Борис Борисов

Глобализм и финансизм: они несут нам эффективность

Название статьи не является издёвкой: они действительно несут нам эффективность. Это правда. Но это эффективность особого рода: это эффективность в накоплении капитала — и на примере России мы хорошо видим, что капитал действительно быстро накапливается, и в виде ЗВР, и в виде миллиардных состояний, и в скрытой форме в офшорах, владеющих всё возрастающей долей российской собственности.

Процессы накопления капитала идут и в других странах, например, в Китае. Историческая издевка заключается в том, что эти глобальные процессы, облегчая накопление капитала, совершенно не гарантируют, что капитал будет накапливаться в стране — его источнике: более того, суть процесса в том, что капитал будет накапливаться вне страны, и даже формально принадлежа нации, как российские ЗВР, будет представлять собой силу, противостоящую всему национальному, всему ещё недоглобализированному и неподконтрольному международным регуляторам.

Национальные источники богатства превращаются в этой модели мироустройства из основы суверенитета стран в основу их подчинения международным силам, а эффективная экономика (в капиталистическом смысле эффективная, то есть высокоприбыльная) — в главную угрозу национальному суверенитету. Чем вы вкуснее — тем вас быстрее съедят. Как же это произошло? Когда? И почему это произошло?

Кредитные клещи

Ещё недавно всё было не так. Если посмотреть, что же реально, по-крупному изменилось в мировой экономике за последние пятьдесят лет, то мы увидим примерно следующее. Смысл современной конкуренции — это не столько конкуренция производителей товаров и услуг, как это было в период традиционного капитализма, сколько конкуренция за доступ к финансам, к дешёвому и «длинному» кредиту. Всё остальное затем покупается путём приобретения нужных активов и через систему лицензирования и правообладания.

Источником денег и основным источником богатства в глобализированном мире стало не производство товаров, а финансовые операции и производство долгов, которые сами стали предметом оборота, финансовым активом и источником новой прибыли; источником развития предприятий стала не операционная прибыль, а банковский кредит; источником массового потребления также стал кредит; и первое и второе контролирует совокупная кредитно-финансовая система, берущая экономику в «кредитные клещи», где и производство, и спрос на его продукты формируются не производителями и потребителями на рынке, а управляется кредитными потоками, идущими из единого центра.

Это уже не «капитализм», не капитализм XIX–XX века. Это совершенно новый экономический уклад, это финансизм. Эта совокупная глобальная финансовая система имеет как право первого доступа к эмиссионным потокам, к первичному богатству, так и активно перераспределяет существующее мировое богатство в свою пользу через процентную ставку, биржевую торговлю и другие финансово-спекулятивные механизмы.

Капитализм отменяется

В связи с этим следует сделать достаточно важные выводы. Весь ХХ век мы жили в условиях противостояния капитализма и социализма, и это противостояние в значительной степени сформировало и наше сознание, и сознание народов мира, и сознание мировых элит. Именно это сознание мешает нам увидеть иную сущность происходящих в мире процессов. Это противостояние исчерпало себя полностью. Новая финансовая власть также отменяет традиционный капитализм, если хотите — отменяет «товарный капитализм», и противоположна ему, как она противоположна социализму. Если ли у этой новой мировой системы название? Да, конечно. Часто её называют глобализмом.

Однако это внешняя оболочка явления, я бы назвал эту новую систему финансизмом. Этот финансизм-глобализм отменяет прибыли традиционного капиталиста не хуже социалистической революции, только с другой стороны.

Традиционный капиталистический предприниматель, товаропроизводитель в настоящее время зажат с двух сторон: слева он поджимается старой «коммунистической угрозой», трудовыми коллективами и профсоюзами, а справа — угрозой глобализма-финансизма, которая его самого делает эксплуатируемым субъектом экономики, отменяя его положение как верхнего члена пищевой цепочки — теперь его самого едят.

Конвергенция и государства-метисы

В связи с этим необходимо совершенно по-новому посмотреть на всю современную политическую поляну. Синтез капитализма и социализма, о котором весь ХХ век говорили сторонники теории конвергенции (1), фактически состоялся. Нынешние государства-метисы, например, в странах Латинской Америки, родившиеся на рубеже веков от скрещивания социализма и капитализма, где социалистические мероприятия проводятся при активной поддержке неглобализированной части национальной буржуазии — в рамках такой картины мира уже не кажутся ошибкой природы, это естественное и неизбежное следствие наступления новой агрессивной формации финансизма, для которой в равной степени противоположны и социалистическая система и система традиционного капитализма — старого капитализма товарного производства.

При этом становятся объяснимы многие вещи, совершенно непонятные вне такого подхода: как, к примеру, правая партия и правый политик могут выступать под левыми лозунгами (а это типично российская ситуация), или как понимать коммунистов, сотрудничающих с предпринимателями и защищающих права предпринимателей. И то и другое в этой новой реальности — нормально. Как только вы вместе противопоставляете себя финансизму-глобализму, то ваши вчерашние противоречия между трудом и капиталом отступают на второй план. В современном мире как только вы решаете, что вы — национальная правая партия, или решаете для себя, что вы — национальная левая партия, — то есть вы не глобалисты и не троцкисты, а партия национального рабочего класса или партия национальной же буржуазии — то у вас тут же появляется 80% общих лозунгов и общих интересов. Если не больше. В конечном итоге, у вас появляются и общие враги, и общие угрозы.

Надо понимать, что в ХХ веке традиционный капитализм по существу освоил 2/3 социалистический повестки дня: права трудящихся, трудовых коллективов и профсоюзов, право на отдых, право на труд, право на обеспечение в старости и по болезни — все эти исконно социалистические ценности в той или иной форме, в той или иной степени внедрены в большинстве развитых экономик, особенно европейских.

Эти процессы конвергенции продолжались весь ХХ век — по существу, без общей внешней угрозы. Сегодня такая внешняя угроза существует, и она ускоряет конвергенцию семимильными шагами. В целом XXI век — это век преодоления противоположности труда и капитала, век социализированного капитализма, который будет существовать в своих национальных формах, противостоящего агрессивному мировому финансизму-глобализму. Последний, разумеется, будет существовать прежде всего в формах интернациональных, но будет иметь (и имеет сейчас) страны-носители, совпадающие по необходимости с мировым эмиссионным центром и его филиалами. В настоящее время это, разумеется, прежде всего США и Британия.

Политика суверенного дарвинизма

Традиционный капитализм национален, для него потеря и разорение страны — это потеря всего. Финансизм-глобализм интернационален, для него потеря страны — это часть нормального естественного отбора, часть политики суверенного дарвинизма, где отдельное национальное «неэффективное» государство может быть вполне погублено, это нормальная часть процесса «оздоровления мировой экономики» или «оздоровления мировых финансов».

В этом смысле «здоровье мировых финансов» в этой системе ценностей стоит выше жизни отдельного государственного организма. Не исключено, что мы ещё увидим в исполнении глобализма отмену не целых стран, а целых континентов, если их существование войдёт в противоречие с интересами этого самого «здоровья мировых финансов». В этом смысле аргентинский крах конца ХХ века, устроенный по лучшим рецептам МВФ — это не накладка, а новый принцип функционирования это системы, где отдельная национальная экономика уже не представляет самодостаточной ценности и может уничтожаться ради целей оздоровления всей системы. В настоящее время это волнует Систему не больше, чем капитализм XIX века волновало разорение и опустошение шахтёрского городка или даже какого-то района страны во время экономического кризиса. Он — по теории — должен был разориться ради общего оздоровления, а население «стать мобильным». Сегодня в такой же ситуации находятся целые страны, положенные на заклание экономическим кризисом, а завтра это будут целые группы стран.

Мы в обозримом будущем неизбежно столкнёмся с совершенно новым типом активности глобализированного капитала: это сознательное уничтожение экономик целых регионов (возможно — континентов) с целью глобального снижения стоимости рабочей силы — в тех случаях, когда интересы накопления капитала потребуют этого.

Экономия как угроза экономике

А интересы капитала этого потребуют. Даже самые сверхприбыльные финансовые операции, осуществляемые сверхпрофессионально и в глобальном масштабе, совершенно бессмысленны без первичного, физического источника богатства, без работы миллиардов экономических рабов, и имеют смысла не больше, чем детская игра в монополию и виртуально накопленные там «миллионы». В итоге перераспределения богатств в мире виртуальном, после роста числа нулей на счетах финансовых спекулянтов должна существовать возможность обособить и богатства реальные, присвоить их физически, а не на бумаге.

Для этого нет и, по фундаментальным обстоятельствам, восходящих к закону сохранения вещества, не будет другого способа, как «снижать совокупные издержки на персонал» — это в терминологии традиционного капитализма, или «повышать степень эксплуатации трудящихся» — что, собственно, физически почти то же самое, только сформулировано в терминологии марксизма. Проблема тут в том, что снижение любых других видов издержек, скажем, материальных, может быть, и выгодно отдельной корпорации, но неизбежно снижает доходы других корпораций, поставщиков этих ресурсов, и в целом довольно бессмысленно в той системе целеполагания, которую формирует глобализированный финансовый капитал. Скажем, при этом падает спрос на кредит и снижаются объёмы мировой торговли, что «современной экономической наукой» (2) расценивается как «спад деловой активности», то есть как существенная угроза экономике.

Как правильно оказать международную помощь

Таким образом, сознательное уничтожение экономик целых регионов (возможно — континентов) с целью глобального снижения стоимости рабочей силы становится почти неизбежным сюжетом. Отдельные экспортные отрасли, особенно сырьевые, при этом могут не затрагиваться или даже расти — на фоне общеэкономического спада катастрофических масштабов. Элементы этого подхода к решению мировых проблем видны уже сейчас.

Разумеется, сознательно в этом никто не признается: в экономике, построенной на кредите, это будет иметь вид «ухода капиталов с развивающихся рынков» под влиянием «неблагоприятной конъюнктуры». То, что сама эта конъюнктура для крупнейших мировых игроков является конструируемым параметром и настраивается через управление финансовыми потоками, останется за скобками пояснений, которые «ведущие экономисты» и правительства буду давать массам обнищавшего населения.

Разумеется, пострадавшим «окажут широкую международную помощь» — в кредит. Кредит этот могут в дальнейшем и списать — но и давать и списывать кредит будут под обязательства проводить «жесткую монетарную политику» (то есть не конкурировать с мировым эмиссионным центром), «сбалансировать бюджетные расходы» (то есть уничтожить внутренние собственные некредитные источники роста) и ограничить расходы социальные (то есть резко снизить стоимость национальной рабочей силы). Ну и, разумеется, «открыть рынки» и «создать условия для иностранных инвестиций», что на деле означает дать решающие конкурентные преимущества транснациональным корпорациям (которые имеют широкий доступ к недорогому кредиту) перед корпорациями национальными, которые в силу вышеназванных условий доступа к недорогому кредиту лишены полностью, по всем каналам — причём лишены и внутри страны (т.к. национальная валюта перестаёт быть эмиссионной, её эмиссию искусственно ограничивают) и вне её — так как мировые рейтинговые агентства, как правило, не дают национальным компаниям рейтинг выше суверенного национального — а цена кредита глобально определяется рейтингом.

В любом случае глобализированный капитал получает решающие преимущества и массы недорогой рабочей силы, которые желательно ещё и лишить собственного жилья, чтобы «повысить её мобильность». Для решения этого сложного вопроса — как лишить массы населения собственного жилья — идеально подходит настойчивое внедрение ипотечной модели, которая в условиях заведомо дорогого кредита (см. выше) в перспективе обрекает бОльшую часть населения на проживание по съёмным углам, что, конечно же, «повышает их мобильность». Ничего личного — просто бизнес... Вам описанная выше схема «международной экономической помощи» ничего не напоминает ?

Забыть «суверенную демократию»

Проблема ещё и в том, что в рамках «развития международной специализации труда» и повышения её эффективности глобализм склонен к созданию «моноэкономик» — по аналогии с «моногородами», которые в условиях экономических потрясений показывают гораздо меньшую устойчивость к экономическим возмущениям. Создание моноэкономик в глобализированном мире с открытыми границами — объективный процесс, в национальных экономиках попавших в тиски глобализации идёт быстрый процесс выбывания «неэффективного» (причём то, что отрасли являются неэффективными только при данной конюктуре, в данных экономических условиях, а при смене тренда на рынках могут снова стать эффективными, на процесс не влияет: отрасли уничтожаются под ноль и восстановлению естественным экономическим путём, как правило, не подлежат).

Наряду с этим идёт быстрый гипертрофированный рост той отрасли, которая в текущих условиях оказалась наиболее востребованной на внешних рынках. В условиях России это, разумеется, нефтегазовый комплекс, на Украине — металлургия и так далее.

Отрасли эти быстро приобретают экспортную направленность, и, следовательно, становятся особенно уязвимыми перед спадами международной конъюнктуры. Моноэкономики совершенно беззащитны перед этими спадами, у них нет свободы экономического манёвра, их «эффективность» имеет оборотной стороной полную беззащитность во время циклических и глобальных спадов, и для выхода из подобных ситуаций они неизбежно требуют создания элементов — пока ещё элементов — «мирового правительства». Это не «злая воля», а совершенно объективный экономический процесс. Поклявшись раз «богу глобализации», «богу Давоса», богу открытых рынков и ссудного капитала, мы должны забыть слова «суверенная нация», «национальное развитие» и даже «народовластие» — поскольку глобализация порождает элементы наднациональной власти неизбежно, последовательно и неуклонно.

Источником власти при этом сюжете является не народ — что бы ни было там записано в конституциях — а мировой эмиссионный центр. Избежать этого нельзя — для этого надо иметь силы отказаться от участия в глобальной экономической игре и тех соблазнов эффективности, которые она предлагает. Политически это означает стать страной-изгоем.

Вернувшись к нашим реалиям, к вопросу о нашем российском пути, о российском экономическом либерализме, нельзя не отметить, что этот либерализм в целом имеет генерального заказчика. Это, безусловно, финансовый капитал, финансовый глобализм, имеющий здесь высокопоставленных агентов влияния, тех, кто по меткому выражению В.Милова, «интегрирован в мировую элиту».

И главная схватка национальных сил с «интернированными» ещё впереди.