http://www.schisma.narod.ru/articles/svoboda.htm

Оренина Ирина

Богословие для малолеток: ни мышонок, ни лягушка, а неведома...

Часть 1

Опыт анализа непостижимого и описания неописуемого

ТУТ ХОЧУ СКАЗАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ

Честно говоря, телевизор я смотрю крайне редко. Только в том случае, если там идет что-нибудь по-настоящему стоящее, вроде какого-нибудь шедевра кинематографа, либо «по наводке» друзей и знакомых. Как раз позавчера мне позвонил один из моих редакторов: в программе «Свобода слова» будут обсуждать введение «Православной культуры» в государственную школу.

ОК. На самом деле я совершенно сознательно не анализировала эту тему в своих статьях в качестве основной, поскольку просто терялась в догадках, как лучше распорядиться тем материалом, которым я располагаю. Писать об отдельных фактах на столь занятную тему не представляется мне интересным. Я пробовала (подробнее см. «Религиозная монополия за государственный счет»), мне не понравилось. Во всяком случае мне не понравилось делать это в рамках, которые не позволяют уточнять и конкретизировать отдельные моменты фактического или аналитического характера. А «Yтро» при всем нашем взаимном уважении рамки эти раздвинуть не может. С другой стороны, подробный анализ в публицистическом жанре все же необходимо ограничивать определенными рамками. Мне же, честно говоря, ничего интересного на этот счет в голову не приходило. Поэтому тему отношений государства, церкви и школы я решила отложить на неопределенный срок - вплоть до появления подходящего освещению этой темы русла.

Что послужило поводом к написанию данного материала?

Во-первых, в программе «Свобода слова» так или иначе были внятно озвучены мнения двух противоположных сторон, одна из которых ратует за внедрение основ в школьную программу, а другая стоит на категорически полярной позиции. В этом смысле мне есть что добавить и с чем поспорить.

Во-вторых, высказывания отдельных участников программы показались мне интересными для того, чтобы рассмотреть их подробнее. В каких-то случаях я позволю себе акцентировать внимание на том, что, с моей точки зрения, является важным, в других – предъявлю примеры тех или иных спекуляций, которыми сегодня не брезгуют ни политики, ни чиновники, ни деятели культуры, ни священнослужители. В некоторых случаях я укажу на фактические ошибки, которые были совершены участниками программы.

Кроме того, у меня, как я уже говорила, имеется кое-какой материал, который будет уместно изложить в данном формате. Эта статья, следовательно, не является исключительно анализом либо пересказом программы «Свобода слова». Если угодно, это выражение моей собственной точки зрения на существующее положение вещей с использованием подходящего прожектора.

Сразу оговорюсь: я конспектировала программу вручную (у меня нет собственной аппаратуры для записи). По этой причине те фразы, которые приведены у меня в кавычках, могут не вполне соответствовать прямой речи в деталях (это относится к вводным фразам и словам, словам-паразитам, синонимам и т.п.). Однако смысл любой из этих фраз остается неискаженным. Через некоторое время (не знаю, через какое, но определенно не позже чем через две недели) каждый сможет проверить корректность моих конспектов на сайте программы «Свобода слова» в разделе «Архив», где появится расшифровка видеозаписи. Все, что я не закавычиваю, приводится мною в приблизительном пересказе – опять же с сохранением смысла высказывания.

Еще одна оговорка. Я буду (ибо имею право) позволять себе переход на личности. Я имею свои симпатии и антипатии, даже если это кому-то не нравится, и я не считаю нужным это скрывать. Я буду цитировать самые разнообразные источники – иногда довольно пространно, дабы избежать обвинений в «оторванности цитаты от контекста».

И еще. Некоторые из материалов, которые я буду цитировать, а точнее один из них - «Школьное богословие» - принадлежит перу дьякона Андрея Кураева. Я буду использовать эту книгу в свой работе постольку, поскольку на данный момент это единственный известный мне методологический материал по курсу богословия в школе, составленный представителем РПЦ и, следовательно, дающий представление о требованиях РПЦ к преподаванию этой дисциплины. Бесспорно то, что я буду рассматривать эту методологию в контексте оппозиции дьякону. Мне известно о том, что на сайте Кураева есть предупреждение: «Использование текстов без согласования с автором запрещено». Я вполне отдаю себе отчет в том, что использую тексты Кураева без согласования с ним и – более того – даже не собираюсь согласовывать с ним это использование. По одной-единственной причине: все, что сказано человеком публично при условии, что впоследствии он не отказался от своих слов, - есть существующий факт констатации точки зрения. А фактами оперировать можно и даже нужно. Я считаю, что существует большая разница между использованием текста в коммерческих целях и ссылками на текст в рамках исследовательской работы. Я также считаю, что с моей стороны было бы глупостью отказывать себе в праве пользоваться цитатами моего оппонента, более того, это абсурдно, если, конечно, я не стремлюсь выглядеть голословной. Это все равно что выбрать вместо возможных щита и меча только меч или только щит. Со своей стороны, я никогда не ставила препятствий к цитированию своих текстов. Мне кажется, это честно, а я привыкла играть на равных. Если же дьякону Андрею Кураеву по тем или иным причинам такое мое отношение к нему покажется безнравственным, грубым, неуважительным, хамским или каким угодно еще – это будет его персональной, сугубо личной трудностью. Не надо писать, если не хочешь, чтобы тебя цитировали. Не говоря уже о том, что запрещение использования текста без согласования с автором - это по определению самостоятельный бред, потому что использование есть, в частности, также и обыкновенное прочтение... если, конечно, читатель не имбецил. Но я не вполне уверена в способности имбецилов осваивать грамоту.

Все. Теперь перехожу к «разбору полетов».

РАЗБОР ПОЛЕТОВ. ЗАЧИН

Участники программы:

заместитель руководителя аппарата Правительства РФ Алексей Константинович Волин (1964 г.р., ИСАА при МГУ, историк-индонезист);

ректор Российского государственного гуманитарного университета Юрий Николаевич Афанасьев (1934 г.р., доктор исторических наук, профессор, академик);

председатель правления Российского Фонда культуры, первый секретарь Союза кинематографистов РФ Никита Сергеевич Михалков (1945 г.р., ВГИК, кинорежиссер, актер);

дьякон Андрей Кураев (1963 г.р., философский факультет МГУ, кафедра истории и теории научного атеизма, Московская духовная семинария, кандидат философских наук, кандидат богословия, член экспертно-консультационного совета по проблемам свободы совести при Комитете Государственной Думы РФ по делам общественных организаций и религиозных объединений, профессор Свято-Тихоновского богословского института, дьякон храма св. Иоанна Предтечи на Пресне).

Ведущий: Савик Шустер.

Передача началась с того, что была продемонстрирована реакция аудитории на вопрос об обязательном введении «Основ православной культуры» в государственные школы. За проголосовали 35%, против – 65%. После чего Савик Шустер заявил о том, что в конце программы аудитория будет голосовать за или против факультативного введения основ. Его логику я, признаюсь честно, не уловила. Ибо, если он хотел сравнить изменение реакции аудитории по результатам дискуссии или узнать ее, аудитории, мнение по двум принципиально разным вопросам, у него в силу вполне понятных причин не могло получиться и, следовательно, не получилось ни то, ни другое. Странный какой-то нынче Савик. Хотя я телевизор смотрю редко, может, он всегда такой странный... А может быть, это был юмор.

Впрочем, выборка, которую представляла собой аудитория, все равно не может считаться репрезентативной, так что какими бы ни были результаты этих двух опросов, о них можно смело забыть. О том, как вообще проводятся опросы в эфире, насколько они репрезентативны в принципе, а также кто и зачем их проводит читайте в статье Сергея Эдуардова и Таисии Пирожковой «Политический лохотрон». А я вернусь к событиям в студии.

Савик провел блиц опрос участников: «Не опасно ли в России, многоконфессиональной стране, введение в школьную программу изучения одной религии?». Были высказаны следующие мнения (цитирую так, как приведено на сайте программы «Свобода слова»).

Михалков:

«Опасно не делать этого».

Кураев:

«Никто не говорит об изучении одной религии. Речь идет о том, чтобы дать возможность тем, кто желает, изучить ту религию, которую данная семья считает значимой в истории своего народа».

Волин:

«Абсолютно согласен с тем, что сейчас сказал отец Андрей. Только за пределами государственной школы. В страна у нас – светское государство и светская система образования. А изучать религию надо после уроков».

Афанасьев:

«Так, как это делается и в тех условиях – это опасно. И опасно это, я считаю, не только для школы и образования, но и для русской государственности и для русской культуры».

В первую очередь слово было предоставлено дьякону Андрею Кураеву. Из его довольно пространной речи в моем конспекте остались только две записи. Первая стала одной из самых интересных за все время конспектирования. Шустер задал Кураеву вопрос: «Должно ли государственное образование оставаться светским?». Ответ Кураева впечатлил своей беззастенчивой ясностью: «Государственное образование, - сказал дьякон, - будет оставаться светским». Таким образом, формальности были соблюдены, хотя ответа на вопрос так и не последовало. Однако тому, кто знаком с «Основами социальной концепции РПЦ», ответа на него и не требуется. Кроме того, мы уже не первый год наблюдаем все более и более плотное врастание православного вероучения в светскую школу, и было бы нелепо на этом фоне утверждать, что иерархи РПЦ радеют о соблюдении принципа светскости образования (о неизбежности противопоставления понятий «светское» и «религиозное» см. «Исламское дзюдо: всем сестрам по хиджабу»). А что касается конкретного богослова, вот цитата из его работы «Школьное богословие».

«Я попробую представить себя в роли если не министра образования, то, скажем, директора городского департамента (или хотя бы директора школы).

Заступая на этот пост, я задумываюсь – какой должна быть моя образовательная политика. Налогоплательщики мне платят деньги за то, чтобы их дети росли их детьми и внуками (а не копиями заграничных дяденек). Система образования существует для того, чтобы история моей страны продолжалась в будущем, исходя из ее собственных традиций. Я (как предполагаемый директор департамента) сам совершенно равнодушен к религиозным проблемам. Но я вижу, что без знания основы религии многое останется непонятным в человеческой культуре и много остается пустоты в детских душах. Я не собираюсь вводить Закон Божий и не собираюсь государственные школы превращать в церковные. Но, вероятно, каким-то образом сотрудничать с религиями я должен [курсив мой – И.О.]».

И далее (уже из другой главы того же источника):

«Я не ставлю в данном случае вопрос – является ли религиозное восприятие мира «правильным» или «неправильным». Просто мне кажется – даже та мифология, которая называется «научным атеизмом» должна быть вежливой с правилами логики. А логика говорит: если ты заявляешь, что религия – это детская модель мышления человечества, и, кроме того, считаешь, что каждый ребенок проходит в своем индивидуальном развитии весь филогенез, всю историю человеческого рода – значит, ты чисто логически вынужден признать – в жизни ребенка, конкретного ребенка, обязательно должен присутствовать период мифологического восприятия мира. А значит – он сам жаждет услышать о Горнем мире…

Аргументом типа «вырастет – сам разберется» можно разрушить всяческое воспитание детей. Это все равно, что заявить: поскольку в мире есть много языков, то давайте мы с малышом вообще ни на каком языке не будем говорить, а когда ему будет шестнадцать лет, он получит паспорт, и тогда решит, какой язык будет его родным (японский, английский или русский).

Несомненно, любое воспитание есть некоторое навязывание подростку определенного образа действий и мировосприятия родителями, учителями, старшими друзьями. В этом смысле языковое и религиозное воспитание – совершенно одинаковы. «Вырастет – сам разберется» – это не формула заботы о ребенке, а снятие с себя ноши ответственности за его воспитание. Если у ребенка появился вопрос – разбираться с ним он будет сейчас. И если взрослые ему не предложат ответ – он будет этот ответ творить сам, пользуясь подручными материалами. Другое дело, что качество такого ответа может оказаться угрожающим. Сегодня ведь не брежневские времена тотального молчания о вере…

…Логика «религиеведения» [так в тексте – И.О.] понуждает признать, что в жизни ребенка, конкретного ребенка, обязательно должен присутствовать период мифологического восприятия мира. Значит, ребенку нужно религиозное воспитание просто для того, чтобы быть ребенком.

Ребенок – не агностик, его воспитание духовного мира и живо, и реалистично. Он очень мистично видит мир… Для человека глубоко верующего чудо просто в порядке вещей. Несложно убедиться, что ребенку присуща эта черта, мифологического восприятия мира. Для ребенка ничего сверхъестественного нет… для ребенка это в порядке вещей, для него неестественно быть материалистом…

В любом случае надо помнить, что не допуская ребенка к беседам о душе и о Боге, о Евангелии и чудесах – родители не оставляют чистым религиозное сознание малыша, они пишут в его душе вполне определенные знаки религиозного содержания – ибо атеизм есть род религии, есть антирелигия…

…Но есть ли основания считать, что дети противятся Христу? С какой стати малышей считать за демонов? Христианский писатель третьего века Тертуллиан сказал: душа человеческая просто по природе своей уже христианка. Это значит, что для человека естественно стремится ко Христу, а не противиться Ему. Это значит, лишь злая воля человека отклоняет его стремление от Источника жизни. И неужели младенцы столь злы, что в их душах нет естественного места для Христа и Евангелия, для молитвы и таинства?

А если мы говорим о воспитании в школе, то я могу просто засвидетельствовать, что когда я прихожу в класс, и дети узнают, зачем я пришел и о чем пойдет речь, то у них пробуждается неподдельный интерес. Для них это радость. Как зажигаются глаза первоклашек, когда они видят, что в класс к ним зашел человек, который будет говорить с ними о Боге! Не просто любопытство и не просто радость от новизны. Но еще и радость о снятии табу, снятии запрета. Была какая-то тема в жизни, которую взрослые запрещали. Дети сами эту область знают и не понимают – почему же взрослые с ними об этом не говорят…

Детям нужна защита. Детям радостна жизнь в Церкви. Так – «пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне!» (Мф. 19,14) [курсив мой – И.О.]».

Тут мне хотелось бы подробнее остановиться на озвученной, вернее, описанной дьяконом позиции, ибо она, как мне кажется, требует комментария.

ТРЕБУЕМЫЙ КОММЕНТАРИЙ

Обращает на себя внимание тот факт, что дьякон апеллирует к собственной объективности: дескать, взгляните на меня, я ведь даже не отказываюсь встать на точку зрения светского руководства! Однако для начала давайте вдумаемся (я все-таки настоятельно прошу ознакомиться со статьей «Исламское дзюдо…» всех тех, кто этого еще не сделал, потому что не буду повторять здесь свои рассуждения об антитезе «светское – религиозное», а без этого дальнейшее теряет смысл). Итак, с точки зрения дьякона Андрея Кураева, светское отнюдь не противостоит религиозному. Совсем наоборот, он, как предполагаемый директор, видит, «что без знания основы религии многое останется непонятным в человеческой культуре и много останется пустоты в детских душах».

То есть с самого начала нам (светским директорам) предлагается принять как данность наличие некоей «пустоты в детских душах», которую надо непременно и стремительно заполнить. Что же это за пустота? В данной главе этого не объясняется, зато постулируется долженствование сотрудничества с религиями. Вопреки логическому противоречию (см. «Исламское дзюдо…»).

Зато, как выясняется уже из другой главы, ребенка одолевает «жажда услышать о Горнем мире». Причем откуда берется эта жажда, опять же не объясняется. И не ищите объяснений, их не будет. Кураев, избегая ответа на вопрос о причинах появления «пустоты» и «жажды», ловко применяет весьма распространенный прием демагогов всех времен и народов, а именно – подмену понятий и уверения в том, что «так и было». Для начала он апеллирует к вежливости по отношению к правилам логики (нарушая их при этом по собственному усмотрению), а потом вдруг делает следующий выход: «если ты заявляешь, что религия – это детская модель мышления человечества… значит… в жизни ребенка… обязательно должен присутствовать период мифологического восприятия мира».

Уважаемый, позвольте Вас для начала спросить: кто Вам внушил тягчайший бред о том, что я, к примеру, «заявляю», будто «религия – это детская модель мышления человечества»? Укажите, если Вас не затруднит, источник этой бесценной для меня лично информации – бесценной постольку, поскольку она открыла воистину неведомые мне прежде дали моего сознания (ведь Вы не предусматриваете иных вариантов определения религии вне контекста православной догмы). Или Вы, быть может, не видите разницу между выражениями «детская модель мышления» и, например, «инфантильность, возведенная в предписание»?

Второе. Прежде чем утверждать столь категорично непременное присутствие «периода мифологического восприятия мира» в мировоззрении ребенка, не худо бы для начала ознакомиться с детской психологией. Хотя бы на вскидку. Причем не так, как предлагают нам православные священники («Как зажигаются глаза первоклашек, когда они видят, что в класс к ним зашел человек, который будет говорить с ними о Боге!»), а так, как это делают специалисты, занимающиеся наукой психологией. Вне контекста той или иной религии.

А вот как вы считаете (это ко всем вопрос), соотносятся ли с «мифологической картиной восприятия мира» ребенком следующие данные?

В 1999 году психолог Е.А.Савина провела исследования, касающиеся детского восприятия души и ее понимания в обыденной картине мира в те или иные периоды детства. В ходе исследований выяснилась любопытная вещь: 40% детей дошкольного и младшего школьного возраста считают, что душа не может болеть: «тело может болеть, особенно горло, когда много снега съешь. А душа не может – она же снег не ест», «душа не заболеет – у нее нет горла и носа». Кроме того, отмечает исследователь, «по мнению многих испытуемых, душа не может существовать без мозга. При этом подавляющее большинство ответов на вопрос «Что такое мозг?» рационалистические по своему содержанию. Мозг рассматривается как орган мышления, позволяющий принимать решения, «чтобы не было спонтанных движений, а все было осмысленно, умно», «он нужен, чтобы человек не застревал на эмоциях, а смотрел на ситуацию с разумной стороны». Примечательно, что с мыслительной деятельностью человека душу связывали только 10% респондентов. «У дошкольников и младших школьников отчетливо прослеживаются представления о душе, близкие к архаическим, свойственным традиционным культурам (в частности, она понимается как особая сила, обитающая в теле, и отождествляется с дыханием). В нашем исследовании дошкольники и школьники младших классов также связывали душу с дыханием: «душа дышать помогает», «когда душа умирает, у души кончается воздух и душа переходит в другую душу». Исследователь делает вывод о том, что «для детей шести лет более характерно анимистическое толкование. Ученики первых-четвертых классов рассматривают душу как источник жизни и эмоционально-нравственное начало. Дети 11-12 лет значительно чаще указывают на бессмертие души и возможность ее переселения… Наше исследование показало, что наиболее гомогенными были объяснения детей, посещающих воскресную школу, причем эти объяснения носили исключительно религиозный характер. Дети ссылались на божественное происхождение феномена души и часто опирались на авторитет Библии».

Вот ведь какая забавная штука получается, не находите? Дети-то, оказывается (причем именно маленькие дети, у которых мозги еще не забиты догматами), настроены скорее материалистически, нежели «мифологически»! Их «душа» тесно связана с физиологией организма. И только те из них, кто посещал воскресную школу, основывали свои выводы не на личных, эмпирических наблюдениях и логических связях, а на авторитете. Прочие думали сами... и «выдумали» физику. Во конфуз-то…

А вот что пишет о детской психологии О.А.Шварцман в своей работе «Личностная готовность ребенка к школе. Постановка проблемы»:

«У ребенка же в возрасте 6-7 лет только лишь возникает первый абрис мировоззрения, его способность к рефлексии еще слабо развита. Восприятие информации в большей степени зависит от ее эмоциональной насыщенности, привлекательности для ребенка. Она практически не подвергается анализу и критике, возможно, исключение составляют лишь случаи резкой противоречивости… Возможно, использование понятия идентичности относительно ребенка 6-7 лет может показаться, на первый взгляд, не совсем корректным, хотя о первых шагах в этом направлении, о процессе идентификации, пожалуй, можно говорить. Самосознание ребенка старшего дошкольного возраста еще не имеет того уровня развития, чтобы ребенок мог в полной мере определить свои характерные черты [курсив мой – И.О.] – физические, интеллектуальные, нравственные, а именно это подразумевается под личностной идентичностью».

Итак, с одной стороны, ребенок дошкольного и младшего школьного возраста склонен не вводить в мировоззрение лишних сущностей (как то «душевная боль» или сверхъестественное в объяснении ее природы), а с другой – еще не настолько идентифицировал себя, чтобы ему можно было приписывать способность к рефлексии. Если я правильно понимаю г-на Шварцмана, рефлексия в данном случае есть целиком следствие идентификации, поскольку в отсутствие последней нет оснований для возникновения комплекса этических переживаний, каковым и является любая рефлексия.

Таким образом, ни о какой мифологизации реальности дошкольником и ребенком младшего школьного возраста речи не идет. Напротив, как утверждает DoctoR в «Заметках о половом воспитании детей и подростков», он нацелен на познание:

«По данным возрастной психологии для младшего школьного возраста главное то, что в качестве ведущей деятельности у ребенка формируется учебная деятельность (т.е. усвоение человеческого опыта, представленного в форме научных знаний). В рамках учебной деятельности появляются два «новшества» личности – возможность произвольной регуляции психических процессов и построение внутреннего плана действий.

…у ребенка начинают формироваться основы логического мышления…

…к концу младшего школьного возраста ребенок уже «научился учиться» – активно познает мир, в основном при помощи взрослых. Естественно, у него возникает множество вопросов. С другой стороны, у него уже достаточно развито дискурсивное (логическое) мышление, чтобы не удовлетворяться «простыми» или «сказочными» ответами взрослых, как это было еще в дошкольном возрасте. Ребенок не просто задает вопрос, он уже и оценивает ответ – соотносит его с уже полученными ранее знаниями о мире… с другой стороны – важную роль… играет подражание, ориентированное на значимых взрослых…

Причем, в силу еще слабых способностей ребенка самостоятельно планировать собственное обучение на достаточно длительный период, ответы ему нужны достаточно быстро».

Вот вам и «мифологизация мировосприятия». Вот вам и «жажда услышать о Горнем мире»…

В результате мы имеем что? А имеем мы следующее. Если ориентироваться на данные психологов, дьякон Андрей Кураев настаивает на том, что необходимо:

эксплуатировать: а) плохо выраженную самоидентификацию ребенка; б) потребность в эмоциональной насыщенности информации; в) отсутствие у него четко сформированного этического комплекса; г) слабые способности ребенка к самостоятельному планированию собственного обучения; д) потребность ребенка подражать значимым взрослым; е) потребность ребенка получить немедленные ответы на сложные вопросы, ж) не до конца сформировавшийся скептицизм;

а также спекулировать его любознательностью и способностью живо реагировать на информацию, предъявляемую ему в наиболее привлекательной форме .

Что касается «Горнего мира», то я буквально только что задала вопрос о его предполагаемом существовании своему семилетнему соседу (воскресную школу не посещает). Сосед ответил в том смысле, что незримый нам, «духовный» мир «наверное есть» и что он с большой вероятностью существует «в другой галактике, на других звездах». Возможные нематериальные версии такого «духовного» мира даже не рассматривались. На мой взгляд это однозначно доказывает, что, коль скоро ребенку не навязывать религиозных постулатов, он будет придерживаться материалистических позиций. Сам по себе... почему-то ;-).

Кроме того: даже если ребенок на определенном этапе стремится жить иллюзиями, должны ли мы потакать ему в этом стремлении и насколько это поспособствует взрослению ребенка и формированию зрелой, самостоятельной, полностью адекватной окружающей действительности личности? Вопрос, разумеется, риторический. Не потому что на него невозможно ответить, а потому что ответ заключен в нем самом, а следовательно, попросту не нужен. Однако специально для тех, кто в танке поясню: иллюзия никогда не дает адекватности.

Следовательно, дьякон Андрей Кураев, утверждая необходимость потакать стремлению ребенка жить в мире волшебной сказки,

настаивает на том, чтобы детям прививали неадекватность.

При этом цель очевидна, хотя она никогда не будет озвучена. Пастырю нужна паства, в противном случае у него не будет кормушки. А из адекватных миру людей паства получается... да никакая она не получается, если уж начистоту говорить.

Какая исключительная по своей значимости педагогика, не находите?

Идем дальше. Аналогия обучения богословию по типу обучения языку попросту некорректна: обучение языку преследует четкую цель, обеспечивающую выживание человека в обществе и его дальнейшее развитие, а именно предоставление средства общения с себе подобными. Под термином «общение» (опять для тех, кто в танке) я подразумеваю не только треп на тему баб и водки, но и формирование абстракций высокого порядка, в том числе – как бы это ни казалось на первый взгляд парадоксальным – и невербальных, иными словами, культуру в целом. Основу которой составляет именно язык.

Какую цель преследует обучение богословию? Скорее даже так: какая цель из тех, которые преследует богословие, является непременным условием выживания человека и его дальнейшего развития? Вы знаете, у меня нет на этот счет ни единой версии. Священник скажет, может быть, что богословие обеспечивает воспитание «духовности». Однако для начала недурно было бы прояснить, что вообще подразумевается под словом «духовность». Потому что спекуляций на этой теме сейчас огромное количество, а, вот, к примеру, в моем персональном словаре этого термина почему-то нет. После того, как ответ будет дан на этот вопрос, необходимо определить, что такое духовность в контексте того, без чего человек не мог бы прожить и нормально развиваться. Возражения типа: «Ты просто не понимаешь, как важна духовность!» не принимаются. Мы сравниваем значимость языка и богословия, а вовсе не оценочные характеристики богословия с разных точек зрения. Подмена понятий («духовность» = «культура») тоже недопустима. По формальному признаку.

Кстати… «ребенку нужно религиозное воспитание просто для того, чтобы быть ребенком»… Господин Кураев, а куда Вы денете Ваше православное религиозное воспитание, когда ребенок вырастет и станет взрослым? Щас скажу... Кураев, если что, поправит ;-). Никуда его дьякон не денет, поскольку ребенок вырастет инфантильным, неадекватным окружающему миру типом. Зависимым от того самого религиозного воспитания, которое заменило ему в детстве волшебные сказки. Маленькое отличие религиозного воспитания от воспитания, основанного на волшебных сказках состоит в том, что мифичность последних всегда и неизбежно осознается подростком – и в этом подростку способствуют все окружающие, начиная со сказочников (помните, да: «Сказка – ложь, да в ней намек»), тогда как мифичность (или в лучшем случае гипотетичность) религиозного учения не только не утверждается, но даже порицается… сказочниками в первую очередь.

Ну, о том, насколько «неестественно для ребенка быть материалистом», я уже говорила, и повторяться не буду. А вот о том, что «атеизм есть род религии, есть антирелигия», скажу.

«Банан» Вам по атеизму, господин кандидат философских наук. А равно и по латыни, каковая, несомненно, входила в список обязательных к изучению предметов в той самой семинарии, где Вы получали богословское образование. Ибо слово «атеизм» означает «безбожие», а не «противобожие». Атеизм, таким образом, не является синонимом богоборчества, а состоит токмо в отрицании бога как непременной для мировоззрения сущности. И именно на этом основании именно атеизм, а не антитеизм является синонимом светскости: он не имеет отношения к богу вообще. Ни по ту, ни по эту сторону баррикад. Он его просто не предусматривает. И поэтому не борется с ним. Атеизм не есть религия, и об этом см. I часть статьи «Мания воцерковления». Вы найдете там поразительное сходство во взглядах с неким государственным чиновником, который тоже имел глупость утверждать атеизм как религию. Но он-то чиновник, ему простительно. А Вам – нет. Потому что Вы: а) философ, б) богослов. И спекуляции на популярных ныне темах (в том числе и на теме приравнивания атеизма к религии) в Ваших устах выглядят поэтому столь пошло и дешево, что я начинаю сомневаться: а достойный ли Вы вообще противник?

Эти сомнения обретают все более четкие очертания, когда я вижу апелляцию дьякона к авторитету в лице Тертуллиана. Ну да, того самого, который сказал о том, что он-де верит, поскольку сие – бред. Во-первых, сам по себе авторитет так себе: прославить себя в веках подобным образом мог, как мне кажется, только полный балбес. Во-вторых, тыкать в дяденьку и говорить: «А вот, он так сказал!» - это, право, несерьезно. В-третьих же, коль скоро Тертуллиан для нас авторитет, и мы считаем возможным апеллировать к нему, почему бы не сделать то же самое и не указать на него как на авторитета в вопросе принятия крещения? Ну, сами посудите, ежели душа «по природе своей уже христианка», зачем ей дополнительные ритуальные пляски? Или мало ей своей «христианской» природы?

А ежели мало, нечего тогда указывать на старенького и прикрывать давностью его смерти свои весьма сомнительные тезисы, которые при отсутствии свай в лице Тертуллиана рассыпаются на глазах, ибо бездоказательны.

Что касается «радости снятия табу», на которой настаивает дьякон, говоря о первоклашках, то совершенно точно так же можно утверждать о том, что радость вызывает снятие любого табу, а не только табу говорить о боге. Табуировать что бы то ни было вообще не надо – это прямая дорога к получению искаженной информации и дальнейшей неадекватности. Возник вопрос – ответь. Однако все дело в том, кто и как будет отвечать на вопросы ребенка. Ибо можно ответить с точки зрения научного метода познания, а можно преподнести информацию, как догму, не терпящую возражений. И все это можно - теперь уже, к сожалению, можно - сделать в рамках школы. Только и всего, уважаемые.

Я, пожалуй, продолжу освещение дискуссии, прошедшей в эфире.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Второй момент, выделенный дьяконом Андреем Кураевым, заключался в том, что ныне «под видом православия преподается» все что угодно. То есть православие, по сути, дискредитируется, поскольку «от его имени» говорят люди, не имеющие к нему никакого отношения. Не вполне понятная формулировка, на мой взгляд, поскольку речь может идти не только о насаждении сектантских учений под видом православия: подход к преподаванию православия у православного учителя и у педагога-гностика, скажем, тоже будет однозначно разный. И если первый станет преподносить основы православной культуры как закон божий (то есть как догму), второй определенно усомнится в большинстве положений этого «закона». И в частности именно тему Кураев уже озвучил как минимум однажды.

«Преподаватель, сам не являющийся христианином, в христианской этике будет вычитывать лишь те «заповеди», которые он усвоил в родном советском пединституте. Собственно христианский материал он будет даже незаметно для самого себя корежить и втискивать в шаблоны «правил поведения юного пионера». Что он сможет рассказать о христианской аскетике? О том, как понимается действие Божией благодати в нравственном подвиге человека? Сможет ли он заметить, что Христос принес не новый «нравственный закон», а реальную, благодатную помощь для того, чтобы мы могли наконец исполнить извечные заповеди?

Когда одну сторону человеческой жизни и культуры рассматривают исключительно с точки зрения другой сферы – это рано или поздно становится скучно и пошло. Такой подход у многих детей навсегда убил вкус к изучению литературы (ибо литература в наших школах преподается не как литература, то есть искусство работы со словом, но как идеологически-морализаторский предмет).

Не сомневаюсь, что и «история религии» в исполнении тех же советских учителей вызовет тот же эффект: религия будет восприниматься как некий навязчивый свод требований. У неверующих учителей вряд ли найдутся слова для передачи радости Богообщения. А вот ригоризм и суровость древних законников они будут воспроизводить с энтузиазмом. И христианство станет восприниматься как одно огромное «Низ-зя!».

Таким образом, отнюдь не только секты и «деструктивные культы», а также «оккультизм», которые могут насаждаться под видом преподавания основ православной культуры, вызывают неприятие богослова. Неверующий преподаватель – вот еще один корень зла. И его тоже надо выкорчевать. Однако именно этого в эфире озвучено и не было. Вопрос к дьякону Кураеву: почему?

Моя версия: чтобы не отпугнуть ту часть аудитории, которая, в принципе, не против факультативного преподавания основ православной культуры в рамках религиоведческой, а отнюдь не догматической дисциплины. В скобках замечу: тот, кто знаком с «Примерным содержанием образования по учебному предмету «Православная культура», никаких иллюзий насчет религиоведческой направленности Госстандарта не строит. Но тех, кто с ним знаком, немного, а телевизор смотрят миллионы.

В принципе, в речи дьякона больше ничего интересного не было. Последовали вопросы. Первым выступил Григорий Остер и жестоко разочаровал меня своей неграмотностью, поскольку тут же сообщил прелюбопытнейшую богословскую подробность: оказывается, все «авраамические религии» (которые еще раньше Остер обозвал «мировыми», исключив из этого ряда буддизм, причем не сразу) постулируют догмат о «происхождении людей от Авраама». Между делом Остер посетовал на то, что «ребенку сообщают, что есть секс», однако ничего не сообщают о наличии души (рекомендую в связи с этим еще раз обратиться к восприятию души детьми). Кроме того, он заявил о том, что «Министерство образования должно быть самым консервативным министерством в государстве», объяснив это тем, что, «если знать историю нашей страны», можно заметить много чего интересного. На сайте «Свободы слова» наверняка будет уточнено, какие интересности имел в виду г-н Остер. В данном контексте это, как мне показалось, несущественно. У меня от его речи вообще осталось весьма гнетущее впечатление. Особенно от догмата о «происхождении от Авраама». Право, стихотворное изложение мыслей ему удается много лучше.

Тем не менее, Кураев, очевидно, понял смысл вопроса г-на Остера, потому что, проглотив «догмат», не подавившись, выразился в том смысле, что таки да, Министерство образования должно быть самым консервативным министерством, а письмо из Министерства в региональные управления образованием не стало открытием, «к этому шли очень долго», а его главное достижение в том, что наконец-то разработан Госстандарт, который «впервые ставит заслон на пути шарлатанов». При этом термин «шарлатаны» Кураев не особенно поторопился раскрыть, потому-то и пришлось обратиться еще раз к его «Школьному богословию». Это, подчеркиваю, не только несведущие в православном вероучении люди, это также люди сведущие, но атеистически или скептически настроенные.

Далее последовал вопрос некоего Гаврилова, который обеспокоился тем, что «наша школа станет ареной межконфессиональной и политической борьбы».

На это Кураев сделал «официальное заявление», из которого следовало, что ему «не нужна обязаловка». Речь, дескать, должна идти о добровольном посещении курса основ православной культуры – и это условие является непременным.

Действительно, вот что пишет об этом Кураев все в том же «Школьном богословии»:

«Навязывать изучение веры не надо. Разумно если школа на родительском собрании предложит родителям определить, в какой традиции они хотели бы воспитывать своего ребенка. Затем от родителей были бы собраны соответствующие заявления – и на их основании составлены национальные или вероучительные группы. Многонациональность российских школ создает лишь кажущуюся сложность. Да, если в школе лишь два процента учащихся желают изучать некую религию – школа вряд ли сможет и должна им помочь. Но если тридцать процентов или восемьдесят хотят видеть в школе православного священника – демократично ли запретить эти встречи? Разумно было бы установить некую процентную планку (как на парламентских выборах: партия, набравшая менее, скажем пять процентов голосов, теряет свое представительство в парламенте). Если есть, десять процентов желающих изучать ту или иную религию – школа должна помочь в формировании соответствующей группы».

Подождите смеяться, дальше еще интереснее.

«…Занятия начались, и через месяц стало ясно, что слово «факультатив» понимается нами слишком по разному. Ученики (и завуч) думают, что «факультатив» – это когда на каждое занятие ходят или нет по желанию. Но эта форма работы пришла из университета, где под словом «факультатив» подразумевается нечто совсем иное… выбрав определенный курс, он [ученик – И.О.] должен ходить на занятия и сдавать зачет…

По окончании семестра (или четверти) школьник, которому стало неинтересно, должен иметь возможность перейти на другой факультатив (может быть, чисто светский) – но это должен быть именно переход с одной работы на другую, а не уход от учебы. Предложить же в течение семестра школьникам выбор между уроком (факультативом) и ничегонеделанием – значит спровоцировать их на вполне определенный выбор. Или же придется превратить эти уроки в развлекалочки-посиделочки (что нередко и делают представители сект, которым важно не столько дать ребятам знания, сколько просто привлечь их к себе)».

Занятная позиция, верно? Получается, таким образом, что курс «Православная культура» (или «Основы православной культуры», или «Закон божий», или как-угодно-его-назовите) должен проводиться: а) православным учителем; б) в обязательном порядке для тех, кто не избрал иных факультативных курсов.

Вы не согласны? Однако это так. По мнению дипломированного философа, факультатив – это обязаловка по выбору. Таким образом, если школа предоставляет ребенку несколько обязаловок по выбору и ни одна из них не является при этом светской дисциплиной (а такое вполне может быть, особенно при наличии т.н. «регионального компонента», к примеру, «Истории (культуры, основ культуры и т.п.) ислама» в Татарстане), этот ребенок должен обязательно выбрать какой-нибудь факультатив. И если он категорически откажется от «регионального компонента» (в нашем случае – ислама), его обяжут (в соответствии с методикой Кураева) посещать православие. Потому что в противном случае он окажется «спровоцированным на вполне определенный выбор».

Обращаю внимание: поскольку факультативы выбирались «как на парламентских выборах», те ребята, кто, к своему несчастью, оказался в меньшинстве, качать права не смогут.

Таким образом, формальное – в эфире и на страницах книги – добровольное изучение православие превращается на деле в обязательное. Дабы «не провоцировать» безделье. И даже если сам Кураев категорически воспротивится такой постановке вопроса, именно так ее истолкуют руководители школ, если возьмут за основу тезис о том, что факультатив – это обязаловка по выбору. Им попросту не останется ничего другого.

Едва ли лукавый дьякон не знает об этом. Очень даже знает. А также знает о том, что факультативом нельзя назвать ту и только ту дисциплину, которая предлагается в качестве альтернативы другой дисциплине. Ибо факультатив – это курс сам по себе, вне контекста общей программы обучения. Так, например, студент-историк (скажем, медиевист) может факультативно посещать курс, как, допустим, на факультете филологии или востоковедения, так и на кафедре, к примеру, этнографии собственного факультета (он ее, этнографию, уже проходил на первом курсе в рамках обязательной программы, но на третьем решил, что маловато будет). Администрация исторического факультета (равно как и кафедра истории Средних веков) не спросит с него за несданный по факультативному курсу этнографии (филологии, востоковедения) зачет или экзамен. И диплом выдаст в любом случае. А сдача факультативной дисциплины останется личным делом студента и будет относиться к области его отношений с кафедрой этнографии или соответствующим факультетом. В то же самое время прочие студенты будут предаваться ничегонеделанию. На совершенно законных основаниях. Безусловно, в вузе есть и такие курсы, которые преподаются альтернативно другим курсам. Однако называются они не просто факультативами, а курсами по выбору. Обязательными курсами, но на выбор. Скажем, из четырех-семи надо обязательно выбрать один-два. И поменять его ты, к слову, через семестр уже не сможешь. Во всяком случае сделать это будет настолько же непросто, насколько непросто бывает перейти с одного факультета (кафедры) на другой (другую) даже в рамках смежных направлений.

Кураев же, ставя с ног на голову систему образования (в том числе и университетского, что странно, учитывая его биографию, но вполне понятно для тех, кто знает его как демагога), предлагает учителям не оставлять школьникам реального выбора и фактически принуждать их к изучению курса, названного «Основы православной культуры».

Вопрос: в связи с вышеизложенным чего стоит «официальное заявление» дьякона о том, что ему «не нужна обязаловка»?

Впрочем, вернемся к дискуссии в эфире. Вслед за этим многообещающим «официальным заявлением» выступил г-н А.В.Пчелинцев. Он сказал: «Под оберткой православной культуры предполагается закон божий» и зачитал следующий отрывок из письма, разосланного в 1999 г. Алексием II местным архиереям: «…если встретятся трудности с преподаванием основ православного вероучения, назвать курс «Основы православной культуры». По мнению патриарха, такая формулировка не должна вызывать протеста у учителей и руководства государственных школ.

На это Кураев, ничтоже сумняшеся, брякнул: «Даже если бы назвали этот курс законом божьим», где-нибудь в письме, разосланном по регионам, сказано о том, что предмет должен быть обязателен для изучения? После этого он заявил, что категорически против ситуации, когда «на экзамене оценка будет зависеть от того, согласен ученик с учителем или нет». Далее последовало: «Если бы мои дети жили в исламском регионе, я бы считал обязательным научить детей жить в условиях ислама».

Итак, во-первых, Кураев, как он это блестяще подтвердил только что, в полном соответствии со своими предыдущими заверениями, отождествляет предложенный министерством курс с курсом закона божьего. В противном случае он отверг бы предложенную постановку вопроса в принципе (я сильно сомневаюсь, что столь изрядно понаторевшая в диспутах персона не может с ходу определить провокацию в постановке вопроса).

Во-вторых, он снова лжет, уверяя, что оценка ученика не должна зависеть от позиции учителя. Я основываю свое утверждение на двух фактах: 1) я знакома с содержанием курса «Православная культура», чего и вам желаю; 2) мне известен взгляд Кураева на процесс преподавания этого курса. По мнению Кураева, преподавать должен православный и только православный педагог. Между тем требования к уровню подготовки учащихся подразумевают в частности такие вопросы, освещение которых целиком зависит от точки зрения, с которой они рассматриваются. Так, например, на вопрос о том, в чем заключается сущность греха и как могут молитва и пост поспособствовать борьбе с грехом, православный и скептик ответят по-разному. Однако православный педагог ни в коем случае не сочтет ответ скептика удовлетворительным. Потому что скептик, говоря о православии, по сути будет излагать свой взгляд на догматы православия, в то время как православный будет излагать догмат своими словами. Вы чувствуете разницу? Я уверена в том, что ее очень хорошо чувствует и дьякон Андрей Кураев. Однако это не мешает ему лгать и обвинять во лжи других, как это будет видно дальше.

В-третьих, он настаивает на том, что мы живем в православном обществе. Иначе как расценить его пассаж о том, что, живи его дети в исламском регионе, он считал бы обязательным «научить детей жить в условиях ислама»? Коль скоро, по его мнению, уместна такая аналогия, следовательно, и наше общество он считает не менее чем православным. Однако где статистика, господа? Что-то не больно ратовала РПЦ за внесение вопроса о вероисповедании в переписной лист (см. об этом «Переписной экстаз прошел. С облегченьицем!»). Если же воспользоваться той статистической информацией, которой мы располагаем на данный момент, то вот она.

Согласно данным Фонда «Общественное мнение» (всероссийский опрос городского и сельского населения проводился 12 августа 2000 г., приняло участие 1500 человек), православными себя считали 56% россиян, атеистами назывались 31%, затруднились с ответом 5%. Прочие заявили, что они исповедуют иную религию.

Согласно данным Фонда «Общественное мнение» (всероссийский опрос городского и сельского населения проводился 7-8 апреля 2001 г., приняло участие 1500 человек), православными себя считали 53% россиян, атеистами назывались 32%, нет данных о 7%. Прочие заявили, что они исповедуют иную религию.

Извиняюсь за монотонность, но мне просто лень формулировать одно и то же десять раз.

По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения на 23 февраля 2000 г. (репрезентативность неизвестна, но ВЦИОМ редко недобросовестен), православными себя считали 54%, атеистами - 39%. При этом только 81% из всех, назвавших себя христианами, крещены. С чего бы это?

По данным ВЦИОМ на 13 ноября 2001 г. (всероссийский опрос, выборка – 2407 человек), православными себя считают 50%, атеистами - 37%.

По данным группы компаний monitoring.ru (5 января 2001 г., выборка 1600 человек), православными назвались 50%, атеистами – 33%.

По данным Государственного комитета по делам молодежи (8 мая 2001 г., репрезентативность не известна), верующими себя считают только 44% опрошенных (данные опубликованы 5 мая 2001 года агентством религиозной информации Благовест-инфо).

По данным ВЦИОМ (13 ноября 2001 г., Россия, город, село, выборка 2407 человек), никогда не посещают храм 63% респондентов.

По данным ФОМ (12 августа 2000 г., Россия, город, село, выборка 1500 человек), раз в месяц и чаще посещают богослужения только 6% опрошенных, а отродясь никогда не бывали – 35%.

По данным ФОМ (август 2000 г., Россия, город, село, выборка – 1500 человек), практически не соблюдают посты 79% россиян, при этом все главные посты, а также среду и пятницу соблюдают только 2%.

При этом, по данным исследовательской группы РОМИР (март 2001 г., Россия, выборка – 1500 человек), несогласных или не уверенных в том, что пост способствует духовному росту человека набралось 38,3% опрошенных.

По данным ФОМ (апрель 2000 г., Россия, город, село, выборка – 1500 человек), полностью исполняют религиозные предписания 2% опрошенных, в значительной степени – 9%, в небольшой степени – 38%, совсем не исполняют – 12%. Сравните эти данные с теми, что были получены в ходе аналогичного опроса в 1997 году. Привожу соответственно: 3%, 10%, 43%, 8%. Опрос проводился среди назвавших себя верующими, но процент указан от общего числа респондентов, так что за язык не ловите и в подтасовках не упрекайте.

Таким образом, мы можем видеть, что в лучшем случае только половина наших граждан идентифицирует себя с православными, причем только 9% в лучшем случае являются при этом воцерковленными. Остальным, надо думать, просто, извините за выражение, по фигу кем являться. Являются, вероятно, просто по инерции. Ну, и довольно на этом статистики. Тем более, что Кураеву она и без меня наверняка известна. Однако, несмотря на статистику, он считает себя вправе назвать наше общество «православным» и заставить живущих в «православном» обществе изучать «культуру православия».

Именно заставить. Ибо вот что сказал некто Аширов, один из религиозных деятелей мусульманской общины. В частности, он сообщил, что ему известны факты безоговорочного изучения «православной культуре» детей, чьи родители исповедуют ислам, иную религию или не исповедуют никакой. Ему стало известно об этом, когда он узнал, что родители-мусульмане ищут, где бы взять… Библию. Потому что ее заставляют учить в школе. Ну, или по ней заставляют учиться. Ну, или о ней идет речь. В обязательном порядке.

А еще он сказал, что татарским детям ставят двойки за непосещение курса «Основы православной культуры».

Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти данные, однако у меня есть основания не считать их вымыслом, поскольку я знаю подход наших чиновников к исполнению «факультативных» предписаний сверху. А еще мне (и не только мне) известны факты прямого нарушения законодательства чиновниками в угоду церкви. Подробнее об этом см. «Часовня в память о Кровавом».

Огласив свое мнение на предмет введения факультативного курса православия в школу, Аширов задал студии риторический вопрос, нужен ли нашему обществу раскол на религиозной почве, подобно тому, как некогда мы получили раскол на почве игры в демократию с чеченскими сепаратистами. «И вот тут началося такое, что аж мухи прижались к стерне» (с) Иваси. После непродолжительной, но весьма ожесточенной жестикуляции присутствующих Савик Шустер решительно объявил о том, что выражение: «Нужна ли нам вторая Чечня?» надо забыть и попрощался с Ашировым пардон, Кураевым (вернее, попытался сделать это, так как Кураев, в отличие от Аширова прощаться даже не думал), предоставив слово Алексею Волину.

Г-н Волин с ходу заявил, что не понимает, как в границах многоконфессионального государства может быть отдан приоритет одной религии, а также зачем Министерству образования понадобилось разрабатывать столь пространный документ для дисциплины, которая предполагает факультативный характер преподавания.

Странный какой-то г-н Волин. Или ему, как и православным фундаменталистам, которые периодически вопят об ущемлении прав православных на территории России, не известно усердие, с которым государство стремится консолидироваться с церковью? Что ж, я приведу такие примеры, благо это несложно.

Начнем с того, что с апреля 2002 года арендная плата для православных учебных заведений Москвы установлена в размере 1 рубль за 1 квадратный метр в год. Или, например, астраханским храмам разрешили платить за свет как населению. Ах, это не государство, это муниципалитет! Извините, пожалуйста, сейчас поправлюсь. Вот сообщение NEWSru.com от 11 ноября 2002 года:

«Важным шагом для дальнейшего развития церковно-государственных отношений в России станут курсы повышения квалификации руководства Русской Православной Церкви (РПЦ), открывшиеся сегодня в Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС), сообщает ИТАР-ТАСС.

Цель обучения – дать руководителям РПЦ знания в области современного права, экономики, финансового кредита, которые позволят ведущей конфессии России активно участвовать в жизни государства и становлении гражданского общества в нашей стране. Такую оценку курсам дал в интервью агентству ректор РАГС Владимир Егоров. Он сообщил, что подобное новшество стало возможным благодаря соглашению о сотрудничестве с Московской Патриархией, а программа курсов была одобрена Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

По словам Егорова, в учебном плане предусмотрены дискуссии по проблемам этноконфессиональных отношений, а также проблемы взаимодействия светского и духовного образования с учетом интересов всех граждан России. Архиереям будут прочитаны лекции о российском государственном протоколе, а также практике создания некоммерческих структур внутри церковных образований. «К работе курсов привлечены ведущие специалисты и руководители соответствующих федеральных ведомств», - сказал Егоров. По его словам, подобные занятия предусмотрены и для молодых имамов Совета муфтиев России, а также представителей других традиционных конфессий РФ».

Очень интересное начинание, особенно в свете полнейшей отделенности любой существующей в мире церкви от нашего суперсветского государства. А вот и еще одна любопытная заметочка («Седмица», 29 марта 2002 г.):

«28 марта состоялась пресс-конференция прибывшего в Киев директора Института стран СНГ Константина Затулина. В числе вопросов, затронутых в выступлении К.Затулина перед СМИ, был и церковный. Директор Института стран СНГ заявил, что одним из условий нормального развития отношений между Украиной и Россией остается требование о невмешательстве властей Украины во внутрицерковные дела и ненавязывание канонической Украинской Православной Церкви идеи ускоренного создания в Украине единой поместной православной церкви путем объединения с раскольниками и окончательного отделения от полноты Русской Православной Церкви… На вопрос журналистов о положении в России церковных СМИ К.Затулин ответил, что оно сходно с ситуацией в Украине. В частности, так же актуальна проблема выхода Православной Церкви на телевидение, где последней трудно конкурировать – если речь идет о коммерческих каналах – с протестантами. Что же касается поиска путей сотрудничества Церкви с государственными телеканалами, то этой проблемой правительство России уже занимается».

Мне очень нравится сама постановка вопроса: в светском государстве пути для решения проблемы церкви ищет правительство. Но, может быть, мне только так кажется? Вот сообщение «Русской линии» со ссылкой на РТР-Вести от 30 августа 2002 года:

«Владимир Путин высказался против вмешательства государства в религиозные дела. Государство не должно диктовать религиозным деятелям, «как им поступать, кого выбирать и как объединяться»… Напомнив, что церковь в России отделена от государства, президент вместе с тем высказал мнение о том, что «было бы ошибкой отделять человека от церкви». В настоящее время «нет трудовых коллективов, партийных ячеек и организаций, как это было во времена КПСС, нет воспитателей и наставников, а значит никто, кроме религии не может донести до человека общечеловеческие ценности», - сказал Владимир Путин».

Ну, граждане, если трактовать это высказывание буквально (а как иначе-то, президент же говорил, ядрена вошь!), то получается, что я лично: а) неотделима от церкви, б) обязана воспитывать свое потомство в духе религии, за неимением иных источников донесения до него общечеловеческих ценностей... Впрочем, нет. Я как раз таки отделима. Женщина, как известно, не человек :-Р.

В общем, надеюсь, г-н Волин будет иметь представление о том государстве, которому он доблестно служит на посту заместителя руководителя аппарата Правительства, и перестанет задавать глупые вопросы (хотя, если честно, я впервые вижу такого наивного политика).

Некто, вопрошая Волина, стал апеллировать к авторитетам: а, дескать, в законодательствах ведущих европейских стран предусмотрена возможность преподавания религиозных дисциплин! А и мы даешь!

Вообще, тут меня так и подмывает сделать лирическое отступление.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Меня лично все время обвиняют в том, что я-де «навязываю» «чужеродные» элементы российскому сознанию (подробнее см. раздел «Виварий». На форумах к моим статьям это особенно хорошо заметно. Однако никто из этих крикунов ни разу не удосужился сверится с контекстом моих тезисов, а следовательно, заметить, что я никогда не делаю ссылок на опыт того или иного рода безоговорочно только на том основании, что этот опыт принадлежит «развитым странам», «цивилизованному миру», «высококультурному сознанию» и тому подобным абстракциям. Апелляция к разуму, к логике, на мой взгляд, является единственным достойным внимания аргументом, и я рассматриваю любой феномен только в этом контексте, в то время как мои оппоненты категорически отвергают мои выводы только потому, что в качестве примеров я иногда привожу зарубежный опыт решения проблемы или просто реакцию зарубежной общественности. Эти люди настаивают на том, что надо «возрождать наше, исконное, российское» и «возвращаться к корням».

Однако ничто не мешает этим же самым людям указывать на авторитеты в лице «цивилизованных государств», как только речь заходит о лоббировании своих собственных интересов. В вышеприведенном примере этот интерес заключается в навязывании преподавания «Православной культуры» нашим светским школам. Обратите внимание: резонных аргументов нет, есть голая апелляция. Дескать, «цивилизованные люди» делают так, значит, и мы должны делать так же. Что ж, специально для тех, кто любит указывать на «цивилизованных людей», привожу примеры решения проблем религиозного порядка «цивилизованными людьми». И не говорите после этого, что я сужу предвзято.

«Седмица» от 8 марта 2002 года со ссылкой на infonews сообщает:

«Согласно постановлению суда германского города Ашаффенбурга, что неподалеку от Франкфурта, руководство городской протестантской церкви должно будет во время служб тише звонить в колокола, либо оплатить жителям близлежащих домов установку шумоизолирующих приспособлений.

Удовлетворяя жалобу местных жителей, суд учел тот факт, что колокольня церкви была построена на 4 м. ближе к жилым домам, чем было предусмотрено утвержденным планом застройки».

Ну как, будем продолжать апеллировать? Нет проблем.

«Суд США постановил убрать в течение 30 дней мемориал «10 заповедей» из здания суда в Алабаме.

По словам судьи, рассматривавшего дело, монумент в столице штата – городе Монтгомери, - весящий 5300 фунтов, фактом своего существования нарушает статью Конституции США. В ней говорится о запрете на религиозные символы в правительственных зданиях, сообщает Портал-Credo.Ru со ссылкой на «Jewish.Ru» от 19 ноября с.г.

Кстати, на минуточку. На деньгах США (они же доллары, они же баксы, они же буказоиды) написано: «In God we trust». Тем не менее, это не мешает американцам устранять противоречащие их законодательству вещи культового характера. Вот, в связи с этим непонятно, почему мы должны подстраивать под текущие феномены свое законодательство, в то время как «цивилизованный мир», напротив, заставляет феномены считаться с законодательством? Дальше поедем, или хватит? Ну, для любителей троицы еще разок – статистика. Чтоб разнообразие было.

«В Германии проведен опрос по заказу газеты «Weltam Sonntag». При опросе, проведенным центром исследований общественного мнения «dimap» только 38% опрошенных заявили, что они доверяют тому, что написано в Евангелии. 56% - не доверяют. В Восточной Германии результаты еще более показательны: 17% являются последователями христианского учения, а 79% - не являются. Также имеются значительные отличия в различных возрастных группах. Только 27% 18-29-летних верят в Воскресение, а 73% - не верят» («Седмица, 1 апреля 2002 г.).

«Согласно последней статистике, только 23% чехов считают себя католиками и 6% - протестантами, в о время как все остальные заявляют, что вообще не имеют отношения ни к какой религии, сообщает «ACN News»…» (Портал-Credo.Ru, 30 октября 2002 г.).

Во-о-о-о-от, значит… На том я свое лирическое отступление и завершу для ясности. И продолжу разбор полетов.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Итак, г-н Волин выступает. И отвечает некоему товарищу, который любит апеллировать к авторитетам: «Мы не уверены в том, что в обществе существует серьезный социальный заказ» на обучение основам православия.

Правильно не уверены, господин Волин. Очень правильно. Статистика, приведенная мною выше, наглядно это доказывает. 10% (в лучшем случае) воцерковленных – это не заказ, это скорее маргиналы.

Во-вторых, отмечает замрук аппарата Правительства (и это особенно радует), «30% российских атеистов не должны платить налоги» на изучение богословия. А государственная школа, между тем, содержится именно за счет налогов. Вот этот момент меня порадовал особо. Потому что г-н Волин: а) имеет представление о реальной статистике отношения наших граждан к религии; б) трезво смотрит на вещи с позиции налогоплательщика. Действительно, я, например, как не имеющий отношения к религии человек извините, женщина, вполне отделимая от церкви, не могу не возмущаться, сталкиваясь с фактами, скажем, финансирования из федерального бюджета строительства церквей или их реконструкции. Точно так же я не могу не возмущаться тем, что деньги, которые я отчисляю государству из собственного кармана, идут на то, что, с моей точки зрения, называется не иначе как оболваниванием, запугиванием и спекуляцией человеческих инстинктов. Именно этим, по моему глубочайшему убеждению, занимается всякая церковь, и, как будет видно дальше, не я одна такая «бездуховная» и «жадная».

Кроме того, мне хотелось бы знать, что думает по этому поводу дьякон Андрей Кураев, который - помните? - заявил:

«...если тридцать процентов или восемьдесят хотят видеть в школе православного священника – демократично ли запретить эти встречи? Если есть, десять процентов желающих изучать ту или иную религию – школа должна помочь в формировании соответствующей группы».

Мне хотелось бы знать: если есть в школе тридцать... нет, десять процентов атеистов, логично ли, на основании вышеприведенной цитаты, будет позволить им не иметь отношения к изучению какой бы то ни было религии, а их родителям - не платить налог на обучение чужих детей чуждому им мировоззрению? Или для атеистов-налогоплательщиков и их детей планка автоматически повышается до восьмидесяти процентов?

Еще вопрос: демократично ли, с точки зрения Андрея Кураева, называть наше общество православным, коль скоро доля воцерковленных граждан в этом обществе, как мы убедились несколько выше, не превышает 9%?

Следующий вопрос Волину был задан некоей Н.Л.Львовой, которая, если я ничего не путаю, отрекомендовала себя как педагог. Впрочем, тут я могу и напутать, поэтому акцентироваться на профессии не буду.

«Мы ведем детей в музеи, - возмущается г-жа Львова, - а они не понимают картин, не понимают икон. Если мы не введем этот курс, они так и будут не понимать!» При этом г-жа Львова выразилась в том смысле, что истоки православия коренятся в России. Право, я так и не смогла выбрать, какой из глупостей отдать предпочтение: той, что была высказана насчет «происхождения от Авраама» или этой, про «корни православия в России».

Волину тоже, наверное, было из чего выбирать, однако в конце концов он ограничился напоминанием оппоненту о том, что корни православия находятся все-таки несколько восточнее России, а если быть более корректным в географическом смысле, то южнее. А также заметил, что культурным просвещением детей в смысле картин и икон должны заниматься родители.

Не могу с этим не согласиться. Кроме того, скажу от себя лично: несмотря на все мое безбожие, я не считаю себя полным профаном в истории России и, в частности, в истории ее культуры. И как неполный профан имею сказать следующее.

Мы заимствовали культуру беззастенчиво и хамски. Беззастенчиво – в смысле ничуть не озабочиваясь сохранением собственных традиций, восходящих к язычеству, о котором ныне почему-то предпочитаем молчать, несмотря на то, что именно оно не только дало истоки нашему менталитету, но и полностью определило специфику нашего православия, которой мы сейчас так гордимся. Хамски – потому что выдавали чужое за свое на протяжении веков. Мы действительно пишем иконы в византийской манере, причем об этом стараются молчать. Мы строим храмы (а вместе с ними и светские здания) на византийский лад, но называем это «русским зодчеством». Мы из всего многообразия музыки канонизировали лишь хоровое пение и колокольный звон, который попросту стырили, причем, даже не у православной Византии, а у «латынского ересиарха» - Западной Европы, и теперь объявили нашим национальным достоянием. Действительно, на православном Востоке - и об этом любезно сообщает сайт Сретенского монастыря - колокола появились во II половине IX века, но не имели широкого распространения, а приобрели популярность только после взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году. На Руси же первое летописное упоминание о колоколах относится к 988 г. «Об этом свидетельствуют археологические раскопки, произведенные в руинах Десятинной церкви Киева», - подтверждает И.В.Коновалов в работе «Вопросы обучения церковному колокольному звону». И даже наш алфавит был разработан болгарами. Ныне мы обвиняем Запад в «бездуховности». А вместе с ним и Восток. И превозносим «собственную» культуру. Наверное, чтобы как можно скорее забыть, кому же мы на самом деле обязаны столь роскошным «наследием предков», равно как и о настоящих предках, напоминающих о себе в каждом так называемом православном празднике - но это уже для тех, кто хотя бы поверхностно знаком со славянским язычеством.

Все. Более на это я ничего сообщить не имею. Если будут возражения, выслушаю с удовольствием.

Некто в процессе дискуссии в программе «Свобода слова» рассказал следующие истории. В Курской области были случаи, когда первыми на курс «Основы православной культуры» приходили записываться представители других конфессий. По мнению рассказчика, для того, чтобы лучше узнать историю России.

На это г-н Волин ничего не ответил – не успел, почему – я объясню чуть ниже. А мое мнение таково: приходили представители других конфессий не только для того, чтобы лучше узнать историю России, но также и потому, что этот курс: а) мог преподноситься как обязательный для всех; б) чтобы не быть белой вороной в классе (а как относятся у нас к белым воронам, мы все отлично знаем); в) чтобы подчеркнуть свою лояльность России.

Как видите, помимо стремления лучше ознакомиться с историей страны, есть еще как минимум три очень веские причины, которые ни в коем случае не стоит сбрасывать со счетов. При этом декларативные цели могут -  более того, будут в большинстве случаев - существенно отличаться от истинных.

Вторая история, рассказанная все тем же господином (к сожалению, не успела записать имярек). Проводился не то конкурс, не то что-то в этом роде, где детишки рисовали войну. Те дети, которые посещали курс «Основы православной культуры», рисовали войну в светлых тонах, там, на их рисунках чувствовалась жизнь, радость. Те, кто курса не посещал, войну рисовали мрачно.

Прежде чем проанализировать этот момент, я процитирую еще раз отрывок из упомянутой уже работы дьякона Андрея Кураева.

«…Православие – это воинская этика. Церковь – не только больница для раненых и уставших, но и воинский орден, самое вступление в который столь похоже на воинскую присягу. Крещение пронизано воинской символикой и начинается оно с вызова и объявления войны диаволу.

Слово «война» пугает старика и радует мальчишку. И если мы хотим, чтобы Россия не перестала быть православной, чтобы молодые люди находили дорогу к храму. Не следует ли нам от «миротворческих» проповедей перейти к духовно более реалистическим, и ясно и громко сказать: «Мы – христиане – ведем войну (не с людьми, конечно, а с помыслами и духами зла) и под наши знамена созываем тех, кто понимает, чем слово работа отличается от слова служение. Мы не обещаем победу. Мы сами устали за две тысячи лет боев. Мы предупреждаем, что будут раны, пленения и поражения. Ну так что ж за беда – сегодняшний долг и сегодняшнее веление сердца не допускают торговаться и взвешивать шансы «на успех». Идя вперед – рискуем телом, оставаясь на месте – душой».

Теперь вернусь к анализу. Итак, дети, которые рисую войну красочно и светло… Знаете, честно говоря, я даже не знаю, что об этих детях и сказать-то... Я, в принципе, догадываюсь, насколько неадекватным должно быть представление о войне, чтобы рисовать ее светло и красочно. Для этого – сами посудите – войну надо: а) не знать лично, б) любить. Потому что в противном случае ни света, ни красочности не получится. Отсюда вывод: детям, которые посещают курс православной культуры, прививают: а) романтическое представление о войне, б) любовь к ней. Таким образом, как выясняется, курс, который предлагают нам на уровне Министерства образования, нацелен, в частности, на возбуждение в детях интереса к войне и стремления в ней участвовать. Ибо романтизация войны и в особенности героизма на войне – это верный способ воспитать человека, желающего военного конфликта. Просто для того, чтобы воплотить романтику и героизм. Он не будет стремится к миру, он не станет считаться с жертвами. Более того, он и сам мир будет воспринимать как нечто противоестественное («православие - это воинская этика» (с) Андрей Кураев). И он сделает все, чтобы война оказалась неизбежной, поскольку «диавол» ему судорожно необходим. И не стоит обольщаться тем, что «диавол» - это аллегория и вообще относится к области «духовного». Мы имеем на сегодняшний момент весьма живописное свидетельство того, как «духовные» категории ислама (к примеру, шахада - «свидетельство») легко и непринужденно превратились в недоразвитых мозгах фундаменталистов во вполне материальные и стали угрозой для всего мира... в то время, как «правильный» ислам политкорректно называет шахидами воинов, павших на фронтах Великой Отечественной войны и отрекается от нынешних террористов. Самих террористов это почему-то не останавливает. Все дело в том, что жертвы – это ничто, по сравнению с захватывающим приключением, итогом которого становится сияющий ореол героя-освободителя. И в данном случае не имеет значения, от кого и кого будет освобождать война и освободит ли она кого-то в реальности; известно, что любая, даже самая хищническая экспансия всегда носила формально освободительный характер. Просто потому, что иначе ее не поддержит народ страны-агрессора.

Наиболее одиозные примеры – крестовые походы и вторая мировая война. Обе они (хоть их и было не две, а больше, я тут обобщу для простоты) были формально освободительными. В первом случае освобождали гроб господень, во втором - не больше не меньше - все «цивилизованное общество». Еще один замечательный пример – ирано-иракский конфликт 70-х годов, в котором мальчики, едва-едва окончившие школу, шли впереди иранского войска по минным полям противника, чтобы очистить собой путь для профессионалов. Шли весело, споро, с песнями и религиозным фанатизмом в глазах. А еще шли с той светлой радостью, которая возникала от предвкушения собственного героизма во имя Аллаха. Кстати, вы наверняка заметили, что во всех перечисленных случаях речь идет о религиозных войнах.

По сути, именно этот сценарий и предлагается реализовать нынешним обучающимся курсу православной культуры. Смотрите, что получается: ни Кураев, ни любой другой деятель церкви не расскажет ребенку о том, что война в первую очередь – это грязь, пот, сопли, вши, истерика, рваное в клочья мясо и понимание всего этого, поскольку даже в рваном в клочья мясе сознание еще может теплиться. Зато он охотно расскажет о радости победы над абстрактным «диаволом», которого дети, не привыкшие к интеллектуальной работе на сложных уровнях абстракции, будут персонифицировать с той же неизбежностью, с какой на смену первому числу месяца приходит второе. Они будут искать реально существующего «диавола», и они, будьте уверены, найдут его. А поскольку дети, воспитанные на идеалах – любых, не только религиозных, - никогда не знают оборотной стороны того, что идеализируют, можно так же не сомневаться и в том, что встреча с «диаволом» обернется для них (и хорошо если только для них) мясорубкой. Поскольку адекватно отреагировать на эту встречу они не смогут - у них идеальное представление о войне. А идеализировать их заставляла догма. Потому что только догма склонна заставлять не сомневаться. Вы, дети, мол, не сомневайтесь, война – это святое и вообще одно геройство. Идите с богом.

...И долгое время растерянная армия, разбитая и изувеченная, никак не могла понять, почему кругом столько соплей, вшей, рвоты и потных ног, поскольку никто ни слова не говорил им об этом, а говорили в основном о долге перед родиной и героизме предков, которых они должны быть достойны...

Вопрос дьякону Андрею Кураеву: будете ли Вы впредь использовать в рассуждениях перед детьми о войне в курсе «школьного богословия» документальные съемки военных действий с пространными комментариями об особенностях физиологии и психологии человека, или оставите это «на усмотрение родителей», предпочитая делать акцент на героизме отдельных персонажей и спекулируя детским стремлением к героизму?

На мой взгляд, дети, которые рисуют войну в темных, мрачных тонах, представляют ее себе гораздо более адекватно, чем те, кто идеализирует процесс вооруженного выяснения отношений. Соответственно, тот ребенок, кто относится к войне не как к феерическому мгновению, во время которого проявить героизм – плевое дело, а как к серьезному и возможно затяжному мероприятию, безвозвратно уносящему реально существующие жизни и – что еще страшнее (смерть ведь в юности часто идеализируется, также как и героизм) – калечит безвозвратно и унижает как никакое иное действо, такой ребенок будет, став взрослым, проявлять гораздо больше разумной осторожности и взвешенности в принятии решений. Отсутствие же в его воспитании непреложных установок сделает самое ценное: он не будет сознательно и целеустремленно искать «диавола», чтобы героически забороть его на фиг в поединке для утверждения собственного достоинства. Ему вообще не потребуется «диавол» для самоутверждения.

И еще минуту внимания. Война потому и радует мальчишку, что он не знает войны. Именно потому, что старик знает войну, он боится ее. Хотя, на мой взгляд, корректнее было бы сказать - не радует.

ЛОЖЬ

Я не отследила тот момент, с которого начался ожесточенный спор между Волиным и Кураевым. Я помню только, что на определенном этапе Волин заметил, что внедрение церкви в школу противоречит законодательству, а Кураев на это завопил: «Ложь!» и стал, как щитом, размахивать Федеральным Законом «О свободе совести и о религиозных объединениях». В конце концов, спор разрешился тем, что Остер процитировал 4 часть статьи 5 упомянутого закона:

«По просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, администрация указанных учреждений по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления предоставляет религиозной организации возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы.

На этом выступление г-на Волина закончилось, и о Курской области он ничего толком сказать не успел (по-моему, было хронологически именно так, впрочем, не принципиально). Савик Шустер предоставил слово Никите Михалкову. Я была в бешенстве, потому что, на мой взгляд, в указанном контексте имело смысл напомнить многоуважаемой публике о том, насколько сам Закон «О свободе совести» беззаконен. Чуть позже ректор РГГУ попытался восстановить справедливость, но время, к сожалению, ушло, и контекст уплыл вместе с ним.

Кстати… а с чего это вдруг дьякон Кураев заговорил о законах? И почему не упомянул в этом же диспуте вторую часть статьи 14 Конституции Российской Федерации, которая гласит:

«Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

И еще одно меня интересует. Когда принимали пресловутый «бессовестный закон», иерархи РПЦ (и вместе с ними любитель российского законодательства Андрей Кураев) не слишком-то стремились ссылаться на эту самую статью 14. В противном случае им пришлось бы признать, что школа, как институт государственный, должна быть начисто отделена от церкви. И лишь в негосударственных образовательных учебных заведениях возможно преподавание богословских, религиозных дисциплин, каковой, в сущности, и является «Православная культура». Несмотря на всю свою пламенную любовь к законодательству, церковь не сочла нужным считаться с основным законом страны, на территории которой она действует. С чего бы это?

Ладно, переходим к Михалкову. Который начал с того, что поздравил Савика с пятидесятилетием... после чего Савик начал ассоциироваться у меня совсем уж нецензурно. Но это так, по ходу дела.

В процессе дискуссии была высказана мысль о том, что чиновники наши неизбежно переврут любое спущенное сверху указание и воспримут факультатив как обязаловку. Лично я уверена, что так и произойдет. Волин об этом тоже говорил. И вот Михалков ему ответил: «Почему мы рассчитываем на дураков-чиновников? Мы же их сами всенародным голосованием избирали!»

Хм… А почему бы Никите Сергеевичу не предположить не менее логичный и не более экзотичный вариант (извините за резкость, но я будут называть вещи своими именами): быдло не может выбирать не-быдло. Потому что не-быдло для быдла… уроды. Они действительно уроды - если называть вещи своими именами. Только в термине «урод» ничего оскорбительного нет... для тех, кто знает этимологию :-Р. Только быдло об этом не знает, а потому изберет «нормальных». То есть из своей собственной среды. Так что нечего удивляться тупости, трусости и жадности чиновников. Они всего-навсего такие же, как и большинство. Они – отражение большинства. Тупого, трусливого и жадного. Если угодно, это моя точка зрения. Однако г-н Михалков предпочел иную. Что характерно: как только он сказал о том, что «мы выбирали этих чиновников всенародным голосованием», раздались аплодисменты. Однако ума от этого у чиновников не прибавилось, и вскоре мы будем – я уверена – иметь великолепную возможность на практике узнать, кто же был прав: г-н Михалков или я.

«Чего испугались-то, все-таки? – отечески вопрошал Никита Сергеевич. – А чего вы не боитесь такого рекламного слогана: «Учись развлекаться»? Почему не говорили, что такое программа «Окна»?»

ОТВЕЧАЮ ПО ПОРЯДКУ, ПОСКОЛЬКУ ОТВЕТИТЬ НИКТО ИЗ ПРИСУТСТВУЮЩИХ В АУДИТОРИИ НЕ УДОСУЖИЛСЯ. РЖАЛИ

1. Вопрос: «Чего испугались?» некорректен, потому что так можно любого трусом обозвать, кто свои права отстаивает. В частности, разнообразных «неустрашимых» православных граждан, который перманентно чего-нибудь пугаются – то ИНН, то переписи, то карты москвича. Вот они – действительно пугаются, ибо видят в любом нововведении «мистические три шестерки» и угрозу для себя, убогих. Боятся стррррашно. Аж жуть. А те, кто отстаивает свое право на светское (снова тех, кто все еще не понял антитезу «светское – религиозное», отсылаю к статье «Исламское дзюдо…») образование, в общем, не боятся. Ибо «мистических шестерок» для них нет. И убогими они себя не считают. Зато они видят реальную перспективу перерождения школы в православный институт. И не знаю, кто как, а лично я не хочу иметь в будущем дело с людьми, которые считают, что у мужчин на одно ребро меньше, чем у женщин, и утверждают как непреложную истину, что наш мир был создан за шесть дней. Даже если все эти вещи постулируются не буквально, а в смысле очередного «таинства». Эти люди, на мой взгляд, слишком ограниченны, чтобы составить мне компанию в общении, так что радею я просто-напросто о своей собственной будущей компании ;-).

2. Я действительно не боюсь рекламного слогана: «Учись развлекаться!», ибо, во-первых, я вообще не боюсь рекламных слоганов (они не кусаются, а голова у меня именно на плечах, а не в области гениталий), а во-вторых, по моему глубокому убеждению, развлечение – это тонкое искусство, которому на самом деле нужно учиться. Причем с детства. Именно развлечение воспитывает в ребенке эстетическое чувство, вкус в проявлениях эмоций и культуру общения в целом. Так что, Никита Сергеевич, Вы в корне не правы, утверждая, что процитированного Вами слогана надо бояться. Другое дело – контекст, в котором он преподносится. Однако тут я возвращаюсь к теме месторасположения головы. Человек, который умеет думать, а не верить тому, что ему скажут, не поведется на первую попавшуюся дрянь… в отличие от того, кто учится в первую очередь верить, а не думать. Вот ему действительно можно с легкостью внушить любую идею – он привык воспринимать внушения.

3. А что такое программа «Окна»? Извините за невежество, но я, безбожница, о ней понятия не имею… в отличие от Вас, глубоко верующего, как известно, человека. (К слову: еще один противник введения «Православной культуры», выступавший после г-на Михалкова, а именно ректор РГГУ, запутался в названиях этих программ – тоже почему-то не смотрит их… странно, правда?) Между прочим, я знаю немало верующих людей (во всяком случае они декларируют себя такими), кто смотрит программы «Последний герой» и «За стеклом». А еще я знаю, как и чем спекулируют создатели аналогичных программ (см. «Виварий для одноклеточных»).

Далее г-н Михалков сообщил широкой публике о том, что Пушкин, Достоевский и иже с ними были воспитаны в православной культуре. Ага. Нельзя с этим не согласиться, потому что православие было в ту пору государственной религией. Только вот, несмотря на все свои «православные корни» один прославился чертовски остроумным богохульством, а другой просто тронулся на карточной игре. Да и те, кто «с ними» не больно-то приблизились по смерти к иконостасу. С чего бы это?

А вот еще вопрос Никите Сергеевичу: как по-вашему, в какой культуре были воспитаны, скажем, Пифагор, Джордано Бруно, Льюис Кэрролл, а также Альберт Эйнштейн… ну и Рабиндранат Тагор до кучи? А в какой культуре был воспитан нынешний новомученик Николай II (об отдельных фактах его биографии см. «Часовня в память о Кровавом») или, скажем, Иван Грозный с Аракчеевым? Или, например, такой колоритный персонаж, как М.Л.Магницкий (см., к примеру, «Исторический вестник», № 7_11), которого однажды назначили губернатором Симбирска? Нет, это не тот, который «Арифметику» написал, это тот, который в 1819 году провел в Казанском университете чистку неблагонадежных преподавателей. В результате этого мероприятия были уволены 11 из 25 педагогов: «…одни были заражены атеистическими и лжелиберальными теориями и искусно передавали их студентам при удобном случае; другие не имели враждебных намерений против веры и правительства, но действовали в том же смысле из тщеславия, почитая, что быть человеком вполне православным и монархическим значит быть отсталым. Наконец, все они были не труженики науки, а торгаши ею», - это собственное обоснование Магницким своего жеста, причем из контекста не вполне понятно, в чем состоит «торгашество» профессуры. Кроме того, на том же основании он требовал разрушения также и самого здания университета, но император счел, что это будет перебор. Тем не менее, в результате сей замечательной модернизации (помимо многих других интересных усовершенствований) студенты стали обязаны ежедневно «отправлять в положенное время должные молитвы и в присутствии инспектора», а в воскресные дни и в дни церковных праздников ходить с инспектором к литургии; провинившиеся же стали проводить время в карцере и носить на шее дощечки с надписью «грешник» - вплоть до покаяния. Я, вот, сильно интересуюсь: какая такая культура этого монстра воспитала? Может, «ересь латынская»? Да нет, знаете ли, в аккурат 7 ноября 1823 года Магницким была отправлена Александру I «Записка о народном воспитании», основой которого было однозначно названо православие. И от сего изумительного исторического факта деться нам – увы – некуда.

Г-н Михалков заявляет о том, что «православное воспитание – это иммунитет от пошлости». Но тут я лично вижу явную спекуляцию терминологией. Ибо что есть пошлость, не знает, наверное, однозначно, никто. Пошлость – понятие эстетическое. И вот что говорит о пошлости, к примеру, дьякон Андрей Кураев.

«…Для более старшего возраста в сокровищнице баптистской педагогики припасена такая поэзия:

Мы, проснувшись утром ранним,
На колени наши встанем,
Перед школой на дорогу
Вознесем молитву к Богу.
Чтобы Он нас вдохновлял
И во всем благословлял.
Чтобы лучше нам учиться
Будем мы Ему молиться.
Люди все тогда повсюду
Удивляться будут чуду.
Станем мы примерными,
Добрыми и верными.
В школе нас попросят дети
Рассказать им о секрете.
Мы расскажем всем вокруг,
Что Иисус наш лучший друг!»

Такой вот «спиричуэлс». Надо ли портить подобной «поэзией» эстетический вкус детей?»

Да уж, было бы нелепо. Но давайте посмотрим, что предлагает нашим детям православная церковь. Чтобы, так сказать, картину представить в целом.

Ну, о лубочных кичевых картинках в книжках для детишек… да уж… Неизменно голубоглазые дети, неизменно розовые, румяные, улыбающиеся лица, пухлые тела с подчеркнуто трогательными элементами одежды, будь то лямочки сарафана или коротенькие (непременно коротенькие – надо подчеркнуть беззащитность ребенка!) штанишки. Аранжировка соответствующая: цветочки, книжечки, ангелочки, травка зеленеет… в общем, все «по науке». Чтоб было красочно, сочно, просто для восприятия, одним словом… примитивно. Только не надо указывать на иконы. В книгах для детей художники от православной педагогики рисуют не иконы, а то, что описано выше. И даже при изображении христианских мифологических персонажей соблюден далеко не византийский принцип аскетизма, который дико пугает любого нормального ребенка младшего школьного возраста (за исключением тех, быть может, кто привык к ним с младенчества), но все тот же лубочный стиль. Чуть дальше мы это увидим. А заодно поглядим, как обстоят дела с поэзией. Следующая информация взята с сайта Православной газеты, официального издания Екатеринбургской епархии РПЦ. То есть, в общем, материал канонизированный. А чтобы никто не усомнился, отрывки из стихов приведу вместе с аннотациями.

«Издательство Ново-Тихвинского женского монастыря г. Екатеринбурга подготовило для маленьких христиан «Молитвослов для детей». Уверена, детская ручка сама укажет на эту привлекательную своим оформлением книжку, ведь сестры нашли необычную форму для своего издания – в виде колокольчика. На обложке, под ликом Пресвятой Богородицы и Иисусом-младенцем, сидят за книгой два розовощеких малыша, увлеченные чтением. Пусть и ваш малыш последует их примеру.

Следующая книжка – «Азбука для маленьких христиан». Автор – священник Анатолий Стальбовский. Большой формат, крупный красивый шрифт. Каждой букве посвящена отдельная страница, иллюстрированная нежными акварельными сюжетами. Вот стишок ее первой странички:

Ангел-хранитель
тебя охраняет,
Все твои мысли
он тайные знает,
Вместе с тобой
веселится удаче,
А согрешишь –
он страдает и плачет.

Слово и изображение сольются для маленького зрителя-читателя в единый образ мира, созданный Богом. И счастлив тот ребенок, кому предстоит научиться узнавать буквы, читать по этой книге.

И снова азбука для детей чуть постарше – «Азбука для православных детей». Большого формата, прекрасно иллюстрирована (художник М.Кострова). А стишки Нины Орловой – судите сами:

«О – обида.
Вот увидишь,
Вот увидишь,
Если ты меня обидишь,
Я не буду обижаться,
Драться или обзываться.
Все тебе, мой друг, прощу,
Шоколадкой угощу,
Ну а после угощенья
Попроси и ты прощенья!»

- Не правда ли, эту азбуку для души полезно почитать не только самым маленьким?»

Не знаю, почему, но у меня возникает вопрос: если детям можно и даже полезно читать это, почему в таком случае им неполезно и нельзя читать строки, приведенные дьяконом Андреем Кураевым? А если нельзя «портить эстетический вкус детей» тем, что привел в качестве примера дьякон, с какой стати его позволительно портить той пошлятиной, которую рекламирует орган печати Екатеринбургской епархии?

Так что на месте г-на Михалкова я бы не спешила утверждать православие как прививку против пошлости... ну или хотя бы согласилась бы с тем, что в смысле выработки иммунитета от пошлости баптизм так же хорош, как и православие.

Однако он утвердил, и на этом началась дискуссия.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Некто, отрекомендовавшись психологом, заявила о том, что, во-первых, любые прививки надо делать вне школы («Ага, - радостно улыбнулся г-н Михалков, - и литературу тоже вне школы преподавать!»), а во-вторых, церковь – любая церковь – есть не что иное, как крупнейший и старейший коммерческий институт. Не всякая структура может похвастаться тем, что насчитывает двадцать веков существования. И как коммерческий институт церковь занимается тем, что спекулирует страхами и тревогами человека.

«Ну, - сказал г-н Михалков, - что касается тревог и страхов, то посмотрите новостные программы!»

Типичная подмена понятий. Ибо имел место вопрос не о тревогах и страхах как таковых, а о спекуляциях на этой теме. И Никита Сергеевич ловко от этого вопроса ушел. Поскольку то, что показывают в новостных программах, назвать спекуляциями можно, но только от очень большой беды. Ибо новостные программы носят информативный и необязательный характер, в то время как религия предполагает именно непременное зацикливание личности на ее страхах и тревогах. О том, как это делается, см. статью Warrax’a «Выпас душ на православном поле» на его сайте. Я же распространяться на эту тему не буду, там и так все очень внятно изложено.

А вот о следующем заявлении г-на Михалкова надо сказать отдельно. Заявление звучало примерно так: та часть негатива, которую мы получаем вне нашей православной культуры, преломляется ею [православной культурой] и приобретает светлый, ясный характер.

Вот тут Никита Сергеевич абсолютно прав, и вот что здесь имеется в виду. Действительно, как это было показано на примере детишек, малюющих картины войны в призме розового цвета героизма, любая грязь и любое свинство, с которым человек сталкивается в жизни трактуется христианской религией как необходимое для души испытание, несущее в себе: а) неизгладимый отпечаток любви божьей к испытуемому; б) интригу инициации (бог испытывает, проверяет); в) искупление грехов; г) неизбежное удовлетворение своим поведением по завершении испытания и законный повод для имеющегося лишь в религиозной структуре оксюморона, а именно гордости от осознания собственного смирения, что, в свою очередь является поводом к новому покаянию во грехе гордыни, а значит и смиренному восприятию дальнейших неприятностей. Все это в сумме дает замкнутый порочный круг и отнюдь не учит человека решать проблемы и делать выводы из собственного поведения, а напротив, приводит к той степени инфантильности, на которой человек перестает быть самостоятельной личностью и превращается в набор заученных действий на каждый случай жизни. Свободной воли на самом деле не существует ни в одной религии. Даже христианство, которое настаивает на ее наличии, признает ее лишь в смысле выбора Христа. Однако выбрав его, человек уже не имеет права поступать по своему персональному усмотрению без риска «впасть в грех». В упомянутом уже «Выпасе душ…» эта тема, если я не ошибаюсь, тоже рассматривается. Тем не менее, я считаю необходимым повторять снова и снова: «ясность, чистота, простота» полученного в быту негатива есть лишь следствие той иллюзии, которой питаются, подобно наркоманам, оболваненные религией ее адепты. Отними у них эту иллюзию – и не будет людей агрессивнее и озлобленнее. Это и не удивительно. Потому что настоящего иммунитета от негатива у них нет. Настоящий иммунитет безусловен и приобретается только в процессе самостоятельного осмысления фактологического материала, вместо которого церковь – любая церковь, в том числе и православная, - преподносит догматическое толкование мифологической системы. Нет поэтому ничего удивительно в том, что люди воцерковленные уже не расстанутся с церковью: им как воздухом, как едой, как питьем необходимо насыщаться иллюзиями снова и снова, в противном случае их ждет встреча с реальностью, к которой они не адаптированы и которой, таким образом, неадекватны. Неадекватность же порождает комплекс неполноценности, имеющий своим логическим продолжением негативное восприятие человеком мира в целом и обвинения, которые человек предъявляет миру, не желая признавать свою собственную неспособность существовать на предоставленном ему плацдарме. В то время как единственный реальный способ стать адекватным - это в первую очередь признать свои собственные, а вернее навязанные церковью убеждения заблуждениями. А этого почти никогда не происходит. И вот почему.

«Суть каждой религии – в преодолении смерти…

И разнятся религии между собою именно по тому, как они понимают смерть: откуда пришла в мир смерть, как ее можно преодолеть, и что в человеке может избежать смертного распада – это и есть основные религиозные представления…»

Андрей Кураев. Школьное богословие

Вот и ответ. (с) Шекспир. Безбожие не утверждает загробного существования. Оно не постулирует непременного преодоления смерти. А существовать хочется вечно. Пусть даже червем. Заставь человека считать мифологию мифологией, и ему придется признать, что смерть таки да, точно есть. А вот что касается жизни опосля – это еще бабка надвое сказала. Науке сей феномен, во всяком случае, не известен. И коль скоро это так, отказавшемуся от иллюзии человеку, придется признать и это. Раньше иллюзия давала ему сладкую сказку о вечной жизни в обмен на «осознание своих грехов». А если он признает за собой и миром право быть свободными, сказка кончится. И начнется жизнь. После которой наступит смерть. За которой – неизвестность.

Знаете, чего более всего страшится стадо, зовомое человечеством?..

Я уверена, вы не глупее меня.

ВЕСКОЕ СЛОВО О ТОПОГРАФИЧЕСКОМ КРЕТИНИЗМЕ

Следующий вопрос, г-ну Михалкову задал некто преподаватель вуза, который рассказал, что задал своим студентам вопрос: «Как вы думаете, станет ли Библия школьным учебником?» – и получил ответ: «А почему только Библия?» Он спросил, почему бы вместо предлагаемой «Православной культуры» не ввести курс истории мировых религий.

Никита Сергеевич развел руками и ответил: «Нет комментариев».

Зато комментарии имелись у дьякона Андрея Кураева, и он их охотно вербализовал. «Конечно, - заявил он, - это сделать проще всего. Однако у преподавателей есть свои убеждения, и, таким образом, родители и дети не будут знать, откуда дует ветер, на что делать поправки. Если же курс будет один, к примеру, основы православия или ислама, сразу будет ясно, на что ориентироваться».

Вот так все просто, оказывается, у дьякона получилось. Это, как выясняется, родители, а вовсе не чиновники тупые. Это они не знают, на что ориентироваться, и все дело в убеждениях преподавателей, которые, к несчастью, имеют место быть.

ТОПОГРАФИЧЕСКОЕ ОРИЕНТИРОВАНИЕ: ПОСОБИЕ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ

Давайте еще раз заглянем в «Школьное богословие» - Андрей Кураев довольно пространно повествует там о проблеме выбора преподавателя и о том, каким должен быть курс богословия в общих чертах.

«Школы предпочитают видеть у себя не уроки «Закона Божьего», а что-то более «светское»: например, «истории религий». В принципе я не против. Я понимаю, что школа не может ставить своей задачей религиозное воспитание детей. Но преподаватель, берущийся вести такие уроки, должен быть гораздо осторожнее и компетентнее, чем, например, преподаватель истории или литературы».

Тут отвлечемся. Nota bene: здесь идет речь о преподавании «например, «истории религий», а не о курсе закона божьего. Все запомнили? Хорошо запомнили? Продолжаю цитату.

«Ему [преподавателю «например, «истории религий»] надо позаботиться о том, чтобы и здесь наши взрослые игры в «религиоведение» не разрушили детский мир.

Во-первых, в отличие от младших классов, принципиальный интерес к этой теме выказывают уже не девочки, а мальчики. Насколько я могу судить, девушка чаще всего приходит к вере, влюбившись в конкретного церковного человека (часто это бывает заочно-платоническая любовь к «батюшке»). Ребята же проламываются сами, следуя прежде всего по ниточке мысли. Для них разговор о религии – это не абстрактный разговор. Сознание юношей более теоретично, чем девочек. Они саму по себе истину, смысл своей жизни ищут. Чему поклониться? Чему отдать свою жизнь? У подростков и юношей преобладает тяга к универсальной истине.

И вот к людям с такими запросами приходит «широко мыслящий педагог» и начинает вещать интеллигентские пошлости: «истину, знаете, никто знать не может… Каждая религия улавливает частицу правды… Бог один, а имен у Него много… И вообще, знаете, важно во что-то верить, а во что не важно… Обряды не нужны, главное в сердце чего-нибудь иметь… Надо свободно исследовать все, не ограждая свой кругозор согласием ни с какой конкретной религиозной доктриной… У каждого своя правда… Не надо осуждать чужую точку зрения…» и т.п.

Но юность-то ищет абсолюта. А значит, если юношу воспитывать «плюралистом», он релятивизм возведет в абсолют и станет просто циником.

Да, в Университете проще. Там есть правила игры, которые уже все понимают. К какой бы церкви ни принадлежал учащийся, он должен говорить на нужно языке: «с точки зрения христиан…», «с точки зрения буддистов»…

И в школе мы с вами можем делать вид, что мы чисто светские преподаватели именно «истории религии». Но на самом-то деле самым живым из ребят совершенно не интересна история религий. У них свой вопрос, вопрос своего сердца. Есть или Нет? Правда это или нет? Мне сейчас пойти надышаться какой-то гадостью под целлофановым пакетом, или есть еще смысл до следующего лета дожить? Они нас спрашивают о смысле жизни и смерти – а мы делаем вид, что просто между уроками химии и физики какую-то информацию даем.

Но беда в том, что все равно большинство возможных преподавателей «истории религии» будут смотреть на духовный мир со стороны. Что ж, попробуем поговорить о религии как феномене культуры (хотя с тем же успехом можно говорить о музыке Бетховена как о предмете лабораторной работы по акустической физике).

Итак, светская школа, оставаясь светской, рассматривает религиозный материл как материал культурологический. Курс «истории религии» в таком случае прежде всего носит характер чисто ознакомительный… Молодой гражданин России должен знать духовную историю и духовную карту страны, в которой он живет.

Но из этого очевидного тезиса вытекает следствие, которое будет весьма неприятно многим из современных «профессиональных плюралистов». Отсюда следует, что структура курса должна учитывать простое обстоятельство: равенство всех религий перед законом, которое декларируется нашей конституцией, не может означать равенства религий перед культурой и историей России. В культурно-историческом плане религии не одинаковы…

Понятно, что для русского человека важнее знать историю своей страны и Православие: ведь именно на Православии, а не на йоге, настояна вся русская история, литература, культура.

Задача государственной системы образования [курсив мой – И.О.] – сохранить преемственность культурной традиции народов, создавших и населяющих данное государство. Как сохранит Тибет свой ламаизм – это его проблема. Россия же перед всем человечеством несет ответственность за сохранение своего Православия…

…Сравнивать и изучать надо не морализаторские предписания разных религий… Изучать надо именно религиозные представления.

Религиозная и этическая деятельность – это две различные сферы человеческой жизни. Этика регулирует отношения людей между собой, религиозная же деятельность ставит совершенно специфическую задачу. Суть каждой религии – в преодолении смерти…

И разнятся религии между собою именно по тому, как они понимают смерть: откуда пришла в мир смерть, как ее можно преодолеть, и что в человеке может избежать смертного распада – это и есть основные религиозные представления…

Значит, все же надо сказать детям, как сама религия понимает свой конечный смысл, свою надежду, свое предельное упование.

Преподавание должно сообщать детям о каждой конфессии то, что она сама считает в себе самым главным. Например, христиане единодушно говорят, что главное в их мировоззрении – это вера в Христа Распятого и Воскресшего. Поэтому рассказ о христианстве не должен быть рассказом о притчах Христа или о «десяти заповедях», но он должен быть центрирован вокруг истории Страстей и их богословского осмысления».

Итак, речь идет о светском педагоге, который, по мнению Кураева, должен учитывать стремление юношей к поклонению и посвящению своей жизни. В отличие от девушек. Так… Что касается компетентности дьякона в вопросах психологии, то останавливаться на этом я больше не буду. То же самое относится к таким его перлам, как «самым живым из ребят совершенно не интересна история религий», так как у них «свой вопрос, вопрос своего сердца» (где статистика и критерии живости, уважаемый?), или упреки в беспристрастной подаче «какой-то информации».

Теперь об «интеллигентских пошлостях». Кураев снова апеллирует к тому, что «юность ищет абсолюта» и на этом основании утверждает недопустимость отказа юноше в абсолюте… причем православного толка (вообще, на определенном этапе становится непонятно, кто кого чему и как должен учить, потому что за юношами вдруг признается право диктовать преподавателю контекст изложения предмета... чего ни в коем случае не допускается, к примеру, в случае с математиком, филологом или историком). При этом Кураев называет любое сомнение в православных догматах «интеллигентской пошлостью». Я хотела бы процитировать отрывок из статьи Карела Чапека «Двенадцать приемов литературной полемики, или Пособие по газетным дискуссиям».

«Прием третий известен под названием «Caput canis» (здесь: приписывать дурные качества – лат.).

Состоит в искусстве употреблять лишь такие выражения, которые могут создать об избиваемом противнике только отрицательное мнение. Если вы осмотрительны, вас можно назвать трусливым; вы остроумны – скажут, что вы претендуете на остроумие; вы склонны к простым и конкретным доводам – можно объявить, что вы посредственны и тривиальны; у вас склонность к абстрактным аргументам – вас выгодно представить заумным схоластом, и так далее. Для ловкого полемиста попросту не существует свойств, точек зрения и душевных состояний, на которые нельзя было бы наклеить ярлык, одним своим названием разоблачающий поразительную пустоту, тупость и ничтожество гонимого противника».

Более на этот счет мне сказать нечего… за исключением того, что я, если угодно, «пошлый интеллигент», утверждающий необходимость «исследовать все, не ограждая свой кругозор согласием ни с какой конкретной религиозной доктриной». Не потому что «у каждого своя правда», а потому, что религиозная доктрина в принципе неприемлема для исследователя… которого – между нами, девочками, - и должна воспитывать светская школа. Как при этом обзовут меня лично, мне лично по сараю. Для тех, кто хочет соригинальничать в смысле обзывательств: см. раздел «Автора!».

Теперь о Бетховене. Дьякон Андрей Кураев, столь качественно постигший культуру, видимо понятия не имеет о таком сугубо научном предмете, как «сольфеджио», кое есть не что иное, как музыкальная математика. А равно и о том, что музыка математична по определению. Ибо гармония есть фактически математика. Все что дисгармонично, противоречит именно математическим законам музыки. И именно поэтому математически развитый мозг с легкостью способен воспринимать сложнейшую гармонию таких композиторов, как Бетховен, Паганини и даже Барток, в то время как людям, не способным к математике, произведения этих композиторов подчас кажутся невообразимой какофонией. И музыка Бетховена как предмет лабораторной работы (в том числе и по акустической физике) вполне возможна, впрочем, как и любая другая музыка тоже.

Вообще, культура – это целиком наука. Наука строить линии, наука выверять гармонию алгеброй, как в случае с музыкой, наука озвучивать ритмические сочетания фонем. Все, что нас окружает в музеях, университетах и консерваториях есть математика чистой воды. Даже история имеет свои математические закономерности. Беден тот, кто не видит этого, но стократ беднее тот, кто гордится своей слепотой. Впрочем, патетика – не моя специальность.

Существует ли математика в религии? С точки зрения религиоведа – безусловно. Причем непременно в контексте общей истории. В противном случае изучение религий извне оказалось бы невозможным. С точки зрения богослова – не знаю. Однако, настаивая на «таинственности» и «непостижимости» религии для невоцерковленного педагога (а только так, на мой взгляд, и можно понимать упрек Кураева в том, что на религию педагоги смотрят со стороны), дьякон косвенно отстаивает невозможность строго математического, то есть аналитического осмысления предмета исследования.

Я озвучу здесь и сейчас то, что давно уже хотела озвучить, но, за неимением на данный момент основательной теоретической и экспериментальной проработки вопроса, была не в состоянии сделать это.

Кураев прав, говоря о том, что религия не является феноменом культуры (правда, он почему-то при этом настаивает на введении православия в школу, апеллируя к государственной необходимости сохранять преемственность именно культурной традиции, - но как обстоят дела у дьякона с логикой, мы уже выяснили). Так вот, религия вообще не имеет отношения к культуре.

Я делаю этот вывод на том основании, что любой культурный феномен математичен, в то время как ни одна из религий (во всяком случае ни одна монотеистическая религия) не имеет под собой математической базы. Я сознательно не стану сейчас развивать эту мысль, поскольку мне хочется:

а) освежить, уточить и расширить знания о культуре в целом и ее аспектах в частности;

б) выслушать оппонентов и использовать впоследствии их наблюдения в своих корыстных целях;

в) провести ряд исследований (в том числе и на основании мнения оппонентов);

г) подготовить теоретическое обоснование (не в двух словах, а подробно).

В связи с этим я буду весьма признательна всем, кто так или иначе примет участие в осмыслении этой идеи.

Однако гипотезу я озвучила и здесь продолжу исходить из тезиса о том, что религия не является культурным феноменом. То есть не имеет отношения ни к науке, ни к культуре.

Тады вопрос: что делает в школе дисциплина под названием «Православная культура», коль скоро сам по себе термин есть оксюморон по типу «Живой труп», раз православие, как всякая религия, не имеет к культуре отношения? Что делает в таком случае православие в школе вообще? Если оно и не наука и не культура? Которая, в свою очередь, построена на науке. Кстати, если не культура, стало быть, и не искусство. А иконопись как разновидность живописи можно и в рамках общего курса культуры изучать… между прочим. И то же самое относится к духовной музыке. И духовной литературе тоже (мифы Древней Греции изучаем замечательно). Все остальное - это область всеобщей истории, этнографии.

И, кстати, я бы не стала утверждать, что «именно на Православии, а не на йоге, настояна вся русская история, литература, культура». Если касаться литературы, то это сплошь вариации обрядов перехода, которые были известны задолго до появления православия – не только на Руси, но и в принципе. В истории нам предстоит раскопать такой огромный пласт языческого наследия, что голова идет кругом, а культура… Кстати, неужто из православия взята столь уважаемая до сих пор в наших северных районах свастика как элемент традиционного орнамента? А сам крест, на котором Христа распяли, – это, типа, в православии не символ жизни (и не животворящий, разумеется) и совсем даже никакого отношения к индоарийской свастике не имеет? Надо подумать…

Так, спекуляция на тему смерти – это излюбленная тема любой религии, в особенности монотеистической. Ибо на самом деле никто не знает, что там будет после смерти, а следовательно преподнесение своей точки зрения как единственно правильной и есть спекуляция. Кроме того, об этом я уже говорила выше. Поэтому довольно. Я хочу еще раз напомнить: я цитировала отрывок из «Школьного богословия» в связи с высказыванием дьякона Кураева о том, что курс истории мировых религий в рамках школы имеет недостаток в виде несориентированности детей и их родителей… было не совсем понятно, в чем именно, но теперь, надеюсь, никаких вопросов относительно необходимой ориентации педагогов ни у кого не осталось. Как именно надо ориентироваться, узнали все.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Тут, к счастью, Савик Шустер наконец-то объявил долгожданный телемост с Ногинском. Там, в Ногинске, уже 4,5 года преподается курс «Основы православной культуры», который называется сокращенно – ОПК. Пожалуй, я в дальнейшем тоже буду использовать эту аббревиатуру, сколь бы «чудовищной» она ни казалась Шустеру.

Показали толпу народа, состоящую в основном из детей, среди которых отдельно мелькали взрослые и священник.

Вопросили старшего инспектора по ОПК Н.А.Лисицыну (если перепутала вследствие неразборчивости собственного почерка, прошу извинить). Старший инспектор сказала: «Посещение этого курса необязательно. Мы провели анкетирование среди родителей и детей, 92% высказались за. Что касается людей других вероисповеданий, то одни посещают курс, другие – нет».

Так, кажется, на уровне инспектора разобрались. Теперь надо опросить детей. Выбрали девочку, которая взахлеб начала рассказывать о том, что уроки ОПК добровольные и как у них на уроках ОПК интересно, «потому что интересно рассказывают и видеокассеты показывают». На этом ее пассаже Савик Шустер просек, что дело пахнет керосином (поясню чуть позже) и как бы между прочим ввернул: «А кстати, кто это там преподает и как вообще педагогов готовят?»

Тут же микрофон унесли священнику, который начал рассказывать о том, что закон божий и ОПК суть две разные вещи, а также о чудесном устройстве замечательных курсов повышения квалификации для учителей, которые на протяжении четырех лет ведутся в Богоявленском соборе священнослужителями. Рассказал и о том, как прекрасно собеседуются учителя по окончании курса со священником…

Ну и тут Шустер сказал, мол, всем спасибо, все свободны, извините за то, что вы все замерзли…

...И ТОГДА Я ОПУПЕЛА!

Пардон муа, но иного слова я подобрать не могу. Потому что та степень удивления, которую я пережила в эти несколько минут, иначе как опупением назвать нельзя. Признаться, я наивно полагала, что в ходе телемоста постараются опросить по возможности больше учащихся и учителей, в том числе тех, которые преподают другие дисциплины.

Значит, по содержательной линии мы узнали из этого, извиняюсь за выражение, телемоста следующее.

По официальной версии, преподавание ОПК - дело добровольное (маленькое замечание: мнение одной-единственной девочки в данном случае может и не отличаться от официального, ибо в ее школе действительно может иметь место добровольность… а в другой может и не иметь).

По официальной версии, его добровольно посещают представители иных конфессий.

По официальной версии, 92% опрошенных высказались за преподавание этого курса.

По официальной версии, это не есть закон божий.

Кроме того, мы узнали, что уроки ОПК, по мнению одной из учениц, проходят интересно и с привлечением видеоматериала.

Всё. Больше нам про опыт преподвания православия в Ногинске ничего не рассказали. Что ж, дабы не вводить читателя в заблуждение этим, извиняюсь за выражение, телемостом, устроенным неугомонным Савиком, я восполню сей информационный пробел во второй части этой статьи, которая не замедлит появиться в течение ближайшей недели. Я собираюсь рассмотреть в ней опыт преподавания ОПК в ногинских школах и сообщить о многих других удивительных подробностях из опыта взаимодействия РПЦ и светской школы. К сожалению, если сделать это сейчас, публикацию придется отложить, а мне этого не хочется.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ. ОКОНЧАНИЕ

Шустер предоставил слово ректору РГГУ г-ну Афанасьеву. Дальше почти цитирую: «Введением этого предмета прямо нарушается четырнадцатая статья Конституции. Свобода совести – это свобода верить, думать и поступать так, как считает нужным человек… Закон о «Свободе совести и о религиозных объединениях» - это есть пример законного нарушения Конституции. По всем исследованиям, воцерковленных православных у нас 2-3%. Церкви хочется расширить свое влияние… и она решает свои проблемы за счет государства. Государство же, в свою очередь, никак не может найти точку консолидации российского общества и пытается найти ее в русской культуре и русской православной церкви. Однако есть ли для этого основания? Все говорят: «русская культура = православная культура». Приводят в пример деятелей культуры: Пушкина, Достоевского… Однако все поименованные имели, мягко говоря, весьма отдаленное отношение к православию. Скорее наоборот, между ними и православием существовала конфронтация».

Михалков: «А чего вы так перепугались-то?!»

Афанасьев: зачитывает отрывок из Основ социальной концепции РПЦ, из которого следует стремление церкви занять господствующие позиции не только в российском обществе, но и в государстве (к сожалению, не помню, какой конкретно отрывок был процитирован, но на сайте программы «Свобода слова» можно будет это узнать в ближайшем будущем, как мне кажется). «Это основа православного фундаментализма».

На этой оптимистичной ноте Савик Шустер устроил «свободный микрофон» - желающие могли риторически высказаться кто во что горазд.

Итогом стали результаты опроса на тему: «Как вы относитесь к факультативному изучению православной культуры». Порядка 55% ответили, что положительно, около 45% - отрицательно.

ТЕЛЕВИЗОР ХОРОШ ТЕМ, ЧТО ЕГО ВСЕГДА МОЖНО ВЫКЛЮЧИТЬ

Нет, Савик со своими вопросами показался мне определенно более чем странным. Да и без них, кстати, тоже. Кроме того, он изрядно позабавил меня, брякнув перед началом, извиняюсь за выражение, телемоста с Ногинском, что «Ватикан – это не коммерческая структура, это власть». Этот пассаж, бесспорно, затмило собой и «догмат о происхождении людей от Авраама», и «истоки православия, коренящиеся в России».

Я вообще люблю веселиться…

Я благодарна авторам тех работ, которые я использовала при подготовке данного материала.

Post factum I части

На сайте программы «Свобода слова» появилась публикация расшифровки видеозаписи последнего сюжета, который рассматривался мною в I части «Богословия для малолеток…». Я сравнила официальную версию с моей (напомню, я делала конспект вручную) и в целом осталась удовлетворена результатом моей работы. Лажи у меня почти не было. Тем не менее, я при цитировании допустила несколько фактических ошибок. Они не искажают общую семантику, однако обвинений в некорректности я не хочу, поэтому скажу о них здесь. В то же время при прочтении расшифровки записи я обнаружила пару моментов, которые не успела отследить во время просмотра передачи. О них я хочу поговорить отдельно. Итак,

СПРАВЕДЛИВОСТИ РАДИ НАДО СКАЗАТЬ, ЧТО…

…Григорий Остер не упоминал о мировых религиях, как это показалось мне, он сказал: «три в наших стране основополагающих религии»… хотя, на мой взгляд, буддизм был исключен из этого списка абсолютно необоснованно, да и само выражение «основополагающая религия» мне не вполне понятно.

А вот насчет «догмата о происхождении от Авраама» я не ослышалась, тут все честно… к сожалению. С другой стороны, Григорий Бенционович, откуда Вы взяли этот дикий термин – «авраамийские»?! Они же всю жизнь авраамическими были! Мне, в общем-то, так и послышалось, когда я конспектировала, но нынче зашла на сайт «Свободы слова» и потом очень долго отскребала собственную нижнюю челюсть от стола. Вы совершенно правы в том, что не должны сообщать зрителям столь интересные результаты опытов словотворчества, равно как о «догмате о происхождении от Авраама». Я понимаю, это мог быть юмор, но ни в коем случае не делайте этого больше, у нас и без того дураков достаточно.

Кроме того (в отношении выступления Остера же), у меня в конспекте было записано: «ребенку говорят, что есть секс». В расшифровке видеозаписи, представленной на «Свободе слова» цитата выглядит так: «70 лет советской власти довели нас до того, что детям маленьким на одном и том же уровне молчат про секс и не сообщают ребенку о том, что у него есть душа». Действительно, при просмотре программы я восприняла фразу как антитезу, каковой она на самом деле не являлась. Приношу в связи с этим Григорию Бенционовичу свои извинения.

…Кураев… что характерно… заявил: «…нам, православной церкви две тысячи лет». Г-н кандидат философских наук, мне все-таки безумно хочется выяснить, откуда Вы берете тот дикий бред, который озвучиваете впоследствии перед широкой аудиторией? Православие как конфессия выделилась отнюдь не две тысячи лет назад, и Вам это должно быть прекрасно известно. До раскола христианская церковь была едина, и говорить о той церкви, которая была едина, как о православной, просто фактически невозможно.

…Я лично несколько перепутала моменты упоминания сопредседателем совета муфтиев России Ашировым «чеченского вопроса» и примеров из его практики. Думаю, что это никоим образом не влияет на разбор полетов в целом.

…Н.Л.Львова, которая сообщила о том, что «мы водим детей в музеи и они не понимают картин, они не понимают икон тем более» и бодро разместила истоки православия в России, действительно отрекомендовала себя как человек, имеющий отношение к педагогике: «Много лет я работала в школах разных: и светских, и православных школах».

…Никита Михалков в дискуссии, если так можно выразиться, с Юрием Афанасьевым не говорил: «А чего вы так перепугались-то?!» Он сказал: «Разговор идет о том – ведь понимаете, как мы испугались – а разговор идет о православной культуре». В сущности, семантика одна и та же, но на всякий случай признаю, что в формулировках я напутала.

…Юрий Афанасьев привел следующую цитату из «Основ социальной концепции РПЦ»: «Однако нельзя вовсе исключить возможность такого духовного возрождения общества, когда религиозная, более высокая форма государственного устроения станет естественной».

…Савик Шустер поставил вопрос заключительной части программы не «Как вы относитесь к факультативному изучению православной культуры?», а «…факультативный курс православной культуры в школах по согласованию с родителями, но за счет бюджета. Пусть он будет региональный, федеральный – не важно… за счет… всех налогоплательщиков России. Итак, согласны или не согласны?»

Кроме того, хочу поблагодарить Михаила Елисейкина, который указал мне на фактический ляп в работе со статистическими данными: ссылаясь на исследования ФОМ, проведенные в апреле 2000 года, я вместо 56% указала 54% православных граждан. Сие исправлено. Но если кто скачал себе статью в прежнем виде, пусть тоже сделает соответствующую поправку.

ДОПОЛНЕНИЯ К I ЧАСТИ «БОГОСЛОВИЯ ДЛЯ МАЛОЛЕТОК»

Во-первых, я хочу вернуться к словам Кураева, брошенным Волину в ответ на заявление о том, что «согласно закону об образовании представители религиозных учений в школу приходить и преподавать там не могут». Кураев сказал: «Это ложь!.. Вы профессионально некомпетентны». Я намерена пояснить следующий отрывок из беседы, если так можно выразиться, Кураева и Волина. Цитирую по расшифровке.

«Кураев: Это ложь! Это просто ложь. В Законе о свободе совести совершенно четко говорится: государство оказывает поддержку религиозным организациям при осуществлении ими культурно-просветительской деятельности, имеющей широкое общественное значение.

Волин: Никто не возражает. Не в рамках государственной школы.

Кураев: В рамках. В законе, в законе есть статья, которая регулирует, как именно и на каком основании в государственную школу может войти представитель религиозной организации. Есть это в законе! Почему вы так выборочно цитируете законодательство? Вы профессионально некомпетентны.

Шустер: Отец Андрей, секундочку. Так как мы никто не проверим, то есть мы либо верим вам, либо…

Кураев: Почему? Господин Пчелинцев знает закон наизусть.

Шустер: Пожалуйста, скажите нам.

Пчелинцев: Я не согласен с отцом Андреем. Извините, вы обвинили сейчас господина Волина в некомпетентности. Статья пятая Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях гласит следующее, что может преподаваться в школах, в государственных школах…

Кураев: Волин сказал: не может. Волин не сделал этих оговорок, это шарлатанство.

Пчелинцев: Вы хотите процитировать? Давайте дословно процитируете.

Остер: Я хоть сижу и на этой стороне, в данном случае процитирую то, что, скорее всего, будет в пользу той стороны. Пункт 4-й статьи 5 Федерального закона о свободе совести и религиозных объединениях, ясно сказано: «По просьбе родителей или лиц их заменяющих, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, администрации указанных учреждений по согласованию с соответствующими органами местного самоуправления предоставляют религиозным организациям возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы».

Кураев: Господин Волин усыновил всех детей России и от имени всех родителей заявляет: не надо преподавать.

Волин: Значит, еще раз. Мы исходим из того, что в рамках общего школьного курса преподавания религии быть не может.

Кураев: Что значит «общий школьный курс»? Такого понятия нет в законе.

Волин: Как это нет? Мы говорим про обязательный школьный курс.

Кураев: А мы говорим про факультатив, тот, который вводится по просьбам родителей. Об этом факультативе я говорю».

Этот диспут надо прокомментировать. Выражения «в рамках государственной школы» и «обязательный школьный курс» являются синонимами. По определению. Таким образом, Закон «О свободе совести…», который на практике можно трактовать как угодно, юридически запрещает ту «культурно-просветительскую деятельность» (это цитата, я лично не могу назвать преподавание православия просвещением), которую имел в виду дьякон Кураев, в рамках государственной школы. Так как государственная школа – это курс, который утверждается Госстандартом. Все остальное находится вне границ государственного образования, что и записано в законе: «вне рамок образовательной программы». Таким образом, Кураев не прав, апеллируя к закону. А Волин, напротив, прав. Более того, согласно этому же самому закону, государство не имеет право разрабатывать Госстандарт по православию, что и подтвердил на днях думский Комитет по образованию и науке, по мнению которого освоение основ православия не может быть составной частью государственного стандарта общего образования и финансироваться на бюджетной основе. Именно поэтому, в частности, Комитет решил считать недопустимым включение учебного предмета «Православная культура» в качестве компонента государственного стандарта общего образования и его введение в базисный учебный план для обязательного изучения учащимися государственных и муниципальных школ (см. 5баллов.ру). А письмо министра образования Филиппова с приложением в виде программы курса «Православная культура» не имеет никакой законной юридической силы. Поэтому на местах его могут смело использовать в отсутствие всем нам хорошо известной принадлежности, заворачиваемой обыкновенно в рулон. Другое дело, что едва ли именно на местах посмеют воспротивиться Самому Министру. Это уже, кстати, к вопросу о наших чиновниках.

Таким образом, мне снова хотелось бы восстановить справедливость, но уже иного плана. Алексея Волина невозможно назвать некомпетентным на том основании, что он считает de jure недопустимым преподавание православия в рамках государственной школы. С другой стороны, как я уже говорила в первой части своей работы, я просто не отследила того момента, с которого началась вся эта катавасия: мне очень некстати позвонили, и я застала только самое начало и самый конец дискуссии. Между тем именно этот пункт является одним из самых принципиальных в вопросах о школе и церкви, так как именно этой статьей закона размахивают попы и именно ею спекулируют при каждом удобном случае. Поэтому здесь я считаю необходимым еще раз подчеркнуть: не имеет права церковь лезть в государственную школьную программу. Даже в соответствии с тем законом, о котором иначе, как «бессовестный», не скажешь. И соответственно: Кураев еще раз убедительно доказал, что он не столько философ, сколько демагог. И как демагог он очень удачно ушел от поражения следующим образом (учитесь, пока жив Кураев):

1. Постулируется А (здесь – возможность преподавания православия как стандартизированного государством предмета. Волин: «Не в рамках государственной школы». Кураев: «В рамках».);
2. Акцентируется внимание на некомпетентности оппонента и его «шарлатанстве»;
3. Язвительно акцентируется внимание на В (здесь – возможность факультативного преподавания: «Господин Волин усыновил всех детей России…»);
4. Завязывается терминологический спор, априори бессмысленный («Что значит «общий школьный курс»?»);
5. Торжественно утверждается В и делается важный вид, что именно об этом речь и велась (Волин: «Мы говорим про обязательный школьный курс». Кураев: «А мы говорим про факультатив…»).

Рекомендуется детям для факультативного ознакомления в курсе логики (раздел «Демагогия»).

Теперь хотелось бы отметить то, что я не успела законспектировать в ходе выступления Никиты Михалкова, а именно:

«…Вот это меня несколько напрягло, потому что худшее, к чему привело – это к революции. Но тысячу лет до этого была великая культура, великий язык, великая нация и, что самое главное, которая имела возможность и силу всегда уважать других. Я боюсь не разных религий, а объединения безбожников. Вот это самое страшное».

Да, тут надо отдельно сказать… Во-первых, рабам всегда страшно видеть свободных людей, и никакого Никиты-пророка… ой, что это я говорю?.. в общем, Америку Никита Сергеевич определенно не открыл. Во-вторых, сейчас очень много спекуляций на теме времен советской власти. Как правило, ее любят сравнивать с предыдущим периодом истории России, в котором у нас имелись «великая культура, великий язык и великая нация». При этом очень часто бравируют своими знаниями культуры и языка… и истории еще до кучи – это в самом запущенном случае. В связи с этим у меня есть несколько вопросов ко всем любителям подобных демаршей:

Вопрос № 1 (для любителей дореволюционной русской культуры).

Какие даты необходимо расставить в квадратных скобках?

«Как известно, а может быть, и не известно читателю, в настоящее время […указать период] телесные наказания при волостных правлениях не только не умаляются в своих размерах, но, напротив, с каждым годом возрастают… Дранье на волостных судах… проходит без малейшего внимания, а дранье – непомерное… Я сам был свидетелем летом […года], когда драли по тридцать человек в день… Суд постановляет решения тут же, на улице, словесно, а «писать» будут после. Писарь тут же. Вы представьте себе эту картину. Вдруг в полдень влетают в село три тройки с колокольчиками: на одной – становой, на другой – старшина с писарем, на третьей – шесть человек судей… Въезжает эта кавалькада, и начинается немедленно ругань, слышатся крики: «Розог!»… «Деньги подавай, каналья!»… «Я тебе поговорю, замажу рот!»

Подсказка: читаем Глеба Успенского "Теперь и прежде", М., "Советская Россия", 1977.

Дополнительный вопрос (по желанию):

Что и как ответил Николай II, когда Государственный совет принял решение "обратить внимание государя на своевременность отмены телесный наказаний"?

Подсказка: за ответом можно обратиться к работе А.Ф.Кони "Николай II (Воспоминания)", опубликована: "Николай II. Воспоминания. Дневники", СПб, "Пушкиснкий фонд", 1994.

Вопрос № 2 (для любителей дореволюционной русской словесности).

Напишите нижеследующую фразу согласно дореволюционным правилам русского языка:

«Бедные девочки-сиротки, бесприютные и по-прежнему одинокие в этом неласковом мире, продрогшие и мокрые до нитки, они, сидя под раскидистой елью, жадно доедали остатки пасхального кулича, которым угостил их накануне нежданный попутчик, добрейший Фока Фомич, и который, к несчастью, не мог насытить обеих».

Обратите внимание: я не прошу написать это по допетровским правилам. А для любителей говорить о том, что мы живем не в XIX веке, дополнительные вопросы:

1. Когда и кем был подписан декрет о новом правописании, сделавший письменный русский язык проще и приятнее?

2. Какие положения содержались в декрете?

Для любителей апеллировать к «Постановлению орфографической подкомиссии» 1912 года: она не получили государственного утверждения.

3. Что потребовалось сделать для того, чтобы стало возможным de facto воплотить положения декрета в жизнь?

Вопрос № 3 (блиц-блок для любителей дореволюционной российской манеры уважать других).

1. Каким образом с 1886 г. начал осуществляться прием в средние и высшие учебные заведения?

2. Вставьте пропущенное в квадратных скобках:

В […году] последовало распоряжение попечителя […название учебного округа] А.Л. Апухтина о преподавании на русском языке в […название учебного заведения] даже курса […название курса].

Вопрос № 4 (блиц-блок для любителей православной духовности и РПЦ как хранителя этой духовности).

1. Кому принадлежит фраза: «В монастыри постригаются не ради спасения души, а покоя ради телесного, чтобы всегда бражничать»? К кому она была обращена?

2. Что послужило преподобным Ефросию и Иосифу Волоцкому поводом к запрету допуска в монастыри подростков мужского пола?

3. Почему группа доходных строений возле Сенной площади в Петербурге (так называемое «чрево Петербурга») на местном жаргоне носила название «Вяземская лавра»? Какими ассоциативными связями пользовалось простонародье, выбирая название для этого злачного места?

И, чтобы более не возвращаться к вопросу о монастырях как хранителях благочестия и святости, привожу письмо бывшей монахини, Н.А.Девяткиной, опубликованное на радио «Свобода» 11 сентября 1998 года:

«Насельницы дерутся, наносят друг другу приличные травмы – бьют ногами в живот, ломают ребра. Да и сама матушка руки распускает, стараясь оцарапать лицо. Грязь, вши, чесотка, туберкулез, у начальства – вооруженная личная охрана, собака-людоед, слежка, доносы, пресмыкательство, всеобщая озлобленность, психические расстройства. Одна инокиня учила меня духовной жизни. Говорила: сначала надо дойти до наивысшей точки озлобления, а потом идти к добродетелям. Не случайно, мол, все инокини такие раздражительные, все монахи злые. Если вас борет блудная страсть, учат здесь, то отдайтесь ей и познайте всю сладость греха до самых содомских, а потом боритесь. Когда один батюшка из Оптиной посоветовал это одной насельнице, которая пожаловалась ему на блудную страсть, причем, объяснил все в подробностях, она была в шоке. Мне долго пришлось приводить ее в чувство. Сразу после этого она покинула монастырь, потеряв веру в Бога. Образы Христа и Его Матери подменяют образами духовника и игуменьи. Однажды у меня состоялся разговор с батюшкой, быстро восшедшим по карьерной лестнице. «Правда, правда! – сказал он. – Какую тебе правду надо? Нет ее, вся на небо ушла».

Тех, кого история Нины Девяткиной интересует в деталях, отправляю к статье Ивана Иванова «Монастырский беспредел», а в дополнение к этому отдельно рекомендую материал Татьяны Кузнецовой «Обратная сторона религии». Это все к вопросу о русской духовности, генератором которой является духовенство, в котором наиболее почитаемо иночество. Такие вот у нас иноки в духовности продвинутые. Ближе к богу, товарищи, правильной дорогой идете.

Отдельно хочу остановиться на реплике старшего инспектора по ОПК Лисицыной. Кстати, в тексте расшифровки она поименована как «Лисицина», что, скорее всего, неправильно, ибо не по-русски: «лисица» – слово общеславянского корня, и после «ц» должно писать «ы», так как «и» после «ц» мы пишем лишь в иноязычных словах, исключение составляет слово «цыган», но на всякий случай, если я не права и фамилия пишется именно так, как записали ее наборщики, прошу извинить. Со своей стороны, я буду называть ее все-таки «Лисицына». Итак, г-жа Лисицына в ходе, извиняюсь за выражение, телемоста Москва – Ногинск сообщила следующее:

«…прежде чем ввести этот курс, мы провели анкетирование среди родителей и детей, и 92%, подавляющее большинство сказали: мы – за, мы хотим, чтобы наши дети знали основы православной культуры».

Я уже упоминала об этом в первой части своей работы, но здесь делаю на этом особый акцент, а почему – будет видно уже в ходе анализа внедрения ОПК в Ногинске, об этом читайте II часть «Богословия для малолеток…», а здесь мне более сказать нечего.

КОММЕНТАРИЙ ИСТОРИКА

Я не знаю, почему специалист - историк, преподаватель истории, журналист, к которому я обратилась за комментарием, просил не называть его имени, но так или иначе, это его личная позиция, игнорировать которую мне лично не хотелось бы. В свою очередь я могу сказать, что готова подписаться под каждым его словом, и, таким образом, если кого-либо не устраивает выражение «некто историк», нижеследующее можно считать моим личным мнением. Другое дело, что озвученное ниже в контексте данной проблемы занимало меня лично далеко не в первую очередь, тогда как лицо, давшее комментарий, именно на этом акцентировало свое внимание.

«Я не понимаю, почему в программе ни разу не прозвучала следующая мысль. В нашей стране, у нашего народа никогда не было единой культуры. Их было две: одна – это культура простонародья, и вторая – культура знати. И в связи с этим о каком вообще возрождении ведется речь? Что именно возрождаем-то? Если речь идет о народных традициях, то прежде всего надо говорить о том, что одной из особенностей нашего менталитета является стремление к повиновению. Сравните: во Франции с XI века рабства как феномена личной зависимости крестьян не существовало. Уже при Филиппе IV (а это XIII век) крестьянин имел право пожаловаться королю на своего помещика. Рабством в Европе называли экономическую зависимость, когда человек попросту не мог уйти от своего клочка земли, потому что вынужден был кормиться, а вовсе не потому, что его принуждали к этому законодательно. Все, что требовалось для обретения экономической свободы – это развитие городов. А у нас до 1861 года людей в карты проигрывали. Хочу привести пример из воспоминаний одного народника (помните, да, было такое «хождение в народ»?). Некто выловил крестьянина и начал объяснять ему, что тот живет плохо, что его положение унизительно, что он раб и влачит рабское существование, что надо освобождаться и так далее, и так далее. Что сделал крестьянин? Он сел на коня и поскакал от этого народника, как от чумы. Народник скакал следом и на ходу увещевал его, а тот отбрыкивался. Вот это – наше сознание, это то, что является для русского простонародья нормой и культурой. С другой стороны, иностранец, побывавший в России и видевший своими глазами Эрмитаж и дворцы Петергофа, писал своему приятелю о том, что, дескать, да, Петергоф действительно ничем не уступает Версалю, ничем не отличается от него... за исключением одной маленькой детали: при строительстве Версаля использовался наемный труд, то есть такой, который оплачивается. Тысячи людей, участвовавшие в создании Версаля - архитекторы, строители, дизайнеры, ткачи, ювелиры и так далее - все они работали добровольно и получили за свою работу деньги. А вот наши памятники архитектуры возводились рабским трудом, и люди, которые создавали эти шедевры, не получили ни гроша. А так - никаких отличий.

Кроме того, удивительно вот что. Очень много мы говорим о том, что злые-нехорошие большевики виноваты в развале Российской империи. Но представьте себе: революция! Не восстание, не бунт. Да для революции миллионы людей нужны! А ведь если разобраться, идеологов-то по пальцам можно пересчитать. Так неужели их стали бы слушать, если бы то, о чем они говорили, и то, что они делали, не соответствовало ожиданиям народа? Это народ делал революцию, а вовсе не те, кого сейчас клеймят на каждом перекрестке. Никогда идеология не будет успешна, если ее не поддержит народ. Следовательно: кого, во-первых, клеймим, и какую, во-вторых, культуру мы собрались возрождать?».

Материал подготовлен 29 ноября 2002 г.

Часть 2

Примечание: лично я не во всем согласен со вторым абзацем, но не суть.

Warrax Black Fire Pandemonium  http://warrax.net   e-mail [email protected]