Правда об уровне жизни в СССР

http://varjag-2007.livejournal.com/2287156.html

М.Кудрявцев, С.Миронин и Р.Скорынин

Долгие годы официальная советская пропаганда распространяла лозунг «догнать и перегнать Америку». Неудивительно, что идея сравнения СССР с самой «развитой страной капитализма» настолько укоренилась в общественном сознании, что факт отставания СССР от США стал одним из главных аргументов в пользу отказа от социализма и начала «рыночных преобразований».

Между тем, попытка «объективного» сравнения уровня благосостояния, достигнутого СССР, с благосостоянием США и других западных стран, наталкивается на многие трудности. Само сравнение по статистическим данным душевого дохода некорректно, если не учитывают представления людей о своём благосостоянии, а также если не учитывает желаемое нами распределение богатства или структуру потребления и расходов страны. Ощущение комфорта зависит от того, что человек считает ценным. Например, для индейцев одного племени очень ценным были железные утюги, которые они держали перед входом в жилище. А Китай в Новое Время «не клюнул» на дешёвые потребительские товары Англии и продавал Англии чай только на серебро, так что англичанам для покорения китайского рынка пришлось устраивать опиумные войны. Когда мы сравниваем благосостояние советского народа с американским, надо быть готовым и к тому, что часть российских граждан не согласится с предложенными параметрами сравнения, потому что для них джинсы важнее молока. Многие российские граждане и сейчас ценят возможность купить молоко без очереди и не вставая ради этого ранним утром гораздо выше, чем само сокращение потребления молока (хотя при этом непонятно, стоило ли для ликвидации очередей ломать экономику, производящую столько молока). Что важнее – дать возможность богачам ездить на Канары или иметь очень хорошее медицинское обслуживание для всего населения? Кроме того, денежное выражение одинакового (в чьей-то оценке) комфорта, получающегося при разном способе удовлетворения потребности, может быть разным. Если какие-то люди предпочитают больше отдыхать, то их доход меньше, чем у «работяг», но жизнь первых, с их же точки зрения, не хуже.

Да, многие россияне и сейчас считают, что жили в советское время в 10 раз хуже, чем американцы, но это следует воспринимать как субъективную оценку. По крайней мере, статистика их душевого дохода не подтверждает десятикратную разницу. Мы хотели бы отметить, что организация потребления в России или любой другой стране может быть основана на национальных особенностях, но обязательно должна соответствовать интересам долгосрочного выживания и развития страны. Если Россия как целое не считает поездки своих богачей на Канары проявлением своего благополучия, то этот вид потребления можно было бы и не включать в статистику.

Начиная с какого-то уровня дохода, очень большую долю в статистике потребления имеют престижные товары, но зато резко падает субъективная оценка значения базовых товаров. Вспомним ситуацию 80-х: всё население накормлено, одето и обуто, имеет крышу над головой, то есть полностью обеспечено базовым благосостоянием. В этом случае именно престижное потребление позволяет сразу удовлетворить мим первенствования. То, что многие люди в СССР были готовы чудовищно переплачивать за джинсы, современные магнитофоны и тому подобные вещи, как раз и свидетельствует, что они уже не особо ценили базовое благосостояние по сравнению с престижным потреблением. Но тогда оценка престижного потребления по завышенным ценам получается явно неадекватной. Представим, что у населения одной страны есть только базовое благосостояние, а население другой добровольно платит за престижные товары столько же, сколько тратит на базовое благосостояние. В этом случае статистика показывает двукратную разницу потребления. Но на самом деле, это не говорит о двукратной разнице мощи экономик, поскольку производством престижных товаров занимается малая часть населения более богатой страны, а не половина её. По мере дальнейшего роста, высвобождение реально малого числа дополнительных работников более бедной страны на престижные товары даёт большую оценку роста потребления, если исходить из рыночных цен. Но именно эта ситуация и сложилась в СССР, власти которого сознательно откладывали запуск престижной экономики до тех пор, пока всему населению не будет обеспечено базовое благосостояние!

Но даже если забыть о субъективных оценках благосостояния и сосредоточиться на цифрах душевого дохода как показателе успехов страны, то и тут в статистику не попадают многие важнейшие фонды потребления, свойственные экономике советского социализма. Причина в совершенно другом типе обмена и распределения. Если «бесплатное» потребление, идущее через общественные фонды, ещё можно как-то включить в сравнительную статистику, то эффекты, связанные с различными принципами ценообразования по платным товарам, вообще трудно отследить. В целом, японцы живут беднее немцев, однако душевой ВВП у Японии, в денежных показателях, выше, чем в Германии. Причина – в способе исчисления ВВП. Даже если натуральные блага потребляются одинаковые, то чем больше в экономике крутится денег, тем выше так называемый уровень жизни, вычисленный на основе душевого дохода. При этом переплетаются два фактора. Во-первых, в странах с более высокой земельной рентой особенно дорогими становятся товары и услуги, не попадающие в класс экспортируемых и импортируемых товаров, потому что их невозможно экспортировать и импортировать. Это, например, тяжёлые стройматериалы, транспорт, услуги парикмахера и коммунальные, проживание в гостинице, услуги и товары, входящие в государственное потребление. При этом классы товаров и услуг, не поддающихся экспорту-импорту, как правило, составляют большую часть ВВП. В то же время, валютный курс в долгосрочной перспективе определяется, в первую очередь, соотношением цен экспортируемых и импортируемых товаров. Последние в странах с высокой земельной рентой становятся дешевле относительное остальных товаров, чем в странах с низкой земельной рентой. (Мы здесь не рассматриваем размеры таможенных пошлин, которые вносят дополнительное искажение в валютный курс.) В Японии можно купить телевизор по сравнительно невысокой цене, но очень скромная комната в японской гостинице будет стоить столько же, сколько стоит проживание в течение нескольких дней в гостинице такого же класса в Германии. Завышение ренты на собственность не всегда устраняется даже такими хитростями статистиков, как пересчёт курса валют по паритету покупательной способности, потому что набор товаров может быть взят неадекватный. Кстати, похожий эффект, хотя и в меньшей степени, даёт и российское завышение цен, например, на вино, по сравнению с его ценой во Франции. Высокие акцизы на алкоголь так же дают видимое приращение ВВП, как и земельная рента в японском случае.

В целом же СССР было свойственно искусственное занижение цен на энергоносители, которые давали занижение видимого ВВП, приходящегося на сходные с западными странами натуральные показатели экономики. Такой же эффект имело невключение в цену прироста полезности при товарообмене: регулирование цен снижало возможности рыночной оценки услуг торговли и т.д., включаемых в ВВП западных стран. Наконец, из данных статистики душевого дохода уходила та часть товаров и услуг, которые производились в «теневой» экономике дополнительно к официальным цифрам и обменивались полулегально, например, незарегистрированные услуги преподавателей музыки на дому, шабашников по ремонту квартир, врача в обмен на взаимную услугу (скажем, поступление сына в вуз) и т.д. В статистику ВВП не попадают и товары, производимые в рамках натурального хозяйства – например, продовольствие с приусадебных участков и дач. Все эти факторы, свойственные советской экономике, дают заведомо заниженные показатели экономики СССР по сравнению с её реальными успехами.

Поэтому мы хотим предупредить читателя, что ко всякой статистике, сравнивающей благосостояние советских людей и жителей Запада, надо относиться осторожно. С точки зрения членов брежневского Политбюро, уровень благосостояния советских людей вполне приближался к западному, потому что они сравнивали благосостояние по тем параметрам, которые считали наиболее важными для советского народа: потреблению овощей, молока и мяса, жилью, уровню образования и отдыха, культурному развитию. С точки зрения каких-то советских жителей, они потребляли в 100 раз меньше американского бомжа, потому что, хотя бомж и не имел того базового благосостояния, которое было у советских людей, у него были джинсы, а джинсы некоторые советские жители ценили в 100 раз больше, чем базовое благосостояние. По душевому доходу, подсчитанному статистикой по обычным методикам, применимым к капиталистическим экономикам, отставание от США было в два раза. При создании адекватной системы оценок, учитывающей безденежное потребление, отставание, может быть, сократилось бы в полтора раза. С точки зрения критериев благосостояния, принятых брежневским руководством, отставание было минимальным. По статистике доходов на душу населения в 80-е годы, по разным оценкам, СССР отставал от США в 2 раза, но совсем незначительно отставал от Италии. В сравнении с Италией различие в уровне потребления было, самое большее, в более красивых витринах городских магазинов, но жизненный уровень подавляющего большинства населения был в СССР не ниже, чем в Италии. А «социалистические» чехи уж точно жили заметно лучше «капиталистических» итальянцев.

Более адекватно сравнение по натуральным показателям. В этом случае статистика ООН, например, вскрывает, что по качеству питания Советский Союз был в первой десятке стран. Мы приведём 3 таблицы, сравнивающие развитие России и других стран.

Таблица 2. Отношение ведущих стран к лидирующей (Селищев А.С., Макроэкономика, с.422)

Источник: Russett B. U.S. Hegemony: Gone or merely Diminished, and How Does it Matter? // The Political Economy of Japan Vol.2. /Ed. by Takashi Inoguchi & D.I.Okimoto. Stanford, 1988. p.87)

Таблица 3. Сопоставление среднегодовых доходов на душу населения в международных долларах (по паритету покупательной способности) 1988 г. (Селищев А.С., Макроэкономика, с.423)

Источник: Мельянцев В.А. Восток и Запад во втором тысячелетии: уровни, темпы и факторы экономического развития // Восток. 1991. № 6. с.68; оценки по России предложены Селищевым А.С.

Таблица 4. Сравнение показателей экономического развития СССР и США в 1987 году (данные из американского справочника Soviet Economic Structura and Performance: обратим внимание на разброс номинальных цифр по сравнению с верхней таблицей, но сохранение относительных цифр)

	Показатели 1987 года	CССР	США
1	ВВП	$2375 млрд.	$4436 млрд.
2	ВВП на душу населения	$8363 доллара	$18180.
3	Производство зерна	211 млн.тонн	281 млн.тонн.
4	Производство молока	103 млн.тонн	65 млн. тонн.
5	Производство картофеля	76 млн.тонн	16 млн. тонн.
6	Добыча нефти	11,9 млн. баррелей/день	8,3 млн. баррелей/день
7	Добыча газа	25,7 триллионов куб. футов	17,1 триллиона. куб. футов
8	Производство электроэнергии	1665 млрд. кВт·час	2747 млрд. кВт·час
9	Добыча угля	517 млн. тонн	760 млн.т
10	Производство чугуна	162 млн.т	81 млн. т.
11	Производство цемента	128 млн.т.	63,9 млн.т.
12	Производство алюминия	3,0 млн.т.	3,3 млн.т.
13	Производство меди-	1,0 млн.т.	1,6 млн.т.
14	Добыча железной руды	114 млн.т.	44 млн.т.
15	Производство пластмасс	6 млн.т.	19 млн.т
16	Добыча бокситов	7,7 млн.т.	0,5 млн.т.
17	Производство автомобилей	1,3 млн.шт.	7,1 млн. шт.
18	Производство грузовиков	0,9 млн.шт.	3,8 млн. шт.
19	Строительство жилья	129 млн.кв.футов	224 млн.кв.футов.
20	Добыча золота	10,6 млн.тр.унций	5,0 млн.тр.унций.

В целом, объективные статистические данные указывают, что Советский Союз добился высокого уровня благосостояния, вполне сравнимого с аналогичными показателями стран Запада. Отставание по красоте магазинных витрин и по потреблению престижных товаров и услуг (которые, согласно целенаправленной политике руководства, следовало наращивать только после базового благосостояния для всех, уже обеспеченного экономикой СССР) вряд ли должно было быть основанием для ликвидации экономики, добившейся таких успехов.

***

http://ru.megaru.net/showdoc.aspx?pub_id=27&page=52

 Перестройка

Итак, вспомним снова брежневский социализм. Успешно развивается наука, советские самолёты постепенно выходят на мировой уровень, технологии электрических сетей, атомной энергии, железнодорожного транспорта, металлорежущих станков становятся не хуже зарубежных. Перестроечная истерика об отсутствии персональных компьютеров и «самых больших микрокалькуляторах в мире» не учитывает, что, как заметил ещё Бисмарк, «нельзя быть сильным во всём». Да и сильно преувеличено отставание Советского Союза в электронике: с его-то ресурсами можно было со временем быстро его устранить в рамках целевого проекта, как это было с атомной бомбой. Остававшееся технологическое отставание могло быть выправлено путём изменения структуры инвестирования и усиленного принуждения к освоению новых методов производства. Следовательно, экономического кризиса, требовавшего панических мер, не было. Было замедление роста, характерное для многих стран догоняющего развития при сокращении отрыва от лидеров.

Советский Союз был высокоразвитой страной с огромным научным и технологическим потенциалом, и стране нужен был переход к новому способу догоняющего развития, а кое-где – и от догоняющего к лидирующему технологическому развитию, с широким экспортом технологичной продукции и последующей специализацией в ряде передовых отраслей в международном разделении труда. Конечно, для перехода к лидирующему развитию предстояло ещё существенно скорректировать экономические институты: привить требовательность и придирчивость населения при внутреннем спросе на товары, на производстве которых предполагалось специализироваться, улучшить обратную связь производства и потребления, научиться продвигать товары передовых отраслей на экспорт, научиться выбирать адекватные организационные формы фирм в разных отраслях и многое другое. Ведь советская экономика подошла к тому рубежу, когда дальнейший рост достигается не через увеличение количества произведённых вещей, а через более плотную привязку производства к потребностям, через реагирование на изменение спроса и предугадывание спроса, через быстрый поиск новых экономических ниш и оптимальных организационных форм занятия этих ниш. К этому имелись все предпосылки, конечно, при условии предварительного тщательного анализа и корректировки системы. Кроме одной – давления идеологии, которая требовала чистоты идеи, требовала, чтобы социализм «догнал и перегнал» капитализм сейчас и сразу, чтобы в кратчайшие сроки потекли молочные реки и кисельные берега. По учению Маркса, «всесильному, потому что верному», социалистическая экономика, освобождённая от сковывающих пут непрогрессивных частнособственнических производственных отношений, должна была очень быстро расти, а капиталистическая – падать. А с конца 70-х было только 3–4%, очевидное замедление роста. Что такое экономика реального социализма, никто толком не знал, как она реагирует на большие управляющие воздействия – тоже. Но зато все «знали», что производственные отношения должны были всё быстрее двигаться к коммунистическим. Из этого, между прочим, следовало, что если дальнейшее продвижение к коммунистическим производственным отношениям не ускорит роста, значит всё наоборот: капиталистические производственные отношения прогрессивнее социалистических. Тем более что капиталистическая экономика никак не прекращала свой рост. Впрочем, второй половине теории суждено было проявиться через несколько лет.

После смерти Брежнева, увидев замедление темпов роста, новое руководство стало предпринимать лихорадочные усилия в целях добиться недостижимого – восстановления в рамках советской системы темпов роста, возможных только при резерве свободной рабочей силы. Первая попытка, как и во всякой фирме, лежала на пути использования одной из старых рутин, которая когда-то давала эффект в совсем других условиях. Но попытка кавалерийским наскоком укрепить дисциплину при Андропове почему-то никак не отразилась на темпах роста. Черненко перестал раскачивать лодку и не мешал системе работать. Это тоже никак не отразилось на темпах роста. И вот при Горбачёве начинаются судорожные попытки исправления системы мерами, последствия которых не были достаточно осмыслены и рассчитаны. С одной стороны, была продолжена линия прежнего руководства на изменение структуры инвестирования в сторону интенсивного промышленного роста: более высокие темпы обновления оборудования и модернизации существующих предприятий с замедлением темпов создания новых; широкое внедрение в народное хозяйство современных электронных устройств и систем управления. Предусматривалось создание и освоение к 1990 г. новых поколений ЭВМ всех классов – от суперЭВМ до персональных для школьного обучения – и увеличение общего выпуска вычислительной техники за 1986–1990 гг. в 2,3 раза. К концу столетия планировалось качественно преобразовать национальный доход, увеличив производительность труда в 2,3-2,5 раза, энергоёмкость национального дохода снизить в 1,4 раза, металлоёмкость – почти в 2 раза [(66) с.237, с.24]. Ускорение технологического обновления существующей промышленности стало давать результаты уже в годы перестройки. К 1987 г. необходимость ухода от заниженных цен на энергоносители и других ценовых перекосов не отрицалась практически никем в экономическом руководстве, и готовился постепенный отход от них [(67) с.71-72].

С другой стороны, не было учтено, что при таком способе ускорения, когда низкая эффективность инвестиций компенсируется увеличением вливаний, речь идёт об увеличении нормы накопления, а значит, ни о каком опережающем росте потребления не может быть и речи. Напротив, режим Горбачёва принял целый ряд безответственных социальных обязательств, способствовавших в той ситуации увеличению «халявы» (например, программа «Жильё-2000» – зачем работать, если всё равно жильём обеспечат бесплатно и со смешной платой за коммунальные услуги?). На практике это вылилось в бюджетный дефицит, который в условиях фиксированных потребительских цен привёл к выгребанию товарного ассортимента с прилавков, смягчать же его стали за счёт импорта потребительских товаров и увеличения внешнего долга. (Кроме того, кредиты брались на закупку импортного оборудования в лёгкой промышленности, но система не успевала освоить эти инвестиции, и оборудование простаивало.) Всё это проводилось под откровенно демагогическую кампанию о необходимости радикального увеличения производства предметов потребления по отношению к средствам производства (группы «Б» к группе «А»), хотя сама концепция «ускорения» была основана на противоположной идее увеличения инвестирования. Чуть позднее, в известной программе «500 дней», среди прочих интересных идей, прямо ставилась цель на время реформы «сократить централизованные инвестиции в производственную сферу и военное строительство не менее чем на 30%», «провести инвентаризацию и по результатам инвентаризации законсервировать не менее 60% ведущихся в настоящее время строек производственного назначения» (впрочем, зачем проводить инвентаризацию, если и так заранее ясно, что по её результатам надо «законсервировать не менее 60% строек»?), «ограничить спрос на инвестиции, повысив … ставки процента» [(93) с.146]. Сейчас сложно понять, как идеи ускорения экономического роста сочетались в головах интеллигенции с идеей радикального снижения доли инвестиций, но можно предположить, что связано это было с общим уровнем экономических знаний в стране. Финские экономисты Хелантера и Оллус (122) признают в своей недавно вышедшей книге, что именно перестройка вызвала кризис в СССР. Об этом свидетельствует название главы 4.3 в их книге «Россия: от перестройки к экономическому кризису». Пациент заболел и умер в результате профилактического лечения.

Следующей теоретически разумной мерой перестроечных властей стало повышение самостоятельности предприятий и возможность увеличения положительной мотивации (правда, опять-таки, без создания отрицательной) в сочетании с фиксированными рентными платежами предприятий в госбюджет, однако на практике это привело к стремительному и бесконтрольному «обналичиванию» безналичных денег, которые, начиная с Хрущёва, эмитировались в безответственно большом количестве. Да и само руководство предприятий не особо стремилось вложить свободные средства в модернизацию производства – ведь вместо этого можно повысить зарплату! Мало того, предоставление самостоятельности государственным предприятиям нелепо до тех пор, пока не построена адекватная налоговая система, предусматривающая изъятие принадлежащей государству ренты на собственность. Иначе это всё равно, что дарить директору и работникам предприятия ренту. Неудивительно, что предприятия и пристроившиеся при них кооперативы стали быстро увеличивать зарплаты своих работников, не думая о будущем. Популистская политика фиксированных розничных цен не позволяла восстановить функции избыточных денег через нормальную инфляцию. Только к апрелю 1991 г. новое правительство Павлова отказалось от популистских заигрываний и повысило розничные цены, стабилизировав ситуацию и дав экономике передышку. Однако к этому времени дал о себе знать «парад суверенитетов»: республики стали бесконтрольно эмитировать деньги, расходуя их на собственные популистские программы, а РСФСР и вовсе прекратила положенные отчисления в союзный бюджет. Вместо жёсткого восстановления суверенитета страны, началась очередная серия заигрываний с региональными элитами, заинтересованными в растаскивании государства, а расходы и союзного, и республиканских бюджетов стали теперь покрываться за счёт эмиссии. В стране образовалось 16 эмиссионных центров, заинтересованных в том, чтобы обогнать в создании новых денег своих конкурентов и присвоить больше ресурсов в свою пользу. В считанные месяцы увеличение денежной массы «съело» эффект павловского повышения цен, и к концу 1991 г. республиканские элиты получили повод и возможность растащить страну, после чего они уже стали решать экономические проблемы – свои собственные и подвластных социумов – порознь.

* * *

Подведя итоги этой главы, попытаемся дать свою краткую интерпретацию событий 80-х годов. Победив в Великой Отечественной войне, Советский Союз получил уникальную возможность многих десятилетий мирного существования, которая была реализована в успешном периоде догоняющего развития, продолжившемся, несмотря на ряд демобилизационных мер, принятых после смерти Сталина. К 1979 году СССР максимально сократил отрыв от передовых стран. Темпы роста экономики СССР стали устойчивыми. Резервы рабочей силы были почти полностью исчерпаны. Социализм стабилизировался на определённом уровне роста и продолжил поступательное развитие исключительно на интенсивной основе. Темпы роста не могли быть волюнтаристски повышены и соответствовали устоявшемуся жизнеустройству. Были, конечно, тормозящие факторы, такие как чрезмерная унификация организационных форм в виде госпредприятия, отсутствие свободного ценообразования и возможности привязки производства к потреблению, что повышало бы денежную оценку производимого (в социалистической экономике всё это было затруднено), но мы пока рассуждаем в парадигме максимизации количества потребляемых товаров, в которой думали все советские люди в 1980-е годы. Для ускорения темпов развития страны было необходимо не только увеличить объём инвестирования, но и улучшить организацию труда с малоприятной для большинства интенсификацией усилий, диверсифицировать организационные формы, менять сложившееся отношение производства к потреблению и многое другое.

Несмотря на замедление темпов роста, разрыв между лидирующими странами и СССР не увеличивался. Однако руководство хотело большего. Начались плохо продуманные и опасные попытки стимуляции экономики без её предварительного исследования. На это экономика страны отреагировала увеличением частоты дефицитов, но в целом, оказалась необычно устойчивой. Даже при огромных колебаниях мировых цен на нефть, непрекращающихся рывках и шараханьях руководства, в 80-е годы страна продолжала уверенно идти вперёд, и жизнь непрерывно улучшалась. Однако, когда руководство страны, не понимая сути экономических процессов и действуя по зарубежным подсказкам, а где и наугад, удалило основные экономические стабилизаторы системы (уничтожило денежную и налоговую системы, а также систему внешней торговли), возникли проблемы, давшие повод для ликвидации СССР, и страна пошла под откос.