А. Елисеев
Единство и Раскол
|
В последнее время обострилась полемика между русскими державниками («имперцами») и национал-демократами («нацдемами»).Одним из важнейших вопросов явлется вопрос о территориальной целостности. Почти все нацдемы, вольно или невольно, подвергают эту ценность сомненнию Константин Крылов |
В последнее время обострилась полемика между русскими державниками («имперцами») и национал-демократами («нацдемами»). Одним из ярчайших проявлений подобного обострения стал очерк Константина Крылова «Земля наша велика и обильна». В нем известный теоретик национал-демократии подробно разбирает вопрос о «территориальной целостности», причем некоторые его выводы подталкивают читателя к мысли о том, что не такая уж это и ценность. Статья, как и всегда у автора, написана ярко и колко. Казалось бы, автор подвел под нее солидную аргументацию, однако, при ближайшем рассмотрении видно, что всё там притянуто за уши.
Так, г-н Крылов использует один хитренький такой приёмчик. Он сначала подбрасывает некий собственный тезис, а потом выдает его за всеобщее мнение. Ну вот, например: «…В голове благонамеренного обывателя возникает такая картинка. С одной стороны – русские националисты, желающие свобод, прав, хорошей и спокойной жизни и прочего «национального эгоизма». А с другой – суровые и мужественные Защитники Земли Русской. Которые защищают грудью просторы Родины. И, естественно, защитники просторов выигрывают в глазах публики. Просто потому, что порядка и хорошей жизни на Руси никогда не было (выд. – А. Е.), а просторы – вот они. Получается, что русские националисты хотят обменять то, что уже есть, на то, чего нет, и неизвестно, будет ли. От добра добра не ищут. Пусть нас, русских, давят, пусть у них на шее сидят, свесив ножки, братские народцы с ножичками, пусть у русских нет элементарных прав и свобод, пусть нищета, пусть безнадёга. Ведь так было всегда, правда? Зато у нас где-то есть область, которая по территории равняется четырём Франциям».
Тут самое главное – утверждение о том, что порядка и хорошей жизни у нас никогда не было. То есть, вообще. И это представляется как нечто бесспорное, с чем якобы соглашается гипотетический «обыватель», который и сам задает риторический вопрос: «Ведь так было всегда, правда?».
Понятно, что обыватель как раз мыслит совсем по-иному и, напротив, склонен идеализировать какие-то моменты из прошлого. Сейчас идеализируется, в основном, советский период, хотя еще совсем недавно многие ностальгировали по поводу икорных гор в «царской» России. А уж по поводу «порядка» — тут и говорить не приходится, достаточно только вспомнить лавинообразный рост симпатий к Сталину. «Вот уж при ком был порядок!»
Итак, предполагается, что «наживка» заглотана. А далее читателю указывается — единственное, что у него есть, так это «просторы», о которых так пекутся «имперцы» — они же «охранители», они же «патриоты». И вот для этих деятелей Крылов не жалеет ни красок, ни сарказма. Ведь эти супостаты «готовы оправдывать любые преступления против русской земли «государственной необходимостью».
«Создаётся впечатление, что наши охранители любят не столько нашу землю, сколько её границы. Их волнует исключительно целостность колючей проволоки и контрольно-следовой полосы».
«…Практически все «охранители» открыто восхищаются советским методом хозяйствования, предполагающим разорение и уродование земли вообще и в особенности русской земли, земель Средне-Русской Равнины. Никто их них не возвысил свой голос по поводу подлинно потерянных русских земель – например, затопленных земель в долинах Дона и Волги. «Прощание с Матёрой» написал не имперец, дрожащий над каждым сантиметром драгоценной границы, а писатель-«деревенщик», относящийся к этим самым границам без всякого интереса».
Здесь стоит сделать небольшое «отступление» и чуть поговорить об авторе «Прощания с Матёрой» – Валентине Григорьевиче Распутине, которого Крылов едва ли не записывает к себе в союзники. Конечно, когда писатель-патриот боролся в советское время за русскую природу, то вопрос о границах как-то не стоял. Вот уж о чем, о чем, а о границах спора не было. Хотя, может быть, Крылов обладает какой-то важной и секретной информацией? Вот же он пишет: «Если речь идёт о «нерушимости границ России», сообщаю проспавшим последние тридцать лет, что за эти годы оные границы неоднократно менялись, причём исключительно в сторону уменьшения». Тридцать лет – это что же, с 1981 года? Интересно, интересно, ждём сенсаций.
Во время перестройки Распутин позволил себе горькую иронию, спросив (всего лишь спросив) — может России выйти из Союза и тогда ее прекратят поносить зазря? Это было воспринято как призыв, хотя понятно, что никакого призыва не было и в помине. А вот что говорит Распутин: «Десять лет назад мировое государство с единым правительством, единой экономикой и единой верой могло еще считаться химерой. После крушения СССР и прихода в России к власти демократической шпаны, с восторгом докладывавшей американскому президенту об успехах разрушения, мир в несколько лет продвинулся в своих мондиалистских усилиях дальше, чем за многие предыдущие столетия. Пал бастион, которым держались национальное разнообразие и самобытные судьбы». Так что нацдемам лучше бы поискать других единомышленников.
Но продолжим цитирование Крылова, который так ярко вещает от имени «клятых» имперцев: «Надо было взрывать бомбы», «нужно электричество», «стране надо угля». Впрочем, когда дело доходит до земель нерусских, населённых другими народами, они становятся более отзывчивы: например, когда речь идёт о повороте рек, они готовы озаботиться судьбой Аральского моря. Но вот территорию русской России, особенно «Нечерноземье», они готовы целиком и полностью пустить на хозяйственные нужды, «на электричество».
«…К реальным территориальным потерям, внутренним (когда часть страны становится непригодной для проживания) и внешним (когда начальство по своей прихоти отдаёт куски земли другим странами) они относятся, в общем-то, с пониманием, ну или, по крайней мере, за сердце не хватаются. Как они хватаются за сердце, когда речь идёт о перспективах строительства русского национального государства».
При этом, что характерно, Крылов не приводит ни одной цитаты. Да и на конкретных «супостатов» не указывает, ограничиваясь фигурами С. Кургиняна и М. Калашникова (как будто на них свет клином сошелся). Что ж, это очень удобно – приписать целому направлению (точнее даже совокупности направлений) некий набор нелепостей, а потом торжественно их разбирать – под аплодисменты читателей-почитателей. Вообще, можно было бы писать как пьесу:
«ИМПЕРЕЦ. Нам плевать на русский народ, да и не территорию, в общем-то. Нам
нужна колючая проволока и любимый сапог обожаемого начальства.
НАЦДЕМ: Вы – плохой, плохой, фу. Мы – за Русское государство».
А ведь Крылов должен хорошо понимать, что имперцы (державники) бывают разные – как и национал-демократы. Тем более, что недавно он, с группой единомышленников, посетил Питер по приглашению тамошних имперцев и, вроде бы, вынес от встречи с последними неплохие впечатления. Но в статье все державники выкрашены в один и тот же, черный цвет – без каких-либо оттенков.
Конечно, есть отдельные «товарищи», которые частично попадают под крыловское описание (хотя оно карикатурно само по себе). Но зачем же всех одной гребенкой-то? Вот я, например, убежденный державник и монархист, но, в то же время, выступаю за Русское государство, которое нужно создать прежде всех имперских «телодвижений». И уж, конечно, основной упор необходимо сделать именно на возрождение исконно великорусских земель Нечерноземья, а также Сибири, которую наша «элита» воспринимает как некую сырьевую колонию. Я отнюдь не фанат «советских методов хозяйствования» — с мирными атомными взрывами, поворотами рек и т. д. Да и политика СССР страдала пагубным «интернационализмом» — чего стоит хотя перекачка ресурсов из РСФСР в другие республики. Или – безудержная поддержка разного рода зарубежных «братьев» и «друзей», многие из которых еще не вылезли из первобытнообщинного строя. Хотя нельзя не признать, что многое в СССР было много и хорошего – не случайно же по нему так ностальгируют (согласно данным социологических опросов – 58 %).
Совершенно непонятно – почему забота об обустройстве родной земли противоречит заботе о ее целостности? Да ведь и сам Крылов признает: «Разделение единой страны – это всегда её ослабление, причём не «вдвое», а на порядок. И, разумеется, национальная травма, которая изживается долго и мучительно». Тем не менее, мы всё же должны признать: «в некоторых ситуациях разделение может иметь позитивные стороны». Оказывается, одна часть расколотой нации может поучиться у другой части – этакий бонус за раскол. В качестве самого яркого примера приводится Китай.
Здесь обучающую роль сыграл остров Тайвань, где обосновались разгромленные коммунистами чанкайшисты. «Очень долго «весь цивилизованный мир» считал китайцев народом-неудачником, историческим лузером, — размышляет г-н Крылов. — Так считали и сами китайцы…Коммунистическая власть должна была бы окончательно убить всякую надежду на то, что китайцы способны жить по-человечески… Но — существовал Тайвань. Существовал Гонконг. Существовал Сингапур, по сути китайский… Сейчас многие думают: почему коммунистический Китай так легко вышел из страшного тупика, в котором он оказался при Мао, и сумел провести свои знаменитые реформы? Между тем, ответ на это животрепещущий вопрос имеет самое прямое отношение к нашей теме. Во-первых, Китай имел перед собой ОБРАЗЕЦ».
Сразу же возникает недоумение. Реформы на Тайване начались сразу же после поражения Чан Кайши – в 1949 году. А в КНР к ним приступили аж через тридцать лет. Чего же так долго ждали красные китайцы? А, может, опыт тайваньских реформ их как раз и отпугивал потому, что проводились они во враждебном Тайване? (Кстати, северная Корея и поныне не проводит никаких кардинальных реформ, хотя у нее под боком есть впечатляющий пример – процветающая Южная Корея.) Ну ладно, может быть, в КНР, хоть и с опозданием, поняли всю мудрость своих заклятых тайваньских врагов. Однако, весь фикус в том, что до 1989 года китайцы шли отнюдь не тайваньским путем. Они проводили политическую либерализацию: «Так, одним из ключевых пунктов перемен, стала гласность, именуемая по-китайски -- «прозрачность», — пишет Владимир Лещенко. - Уже в 1986 году в стране прошли студенческие волнения. На митингах и шествиях слышались требования ставшие пару лет спустя тривиальными для аналогичных демонстраций в СССР – о свободе, демократии… В том же году, осенью, молодой астрофизик Фан Личжи (ныне –один из лидеров антипекинской эмиграции), опубликовал в центральной газете КПК «Женьминь Жибао», ряд статей, где отстаивал путь демократизации западного образца. (Даже печатный орган ЦК перестал быть рупором партийных идей!) Фан Личжи уже тогда в 1987 году вызывающе заявил –«Марксизм... нужно отложить в сторону», причем -- без всяких серьезных последствий для себя. История с Фан Личжи имела еще одно последствие – именно из-за него второй человек в КПК Ху Яобан, один из активнейших «демократизаторов», лишился должности генерального секретаря, хотя остался в числе высших руководителей государства. Не хочется проводить слишком смелые параллели, но... Вспомним, что аналогичное падение Ельцина в том же году с куда более низкого поста стоило жизни и СССР и КПСС. Совпадение тем удивительнее, если учесть, что Ху Яобан был самым популярным участником команды Ден Сяопина. Именно он стал настоящей иконой для либеральной интеллигенции, символом ее надежд на наступление «эры либерализма, демократии, свободы слова». (Впрочем, новый генсек КПК -- Чжао Цзыян полностью разделял взгляды предшественника). Даже такая деталь, что во второй половине 80х годов в КНР появилось великое множество гадалок, шаманов, астрологов, и резко вырос интерес к оккультизму, весьма узнаваема… Но все эти неурядицы не поколебали решимости властей проводить политические реформы. Даже старейший член ЦК КПК – Ся Ян, заявлял, что в области идеологии СССР обогнал КНР, и Китаю нужно срочно наверстать это упущение. (То есть, китайские реформаторы вдохновлялись отнюдь не Тайванем, но горбачевским СССР. – А. Е.) Низы тоже не дремали. Уже в 1987 году опросы засвидетельствовали, что более половины молодых пекинцев утратили доверие к правительству, а почти три четверти опрошенных говорили о «недостаточности демократических свобод в стране». С 1988 года начало разворачиваться широкое движение гражданского протеста. Только в первой половине года было подано около 1000 заявок на проведение манифестаций; на промышленных предприятиях прошло почти пять десятков политических забастовок. Летом того же 1988 года по Центральному телевидению Китая в прайм-тайм был показан шестисерийный документальный фильм «Элегия о Желтой реке». Чтобы читатель понял: что это означает, пусть представит, как советское ЦТ в том же году показывает многосерийную постановку по «Архипелагу ГУЛАГ». Идея «Элегии» была не столько в том, что социализм — это плохо (это считалось видимо, уже само собой разумеющееся)… Чтобы добиться хоть какого-то прогресса, страна, по мнению авторов фильма, должна отбросить свое тысячелетнее наследие «неуместное в современном мире», срочно введя у себя свободомыслие, многопартийность и свободу слова. И, разумеется, отстранив КПК от власти. Как написал позже один из западных аналитиков, «Более рискованного, взрывного, и противоречивого сгустка идей вообразить себе было невозможно». ( «Закрытые врата в Тяньаньмэнь» )
А потом случился «Тяньанмэнь», в ходе которого пролилась кровь многих китайцев. (В Пекине, вообще, шли бои между армией и повстанцами-демократами.) И вот только после этого китайское руководство одумалось и стало проводить реформы «тайваньского типа», предполагающие экономическую либерализацию в условиях политического авторитаризма. Хотя, надо заметить, что сходство с Тайванем весьма относительно. Чан Кайши не нужно было реформировать коммунизм, он с самого начала действовал в условиях рыночной, капиталистической экономики. К тому же, тайваньцы, в конечном итоге, прошли через политическую либерализацию, тогда как КНР с ней не торопиться. Может быть, Пекин на нее и пойдёт, но вот тогда и поговорим. А пока китайские реформы, скорее, напоминают наш НЭП. (Между прочим, в КНР пристально изучают советский опыт.)
Кстати, если уж говорить о реформах в условии коммунистического режима, то наиболее впечатляющ именно вьетнамский пример. Там модернизация без демократизации началась в конце 1970-х годах, и все обошлось без «тяньаньмэней». И никакой отколотый образец вьетнамцам не понадобился. Более того, они успешно объединили страну в начале 1970-х, сбросив в море американских марионеток (поборников западных ценностей). Потом единый Вьетнам восстановил разрушенную экономику, отразил китайскую агрессию и спас соседнюю Кампучию от левацкой диктатуры Пол Пота, уничтожившего половину соотечественников. Далее – продуманные и успешные реформы. И всё это маленькая, но единая страна.
Что же до КНР, то ее успехи не стоит преувеличивать, как это делают многие наши публицисты – в частности, г-н Крылов, утверждающий: «…Счастливые жители Шанхая, который полвека назад мечтали о лишней плошке риса, теперь считают мясо едой бедняков». Это, конечно, одно из самых впечатляющих крыловских преувеличений, которыми он так любит «бить» своего восторженного читателя. Мясо – конечно, пища для бедных. А «счастливые жители Шанхая», надо думать, питаются небесной амброзией?
Между тем, жителям китайского села (а таковых большинство) повезло меньше : «Располагаемый доход населения в городах составляет около 12 тыс. юаней (около 1,5 тыс. долларов) в год, то есть немногим более 100 долларов в месяц, - пишет Александр Храмчихин. - При этом доля городских жителей составляет лишь 42 процента населения КНР (и свыше 100 долларов в месяц зарабатывает не более 20 процентов населения страны). В деревнях, где соответственно проживает 58 процентов населения Китая (более 750 млн чел.), этот доход составляет около 3,6 тыс. юаней (450 долларов) в год. Следует напомнить, что уровень нищеты по методике ООН составляет 1 доллар в день, то есть 365 долларов в год. Таким образом, средний доход китайского крестьянина лишь немногим превышает этот уровень. В Китае пользуются другой статистикой. По ней численность бедных составила в 2005 году 23,65 млн человек, число лиц с низкими доходами — 40,67 млн человек. Эти цифры часто используются в качестве доказательства преимущества китайской модели (менее 70 млн бедных и нищих в стране с населением 1,3 млрд!). При этом, однако, не поясняется, что бедными в Китае считаются лица с годовым доходом менее 683 юаней (около 85 долларов), под низким доходом подразумевается доход 684 — 944 юаня (85 — 120 долларов). Хочется подчеркнуть еще раз, что это годовой, а не месячный доход. Человек, получающий более 10 долларов в месяц, не относится, по официальной китайской статистике, даже к категории лиц с низкими доходами. Что касается социального обеспечения, то в этом плане за годы реформ отчасти произошел даже откат по сравнению с периодом до 1978 года. Социальное страхование и пенсионное обеспечение распространяются почти исключительно на городских жителей и возложены на предприятия. В итоге получается, что социальное обеспечение не снижает, а усиливает расслоение: на успешных предприятиях персонал получает высокую зарплату и социальные льготы, на множестве мелких предприятий — низкие доходы и никаких льгот и пособий. Медицинское обслуживание остается очень дорогим, причем если горожане оплачивают 60 процентов общей стоимости медицинских услуг, то крестьяне — 90 процентов. При этом уровень медицинского обслуживания в деревнях остается крайне низким...»
Но главное даже не в этом. Неизвестно ведь еще – чем завершится раскол Китая – на КНР и «Китайскую Республику» (Тайвань»). Хорошо еще (хотя это и плохо), если просто сохранится статус-кво. А если вспыхнет кровавый конфликт? Вероятность этого по-прежнему существует. В случае же с двумя Кореями она, вообще, весьма и весьма высока — достаточно вспомнить хотя бы прошлогодний конфликт между двумя республиками по поводу затонувшего корвета. Тогда довольно-таки провокационную роль играли США, явно повышающие градус напряженности в регионе.
Нет уж, что ни говорите, а единство страны – это безусловная ценность, которую не минимизировать всякими хитрыми и язвительными ля-ля.
Сделав удивительные открытия в области китайской истории, г-н Крылов берется за историю Германии:
«…Стоит напомнить, что и англо-американский блок, и СССР были поначалу настроены к поверженному Рейху самым недоброжелательным образом… Желание расправиться с агрессивной бестией раз и навсегда, раздавить гадину, было вполне понятным. Строились и соответствующие планы… Однако «холодная война» и раздел Германии резко изменил ситуацию. И западный, и восточный блок боялись, что, если доставшаяся им часть немецкой земли и немецкого народа будет лежать в руинах, а за забором наступит процветание, то немцы восстанут. Больше, правда, боялся Запад – поскольку коммунизм казался опасным и успешным врагом, захватившим пол-Европы. «Левые» настроения в Западной Германии были очень сильны. Поэтому союзники уже в 1948 году дали отмашку на проведение успешных рыночных реформ и накачали Германию деньгами, необходимыми для восстановления хозяйства. За двенадцать лет полностью разрушенная страна… А что получила ГДР? Да, разумеется, по сравнению со своей западной сестрой, ФРГ, «первое в мире немецкое государство рабочих и крестьян» жило небогато. Но советская власть боялась бесчинствовать на немецкой земле, так как ГДР считалась «витриной социализма»… В результате в ГДР не было коллективизации, армия была устроена так, что выходные солдаты проводили дома в семье, люди жили в собственных домах, улицы были покрыты плиткой и обсажены розовыми кустами… Зададимся вопросом: какова была бы судьба немецкого народа, если бы вся Германия досталась Западному или Восточному блоку? С большой долей вероятности можно предположить, что она была бы куда менее завидной, причём в обоих вариантах. Ситуация «соревнования витрин» оказалась чрезвычайно выгодной для немецкого народа».
Здесь г-н Крылов уже напрямую противоречит простейшей логике. Да, возможно, за немцев и взялись бы по-настоящему, но это произошло бы только в том случае, если бы союзники сохранили единство. Однако, разрыв между англо-американцами и нами был неизбежен – на него еще и Гитлер рассчитывал. И в условиях этого раскола Германия по любому приобретала особую ценность – даже и расколотая на две части. А если бы она оказалась в распоряжении одной из сторон полностью? Да эту единую махину холили и лелеяли бы. (Конечно, под жестким военно-политическим контролем.) Лелеяли же Японию, которая оказалась в полном распоряжении американцев. Иными словами, Германии повезло не потому, что ее разделили, а потому, что разделились сами союзники.
Кроме того, совершенно несостоятельно утверждение о том, что в ГДР Советы боялись особо наяривать, а вот в других странах – нет. Восток Германии пережил много чего. Кстати, и коллективизацию – что бы ни утверждал г-н Крылов (см. выше). В 1957-1960 годах (уже при «реформаторе» Хрущеве) в республике произошло самое настоящее насильственное обобществление земли. Недавно немцы даже поставили памятник жертвам этой самой коллективизации.
А вот в Польше, которая вроде бы и не рассматривалась как витрина, существовало частное крестьянское хозяйство. Да и не просто существовало, а преобладало – даже и в 1980 году т. н. «социалистический сектор» сельского хозяйства составил всего 30%. А Венгрии позволили масштабные рыночные реформы, которые восточным немцам и не снились. И как-то вот тоже всё обошлось без раскола.
В третьей части своей статьи г-н Крылов, пожалуй, наиболее фееричен. Он критикует Российскую империю с позиций империализма. Автор задается вопросом: «Почему у России никогда не было заморских колоний?» У всех европейских народов, дескать, были, даже у мелких, а вот русским почему-то не повезло. Виновато, конечно, плохое русское правительство, которое не поощряло разные заморские колониальные начинания. Например, «когда наивный Миклухо-Маклай предложил Александру Третьему создать в Новой Гвинее «свободную русскую колонию» (в противовес Германии), его с таким предложением пнули из царского кабинета с такой силой, что он приземлился аж в Австралии».
Вот уж, действительно, страшное преступление. Не забудем, как говорится, не простим! В подмогу г-ну Крылову приведу еще один пример – злокозненное правительство Николая I в свое время отклонило просьбу эфиопского негуса о присоединении к России. И это еще одно преступление «евразийской военщины».
«Причина столь решительного отказа от райских островов может быть только одна, — замечает г-н Крылов. — Страх. Осознанный и ясный страх российского правительства перед тем, что райские острова придётся заселять русскими. Которые впоследствии могут отложиться от империи и создать хоть маленькое, но своё государство…Похоже, что именно поэтому колониальную эпоху — самую блестящую в истории Запада, заложившую основы его могущества, сделавшую Европу абсолютным мировым лидером — Россия даже не проспала, а променжевала. Огромная страна, полная сил, сидела, скорчившись. в мёрзлом углу, пока народы Европы ковали своё будущее в тропиках, под огромными южными звёздами».
Беспощадный борец с империей, как всегда, верен своей привычке преувеличивать до бесконечности (авось, шокированный читатель и «подавится крендельком»). Вообще-то, Россия активно действовала и на юге. Кто Крым-то присоединял? Французы? Да и Кавказ с Туркестаном мерзлыми регионами никак не назовешь. И чего уж там — с «мерзлой» Сибирью все не так просто. Не тропики, само собой, но большая ее часть находится ниже 60 градусов широты (на которой расположен С.-Петербург). Почвы Южной Сибири весьма плодородны, а некоторые участки порой содержат плодородный слой глубиной в два метра.
Теперь по поводу боязни отложения какой-то части. Разумеется, некие опасения в данном плане должно было испытывать любое правительство. Но каких-то уж особых размеров данная боязнь не приобретала. Освоение Сибири шло полным ходом, и правительство этому не препятствовало, напротив – поддерживало. Хотя на сей счет у г-на Крылова своё мнение: «Россия расширялась не столько благодаря усилиям центральной власти, сколько вопреки им. Люди бежали от угнетающей власти, а та их догоняла, тем самым расширяя пределы отечества. Расширяя без охоты, по необходимости. Известно, что первым деянием, положившим начало расширению России до её нынешних пределов, было завоевание Сибири. Однако инициатива исходила не от московского правительства. Причиной завоевания было то, что сибирский хан Кучум задел интересы купцов Строгановых, которые снарядили экспедицию Ермака Тимофеевича. Московская власть была буквально втянута в сибирскую авантюру — когда уже стало очевидным, что русские в Сибирь пойдут, под рукой московского царя или без неё».
Для начала надо бы вспомнить о том, что Ермак был приглашён Строгановыми в 1579 году, а русский Царь называл себя повелителем Сибири намного ранее – в 1554 году (письмо к английскому королю Эдуарду VI). Впрочем, покорение Сибири началось еще до Ивана Грозного. Так, в 1483 воеводы великого князя Иван Иванович Салтык-Травин и Федор Курбский-Черный да Ивана Ивановича Салтыка-Травина сначала имели «бой с вогуличами на устье реки Пелыни» (приток Тавды, впадающей в Тобол), а затем «пошли вниз по Тавде-реке мимо Тюмени в Сибирскую землю». Далее, «от Сибири шли по Иртышу-реке вниз, воюя, да на Обь-реку великую в Югорскую землю». Это что тоже частнокапиталистическая инициатива?
Но, конечно, по-настоящему за освоение Сибири взялись в 16 веке. В 1555 году Иван IV послал в сибирские края Дмитрия Курова с приказом «князя Едигера и все землю Сибирскую к правде привести и, чёрных людей переписав, дань свою сполна взять». Дань при этом была установлена солидная – 30 700 соболей, но привезли Государю всего 700. Царь этим страшно возмутился, приказав посадить в тюрьму сибирского посла. После этого Едигер прислал дань всего лишь в 1000 соболей, но присовокупил к ней «грамоту шертную привезли с княжею печатью», где «учинил князь в холопстве и дань на всю свою землю положил, и вперёд ежегод беспреводно та дань... царю давати».
Теперь о Строгановых. Вообще-то, нужно иметь очень слабое представление о государственно-политическом и социальном устройстве Московской Руси, чтобы считать русских купцов этакими самостоятельными авантюристами (в «хорошем» даже смысла слова). Крупные купцы гостиной и суконной и сотен были торгово-финансовыми агентами государства, получающими за свою службу обильные привилегии. Грамоту на освоение земель, лежащих за Уралом, Царь дал Строгановым еще в 1574 году, причем обозначил там военно-политические цели колонизации: «…На Иртыше и на Обе и на иных реках, где пригодица, для береженья и охотчим на опочив (т.е. охочим ратным людям для отдыха) крепости поделати и сторожей с вогняным нарядом держати».
Действительно, опальная царская грамота (1582 год) на Строганова имела место быть. Однако, она была вызвана лживым доносом пермского наместника Перепелицына. Между тем, сам Ермак предпочитал иметь дело с русским Царём : «Укрепившись на Иртыше, разобравшись в обстановке, оценив военные ресурсы Кучума поняв, что ему с сильно поредевшей дружиной в Сибири не удержаться, Ермак направил донесение в Москву. Не к Строгановым обращался он, а к самому Грозному царю. Послал он с этим делом Ивана Кольцо. Это показывает, что Ермак уверенно расценивал возможное отношение Грозного к его исходу и что он считал себя вправе непосредственно сноситься с Москвой, без участия в том Строгановых. Для «служащего» Строгановых такое право и возможность исключались бы. Грозный воспринял донесение Ермака, как и всё, касавшееся урало-сибирских дел, действенно. Он понимал, что казачья дружина хороша как передовой отряд, но что её незамедлительно следует заменить регулярными войсками и основательной властью. В Сибирь были направлены первым воеводой князь Болховской и военный начальник Глухов. Иван Кольцо был милостиво встречен…».
А ведь там, за Уралом, очень легко было основать какое-нибудь «новорусское государство» (по типу Северо-Американских Соединенных Штатов). Расстояния-то были огромные. Между тем, русское правительство упорно осваивало гигантские просторы от Урала до Тихого Океана, не пытаясь, кстати, создать там нечто вроде крепостного права. Напротив, здесь как раз и создавалось абсолютно свободное русское пространство, заселенное вольнолюбивыми людьми.
Да — имей Великобритания свою Сибирь — грандиозное малозаселенное пространство, граничащее с ней по суши, то и отношение к заморским авантюрам у неё было бы совершенно иным. Собственно говоря, такое пространство у нее было, но только за Океаном, что существенно облегчало отложение. Этим пространством была Северная Америка, за которую Англия дралась до конца. Ну, а когда она проиграла войну против колонистов, то и оставалось-то лишь заняться экспансией за моря-океаны.
Однако, нам продолжают пихать в нос колониальный опыт Европы и упрекать русское правительство в том, что оно не шло по этому самому колониальному пути: «…В конце XIX века… российское государство, казалось бы, вышло на путь устойчивого развития, и к тому же изрядно обрусела. В шестидесятых годах позапрошлого века она даже замахнулась на некое подобие колониального проекта — на Желтороссию, то есть присоединение Кореи и северного Китая. Проект был свёрнут после известной записки графа Витте, заканчивавшейся словами: «Я с трудом представляю себе появление в Российской Империи трёхсот миллионов новых подданных, имеющих иной язык и вероисповедание. Но дело даже не в этом. Присоединение Китая к России со временем неизбежно будет означать присоединение России к Китаю». Для сравнения: англичанам и в голову не пришло бы, что присоединение Индии к Великобритании «со временем» означает присоединение Великобритании к Индии».
Просто великолепно! Обычно нацдемы критикуют имперцев в том, что те пытаются растворить «белых европейских русских» в море «черно-желтой азиатчины». А тут всё наоборот. Оказывается, Империя была виновата как раз в том, что опасалось подобного растворения. Вот уж действительно, чтобы русские правители не делали, всё они, по мнению нацдемов, делали неправильно.
А что же английские элитарии? Да, они не особо заморачивались по поводу того, что индусы перестроят на свой лад Британию. Опять-таки надо вспомнить географию. К сведению г-на Крылова, Англия находится на достаточном расстоянии от Индии, и в 19 веке это имело огромное значение. А вот если бы эти две страны граничили друг с другом (как Россия и Китай), то, думается, и отношение было бы совсем иное. Сегодня расстояния уже не играют такой роли — и что же? Выходцы из бывших афро-азиатских колоний стремительно заселяют белую Европу. В одной только Англии живет 2, 5 миллионов мусульман, причем половина из них пакистанцы, то есть жители исламской Индии. Ну, достаточно вспомнить – какую бучу устроили иммигранты в Лондон. Там, между прочим, уже создаются "шариатские зоны".
В свое время белые европейские колонизаторы включили Индию и другие «недоразвитые» страны в свою орбиту, чем и привязали их навсегда. Европа (шире Запад) стала для них как объектом критики (оправдывающей технико-экономическое отставание), так и магнитом, который притягивает «бедных южан» высоким уровнем жизни. И сразу же после падения колониальных империй миллионы «угнетенных» поспешили завоевывать вчерашнюю метрополию.
Вот чем завершилось колониальное строительство, которое так восхищает многих нацдемов, в том числе и г-на Крылова. И, к слову восхищение это совершенно беспочвенно. Указывается на то, что национальные западные империи, в отличие от «нерусской» Российской, строились в интересах господствующей нации. Дескать, пока россиянские правители напитывали ресурсами окраины, мудрые правители Европы, напротив, высасывали ресурсы с колоний.
О Российской империи поговорим чуть позже, а пока обратим внимание на вещи очевидные. Прежде всего, нельзя забывать о том, что капитализм 19 века еще не был «народным», и практически все блага доставались лишь немногочисленной олигархической верхушке. Что уж там говорить, если даже всеобщее избирательное право было введено далеко не сразу. Поэтому и ограбление колоний обогащало меньшинство англичан, французов и т. д. Национального в этом ничего не было, если только не считать шовинистическую трескотню, которой запудривали мозг простачкам из народа. Зато этих простачков гнали на войны в колонии, где они исправно умирали ради доходов разных лордов, сэров и пэров.
Потом, правда, простонародье стали немножко подкармливать, опасаясь растущего социалистического движения. В целях безопасности выделили меньшинство пролетариата, которое прозвали «рабочей аристократией». Им-то и стали кидать кусочки, добытые в колониях. Большинству же ничего не перепадало — даже и в начале 20 века.
Наконец, после второй мировой войны на Западе было создано пресловутое социальное государство, где жирный кусочек бросили уже большинству (хотя и не всем). Но вот что характерно – одновременно с этим Европа отказалась от колоний и стала ввозить оттуда «трудовых мигрантов». Деловые элиты поступили до гениального просто – они компенсировали траты на «социальное государство» тем, что стали активно использовать дешевую рабочую силу. А сегодня элитарии так и вовсе решили эту самую «социалку» сворачивать.
В России также произошел наплыв «мигрантов» с бывших окраин – и он, опять-таки, обусловлен коммерческими причинами. «Деловые люди» заинтересованы в дешевой рабочей силе – вот и вся причина. Наши элитарии поступили с окраинами вполне по-западному – распустили империю, отпустили республики. В результате, возникли депрессивные зоны, откуда и хлынули потоки мигрантов. Вместо того, чтобы способствовать развитию этих окраин, они были брошены на произвол судьбы – тогда как в плохом СССР «нашествия мигрантов» как-то не замечалось. И не удивительно – у всех была работа, так зачем покидать родные края?
Разумеется, в СССР был перекос в иную сторону. При Сталине, на 19 съезде КПСС (1952 год) был поставлен вопрос о развитии республик с опорой на их собственные ресурсы, но при Хрущеве и Брежневе правящая бюрократия продолжила «нянькаться» с «националами» (хотя никакой нужды в этом уже не было). В результате возникли чудовищные диспропорции, которые, стали одной из причин крушения великой империи. ( «Русские в СССР: всё очень непросто» )
Однако, воля к Большой Стране не исчезла. Недавно «прогрессивно» мыслящие социологи ужаснулись. Они выявили предрасположенность русских к «авторитаризму», что выражается в ожидании «сильного патриархального лидера» (63% респондентов), ностальгии по СССР (58%), неприязни к Западу (70%). «Обычные московские школьники, родившиеся после 1991 года, воспринимают Россию как «бескрайнюю, огромную страну», «которой нет в мире равных»... Школьники ностальгируют по «дружной семье (советских) народов», где не было межнациональной розни, и призывают к усилению контроля над иммигрантами... Главным врагом России школьники считают США».
А ведь принято считать, что поколение, которое и не «нюхало» Советского Союза, мыслит исключительно рыночными и гедонистическими категориями. Нет, оказывается, оно ощущает свою принадлежность к великой, необъятной державе. У самых юных граждан сохраняется то чувство простора («Большого Пространства»), которое было присуще их предкам. Это уже «гены». Русского нельзя серьезно увлечь идеалом уютного такого мещанского «царства», который столь распространен в Европе. Хотя достижениями цивилизации он будет пользоваться – и с огромной охотой. Но идеал «великой страны» все равно будет довлеть.
Однако же, очень многие стараются «поломать архетипы», сменить парадигму «тысячелетнего рабства». На это работают либералы классические, к тому же стремятся и либералы национальные (они же – «нацдемы»). Для последних характерна боязнь большого и непрерывного пространства, единства как такового. Они стремятся (осознанно или нет) к совокупности небольших территориальных образований, возможно даже и не имеющих общей границы, но связанных чем-то неполитическим – коммерцией или культурой (пресловутый «русский мир»). Нацдем может быть и сторонником единого Русского государства, но при этом он вполне допускает возможность образования и других русских государств. Более того, логика подталкивает его именно к такому варианту.
Данное мировосприятие полностью соответствует нынешней глобализации, которая как раз и ведет к новой феодальной раздробленности, основанной на всевластии транснациональных корпораций (ТНК). Транснационалы воспринимают пространство как нечто разорванное, дискретное, вот почему ТНК представляет собой совокупность филиалов, разбросанных по всему свету. При этом каждая ТНК – это феод, так или иначе претендующий на статус отдельного внегосударственного образования. Само же государство приговорено ими к смерти (хотя возможно наличие каких-нибудь формальных, декоративных образований – как дань исторической традиции.) Вот почему сегодня запущен маховик регионализации, которую проводят как открытее сепаратисты, так и респектабельные «автономисты». При этом транснационалы делают ставку на архаичные силы. Так, в Ливии и Йемене они поддерживают племенных сепаратистов и исламских фундаменталистов.
Западным же государствам отведена роль тарана, чьи удары по третьему миру обернутся, в конечном итоге, против них же самих. И надо заметить, что эта суицидальность была заложена в них еще в эпоху буржуазных революций, когда складывалась система колониальных империй. Элиты молодых национал-капиталистических государств строили империю как совокупность коммерческих владений, разбросанных по всему свету и отделенных разными землями, морями и океанами. То есть, они предпочитали жить в расколотом пространстве, в космосе вращающихся осколков. Именно такой мир и соответствовал запросам плутократии, которая видела во всем лишь источник для высасывания разнообразных ресурсов. Было выгодно владеть колониями – ими владели, перестало быть выгодным – их отпустили.
В непрерывной империи Единства (каковой была Российская Империя) все земли воспринимались как свои, и о них необходимо было заботиться, обустраивать их. В дискретных империях Раскола каждая часть воспринималась как нечто утилитарное, пригодное лишь для временного использования. И так западные государства смотрят на мир и сейчас — уже после распада колониальных империй. (США хоть и не были никогда колониальной империей, но рассматривали разные государства как свою собственность – независимую формально.) Они не желают усиления не-западных стран, особенно тех, которые представляют собой «большое пространство». Поддержка центробежных сил в СССР – ярчайший тому пример. Впрочем, весьма показательна и поддержка сепаратистов в Ливии. По мысли западных стратегов, всё, что не является Западом, должно быть совокупностью осколков, вращающихся вокруг «ведущих держав». При этом они не понимают, что поддержка раскольников бьет по ним же самим, ибо легитимизирует сам Раскол. Придёт время и транснационалы потребует от западных нацбюрократий поделиться – во всех смыслах. Вот и наши нацдемы, так или иначе, разрушают образ национального государства, за которое они вроде бы ратуют.
Но продолжим разбор полётов мысли г-на Крылова. Он сокрушается о том, что Россия много сил вложила в западные земли – Польшу, Финляндию, Украину. И вот теперь их в России нет, «причём на этих территориях не возникло русских государств, как возникли «британские» государства в Америке, Австралии и Новой Зеландии. Эти территории не пополнили собой русский мир, а стали оплотом мира антирусского».
«Русский мир» — здорово звучит. Вот и у нас многие призывают пещись не столько о России (это слишком по-имперски), сколько о многополярном русском мире. Позиция интересная, только с национализмом не имеет ничего общего. А так – посмотрим, что принес многополярный «английский мир» собственно Английскому государству (Великобритании). Сначала – войну с североамериканскими колониями, возжелавшими независимость, потом – долгую геополитическую дуэль со Штатами. Лондон почему-то вовсе не был в восторге от появления нового полюса английского мира и всячески стремился его прищучить. И в 1812-1815 годах Англия напала на Штаты. Причем, во время военных действий англичане захватили Вашингтон, разграбили его и сожгли. Позже Великобритания всячески поддерживала южные штаты против северных. Возникает вопрос – считает ли г-н Крылов такую модель идеальной для «русского мира»? Что, России нужно было воевать, скажем, с Украиной, а русской имперской армии разрушать Киев?
Как и следовало ожидать, г-н Крылов не преминул «пнуть» имперскую колонизационную политику: «…Российская власть сделала всё, чтобы сохранить на лице русского народа детскую добродушную улыбку — мужичкам не давали «хозяйничать». Не давали до того, что в русском языке само слово «хозяйничать» (быть хозяином) имеет резко негативную окраску: «хозяйничать» означает «самоуправствовать», и обязательно «дурно и незаконно, не по праву». Что и естественно — ведь хозяйничать русским нельзя».
Получается, плохое царское правительство всячески мешало русскому человеку хозяйствовать на окраинах. А заправляли всем этакие толстовцы-интернационалисты, только и заботящиеся о разных инородцев. Между тем, все, опять-таки, обстояло совсем иначе.
Нет, идеализировать политику русских властей в Туркестане не стоит. Более того, она заслуживает весьма жесткой критики. Но только не за наплевательство в отношении русских. Так, правительство всячески поддерживало русских предпринимателей, которые вели дела в регионе. Оно даже запретило активность иностранного и инородческого (в основном, еврейского и татарского) капитала.
Сложнее было с крестьянской колонизацией. По ее поводу постоянно велись жаркие споры. При этом центральное правительство склонялось в сторону «переселенческой партии», в то время как местная администрация была, скорее, против переселения. И не только потому, что опасалась восстания «туземцев», чьи земли неизбежно отходили в руки колонистов. Критики колонизации (К. Пален и др.) обращали внимание на то, что переселенцам трудно вести местное хозяйство, которое для них непривычно. Как представляется, в этих рассуждениях был свой резон. Люди часто покидают привычную им среду в погоне за достатком, но в иной обстановке приживаются далеко не все. Вообще, не лучше ли было решить земельный вопрос в Центральной России, чем переселять сотни тысяч людей в туркестанское пекло?
Но, как бы то ни было, а процесс переселения шел, и местные власти все же способствовали ему. Иначе как понять тот факт, что в начале 20 века 300 тысяч русских в Туркестане имели 1,5 миллиона десятин земли (5 миллионов местных – 2,8 миллионов десятин). (Показательно, что земли, орошаемые государством, давались только русским). Более того, русские активно заселяли области, в которых колонизация была, вообще, запрещена. Так, в Бухаре проживало 50 тысяч русских.
Другое дело, что правящая элита так и не смогла выработать единую и оптимальную стратегию в области колонизации (как, впрочем, и во многих других вопросах). Но при всем при том, интересы русского населения всегда стояли у нее на первом плане.
Было бы очень странным, если бы г-н Крылов прошел мимо продажи Аляски в 1867 году. Это событие до сих пор вызывает болезненную реакцию у многих – как же, упустили возможность стать еще и американской державой! И здесь, кстати, как раз имеет место быть «псевдоимперская гигантомания», которая подводила державы, не соблюдавшие меры в «поедании» земель. Казалось бы, нацдемы должны быть против нее, но нет — речь ведь идет об отдаленном торгово-коммерческом предприятии — в западной духе. Аляской-то владела Русско-Американская компания.
Достаточно знать простейшие факты, чтобы понять – колонизация Аляски была провалена, хотя оттуда и выжали много чего. В середине 19 века там проживало всего только 600-800 русских колонистов. (При этом сильно баловались «аборигены», которые один раз даже сожгли Новоархангельск, убив всех его обитателей.) И это тогда, когда на Западе САСШ и Канады находилось 3 миллиона переселенцев! Можно, конечно, лишний раз попенять русскому правительству – дескать, не освоило должным образом. Но ведь Сибирь как-то осваивалась. А тут не заладилось – и всё тут. Понятно почему – это уже была действительно лишняя земля, сил на освоение которой не было.
Существовала реальная угроза потерять Аляску просто так – без всякой продажи. Сокрушаются, что от нее поспешили избавиться, не успев узнать о наличии золота. Между тем, вдумчивые исследователи давно уже заметили — если бы золото нашли в русской Аляске, то она стала бы предметом страстных вожделений американцев. И тут они легко могли пойти на союз с Англией, которая имела сильнейший в мире флот, и которая внимательно присматривалась к нашим дальневосточным владениям. (Во время Крымской войны англичане атаковали Петропавловск-Камчатский.) Известно, что и Дальний Восток был тогда практически не освоен, что делало его крайне уязвимым для интервенции. Если мы уцепились за Аляску, то потеряли бы и ее, и Дальний Восток. А так Россия получила очень даже внушительную по тем временам сумму в 7,5 миллионов долларов. (Здесь русский Царь не был оригинальным – в 1803 году Наполеон продал американцам французскую Луизиану за 15 миллионов долларов. Деньги выплачивали в акциях, поэтому реально французы получили 8 миллионов долларов.) Аляску пришлось буквально всучивать американцам, которые не видели в ней никакой пользы. Наши лоббисты просто-напросто подкупили тамошних правителей. (Кстати, это еще одно яркое свидетельство о том, насколько коррумпирована демократическая западная система.)
Конечно, было сказано, вовсе не следует идеализировать политику русского правительства, которое наделало множество ошибок. Налицо факт оторванности русской элиты от русской почвы, что выливалось в страшные вещи – такие, как второе издание крепостного права с массовыми раздачами крестьян, торговлей людьми и т. д. Немало порезвились на русской земли и разного рода чужеземцы – авантюристы, фавориты и т. д. Хотя и тут многое преувеличено. Взять хотя бы крепостное право, которое у нас изображают чуть ли не рабством на манер «афро-американского». Между тем, оно, как известно, вовсе не было тотальным. Архангельская область вообще не знала крепостничества, Вологодская – почти не знала (за исключением южных районов). По 5-й ревизии (1796 г.) крепостных в России было 5700465 душ мужского пола (53%), тогда как государственных крестьян насчитывалось 5 миллионов душ. И в дальнейшем количество первых только снижалось. Многие крепостные перешли в другие сословия, в 1816 – 1856 гг. таковых было миллион человек. И уже в 1857 году крепостных крестьян было всего лишь 34%. Помещики охотно позволяли своим крепостным заниматься разного рода прибыльным бизнесом. И многие из них становились весьма богатыми людьми.
Что же до государственных крестьян, то их положение почти не отличалось от положения свободных. При этом оброк у них был в два раза ниже, чем у крепостных. И положение этой категории постоянно улучшалось – так в ходе реформы П. Д. Киселева государственные крестьяне получили возможность бесплатно пользоваться медицинской помощью.
Или взять, например, тему немецкого засилья. Здесь всё то же преувеличено донельзя. Притчей во языцех стала пресловутая «бироновщина», однако, вот занятный факт – во время нее тайный сыск в России возглавлял русский аристократ князь А. И. Ушаков. Кабинет-министром был князь Черкасский, генерал-прокуророром князь Трубецкой. Как-то вот и не похоже на засилье. Да, русские государи усиливали «немецкий элемент», но делали это в противовес русской аристократии, которая не прочь была бы и ограничить власть самодержцев. Так что здесь, скорее, социальный момент.
Многое преувеличено, а многое – печальная правда. Но вот что характерно – «ужасы царизма» совпали с вестернизацией России, за которую так ратуют нацдемы. Сами они при этом отмечают, что настоящей вестернизации и не было, а было нечто пародийное, скорее азиатское, чем европейское. Да вот только почему-то вестернизация у нас всегда заканчивается не так. Не так было в 1917 году, не так получилось в 1991 году. А почему мы должны быть уверенными, что на этот раз получится так? Вот этого нам не объясняют, зато бодренько призывают бежать к тем же грабелькам — уже в четвертый раз. Нет уж, увольте. Лучше уж мы вернемся на свою историческую дорогу.
Г-н Крылов сделал названием своей статьи цитату из «Повести временных лет»: «Земля наша велика и обильна». Это место из летописи любят использовать разного рода русофобы, с удовольствием продолжающие: «А порядку в ней нет». Дескать, когда еще эти русские имели проблемы с порядком! Между тем, ПВЛ повествует о династическом кризисе – Северная Русь впала в смуту именно потому, что пресеклась линия князя Гостомысла («Иоакимовская летопись»). Кстати, в некоторых вариантах так и пишется – «а нарядника в ней нет». И кризис был преодолен, когда в земли ильменских словен прибыл князь Рюрик – внук Гостомысла. Сразу же был восстановлен и порядок, а через несколько лет Северная и Южная Русь объединились в единое Государство («Державу Рюриковичей»). Вот и у нас все образуется тогда, когда во главе страны станет нарядник — Хозяин всей Земли Русской. А земля наша станет еще обильнее и краше.
08/08/2011