» и  «против».

Социализм сейчас «не в моде». Логика (то, что за нее выдается) приблизительно такова: социализм был в СССР, а государство развалилось; значит, социализм не жизнеспособен. Самые образованные вспоминают про национал-социализм в Рейхе и радуются: тоже проиграли! Однако при этом тщательно не вспоминают растущую мощь Китая (или же пытаются заявить, что там-де не социализм). А если говорить о прошлом — также стыдливо замалчивается, что Рейх победил de facto всю Европу, вел войну даже в Африке — и был побежден только Советским Союзом, другим социалистическим государством. После чего СССР в течение практически полувека противостоял всему «цивилизованному миру». И сейчас РФ живет за счет «задела» советской власти...

Так почему же социализм старательно «выводят из дискурса»? Чем является социализм на самом деле?

 

Для начала надо четко уяснить одну простую, но очень важную вещь, я не устану это повторять. Социализм НЕ является «переходной стадией к коммунизму»! Социализм — вполне самостоятельная концепция, НЕ основывающаяся на марксизме.

Понимание социализма именно как «переходного этапа к коммунизму», и только так, по меньшей мере, странно. Про «переходный этап» заявляла именно что большевистская пропаганда, почему именно эта точка зрения декларируется как эталонная? Давайте вспомним утопический социализм Кампанеллы, Мора, Фурье, Сен-Симона, Оуэна и т.д. — они описаны задолго до Маркса, если заявлять о первичности трактовки.

Основой социализма является именно что забота о народе, а не социал-дарвинизм в разных формах, а также государственное управление стратегическими ресурсами и производствами. Марксисты лишь попытались монополизировать термин и подогнать трактовку под свои коммунистические нужды.

Одно из стандартных определений:

«Социализм — экономическая, социально-политическая система, характеризующаяся тем, что процесс производства и распределения доходов находится под контролем общества. Важнейшей категорией, которая объединяет различные направления социалистической мысли, является общественная собственность на средства производства, которая заменяет собой частную собственность».

Первый тезис правилен: именно «под контролем общества», а вовсе не «отобрать всю частную собственность», как во втором тезисе.

Все просто: при социализме государство должно работать на народ. При этом, понятно, нельзя раздавать в частные руки стратегические производства, давать право собственности на природные ресурсы и т.д. Но при этом не стоит и лишать права построить частное придорожное кафе, к примеру.

Социализм необходим, но не в марксистском варианте, а с разрешением свободы предпринимательства на мелком и среднем уровне, что решит проблему как с глобальными задачами (наука, образование, армия, промышленность и т.д.), так и позволит решить насущно-бытовые проблемы населения.

Попытка свести социализм к «переходной стадии» коммунизма — это стремление навязать выбор из двух зол, которые «оба хуже».

Карась, как тебя жарить — на масле или в сметане? Выбирай!

Человек, выбирай — либерализм/капитализм или же коммунизм!

Обратите внимание: оба выбора зациклены на деньги. При либерализме (экономически — капитализме) деньги открыто заявляются сверхценностью, на которой завязано всё. При коммунизме, казалось бы, деньги вообще отрицаются — но теория-то завязана именно на деньги! Прибавочная стоимость и все такое.

Нет, господа и товарищи, это не идеология должна обслуживать экономику, а наоборот — исходя из принятой идеологии, надо строить работоспособную экономическую модель. «Экономические законы» — это выдумка шарлатанов, которые выступают как «эксперты».

Здесь нет возможности подробно расписывать всю систему (найдите и посмотрите хотя бы фильм «Деньги как долг»), но лишь один нагляднейший пример: либералы заявляют, что-де «рука рынка» все расставит по своим местам, не так ли? И будет всем счастье в немереных количествах. А теперь вспоминаем, что ни один экономический кризис нигде не был преодолен рыночными средствами, а лишь государственным управлением — т.е. социалистическим инструментом. Причем в кризис-то загоняет как раз либерализация рынка!

 

Небольшой, но очень наглядный пример. Относительно свежий — сентябрь 2009 года.

Бельгийские фермеры вылили три миллиона литров молока на землю.

«Ценители великой Невидимой Руки и Священного Экономикса, как вы знаете, обожают рассуждать о том, что при социализме творится жуткий дефицит.

А вот, мол, свободный рынок — тот сам собой производит небывалое изобилие.

Хотя хорошо видно, что именно свободный рынок — это главный производитель дефицита. Потому что много платят только за то, чего мало. А за то, чего много — не платят.

Из этого следует один простой и очевидный вывод.

Если социализм найдет способ накормить всех людей на планете — этот способ будет реализован.

Если капитализм найдет способ накормить всех людей на планете — этот способ будет уничтожен.

И так со всем остальным.

Вся экономика направлена на то, чтобы люди жили плохо. Не может в принципе существовать экономики, в которой люди живут хорошо. Это противоречит самой сути рынка.

В самом Священном Экономиксе так и написано: "Экономика бла-бла-бла как чо делать при ограниченных ресурсах".

Поэтому при появлении неограниченных ресурсов адепты Экономикса уничтожают их.

Запомните и запишите: любой сторонник Экономикса — это сторонник вашего голода, вашей нищеты, ваших болезней, ваших мучений и вашей смерти от нехватки ресурсов. Всеми своими действиями он добивается именно этого.» © ЖЖ-юзер asocio

Фермеры, знаете ли, протестовали против либерализации закупочных цен на их продукцию. Есть производитель, есть продукт, есть потребитель. Но производитель сидит с убытками, потребитель пухнет с голоду, а продукт уничтожается.

Свободный рынок, все довольны, все счастливы.

При социализме такое представляете?

 

Социалистический способ производства не подвержен кризисам по внутренним причинам и действительно обеспечивает более высокую производительность труда: в СССР с середины 30-х и до 60-х. осуществлялся социалистический способ производства, и темпы роста были фантастическими. Социализм — это не просто другая форма собственности на средства производства, но — главное! — и другой способ производства, исключающий понятие прибыли. После реформы Косыгина в СССР был экономически не социализм, а некий госкапитализм (потом поговорим подробнее).

 

Так вот, если капитализм (и, соответственно, либерализм) и коммунизм — это экономические идеологии, то социализм, не отрицая деньги как средство, не завязан на них идеологически.

Нельзя оценивать человека только через призму экономики!

Я прекрасно понимаю сложность и относительность трактовки термина «справедливость», но я сейчас пишу публицистическую статью, а не философскую монографию по этике, поэтому можно принять для простоты остенсивное определение: будем рассматривать как справедливость понимание этого понятия русским народом, на уровне «неписаного закона», точнее — отношения. Вполне справедливая трактовка на территории России, не так ли?

И тогда становится все просто.

Кто не работает, тот не ест — справедливо. Под работой понимается именно работа, физическая или умственная, а не спекуляция и ростовщичество — справедливо. Гости должны вести себя с уважением к хозяевам — справедливо. Начальник может быть суров, но справедлив. Государственный муж может иметь привилегии, но не жалеть за Русь живота своего. И так далее.

Социализм — это, прежде всего, социальная справедливость.

Справедливо, чтобы базовые потребности были легко реализуемы. Жилье, бесплатное образование, медицина и т.д.

При этом несправедливо, если будут жировать спекулянты и тунеядцы.

Справедливо, чтобы каждый, независимо от происхождения и материального состояния, имел возможность получить какое угодно образование, если он его честно «тянет», и затем мог достойно служить народу и стране.

Патернализм по отношению к народу в целом — справедливо. Не менее справедливо применение мер социальной защиты, включая высшую меру, по отношению к антисоциальным элементам, предателям и врагам народа (да, я не опасаюсь этого штампа: деятельность многих чиновников в РФ сейчас попадает именно под эту категорию).

Экономика же должна служить целям развития нации и быть адекватна производственным силам, а не служить отправной точкой идеологии.

Справедливо платить столько, чтобы не стояла проблема выживания. Справедливо позволять иметь в частной собственности предприятия, если собственник действует на пользу народу и государству. Если же имеет место паразитизм, собственность целесообразнее национализировать в общественную, оставив возможность для выкупа другим предпринимателям или рабочим артелям.

Справедливо, что природные ресурсы, включая землю, не должны находиться в частной собственности (возможно, кроме небольших участков пол личные дома).

Большевики победили в свое время не потому, что идеи Маркса понравились рабочим и крестьянам, а именно потому, что они призывали к справедливости: фабрики — рабочим, землю — крестьянам. Конечно, потом все «несколько» исказилось, но неожиданный приход к власти был осуществлен именно такой синхронности лозунгов с чаяниями народа.

 

В качестве примера отличия социализма от либерального общества — один из моих любимых отрывков из С.Г. Кара-Мурзы («Советская цивилизация. Том 1»):

«Помню, когда разбуженные перестройкой лирики побежали из ГДР за призpаком сыра в ФРГ, в испанской газете поместили интересный диалог одной женщины с чиновником, который обустраивал ”беженцев из тоталитарной ГДР”. Женщина была довольна и помещением, и пособием, она пришла только спросить, куда ее сыну ходить на тренировки. Он учился в спортивной спецшколе, уже был мастером спорта по плаванию и нуждался в тренере высокого класса. Так вот, она беспокоилась, чтобы его не записали абы куда. И чиновник пришел в бешенство: “Все, фpау, социализм кончился. Ваш мальчик должен сам зарабатывать деньги на тренера. Сколько заплатит, такой и будет тренер”.

Почему же вспылил чиновник? Об этом была огромная статья в ”Вашингтон пост” в мае 1992 г. под заголовком “Стена проходит у нас в голове” — о той духовной пропасти, которая обнаружилась между весси и осси. Полезно и нам послушать, в чем упрекают весси своих восточных братьев: осси за сорок лет привыкли жить в роскоши. Мы, мол, бьемся как рыба об лед, довольны пиву с сосиской (домику, “опелю”, “мерседесу” — согласно доходам), а у них каждая сопля мечтает о смысле жизни, хочет быть чемпионом миpа или хотя бы ученым. А чем же недовольны осси? Тем, что их благополучные братья оказались ужасно вульгарны — довольны пиву с сосиской (домику, “опелю” и т.д.). Да после таких признаний немцы должны памятник Хонеккеpу поставить.»

 

При этом важно понимать, что социализм без национальной ориентации бессмысленен и превращается в оправдание дегенерации, расового смешения и паразитизма худших. Интернационализм мы уже проходили. Вытягивания нерусских на цивилизованный уровень за счет русского народа больше быть не должно, должно быть именно взаимовыгодное сотрудничество. История четко показала, что дело даже не в «имперстве наизнаку», когда сателлиты живут за счет метрополии, а в том, что некоторые нации в принципе не понимают доброжелательного отношения. Социализм — это не теория всеобщего равенства, это практика организации социума для своих в соответствии с естественными законами.

Но и национализм без социализма — фикция! Если нет социальных гарантий, то нет заботы обо всей нации, а лишь о части таковой (скажем, так называемый «национал-либерализм» постулирует преференции для некоего «среднего класса»). Но раз нет патернализма по отношению ко всей нации, то какой же это национализм? (вопрос о том, что к нации очевидно не относятся те, кто сам не желает себя к ней относить, а также олигофрены и проч., здесь не раскрываю за очевидностью) Забота о нации реализуется во всей полноте именно в варианте «семейной» организации общества, где даже труд умелого сантехника считается вполне достойным (и оплачивается выше прожиточного минимума). А не при традиционно противопоставляемом социализму капитализме, где в условиях т.н. свободного рынка выше прочих ценится искусство впарить покупателю побольше некачественного товара.

 

Так вот, если есть пресловутая уверенность в завтрашнем дне, если в социуме считается неприличным не трудиться, а спекулировать, если благо народа и благо государства понимается как одно и то же — а иначе какая справедливость? — то развитие неизбежно.

Когда каждый может реализовать свой потенциал на общую пользу, когда за вред народу и государству «реформатор» ответит головой — развитие неизбежно.

Манифест капиталиста

Цитирую певицу капитализма Айн Рэнд («Атлант расправил плечи»), её даже хоронили с цветочными композициями в виде знака доллара.

«Я убежден, что любой труд должен быть оценен по справедливости. Справедливая оценка труда — залог стабильности экономики страны, залог благополучия ее граждан. Работать бесплатно, ради социальных нужд или дружеских отношений — значит презирать труд себя и других. Не требовать оплаты за свой труд — значит считать его ничего не стоящим, а самого себя — незначимым. Не требовать оплаты за свой труд — значит отрицать право на оплату тех людей, кто ее требует.

Честная оплата труда — благо. Безвозмездный труд — зло. Нельзя жертвовать своим благом ради других людей, так как суть жертвы — получение блага без права на него. Нельзя требовать от других идти на жертвы ради тебя, так как это — суть рабства. Если бы меня попросили что-то сделать бесплатно — я отверг бы это как самое страшное зло.

Я не выше окружающих и не ниже них. Мы сотрудничаем на равных по обоюдному согласию и для обоюдной выгоды. Но я работаю исключительно ради собственной выгоды, которую получаю от продажи своей продукции людям, которые хотят и способны покупать её.

Я не хочу жить ради тех, кто хочет сохранить свои силы через трату моих. Я не произвожу во имя их блага за счет своего, а они не покупают во имя моего блага за счет собственного. Моя цель — мое собственное благо, и я презираю тех, кто отказывается от своего или не ставит его своей целью.

Я богат и горжусь тем, чем владею. Я сделал свои деньги собственным трудом, путем свободного обмена и по добровольному согласию каждого человека, с которым имею дело, добровольному согласию тех, кто принимал меня на работу, когда я начинал, добровольному согласию тех, кто работает на меня сейчас, и тех, кто покупает мою продукцию.

Я отказываюсь считать виной тот факт, что я богат. Я не виноват в том, что в своей области я лучше, чем большинство людей, в том, что мой труд имеет большую значимость, чем труд других, в том, что другие желают платить мне. Я отказываюсь считать виной свои способности и свой успех. Я отказываюсь извиняться за свое богатство.

Хочу ли я платить своим сотрудникам больше, чем стоят для меня их услуги? Нет. Хочу ли я продавать свои услуги дешевле, чем желают платить мне мои заказчики? Нет. Желаю ли я продавать их в убыток или раздавать бесплатно? Нет. Это мои принципы. Я зарабатываю на жизнь так же, как должен зарабатывать каждый честный человек.

Это моя мораль, и я не признаю никакой другой».

 

Что ж, давайте разберем текст.

С самого начала постулируется справедливость оплаты труда — вроде бы естественный, логичный тезис. Вы ведь не хотели бы, чтобы платили несправедливо, не так ли? Но тут замаскировано сразу две ловушки.

Во-первых, отношения переводятся на деньги и только на деньги. Не «трудящийся должен иметь возможность достойно жить, реализовывать свои потребности в развитии и т.д.», а просто получать оплату за труд по некоей «справедливой оценке». Проще говоря, никакой минимальный уровень жизни не гарантируется.

Во-вторых, понятие справедливости тут ненавязчиво обходится, и раскрывается к концу цитаты: «Хочу ли я платить своим сотрудникам больше, чем стоят для меня их услуги? Нет».. Т.е. зачем платить больше, если можно меньше? Не подыхает работник с голоду (или подыхает медленнее) — и хорошо. «Чтобы коровы меньше ели и больше давали молока, надо их меньше кормить и больше доить» ©

Более того, делается специальное заявление против дружеских отношений — мол, помогать другу за бесплатно нельзя! Помог друг перенести мебель — оплати как грузчику. Такой подход именно что отменяет дружбу как явления, что делает общество еще «атомарнее», еще удобнее для эксплуатации капиталом.

Смотрим далее: «сотрудничаем на равных по обоюдному согласию и для обоюдной выгоды». Оцените, как играют смыслы. Обоюдное согласие, говорите? А куда деваться наемному работнику, если выбор у него — лишь работать за копейки либо вообще умереть с голода? Не помереть одному и при этом нажиться другому — «обоюдно выгодно», конечно…

Ну и «я сделал свои деньги собственным трудом» — это вообще шедевральное заявление. Помните анекдот про американскую мечту?

« — Как вы стали миллионером?

— Я купил за один цент грязное яблоко, вымыл его и продал за два цента. На них купил два грязных яблока, вымыл их и продал за четыре цента…

— И как долго это продолжалось?

— А потом умер мой дядя и я получил в наследство пять миллионов долларов».

Я, конечно, не говорю, что честным трудом вообще ничего нельзя заработать, но стать миллионером в современном обществе — никак не выйдет. Посмотрите на олигархов — кто из них получил состояние честным трудом?

Никто не говорит, что за свои способности надо извиняться. Но что это за способности? При всех прочих равных преимущество имеет именно пройдоха и мошенник перед честным индивидом — он может делать ровно то же, что и честный, но плюс к этому еще много того, на что честный не пойдет. Ну а далее: «не пойман — не вор». Плюс современное капиталистическое общество «заточено» под богатых даже косвенно — скажем, в суде с куда большей вероятностью победит тот, кто может себе позволить нанять квалифицированных адвокатов и т.д. Даже если не учитывать коррупцию судебной системы.

Весь панегирик капитализму (там вся книга такая) сводится к тому, что мы не раз уже отмечали: главное в капитализме — это прибыль любой ценой. И капиталистическая мораль — это лишь оправдание этого. «Деньги не пахнут» ©

Очень наглядные протесты

Можно подробно разбирать «за и против» капитализма (и мы дальше этим займемся), но я хочу напомнить про два очень наглядных события.

Вы когда-нибудь слышали, чтобы против социализма кто-либо протестовал до конца? Не просто гавкая моськой из интеллигентской сучности (при этом получая блага от того же социализма), не за западные подачки и т.д., а именно — честно, искренне, до конца?

 

А вот против капиталистических отношений — примеры есть.

Самый известный пример — это Марвин Джон Химейер (англ. Marvin John Heemeyer; 28 октября 1951 — 4 июня 2004) — сварщик, владелец мастерской в Грэнби, штат Колорадо.

Городок микроскопический, 2200 жителей. Свой земельный участок под мастерскую и магазин он официально выкупил на аукционе, для чего продал свою долю в большом автосервисе в Денвере.

Отслужил в свое время в ВВС аэродромным техником, и с тех пор стабильно трудился по инженерно-технической части. В качестве хобби строил снегоходы и зимой катал на них по окрестностям Гранби молодоженов.

Его маленькая мастерская тесно примыкала к цементному заводу Mountain Park. К недовольству Химейера и других соседей завода, Mountain Park решил расширяться, вынуждая их продавать свои земельные участки. Разумеется, совершенно добровольно!

Рано или поздно сдались все соседи завода, но не Химейер. Его землю фабриканты так и не смогли приобрести. И тут капитализм пошел в наступление во всей своей красе. Какие там еще взаимовыгодные добровольные соглашения, которые пропагандируются либералами?

Поскольку все земли вокруг мастерской уже приналежали заводу, ему перекрыли все коммуникации и подъезд к дому. Марвин решил проложить другую дорогу, и даже купил для этого списанный бульдозер «Komatsu D355A-3» восстановив на нем двигатель в своей мастерской.

Городская администрация отказала в разрешении на прокладку новой дороги. В банке придрались к оформлению ипотечного кредита и пригрозили отобрать дом.

Химейер пытался восстановить справедливость, подав в суд на Mountain Park, но судебную тяжбу проиграл. Думаю, это никого не удивило?

К Химейеру уже как по абонементу ходили все городские службы: несколько раз наехала налоговая по налогам с розничной торговли, пожарная инспекция, санэпиднадзор, который выписал штраф на $2500 за феерическое «нарушение»: в мастерской «находился резервуар, не отвечающий санитарным нормам». Речь, не забывайте, идет об авторемонтной мастерской. Подключиться к канализации Марвин не мог, поскольку земля, по которой следовало прокопать канаву, тоже принадлежала заводу и завод не спешил давать ему такое разрешение.

Марвин заплатил, приложив к квитанции при отправке краткую записку: «Трусы». Через некоторое время у него умер отец, Марвин поехал его хоронить, и пока он был в отъезде, ему отключили свет, воду и опечатали мастерскую. После этого он закрылся в мастерской. Практически его никто не видел.

Наконец, 4 июня 2004 года, Химайер взял конкретный реванш. За все.

За время, что он находился в мастерской, он обшил бульдозер двенадцатимиллиметровыми стальными листами, проложенными сантиметровым слоем цемента. Оснастил телекамерами с выводом изображения на мониторы внутри кабины. Снабдил камеры системами очистки объективов на случай ослепления их пылью и мусором. Предусмотрительный Марвин запасся продовольствием, водой, боеприпасами (два «Ругера-223» и один «Ремингтон-306» с патронами) и противогазом. С помощью дистанционного управления опустил на шасси броневой короб, заперев себя внутри. Для того, чтобы опустить эту оболочку на кабину бульдозера, Химейер использовал самодельный подъемный кран. «Опуская ее, Химейер понимал, что после этого из машины ему уже не выбраться», — позже заявили полицейские эксперты.

И в 14:30 выехал из гаража.

Марвин заранее составил список целей — и поехал по городу.

Полиция, разумеется, пыталась помешать — но, как потом показала экспертиза, самодельный броневик выдержал бы даже выстрел из орудия небольшого калибра.

Ответный огонь Химейер вел сквозь специально проделанные в броне бойницы, причем делал все, чтобы никто из людей не пострадал, стреляя более для устрашения и не давая полицейским высунуть носа из-за их машин. Ни один из полицейских не получил ни царапины.

Целью были отнюдь не служащие полиции.

Для начала он проехал через территорию завода, тщательно снеся здание заводоуправления, производственные цеха и вообще все до последнего сарая.

Потом двинулся по городку. Снял фасады с домов членов городского совета. Снес здание банка, который пытался нажимать на него через досрочный возврат ипотечного кредита. Разрушил здания газовой компании «Иксел энерджи», отказавшейся после штрафа заправлять его кухонные газовые баллоны, здание мэрии, офиса городского совета, пожарной охраны, товарного склада, несколько жилых зданий, принадлежавших мэру города. До кучи срыл редакцию местной газеты и публичную библиотеку.

Короче говоря, снес все, что имело хоть какое-то отношение к местным властям, включая их частные дома. Причем проявил хорошую осведомленность о том, кому что принадлежит.

В 16:43 бульдозер остановился.

Полицейские долго боялись приближаться, а потом долго проделывали дыру в броне, пытаясь достать сварщика из его гусеничной крепости. Когда с броней наконец справился автоген, Марвин  был уже давно мертв: последний патрон он оставил для себя. Живым даваться в лапы своих врагов он не собирался.

Этот поступок вызвал восхищение у многих людей в США и по всему миру. Марвина Химейера начали называть «последним американским героем» — и я с этим согласен.

Очень наглядно — как действует капитализм: в сговоре с чиновниками, а отнюдь не путем честных взаимовыгодных сделок.

 

И это — не единственный пример, когда капитализм доводит до такого достойного и мужественного человека.

Совсем недавно, 18 февраля, Джо Стэк (Joe Stack, 1956-2010) в штате Техас сел в самолет и протаранил здание налоговой службы.

Он оставил записку (перевод — novosibiryak, цитирую выборочно):

«Нас всех детьми учили, что без законов не будет никакого общества, одна анархия.

К сожалению, с раннего возраста, нам в этой стране промывают мозги с тем, чтобы мы в это верили, а взамен за нашу преданность и службу, правительство обеспечит нас равными правами.

После этого нам промывают мозг о том, что здесь есть свобода…

… за свою жизнь я не видел такого политика, который бы проголосовал по любому поводу в интересах таких, как я.

Почему так получается, что шайка бандитов и грабителей может совершать немыслимые преступления (и в случае с руководителями «Дженерал Моторс», на протяжении целых лет), а когда наступает время для их паровоза с халявой развалиться под тяжестью обжорства и невообразимой глупости, вся сила правительства безо всяких проблем приходит к ним на помощь в течение дней если ни часов?

Притом в то же время, недоразумение, которым мы называем «Американское здравоохранение», включая фармацевтические и страховые компании, убивают десятки тысяч людей в год, грабя трупы и жертвы которых они сами загубили, при этом лидеры этой страны не считают это настолько важным по сравнению с вытаскиванием нескольких своих мерзких богатеньких дружков.

При этом депутаты (воры, лжецы, эгоистичные подонки — если быть более точным) тратят бесконечное время сидючи год за годом и обсуждая «ужасную проблему со здравоохранением».

Очевидно, они не заметят кризиса до тех пор пока мертвецы не начнут портить им корпоративные прибыли.

А справедливость? Это же смешно!

…

Мое введение в настоящий Американский кошмар начинается с ранних 80-х. …

Кое-кто их моих друзей познакомил меня с группой людей проводящих чтения и обсуждения на налоговые темы. В частности, сосредотачиваясь на разделе про прекрасные «послабления», делающие такие организации, как вульгарная, коррумпированная католическая церковь невероятно состоятельной.

Мы тщательно изучили закон (при помощи лучших, высокооплачиваемых налоговых юристов), и начали делать в точности то, что делали «большие парни» (за исключением воровства у паствы или вранья про то, что наши сверхдоходы делаются во имя бога).

Мы постарались сделать это максимально прозрачным, с полным следованием букве закона, в точности как закон предписывает это делать.

Наши намерения заключались в том, чтобы предложить так необходимую переоценку законов, которые позволяют монстров организованной религии издеваться над людьми, честно зарабатывающими себе на жизнь.

Однако здесь я осознал, что существует две интерпретации одного и того же закона — один для очень богатых, другой для остальных нас...

О, кстати это те самые монстры, которые придумывают законы и приводят их в действие; инквизиция все еще жива и здорова в этой стране.

Этот маленький урок патриотизма стоил мне более $40000, 10 лет жизни и обнулил мои пенсионные накопления.

Это заставило меня понять, впервые за мою жизнь в этой стране, что ее идеология основана на полной и совершеннейшей лжи.

…

Значение независимости, однако, пришло гораздо позже во время моих первых лет в колледже; в возрасте от 18-ти до 19-ти лет, когда я жил за свой счет студентом в квартире в г. Харрисбург, Пенсильвания.

Моей соседкой была престарелая пенсионерка (80+ казалось мне древним в те годы), вдова металлурга.

Ее муж проработал всю свою жизнь за металлургических заводах центральной Пенсильвании под обещания от большого бизнеса и профсоюзов, что за его 30-тилетнюю службу он получит пенсию и медицинский уход.

Вместо этого он был одним из тысяч, кто не получил ничего, потому что некомпетентный менеджмент и коррумпированный профсоюз (не говоря уже о правительстве) залезли в их пенсионный кошелек и ограбили их.

Всё, что ему досталось — это стандартный социальный пакет.

Оглядываясь назад, ситуация кажется смешной, потому что я тогда месяцами жил на хлебе с арахисовым маслом (или крекерами Ritz, когда я мог позволить шикануть).

Когда я узнал про этого беднягу и услышал её историю, я переживал ее страдания больше, чем свои (я же, в конце концов, думал, что у меня все еще впереди).

В какой-то момент я ужаснулся, когда мы обменивались историями и сочувствовали друг другу, когда она, в своем «бабушкином ключе», попыталась убедить меня, что «полезнее» есть кошачью еду (как она), чем кормить себя арахисовым маслом с хлебом».

Посмертное письмо слишком большое, чтобы его здесь цитировать целиком — оно легко ищется в интернете.

Далее Джо Стэк описывает, как он пытался работать, в т.ч. организовывать свое дело, несколько раз — и каждый раз лишался своих сбережений, т.к. налоговая служба «стоит» за крупный бизнес, а из рядовых вкладчиков всего лишь хочет выжать максимум.

«Помню, как читал о крахе рынка ценных бумаг перед великой депрессией и как состоятельные банкиры и бизнесмены выпрыгивали из окон, когда выяснялось, что они облажались и все потеряли.

Нет никакой иронии в том, как далеко мы продвинулись за 60 лет в этой стране, что они теперь знают, как исправить маленькую экономическую проблему — они всего лишь воруют у среднего класса (который ни на что не влияет, выборы — это профанация), чтобы прикрыть свои задницы и их систему. Теперь, когда богачи облажались, бедные должны умирать за их ошибки... не правда ли, умное, прелестное решение?».

«К сожалению, несмотря на то, что я провел всю мою жизнь, пытаясь верить в то, чего нет, насилие является не просто ответом, а единственным ответом.

Злая шутка в том, что гавнюки наверху знали все время и смеялись над этим и над тем, что люди так не думали, над дураками как я. Все это время.

Я прочитал однажды определение безумия, что это есть повторение одного и того же процесса, в ожидании того, что результат будет другим. Наконец-то я готов остановить это безумие.

Хорошо, мистер большой брат из налоговой инспекции. Давай попробуем что-то другое — получи фунт мяса и спокойных тебе снов.»

 

Думаю, вполне понятно, что и Марвин, и Джо не являются просто психопатами и т.п., — их поступки осознанны. Их действия продуманы, спланированы… Это не самоубийство — как не является самоубийцей летчик, идущий на таран вражеского самолета или танковой колонны.

И ещё раз спрошу: можно ли  представить, чтобы кто-то пошел на подобный поступок с мотивацией не «против капитализма», а «за капитализм»? Наглядно, не так ли?

 

Примечание: «получи фунт мяса» — это фраза из пьесы Шекспира. Еврей-ростовщик Шейлок требует во имя буквального исполнения того, что написано в долговом договоре: дать ему право вырезать фунт мяса из любой части тела должника по его, ростовщшика, выбору.

В пьесе ростовщика удается обхитрить, заявив, что в договоре о крови ничего не говорится, и он должен вырезать фунт мяса так, чтобы не пролить ни капли крови.

В современности же адвокаты без проблем протолкнули бы в суде нужное ростовщику решение…