Джагг

Некоторые черты русского национального характера

Я уже говорил ранее, что русские как носители "северного полюдья" - и потенциально "северной этики" - были сформированы в ситуации, которую можно описать словами "вынужденный коллективизм", порождённой постоянно действующим противоречием между природными и социальными факторами.

Здесь сразу надо упомянуть, что под "русскими" я имею в виду "московский проект", закреплённый Иваном Грозным - до того было обычное "многотомное уголовное дело", связанное с собиранием земель московскими князьями, оказавшимися более подходящими для этого дела, чем все остальные - вполне вероятно, по чистой случайности. Ну была бы не Москва, а Тверь (и тогда Москву в ХХ веке переименовали бы в Калинин). Разница?

Окончательно вывела этот проект на траекторию формирования собственного "цивилизационного блока" катастрофа Смутного времени, вызванная, как таким эпохальным вещам и полагается, не только социальными, но и природными факторами.

То есть я не из тех, кто претендует на прямое наследование России и тем более РФ от Киевской Руси. Впрочем, я считаю все претензии на такое наследование необоснованными новоделами - и некоторые из них, вроде укроистории, намного новее, чем остальные. Отсюда, кстати, и моё отношение к Москве, которая, имхо, пережила своё время и свою полезность. О чём тоже было говорено.

Хотя конечно, поколения воспроизводятся непрерывно, так что исходные "культурные и этнические коды" население Московского царства унаследовало именно от тех самых славян, которые

В древности среди болот уныло бродили какие-то сырые славяне, в липовых лаптях и со смешными тупыми лицами, с носиками картошкой. В то время как в Европах прекрасные греки прекрасно сражались с персами, в промежутках между боями философствуя и возводя памятники культуры. Дальше славяне как-то от сырости слиплись в комок и позвали Рюрика править. Да ещё и непонятно, то ли был Рюрик, то ли не было Рюрика...

Вот прибрели славяне на новое место, с тем, чтобы учинить на нём подсечно-огневое земледелие или как оно там называется. Читать они не умели, поэтому не читали, что не надо читать Парщева. "Биопродуктивность" территории невысокая; с той, которой располагали "прекрасные греки", не сравнить. В сочетании с невысокой плотностью населения это обязательно ведёт к формированию хуторских хозяйств, деревень в три дома, живущих с очень большой и негостеприимной территории. Человеческий тип, который воспитывается уже таким хозяйствованием - это да, "справный мужик", который знает, как пережить зиму, да ещё и не остаться внакладе. Это индивидуалист, причём законченный, и даже родо-племенные заморочки у него скорее просто семейные.

У финнов, например, в очень схожих условиях так и получилось. Все видели, как это выглядит. "Ты ли это, Ихолайнен?!" Дюжина коров, хороший уютный дом... Своё государство они, правда, завели поздно и с чужой помощью, но это уже "о вкусах не спорят".

Проблема в том, что у славян, во-первых, была дорога из варяг в греки, а во-вторых, Степь под боком.

На торговом пути обычно садятся те, кто собирает пошлины и попутно устанавливает свой порядок в округе (что лучше, чем отсутствие всякого порядка). Установление порядка включает в себя как сбор пошлин и с тех, кто по дороге не ездит, так и предоставление услуг по защите от других сборщиков пошлины - которым беречь тебя ни к чему, которые могут и убить. Далее в действие вступают чисто технические факторы - и обирать, и защищать удобнее меньшее число многочисленных поселений, чем большое число хуторов. То есть некая тенденция к укрупнению здесь будет - может быть, даже неосознанная - но всё равно в противовес хуторскому индивидуализму.

Что же до Степи под боком, то она страшна отнюдь не какой-нибудь Ордой. Орда - это конная лава от горизонта до горизонта, шатёр хана с идолищами погаными понатыканными вокруг, трубы ревут, быки тянут китайские осадные машины, в паланкине везут философа Дугина и так далее. Это неприятно, но редко - и можно уйти в лес; да и князь может договориться. Страшно другое - когда двадцать-сорок юных пастухов решают, что овцы и кобылы им надоели, и надо насшибать себе на калым; привешивают к поясам старые сабельки и проверяют тетиву у луков. Такое вообще может быть хоть каждый год, причём без ведома местного хана, считающего, что он честно соблюдает договор с князем. При минимальном тактическом здравом смысле эти двадцать рыл - не профессиональные бойцы, кстати - разорят с десяток хуторов без потерь, причём не оставляя свидетелей: кого зарежут, кого угонят. А вот укреплённый городец или даже большая деревня выделки уже не стоят.

Итого, имеем два противоречащих друг другу аттрактора - правильно "сбиться в кучу для защиты" и правильно "быть вольным хозяином самому по себе". Их одновременное выполнение невозможно, и они требуют разного поведения (или некого синтеза, о чём позже). При этом власть всегда играет на стороне аттрактора "сбиться в кучу" - ей просто так удобнее управлять, ведь низкая биопродуктивность никуда не девалась, продукта мало, налоги небольшие, а управление, даже честное, стоит денег. Да и привычно уже; то есть не забываем про инерцию системы, каковая инерция тоже может найти заступников, оправдывающих её на культурном, вербальном уровне.

Собственно, история русской государственности представляет собой перенос этого противоречия между аттракторами на высший относительно местного общества уровень - работой государства стало за очень маленькие деньги поддерживать режим, который большинству населения в принципе не нравится. Кстати, когда население убегает от государства достаточно далеко и при этом способно себя защитить, оно, как правило, селится именно хуторами, не испытывая каких-либо душевных неудобств. А история русского национального характера представляет собой интериоризацию того же самого противоречия, когда оно решается внутри каждой отдельно взятой "загадочной русской души". Отсюда следуют и его, русского национального характера, черты.

В-главных, это самостоятельность и расчётливость, вплоть до "особого цинизма". Не в смысле умения применять те или иные приёмы мышления (это дело наживное и тренируемое), а в смысле стремления (рискну утверждать, что и таланта) лично понять и спланировать будущее состояние системы, к которой принадлежишь.

Я понимаю, что это утверждение идёт вразрез с невесть сколько времени насаждаемыми стереотипами описания русских, из которых едва ли не главный - "русское авось" и взгляд в облаках. Однако подавляющее большинство этих описаний создавалось либо чужаками, либо врагами, либо в рамках той самой многовековой работы государства по поддержанию режима (и, кстати, до ХХ века подавляющее большинство этих описаний сами описываемые не читали).

Хотя самоочевидно, например, что в ситуации "вынужденного коллективизма" перед тем, кто к этому коллективизму вынуждает, я буду откровенно дурковать - и вы, полагаю, тоже. В результате, если такой вот принудитель спросит "а почему вы делаете то-то или не делаете того-то?" мои ответом будет либо бравое, либо усталое "авось получится", которое в данном случае заменит "а не пошёл бы ты на". И возведу глаза к небу, пусть записывает. То же самое "авось" по не менее очевидными причинам возникает в результате экономии коммуникации между несколькими самостоятельными и расчётливыми "хозяевами", вынужденными делать общее дело. Иными словами, "русское авось" есть продукт некорректной коммуникации между носителями национального характера, закреплённый в отчёте сторонних наблюдателей, а вовсе не сама черта этого национального характера. Горький Толстому это так и сказал.

Разумеется, русские самостоятельность и расчётливость имеют свои обратные стороны. Скажем, русский всегда нуждается в объяснении, "почему оно сейчас так", и всегда имеет наготове объяснение (пусть и для самого себя), почему он поступает или не поступает именно так. На объяснениях, "почему оно сейчас так", русского легко уловить и припахать. С другой стороны, русского очень сложно уловить и припахать, объясняя ему, почему именно он, имярек, должен что-то делать или не делать - у него всегда будут железобетонные причины и оправдания не улавливаться и не припахиваться.

Другим следствием тех же самостоятельности и расчётливости является нежелание русских в рамках некоего общего дела делать что-то выше сверх необходимого минимума. "Грязь вокруг", да. Если у русского есть "своё" (чётко осознаваемое "своим"), то это "своё" будет ухожено и вылизано. "Общее" будет поддерживаться в состоянии необходимого минимума - постольку, поскольку это заставляют делать извне, или неудовлетворительное состояние "общего" будет угрожать "своему" (это вовсе не так уж мало: русская крестьянская община исправно тянула на себе социальный минимум, очень высокий для тогдашнего уровня производства). Если оба этих условия отсутствуют, то "общему" в русских руках настанет каюк. Чевенгур ему настанет.

Это не означает, что "грязь вокруг" вечна. Это означает, что некоторые способы борьбы с таковой лучше остальных. Вообще, мотивировать русского к работе (не припахать его что-то сделать, а заставить сделать это хорошо) можно только, обеспечив ему что-то "своё". Даже советская власть это делала вполне намеренно, хотя и достаточно обходным способом - "мы первые в мире делаем то-то и то-то". Всеобщее образование, космос... раз первые или лучшие - значит "своё", никто раньше не успел.

Ещё одной чертой русского национального характера, порождённого "вынужденным коллективизмом", является та самая "всечеловеческая отзывчивость" или, если без издевательств, стремление понять другого (опять же, оно может или не может быть обеспечено умением, которое нарабатывается). Это второе необходимое условие, чтобы группа, собранная из индивидуалистов, хоть как-то функционировала, в противном случае получаем баранов на мосту и пауков в банке. И из этого со всей очевидностью следует, что "понять" для русского - рутина, обычное дело, и оно вовсе не означает "простить", которое для любого человека - акт штучный. Что ведёт к недоразумениям при применении к русским иных культурных кодов.

Обратной стороной этой черты является лёгкость ассимиляции русских в чужом окружении.

Очередная черта русского характера, следующая из двух указанных - русский очень хороший лицедей, и русский умеет видеть и ценить своё и чужое лицедейство. Причём для русского, с очень высокими требованиями к коллективному действию, это именно что игра ("по-настоящему" у индивидуалиста всё равно не получится, слишком высоки требования) - а в специально отведённых местах маски можно и нужно снимать; "все всё понимают". В "цивилизованных" обществах исполнение своей социальной роли понимается очень серьёзно, поэтому русские - вполне искренние и лестные - оценки таких "цивилизованных" обществ их представителям крайне неприятны и неприличны: "Слышь, мужик, ты так хорошо плакал в третьем акте, только у тебя ус отклеился". Из чего русским часто выкатывают обвинения в "эмоциональной чёрствости" - мол, кругом гевалт, а он гыгыкает.

Понятно, что обратной чертой этого притворства обязательно станет опасность скатиться в тотальное безверие, когда "видно, что все притворяются".

Какие ещё черты русского национального характера можно указать? Ну, скажем, "расхлябанность" и "паранойя" - которые на самом деле составляют одну и ту же черту - неготовность ни к чему, оборачивающуюся готовностью к чему угодно. Понятно, что в деревенской общине, зависимой от множества внешних факторов, на которые та не может повлиять, принципы экономии сил и гарантированного выживания вырабатывают именно эти черты характера.

И ещё одна, очень важная черта, которую человек злой мог бы назвать "готовностью к предательству" - русский легко меняет режим, предпочитая неизвестное счастье известному злу. Что опять-таки является естественным следствием отчуждённости власти, ущемляющей стремление русского быть "хозяином". "Достаточно нашей кровушки попили", и любой Гитлер, придя на русскую землю, на первых порах может рассчитывать на достаточное количество коллаборационистов. Пока клыков не покажет. А вот тогда уже вступает та самая расчётливость, которую вообще можно считать доминантной чертой русского национального характера. Русский решает для себя, кто хуже, и следует этому решению.

Вообще, как количество "пособников оккупантов", так и достаточно мягкие приговоры таковым после Великой Отечественной (сравните с довоенным отношением к "врагам народа" из таких же крестьян-горожан) этот тезис иллюстрируют весьма показательно. Похоже, здесь власть почувствовала, что имеет дело именно с качеством человеческого материала, а не с суммой тех или иных преступных или героических деяний.

Итого, русский: самостоятельный, расчётливый, желающий понять и упредить окружающий мир; тратящий на "общее" минимум усилий, а на "своё" - максимум; при возможности отказывающийся сотрудничать с властью в пользу другой власти, представляющейся ему лучшей, пусть и по незнанию; хороший лицедей и притворщик, при этом отделяющий притворство от "по-настоящему".

Как и было сказано - хотите верьте, хотите нет. Но я бы, рассуждая о лучшем будущем для руссих, исходил бы именно из этого представления. А не из "общеизвестного".