Атеизм и наука
WWW-ОБОЗРЕНИЕ ВЛАДИМИРА ГУБАЙЛОВСКОГО
Опубликовано в журнале: «Новый Мир» 2003, №1
Cайт “Научный атеизм” http://www.atheism.ru (1998-2002) представляет собой довольно большое собрание материалов (на 12.05.2002 года его приблизительный объем составлял 20 с лишним мегабайт, количество статей, книг, очерков и т. д. более 1000 ед.), посвященных различным аспектам атеизма, агностицизма, религиоведения, а также естественно-научным и философским исследованиям.
Точка зрения на все эти области знания заявлена в названии сайта. Необходимость в подобном ресурсе авторы объясняют так: “Создавая этот сайт, мы преследовали несколько целей. Во-первых, он предназначен как введение в атеизм для тех, кто не знает, что это такое, или хочет получить больше информации по этому вопросу. Во-вторых, предоставить вашему вниманию ряд очерков, наглядно демонстрирующих логическую противоречивость христианской догматики. И наконец, в-третьих, развеять некоторые мифы о якобы существующем „союзе” науки и религии, о непротиворечивости религии и научных представлений о действительности” (http://www.atheism.ru/library/Introd_2.phtml).
Прежде чем перейти к анализу материалов, собранных на сайте, необходимо отметить грамотный и экономичный дизайн. Сайт сделан удобно и без излишеств. Есть полнотекстовый поиск, рубрикация продумана, обеспечивает простую ориентацию на сайте и быстрый доступ к документам. Присутствуют все обязательные для профессионально выполненного ресурса средства обратной связи: форум, гостевая книга, новостная рассылка. Есть большое собрание ссылок на другие ресурсы, посвященные атеизму. Все это позволяет рассматривать сайт как один из самых полных и удобных атеистических сетевых ресурсов в Рунете.
На сайт заходят и за его деятельностью следят многие. По счетчику Rambler
Top100 количество посетителей сайта составляет около 145 в день в среднем за
последний год и около 223 в день в среднем за последние 30 дней
Самым трудным вопросом оказывается выяснение того, что же такое “атеизм” вообще и “научный атеизм” в частности. Определение атеизма дается сразу же, но при ближайшем рассмотрении оно оказывается и неполным, и некорректным. Во всяком случае, разные люди, называющие себя атеистами и чьи работы помещены на сайте, понимают под атеизмом вещи иногда прямо противоположные.
“Атеизм. Вводная часть” — своего рода credo создателей сайта. “АТЕИЗМ (греч. а — отрицание и theos — Бог; буквально — безбожие) — философско-материалистическое учение. Атеизм, с одной стороны, постулирует несостоятельность всякой религии как фантастического, искаженного отражения действительности, отвергает веру в реальность существования всего сверхъестественного, бога, богов, духов, потустороннего мира, воскресения из мертвых, бессмертия души, ее переселения из одних существ в другие, отрицает возможность сотворения мира и всего сущего из ничего, а с другой — признает вечность и несотворимость материального мира, развитие природы и общества по своим собственным законам и посредством отрицания сверхъестественных сил утверждает самоценность бытия мира и человека, ценность земной жизни как единственно возможной и способствует формированию у людей материалистического мировоззрения”.
С отрицательной частью этого определения спорить особенно не приходится, некоторое сомнение вызывает только список отрицаемого. Вероятно, его можно продолжать неограниченно. Можно добавить бабу-ягу или категорический императив и т.д. и т.п. Можно было сказать и короче: атеизм не допускает существования сверхъестественного. И далее следовало бы подробно остановиться на том, что же такое сверхъестественное, что такое чудо. Но понятие сверхъестественного вводится так же, как само понятие атеизма: через отрицание первичной посылки. Если а-теизм — отрицание Бога, то сверхъестественное — это а-естественное — отрицание естественного как тоже некоторого первично-данного. Значит, мы откуда-то знаем, что такое естественное, — иначе определение неконструктивно.
Описанию “естественного” и посвящена вторая часть определения.
Естественный мир несотворим и материален. Образующие естественный мир природа и общество развиваются по “собственным” законам. “Собственные” нужно отличать от “сверхъестественных”. Собственные законы имманентно устанавливаемы и проверяемы в самом несотворенном и материальном мире. Это самое трудное место. Законы, будь они хоть собственными, хоть какими другими — даже статистическими, — теми, которые устанавливаются как некоторое приближенное описание непосредственных наблюдений, эти законы — идеальные сущности, и существование этих идеальных сущностей мы допускаем в материальном мире. Более того, мы утверждаем в некотором смысле первенство идеального, поскольку естественный материальный мир подчиняется идеальным законам.
Атеизм утверждает самоценность бытия мира и человека. Поскольку ничего, кроме несотворенного мира, подчиняющегося имманентно познаваемым законам, нет, то и человек этому миру принадлежит как один из его элементов, как протон или бабочка. А самоценность здесь нужно понимать как самооценку, неизбежную за отсутствием какого-либо внешнего критерия.
Мир несотворим, материален и рационально познаваем человеком, который в свою очередь полностью этому материальному миру принадлежит. Атеизм ставит перед собой гордую цель доказательства того, что наблюдаемый и познаваемый мир не нуждается ни в каких дополнительных гипотезах, ни в каких сущностях, выходящих за пределы этого мира. Он полно и непротиворечиво познаваем изнутри самого себя.
Взгляды на то, что такое “атеизм” вообще, и на то, является ли тот или иной мыслитель атеистом в частности, варьируются очень широко.
Кажется, еще совсем недавно в отечественной литературе мало кто высказывал
сомнения в атеизме Карла Маркса. На то, что не все в этом совершенно вроде бы
ясном вопросе однозначно, обратил внимание Рассел в “Истории западной
философии”. Он пишет: “При этой привязанности к делам земным у Маркса есть
готовность уверовать в прогресс как в универсальный закон... Именно вера в
неизбежность прогресса позволяла Марксу думать, что можно избавиться от
этических рассмотрений. Если социализм наступит, то это будет улучшением. Он
должен был бы с готовностью допустить, что это будет улучшение не для помещиков
и капиталистов, но это лишь показало бы, что они не в гармонии с диалектическим
движением времени. Маркс провозглашал себя атеистом, но придерживался
космического оптимизма, который может быть оправдан только теистически”
Точка зрения Маркса — это даже не
Не все атеисты XIX века разделяли точку зрения Маркса. Его безжалостный оппонент — Александр Герцен — отказывался верить в какую бы то ни было возможность прогресса. Он был сильный и последовательный мыслитель и один из тех немногих людей, которых можно назвать радикальными атеистами.
Разница между атеизмом, деизмом и теизмом оказывается очень существенной, и на ней нужно остановиться подробнее.
В статье “Разум и вера” академик Виталий Гинзбург пишет: “Под верой в Бога понимается „интуитивное суждение”, согласно которому помимо природы, всего окружающего нас мира существует еще что-то. Это может быть какой-то абсолютный разум, не вмешивающийся ни во что земное, но создавший Вселенную (несколько условно, будем говорить о деизме). Иногда верующими называют и пантеистов, отождествляющих Бога с природой, но я не понимаю, чем пантеизм отличается от атеизма. Приходилось сталкиваться и с термином „космическая религия”. Именно такое понятие использовал великий Эйнштейн, отмечавший, что это „космическое религиозное чувство не ведает ни догм, ни Бога, сотворенного по образу и подобию человека”; „оно не приводит ни к сколько-нибудь завершенной концепции Бога, ни к теологии”. Эйнштейн был атеистом и пользовался религиозной терминологией лишь в условном смысле. Например, он писал: „Я не могу найти выражения лучше, чем ‘религиозная’, для характеристики веры в рациональную природу реальности... Какое мне дело до того, что попы наживают капитал, играя на этом чувстве?””
Так что же такое “атеизм”? Гинзбург принимает рациональность природы, но он не видит различия между атеизмом, деизмом (как мы обнаружим в дальнейшем) и пантеизмом. А между тем эти различия есть, и они очень глубокие. Представим себе мир, в котором нет места “космической религии” Эйнштейна, радикальный атеистический мир. Оказывается, в нем никакое рациональное познание невозможно, потому что нечего познавать. В нем нет тех самых законов природы, которыми занимается наука. Принятие “космической религии” — обязательная предпосылка любого научного познания. Сначала мы должны быть уверены в том, что мир рационально познаваем, а уже только потом мы можем попытаться его познать.
Только внутри деистической или пантеистической парадигмы возможна та наука,
которой занимается академик Гинзбург. Но даже пантеизма, по-видимому,
недостаточно. Во всяком случае, в той его чрезвычайно развитой рациональной
форме, в которой его проповедовали греки, его не хватило, чтобы выработать
основные положения математики Нового времени. В частности, чтобы развить
математический анализ — основной инструмент современной физики, — потребовалось
принятие актуальной бесконечности. А вот для ее обоснования необходимо было
исходить из аксиомы единого Бога-творца. Что становится совершенно ясно, если
проследить становление этой базисной идеи от Николая Кузанского до Галилея,
Ньютона и
Рационализм — основа современного научного знания — имеет своим источником, конечно, не атеизм, а средневековую теологию, которая в свою очередь восходит к неоплатоникам и их интерпретациям, сделанным бл. Августином и Псевдо-Дионисием Ареопагитом. Именно в школе схоластической логики учились все перечисленные ученые.
Но “космическая религия” — это фактически довольно-таки строгая форма деизма. Мало того, что мир создан по рациональным законам, но человек способен познавать эти законы. То есть язык мира и язык человека — это один и тот же язык, но притом человек способен абстрагировать мир — отделить его от себя, чтобы взглянуть на него отстраненно, способен поставить себя в позицию независимого наблюдателя, а эта позиция подразумевает единственную аналогию — это позиция творца, который смотрит на свое творение. Человек оказывается не только элементом мира, он в определенном смысле является вместилищем этого мира. Отсюда до принятия Бога-творца меньше шага. А вот выхода к радикальному атеизму просто нет.
Я думаю, что научный атеизм — это внутренне противоречивое понятие, которое по недоразумению досталось нашему времени от советских времен. Либо мир рационален и познаваем, и тогда говорить о последовательном атеизме просто некорректно. Либо он иррационален и непредсказуем, и тогда о науке, по крайней мере в том виде, в котором это понятие существует в современном западном мире, нельзя говорить вообще.
Меня удивило то, что на сайте, посвященном атеизму, нет текстов Герцена (например, о “Роберте Оуэне” из “Былого и дум”) и Камю — самых последовательных атеистов. Конечно, эти тексты ненаучны, но так и должно быть. Атеизм и наука — “две вещи несовместные”, последовательно атеистический мир — абсурден. И это прекрасно продемонстрировал Камю в своем эссе “Миф о Сизифе”.
На сайте размещен текст радиопередачи Алексея Цветкова (радио “Свобода”) “После Камю” (http://www.atheism.ru/old/OthAth6.html), на который я хочу обратить особое внимание, потому что в нем как раз сказано многое о том радикальном атеизме, который не замалчивает присутствие Бога-творца, как это неявно делает научный атеизм, а, напротив, с богоборческим предельным отчаянием сталкивается с пустотой. Комментируя Камю, Цветков замечает:
“Свободный человек вправе сам выбирать себе мировоззрение, и если он считает, что Бога нет, — таков его свободный выбор. Но, если, приняв такое решение, он просто вновь берется за газету или садится к телевизору, его выбор не заслуживает уважения. Устранение Бога оставляет в мироздании такую дыру, что вся оставшаяся жизнь должна уйти на ее штопку, в то время как средней руки атеист продолжает жить как ни в чем не бывало. Бертран Рассел, один из виднейших атеистов нашего столетия, утверждал, что у нас просто нет иного выхода, как смириться с фундаментальной бессмысленностью нашего существования. Смириться — вот ключевое слово, но есть люди, которым этот выход не подходит ни по их духовному складу, ни по темпераменту.
Каковы уроки Камю наступающему скептическому столетию? Атеизм не может быть результатом простого ученого анализа жизненной ситуации — он требует веры не в меньшей, а скорее даже в большей степени, чем религия. Чтобы не стать простым поводом к досужей болтовне, атеизм сам должен быть религией, причем самой трудной из всех — верой в абсурд. Камю, конечно, не был философом в том смысле, в каком им был Ницше; его „Миф о Сизифе” — это в первую очередь евангелие для себя самого. Но именно в этом пункте он сумел заглянуть дальше, чем его ученый предшественник, и показал почти невыносимую элитарность атеизма, полное одиночество, на которое он обрекает. Атеизм в терминах Камю равнозначен героизму, а героизм нельзя проповедовать. Лечь самому на дзот — совсем иное дело, чем подбивать к этому других”.
Несомненным плюсом сайта нужно признать рубрику “Слово оппонентам”, с текстами авторов, придерживающихся неатеистических воззрений. Если человек не боится открытой дискуссии, значит, у него есть продуманная точка зрения и его взгляд аргументирован и достаточно подробно разработан. В этой рубрике Сергей Худиев (“Атеизм глазами христианина”) пишет: “Прежде всего мне хотелось бы сердечно приветствовать моих читателей-атеистов и русское атеистическое движение вообще. Такое приветствие может показаться странным в устах христианина, но я готов его объяснить... Некоторые черты в современном русском атеизме мне глубоко симпатичны. Прежде всего — это взрослость, готовность брать на себя ответственность за свой выбор и свои убеждения... Когда человек говорит: „Я сам принял осознанное решение отказаться от веры в Бога”, — это по крайней мере слова взрослого человека. Мне нравится также стремление атеистов к внутренней цельности и правдивости. Открытое неверие — гораздо более достойная позиция, чем то легкомысленное кокетство с религией, когда человек может испускать прочувствованные охи и вздохи перед иконами и в то же время вести явно безнравственный, а то и преступный образ жизни”
Да, это все верно. Атеизм сегодня не приносит никаких очевидных дивидендов. Да, это ответственная позиция. Но она должна быть еще и глубоко продуманной и непротиворечивой.
Именно этого нет, на мой взгляд, в научном атеизме. Агностицизм — гораздо последовательнее в своем отказе утверждать какие бы то ни было абсолютные истины, например, материальность и несотворимость мира. Он фактически говорит: я вижу то-то и то-то и могу предложить свою относительную интерпретацию. И все. Агностицизм ищет истину под фонарем, потому что в темноте ее все равно не видно. А может быть, она как раз там? Агностика это уже не интересует.
Научный атеизм — все-таки оксюморон. И мне кажется, авторам сайта следовало уделить этой теме особое внимание. Как возможна рациональная наука в радикально-атеистической вселенной? На мой взгляд, повторю, она невозможна.
Да, художник может быть атеистом — это продемонстрировали Герцен и Камю. Но как атеистом может быть ученый — человек, поразившийся красоте и гармонии реального мира? Как он отвечает на вопрос об источнике этой гармонии? И на вопрос о том, каким образом человек может понять и оценить эту гармонию? Возможно, он себя об этом просто не спрашивает. Но тогда его мировоззрение внутренне противоречиво. И если человек из каких-то соображений считает невозможным употреблять слово “Бог”, а использует вместо него тот или иной синоним, например, “космическая гармония мира”, он не перестает опираться на идеальные сущности в своих рассуждениях. Вряд ли возможно назвать такого ученого атеистом, даже если он на это претендует.
Для сравнения: количество посетителей «Журнального зала» на октябрь 2002 года около 1100 в день.
Здесь нельзя не напомнить и об известной статье С. Н. Булгакова «Карл Маркс как религиозный тип» (1906) — Булгаков С. Н. Сочинения в 2-х томах, т. 2. М., 1993, стр. 240 — 272.
«Деизм (от лат. deus — бог), религиозно-философское воззрение, получившее распространение в эпоху Просвещения, согласно которому бог, сотворив мир, не принимает в нем какого-либо участия и не вмешивается в закономерное течение его событий. Т. о., Д. противостоит как теизму, в основе которого лежит представление о божественном провидении и постоянной связи человека и бога, так и пантеизму, растворяющему бога в природе, и атеизму, вообще отрицающему само существование бога» (БСЭ).
См., например: Гайденко Пиама. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М., 2000.
http://www.russ.ru/ist_sovr/20030516_manin.html
Манин Дмитрий
Может ли ученый быть атеистом?
Я человек глубоко неверующий.
Поэтому я испытал сильные чувства, прочитав в "Новом мире" (#1, 2003 г.) статью Владимира Губайловского, пафос которой в том, что настоящий ученый не может быть атеистом. Если верить Губайловскому, я должен признать себя либо дураком, либо лицемером, лишенным интеллектуальной честности. Па-азвольте.
Для меня не секрет стремительная десекуляризация современного российского общества, я уже мало чему удивляюсь. Но два обстоятельства не позволяют мне отнестись к этой статье как к гротескной нелепости, посмеяться и пройти мимо. Во-первых, напечатана она в либерально-интеллигентском "Новом мире", а не где-нибудь. Во-вторых, ее автор очевидно неглуп и не чужд науке, что видно, например, из его статьи "Строгая проза науки" в номере 12 того же "Нового мира" за прошлый год. Когда стремление поставить науку на службу православию исходит из таких источников, мне уже не до шуток.
Не до шуток мне и тогда, когда я думаю, что если неверующий ученый - плохой ученый, то что же можно сказать о неверующем учителе или политике? Это уже просто моральные уроды, которых на пушечный выстрел нельзя подпускать к детям и рычагам управления, соответственно. Допустим, Губайловский этого не писал и, может быть, даже не думал. Но вывод лежит на поверхности, и вода на мельницу тех, кто его сделает, льется изобильно.
И все же, зачем я это пишу? Затем, что если написанной статьей едва ли чего можно добиться, то ненаписанной уж наверняка нельзя добиться вообще ничего. Затем, чтобы привести в порядок собственные, много лет вынашиваемые мысли. Затем, чтобы показать оппонентам, что не так все просто, как им хотелось бы. Затем, наконец, чтобы поднять дух единомышленников.
О науке
Тема этой статьи - взаимоотношение науки и религии, но не как общественных институтов, а как составляющих мировоззрения отдельной личности. При этом я не касаюсь этических и почти не касаюсь эстетических аспектов религиозности, а сосредоточиваюсь на гносеологических, имеющих наиболее прямое отношение к науке.
Теоретически возможны три варианта: научное мировоззрение исключает религиозность, сосуществует с ней или невозможно без нее. Лет 25 назад я бы воспринял вопрос, вынесенный в заглавие, не иначе, как опечатку. "Может ли ученый НЕ быть атеистом" - такой вопрос занимал меня тогда. Оказалось, что да, может. Главным образом потому, что человеку вообще свойственно с легкостью совмещать несовместимые, казалось бы, убеждения. Особенно если их компартментализовать, например, науку - в интеллектуальной области, а религиозность - в эмоциональной. Однако эта человеческая способность еще не отменяет вопроса о совместимости двух мировоззрений. Интеллектуальная честность требует систематического подхода, поэтому я не буду с порога отметать ни одного из трех вариантов.
Следует сразу оговориться, что под "наукой" я буду понимать естественные науки (помните - "науки бывают естественные, неестественные и противоестественные"). Естественные науки изучают воспроизводимые явления. Подвесь к пружине вдвое более тяжелый груз - она удлинится вдвое сильнее. Сожги 2 грамма водорода в 16 граммах кислорода - получится 18 граммов воды. Там, где в русских словах писался "ять", в родственных украинских словах пишется "i". В языках с фиксированным ударением на первом слоге развивается стихосложение, основанное на аллитерации.
В одну реку нельзя войти дважды - никакое явление нельзя воспроизвести точно. Поэтому за наблюдением (приближенно) воспроизводимых явлений следует изучение того, какие обстоятельства необходимы для того, чтобы явление повторилось, а какие несущественны. Это - этап идеализации. Затем формулируется закономерность, "закон природы". Законы - это то, что дает науке предсказательную силу, они позволяют предсказать исход эксперимента.
Этим, однако, дело не заканчивается. Большая часть закономерностей справедливы не абсолютно, но в некотором приближении и в некоторой области. Подвесь к пружине груз, в 100 раз больший, и она уже не сможет удлиниться в 100 раз сильнее, она просто разовьется или порвется. Классическая механика Ньютона становится неприменимой для очень легких объектов и при очень высоких скоростях, там ее сменяют, соответственно, квантовая механика и теория относительности. Ученый всегда готов к тому, что у известных законов природы обнаружатся пределы применимости. Но это никогда не означает их отмены. Как ни чужда на взгляд неспециалиста квантовая механика классической, вторая выводится из первой как частный случай для тяжелых частиц. И теория относительности точно так же в пределе малых скоростей приводит к ньютоновской механике. Наука никогда не сбрасывает своих достижений с парохода современности. Может меняться философская трактовка, но формулы незыблемы.
О доказательствах существования
Хорошо, но может ли наука, в принципе, подтвердить или опровергнуть бытие божие? Вообще говоря, задачи доказательства или опровержения существования чего-нибудь науке несвойственны. Она занимается, напомним, изучением воспроизводимых явлений. Существование воспроизводимого явления доказано уже в силу его воспроизводимости. Понятия о новых сущностях (реальность которых нужно доказывать) возникают уже как следствие при формулировке закономерностей. Рассмотрим подробнее одно доказательство существования - атомов - и два доказательства несуществования - флогистона и эфира.
Первоначально атомарная гипотеза возникла у Демокрита вовсе не как физическая гипотеза (в современном смысле слова), а как философское ухищрение для того, чтобы избежать нелюбимой греками бесконечности (бесконечной делимости, в данном случае). Первым реальным свидетельством того, что эта гипотеза справедлива, стали целочисленные стехиометрические соотношения в химических реакциях. То есть, соотношения вроде упомянутого выше "16 граммов кислорода на 2 грамма водорода". Притом эти целочисленные соотношения удивительным образом складывались в такую стройную систему, что попросту невозможно было придумать иного объяснения, кроме того, что вещества состоят из атомов, соединенных в молекулы. На этом этапе, впрочем, можно было еще ожидать разных подвохов. Например, вместо Демокрита провидцем мог оказаться Пифагор с его властью и магией Числа. Но количество явлений, успешно объясняемых через атомы, росло и росло, причем в самых разных областях. Например, оказалось, что атомарная теория правильно описывает нагревание велосипедного насоса, когда вы накачиваете шину. В результате в существовании атомов усомниться стало невозможно, несмотря на то, что выяснилось, что увидеть их нельзя даже в самый сильный микроскоп.
При всем том, заметим, что перед наукой никогда не стояла задача "доказать существование атомов". Оно, это существование, оказалось неизбежным выводом из наблюденных воспроизводимых явлений. Часто не по делу склоняемая "бритва Оккама" ("не умножай сущностей сверх необходимости") действует именно так: когда бы возможно было объяснить наблюдения, не привлекая понятия об атомарной структуре материи, это было бы сделано, и атомов не понадобилось бы.
Флогистон - гипотетическая жидкость, изобретенная для объяснения природы тепла. Гипотеза эта не взялась с потолка, как ничего в науке не берется с потолка. Действительно, тепло распространяется в твердых телах точно так же, как чернильная клякса в мокрой промокашке. Уравнения те же самые. Флогистон удовлетворительно объясняет нагревание велосипедного насоса: концентрация флогистона повышается, когда воздух в цилиндре сжимается поршнем. Но возникают и трудности. Например, непонятно, как объяснить (=описать) нагревание тел при трении. Не удается выделить флогистон в чистом виде. Не удается измерить его массу. Поэтому победила (=оказалась верной) другая теория, согласно которой температура - это движение молекул, не вещество, а процесс. Этих трудностей у нее не было, и все явления с ее помощью удалось описать.
Заметим, опять же, что задачи "опровергнуть существование флогистона" перед наукой не стояло. Гипотеза о нем как родилась естественным образом, так и отпала естественным образом за ненужностью.
Эфир - гипотетическая среда, пронизывающая все и вся, в которой распространяются электромагнитные волны (радиоволны, гамма-лучи, тепловое излучение, свет), как звук - в воздухе. Предположение о такой среде было естественным для своего времени, потому что уже было известно, что свет - это волны, а все волны, которые были известны тогда, представляли собой механические движения каких-то сред. Однако когда Максвелл сконструировал уравнения, успешно описывавшие распространение электромагнитных волн, стало ясно, что среда, в которой они могли бы существовать как механические движения, должна была бы обладать чрезвычайно причудливыми свойствами. Это само по себе почти лишает гипотезу механического эфира всякой ценности: если бы эфир был похож на воздух, можно было бы применять к нему то знание, которое мы накопили о других механических средах. А так гипотеза об эфире бесполезна, а стало быть - излишня.
Отмена эфира была чрезвычайно болезненной операцией. Очень трудно смириться с представлением, что могут существовать волны без среды-носителя, как улыбка Чеширского кота. Но предположение о механической природе электромагнитных волн не упрощало, а усложняло описание, а это и есть единственный критерий жизнеспособности научной теории. Как бы кому ни хотелось, чтобы эфир был, нет его, и все тут.
Эти три примера демонстрируют системность науки. В ней все взаимосогласованно, всякое понятие должно работать на полную катушку, а все, без чего можно обойтись, безжалостно отбрасывается. Редко когда существование или несуществование чего-нибудь доказывается посредством experimentum crucis, решающего эксперимента, гораздо типичнее процесс постепенного врастания новой гипотезы, вплетения ее в существующую ткань и обрастания экспериментальными данными - либо отторжения и замены чем-нибудь другим. Но если уж приросло, то и с корнем не выдерешь.
Может ли наука доказать или опровергнуть бытие божие?
Возвращаясь теперь к вопросу о бытии божием, мы видим, что науке заниматься им не очень естественно, по меньшей мере. Гипотеза о боге не возникает естественным образом для объяснения рядовых Воспроизводимых Явлений. Она не помогает проектировать двигатели внутреннего сгорания, расшифровывать мертвые языки, определять химический состав звезд и даже вычислять возраст Вселенной. Она возникает только на самой границе наук естественных и "неестественных" (философии), в попытке объяснить, Откуда Все Взялось и почему оно так здорово устроено. Эти аргументы выдвигает, в частности, и Губайловский в статье, о которой я не забыл, и которой подробно займусь позже.
Впрочем, откуда бы гипотеза о боге ни взялась, если она в сознании ученого присутствует, интеллектуальная честность, по-моему, обязывала бы его рассмотреть ее с точки зрения научной картины мира. Но как? Рассмотрим один пример.
Многие христиане верят в действенность молитвы. Совсем нетрудно поставить эксперимент по ее измерению. Возьмите две большие группы раковых больных - в одну включите верующих, в другую неверующих. Верующим предпишите ежедневную молитву о выздоровлении, контрольной группе неверующих, например, чтение хороших стихов в то же время и в том же объеме. Остальные условия должны быть одинаковыми, в том числе терапия, конечно. И сравните долю благополучных исходов.
Не думаю, что кто-нибудь может поставить такой эксперимент - неверующий ученый не станет тратить ресурсы на такую чушь, а верующему это должно, вероятно, казаться чудовищным кощунством. (Если вам кажется, что такой эксперимент был бы сомнителен с этической точки зрения, то я вас хорошо понимаю. Однако именно таким способом рутинно испытывают новые лекарства. А как еще?) Разве что найдется какой-нибудь сумасшедший богач. Тем не менее, ничего невозможного в нем нет. Какие могли бы получиться результаты?
Могло бы оказаться, что разницы между контрольными группами нет. Стало бы это научным опровержением бытия божия? Никоим образом. Это могло бы послужить опровержением только для человека, который уперто верил бы в силлогизм "если Бог есть, то молитвы Ему всегда действенны" (то есть раз молитвы оказались недейственны, то Бога нет) - а таких, без сомнения, не существует. Неверующий же и так знал, что ничего не получится, а верующий нашел бы тысячу объяснений. Разве что отпал бы еще один повод такой эксперимент повторять.
Могло бы оказаться, что молившиеся статистически значимо выздоравливают чаще. Это бы вызвало нездоровый ажиотаж в обществе и вялое любопытство в научном сообществе, а также могло бы повлечь попытки других исследователей воспроизвести результат. Допустим, это бы получилось. Стало бы это научным доказательством бытия божия? Для обычного человека, вполне вероятно, но для ученого - никоим образом. Зато это ввело бы действенность молитвы в разряд Воспроизводимых Явлений, сделав ее законным объектом научного познания. Последовали бы дальнейшие эксперименты, направленные на выяснение существенных и несущественных условий: что если молиться Богородице? Будде? Шиве? Яриле? Тору? Элвису Пресли? Что если вместо молитвы заниматься аутотренингом? йогой? у-шу? Помогает ли от СПИДа? переломов? несчастной любви? безденежья? Какие наблюдаются физиологические различия между группами - например, вырабатывает ли организм антитела против раковых клеток или те рассасываются сами собой? Некоторые эксперименты, вроде последнего, позволили бы накопить сведения, позволяющие сделать выбор между гипотезой о божественном вмешательстве и гипотезой о мобилизации внутренних резервов организма.
Предположим, что все указывает на божественное вмешательство. Это привело бы к очень странной коллизии: само Божественное вмешательство стало бы Воспроизводимым Явлением, а Бог - законным объектом научного познания. Думаю, что такое положение никак не могло бы устроить религиозную часть общества. Кажется, это должно быть намного хуже даже воинствующего атеизма. А верующий ученый оказался бы в состоянии жестокого внутреннего противоречия. Парадокс: научным изучением Бога может заниматься только неверующий.
Это сценарий гипотетический. В его осуществимость вряд ли кто-нибудь может поверить. Снимает ли это проблему? Ничуть не снимает. Для ученого все сущее есть объект познания. Если Бог есть, то Его можно изучать - должно быть написано на знамени физиков. Ничего ужасного с точки зрения ученого в этом нет. Всякий, кто изучал звезды, цветы, стихи или облака, знает, что это не мешает наслаждаться их красотой и даже обогащает это наслаждение. Для мировоззрения пантеистического толка (даосского, например) Бог разлит в природе, является скорее ее функцией, чем отдельной сущностью, и всякое изучение природы есть изучение Бога. Дао не будет противиться изучению себя, если оно идет путем Дао (это логический порочный круг, но Дао ничего не имеет против порочных кругов, если они идут путем Дао).
Но это маргинальные случаи не-совсем-религии. "Настоящие" же институционализированные монотеизмы не гипотетически, а вполне реально запрещают своим приверженцам всякие претензии на познание божественного научными методами. Поэтому перед верующим ученым должна стоять трудная задача: как примирить веру в существование Бога с отказом от изучения Его и Его проявлений?
Проще всего было бы считать, что Бог не проявляет себя, поэтому нечего и изучать, хоть это и идет вразрез уже с фундаментальным понятием о сотворенности мира. Можно отказаться от представления о действенности молитвы - в этом мире - хотя это, насколько я понимаю, уже неортодоксальный шаг. Но как тогда насчет души? Уж душа-то, если она существует, проявляет себя на каждом шагу. Как же отказаться от соблазна ее изучать, понять что она такое? Ведь ученого отличает, прежде всего, неуемное любопытство, которое не останавливается ни перед какими трудностями.
Разговоры об ограниченности научного познания тоже не помогают. Можно повторять "есть вещи, которых мы никогда не узнаем", но совсем другое дело заранее знать, каких именно вещей мы никогда не узнаем. Повторюсь, я не говорю, что ученый не может быть верующим, но настаиваю, что верующий ученый неизбежно поступается долей интеллектуальной честности. (Бывают ситуации, когда человеку глубоко плевать на интеллектуальную честность - но они не имеют прямого отношения к вопросу о том, может ли быть атеистом ученый.)
Об аргументах Губайловского
Но вернемся к заглавному вопросу о том, вполне ли совместимо научное мировоззрение, наоборот, с атеизмом. Вот два аргумента Владимира Губайловского:
1. "Законы, будь они хоть собственными, хоть какими другими - даже статистическими, - теми, которые устанавливаются как некоторое приближенное описание непосредственных наблюдений, эти законы - идеальные сущности, и существование этих идеальных сущностей мы допускаем в материальном мире. Более того, мы утверждаем в некотором смысле первенство идеального, поскольку естественный материальный мир подчиняется идеальным законам".
2. "Как атеистом может быть ученый - человек, поразившийся красоте и гармонии реального мира? Как он отвечает на вопрос об источнике этой гармонии? И на вопрос о том, каким образом человек может понять и оценить эту гармонию?"
Увы, при всем моем уважении к В.Г., первый аргумент демонстрирует фундаментальную путаницу в терминах. Здесь что ни слово, то ошибка: законы природы - не "сущности", они не "идеальны", и неверно говорить, что мир им "подчиняется". Прежде всего, законы природы - не сущности, а понятия. Так же, как слово, например, "птица" обозначает не сущность (обладающую самостоятельным существованием), а понятие (т.е. категорию человеческого мышления). Еще Платон, как известно, заметил, что нет такого предмета в материальном мире, как "птица вообще", есть голубь или баклан, причем не "баклан вообще", а этот конкретный. Платон делал из этого вывод, что где-то должна существовать и Идеальная Птица (сущность), но современный ученый не нуждается в такой гипотезе. Значит ли это, что он отрицает существование птиц?
Точно так же закон, допустим, всемирного тяготения не существует как идеальная сущность, но существует в проявлениях, он проявляется всякий раз, когда два массивных тела притягиваются друг к другу. Так устроено, что все тела имеют свойство притягиваться друг к другу. Это их имманентное свойство. Мы, заметив это свойство, назвали его законом всемирного тяготения. Никакой новой сущности в мире от этого называния не возникло, так же, как не возникло ее, когда в человеческом языке появилось слово "птица".
Так что же, законов природы не существует, и можно говорить только об отдельных явлениях? Законы природы не "существуют", но говорить о них можно, и это чрезвычайно плодотворно. Человеческая речь (а тем самым, вероятно, и мышление) вообще была бы невозможна без абстрактных понятий. На это дерево можно показать пальцем и промычать, но как обозначить дерево, которое мы сожгли вчера в костре, если не пользоваться абстрактным понятием "дерево"? Любое слово языка, кроме имен собственных, представляет собой абстрактное понятие. Языку без абстрактных понятий пришлось бы заводить собственное имя для каждого отдельного предмета, а глаголы и прилагательные в нем были бы вообще невозможны.
Понятие "птица" присутствует в нашем мышлении и языке как отражение того факта, что в мире существует множество животных, объединенных общими признаками двукрылости, пернатости и яйценесущести. Понятие "всемирное тяготение" присутствует в науке как отражение того факта, что все тела притягиваются друг к другу с силой, пропорциональной произведению их масс, деленному на квадрат расстояния между ними. Речь идет о свойствах материального мира, ничего "идеального" во всемирном тяготении нет.
Еще один дефект Первого Аргумента Губайловского - в элементарном смешении разных значений одного слова. У слова "закон" есть значение "общественное установление, принуждающее людей поступать определенным образом". От этого "закон всемирного тяготения" легко представляется сущностью, внешней по отношению к телам, и принуждающей их притягиваться - вот вам и Бог. Но это чисто лингвистическое недоразумение: скажите "свойство всемирного тяготения", и смысл останется тем же, а самостоятельная сущность сразу куда-то пропадает. Не внешняя сущность, а внутренне присущее свойство - и от "первенства идеального" не остается и следа.
Так, материальным телам присуще свойство быть протяженными в пространстве. Обобщая это свойство, человек сформировал понятие длины. Скажете ли вы, что длина - это "идеальная сущность, первичная по отношению к материальному миру"?
Теперь о втором аргументе: где источник гармонии реального мира? Давайте для начала зададимся вопросом попроще: где источник красоты цветка или заката? Да нигде. Цветок или закат сами по себе (для себя, в себе) не "красивы". Красота не есть объективно существующее свойство цветка. Объективно существуют его цвет (спектр отражаемого света, строго говоря), форма, симметрия, размер. Объективно существует эстетическое переживание человека, глядящего на цветок. Вероятно, можно объяснить, почему цветок имеет такие форму и цвет и даже почему эти форма и цвет вызывают у людей эстетическое переживание... Так где источник красоты цветка? Beauty is in the eyes of the beholder.
Гармонии реального мира объективно не существует. Реальный мир одновременно закономерен и чрезвычайно сложен - это объективно существующие его свойства. Эта сложно-закономерность (а вернее, процесс ее познания) доставляет ученому эстетическое наслаждение. Слово "гармония" здесь означает "закономерность, доставляющая удовольствие". Источник первой составляющей этого понятия - в мире, а второй - в человеке. Гипотеза Бога мне здесь как-то ни к чему. Я даже не понимаю, как ее вообще можно было бы сюда приспособить.
Можно, конечно, спросить, почему мир закономерен. Не буду делать вид, что мне известен точный ответ на этот вопрос, но подозреваю, что незакономерный мир не мог бы существовать иначе как в виде бесструктурного хаоса, в котором невозможна никакая жизнь, не говоря уже о разумной. Будь мир таким, некому было бы спрашивать себя, почему он таков. Точно так же, в мире закономерном, но очень простом жизнь была бы невозможна, потому что она - сложное явление, и опять некому было бы задаваться философскими вопросами. Это хорошо известный "антропический аргумент". Он не столько отвечает на вопрос, сколько демонстрирует, что этот вопрос неверно поставлен. Более осмысленная постановка вопроса такова: возможны ли иначе устроенные миры, и если да, то реализуются ли они где-нибудь и/или когда-нибудь? Ответа на этот вопрос мы не знаем, но он доступен изучению, над ним работают реальные люди, и если обнаружится, что гипотеза о Боге естественным образом возникает в результате этой работы, значит так тому и быть. Но пока что не обнаружилось.
Наконец, "каким образом человек может понять и оценить эту гармонию?" Это как раз очень просто. Животное, неспособное вычленять и эксплуатировать закономерности в окружающем мире, не смогло бы выжить. Обучаемость, отличительное свойство высших животных, и есть не что иное, как способность обнаруживать закономерности. У человека, в отличие от других животных, эта способность стала главным козырем в эволюционной конкуренции и развилась необычайно. Мне кажется поэтому совершенно естественным, что упражнение и применение этой способности приносит человеку высшее удовлетворение. Это-то удовлетворение и воспринимается субъективно как восторг от восприятия гармонии мира.
* * *
Мне не хочется под конец размазывать манную кашу и заниматься реверансами. Есть такое распространенное самоутешение верующих, что "атеизм - это тоже такая религия". Нет, господа, это не религия. Можно прикрыть ученому фонды, можно не допускать его к обучению студентов, но нельзя заставить его поверить, что мухи самозарождаются в гнилом мясе, если он этого не проверил.
http://www.russ.ru/ist_sovr/20030516_manin.html
Губайловский Владимир
Атеизм и наука
Я вовсе не уверен, что в спорах рождается истина. В споре главное внимание уделяется, как правило, не предмету обсуждения, а оппоненту. Цель - победить оппонента, то есть продемонстрировать его интеллектуальную несостоятельность или, по крайней мере, свое превосходство. Но даже если эта цель достигнута, разве обязательно мы приближаемся к пониманию предмета? К сожалению, далеко не всегда.
Уважение к собеседнику, внимание к его аргументам, даже если они кажутся на первый взгляд "фундаментальной путаницей", обязательно. Иначе все по Жванецкому: что может знать о философии науки человек лысый и без прописки?
Обратите внимание на суггестиию: мол, мой оппонент (Д. Манин) меня не уважает, следовательно - спор идет исключительно с целью "победить оппоненте".
А что оппонент при этом (Губайловский) чушь несет - это типа к делу не относится...
Продуктивное обсуждение - это не спор, а сближение и уточнение позиций, если это возможно, попытка продвинуться немного вперед, опираясь на контраргументы собеседника. Если это не достигается, то разговор следует прекратить. Я не верю, что зрелого человека можно всерьез переубедить в чем-то для него кардинально важном.
Т.е. мнение Губайловского "Атеизм и наука — две вещи несовместные" даже обсуждению не подлежит. Мол, переубедить нельзя - значит, и разговаривать не о чем. Хитро. Но страна должна знать своих героев (с)
Тем не менее, до некоторой степени это статья представляет собой ответ на публикацию "Может ли ученый быть атеистом?" Дмитрия Манина, в которой довольно четко выражена позиция многих ученых естествоиспытателей, в том числе и очень известных.
"В некоторой степени"? :-)
Hачну с той статьи, которая так разбередила Дмитрия Манина - обзора сайта "Научный атеизм".
Вот единственно, что по делу - вступительную статью на "НА" я им рекомендовал переписать почетче еще года два назад.
Во избежание разночтений, я еще раз коротко сформулирую свои выводы.
В моем тексте нигде не встречаются слова "религия", "молитва", "православие". И Бог - это всегда и только Бог Творец.
А не существенно. Что православие, что католицизм, что еще какое антинаучное мировоззрение... Разговор именно о том, что, дескать, есть некий "Бог-Творец", а также о том, что атеизм с наукой несовместим.
В статье о "Научном атеизме" я пытался прояснить и уточнить само понятие "атеизма", поскольку, на мой взгляд, под этим термином сегодня сохраняется целый спектр самых различных, в том числе и противоречащих друг и другу и даже непримиримых, мировоззрений. Фактически под атеизмом авторы сайта понимают любое нерелигиозное сознание, и даже шире - немонотеистическое. Причем последовательный идеализм многих высказываний как-то замазывается или проговаривается невнятной скороговоркой. Я не могу с этим согласиться, поскольку полагаю, что ни пантеизм, ни деизм, ни даосизм (в частности) атеизмом не являются, поскольку допускают целенаправленно действующее начало в природе, отличное от человека, - то есть бога или богов. (Строчная буква здесь существенна - как раз Бога как личность анализируемый извод атеизма не принимает.)
Охренеть. Это что же в даосизме является "целенаправленным действующим началом"? Дао? :-) Но уже показательно - Губайловский даже не в состоянии отличить философскую систему от религии. Что же касается атеизма, то все просто: атеизм - это невведение в мировоззрение понятия бога. Подробнее обсуждение этого вопроса можно посмотреть в разделе про А-Теизм, когда отдельные товарищи, которые нам, товарищи, совсем не товарищи, пытались к атеизму приплести кучу лишнего.
В процитированной мной в обзоре статье "Разум и вера" Виталий Гинзбург пишет:
Иногда верующими называют и пантеистов, отождествляющих Бога с природой, но я не понимаю, чем пантеизм отличается от атеизма.
А между тем разница принципиальная. Любой пантеизм предполагает олицетворение природы, и приписывает ей действие, согласное с конечными причинами, - то есть существование внешней цели развития, может быть, человеку непонятной. Это касается и античного пантеизма, и субстанции Спинозы. Природа в пантеизме разумна, в ней действуют вполне целенаправленные силы, сознающие свои цели и стремящиеся их достичь. Из того, что все Бог или боги (пантеизм) никак не следует атеизм (безбожие). Пантеист беседует с Природой на равных, как с человеком, даже если она и неантропоморфна внешне.
Ликбез:
ДЕИЗМ (лат. deus - бог) - yчение, к-pое пpизнает сyществование бога в качестве безличной пеpвопpичины миpа; с т. зp. Д. миp, бyдyчи сотвоpен, пpедоставлен действию своих собственных законов". Как видно из опpеделения, деисты пpизнают сyществование не личной сyщности, а безличной пеpвопpичины. А так как под понятием Бога пpинято pазyметь не слепо действyющyю вечнyю пpиpодy или пеpвосyщность как коpень вещей, а Высшyю Сyщность, котоpая должна быть Твоpцом вещей посpедством pассyдка и свободы, то, стpого говоpя, можно yтвеpждать, что деисты отвеpгают всякyю веpy в Бога и пpизнают лишь пеpвосyщность или пеpвопpичинy. Такое понимание пеpвопpичины отвеpгает в пpинципе любое pелигиозное поклонение и даже показывает его нелепость.
То же самое можно сказать и о пантеизме: "ПАHТЕИЗМ (гpеч. pan - все и theos - бог) - философское yчение, согласно к-pомy бог пpедставляет собой безличное начало, находящееся не за пpеделами пpиpоды, а тождественное с нею". Пpавда, иногда под деизмом подpазyмевают пpизнание личных богов, котоpые, однако, не вмешиваются в миpовые законы (напpимеp, деизм Эпикypа), но вpяд ли такое понимание теpмина надо pассматpивать как общепpизнанное.
Так что "пантеизм - это разумная природа" - бред сивой кобылы в лунную ночь, обожравшейся сеном с ЛСД. Это я так, к вопросу о компетентности Губайловского...
В статье "Гимн языку" Николай Работнов пишет:
На просьбу объяснить, откуда взялась Вселенная, служители всех религий и верующие отвечают: ее создал Бог. Но - независимо от того, есть Бог или нет! - этот ответ не объясняет происхождение Вселенной. Создатель всегда сложнее любого своего создания - с этим многие согласятся интуитивно, но есть еще и соответствующая кибернетическая теорема. Так что концепция Бога - в проблеме происхождения Вселенной - антиобъяснение, движение в сторону, противоположную объяснению. В частности потому, что неизбежен вопрос - а кто создал Бога? Если нас устраивает ответ, что происхождение Бога непостижимо или что "Он был всегда", то почему не удовлетвориться этим ответом на шаг раньше? (выделение Николая Работнова)
Остановка "на шаг раньше" - тоже пантеизм. Отказываясь от гипотезы творения, мы с необходимостью утверждаем самотворение Вселенной или ее вечное существование (час от часу не легче)
Не легче. Поэтому я согласен с Бертраном Расселом: "Вселенная просто есть". А откуда она взялась - вопрос достаточно бессмысленный, т.к. если она "взялась", то сразу возникает резонный вопрос - а что было до, и на каком основании это "до" не являлось Вселенной?
и ее саморазвитие, подчиненное ей ведомой цели (или целям, может быть, и взаимопротиворечащим).
Ой, а цель - она всенепременно есть, да? :-) А доказать?
Но в пантеистическом мире невозможна эмпирическая наука в том виде, в котором она сложилась к настоящему времени, как она невозможна или по крайней мере довольно проблематична при самопознании человека. Мы должны явно учитывать волю электрона.
Разумеется, "логическую" цепочку о том, с какого бодуна из пантеизма следует наличие воли у электрона, Губайловский опустил. Впрочем, что такое пантеизм, он все равно не знает...
И согласиться с тем, что он просто "не хочет" быть наблюдаемым и познаваемым. Я думаю, что именно из-за пантеистического мировоззрения эмпирическая наука не получила развития в Древней Греции, хотя теоретически греческие ученые были готовы блестяще.
Между реальным атеизмом (последовательным отрицанием любого божественного присутствия или вмешательства, в том числе творения)
А это уже пошло стандартное смешение атеизма и антитеизма... В общем, я еще не видел ни одного критика атеизма, способного отличить контрарность от контрадикторности.
и православием
Ой! "В моем тексте нигде не встречаются слова "религия", "молитва", "православие"" - это кто писал? Уже встречаются. Что характерно (с)
- лежит огромное поле: от неверия - совершенно абстрактного, до веры - предельно-конкретной. И говорить, что всякий неатеист - немедленно православный, - это такое огрубление (идеализация, по-научному), которое сегодня кажется мне недопустимым. Это просто нежелание разбираться в деталях, которые кажутся несущественными, а на деле являются просто непродуманными.
С этим не спорю. Но что-то не помню ни одного случая, когда кто-то из атеистов заявил, что не-атеист всенепременно православный. пока за подобным дебилизмом замечены только верующие, которые любят объявлять, что все, кто не их конфессиии - сатанисты :-)
Для доказательства бытия-небытия Бога Дмитрий Манин предлагает следующий эксперимент. Возьмем две группы безнадежных раковых больных и пропишем одной группе молитву, а другой эту молитву запретим. Можно ли сказать, что в том случае, когда при одинаковом прочем лечении в молящейся группе будет заметно сравнительное с другой группой улучшение, этот факт косвенно подтвердит бытие Бога? Дмитрий Манин говорит: нельзя. И это совершенно верно, и спорить не с чем.
Меня здесь интересует другое. Дмитрий Манин пишет: "Не думаю, что кто-нибудь может поставить такой эксперимент - неверующий ученый не станет тратить ресурсы на такую чушь, а верующему это должно, вероятно, казаться чудовищным кощунством... Разве что найдется какой-нибудь сумасшедший богач". И далее: "институционализированные монотеизмы не гипотетически, а вполне реально запрещают своим приверженцам всякие претензии на познание божественного научными методами".
Такие эксперименты не только возможны, но реально ставились и ставятся и как раз приверженцами "институционализированных монотеизмов" - протестантами, как правило. В книге американского врача Дэйла Мэтьюза "Фактор веры" (Dale Matthews "The Faith Factor")1 эти эксперименты довольно подробно описаны. И ставили их верующие люди. Но, конечно, не с целью выяснить есть ли Бог, а с верой в то, что молитва может быть использована как клиническое средство. Кощунственным такое отношение к молитве может показаться как раз человеку православной культуры, которая всегда очень настороженно относилась к научному познанию Бога и человеческой души. В католицизме отношение совершенно другое, и рациональное познание Бога имеет долгую и мощную традицию от Бл. Августина до Фома Аквината и дальше. Ощущение "чудовищного кощунства", о котором пишет Дмитрий Манин, говорит только о том, что он - человек православной культуры, впитавший именно ее отношение к Богу. Это то неотрефлектированное знание о Боге, которое уже вошло в состав крови и от которого освободиться очень трудно.
А это уже прямое оскорбление - Манин однозначно заявил, что он "человек глубоко неверующий". И - профилактически - не стоит передергивать на "православной культуре может следовать даже атеист".
Но вообще характерна придрача к словам, не имеющим особого значения в контексте, вместо того, чтобы отвечать по сути дела.
Сама мысль о том, что ученый может быть неатеистом, а скажем - деистом, кажется многим ученым-естествоиспытателям кощунственной. А ведь атеистическая наука возникла только XVIII веке. И Ньютон, и Эйлер были верующими людьми.
А вот за подобный высказывания надо просто кастрировать, чтобы подобные логомыслы не размножались. Ну сколько можно... Верующие ученые допускали веру куда угодно, только НЕ в свою науку. Кто имеет что-либо против - пусть приведет пример хотя бы одного научного закона, где фигурировал бы бог. Вот вдохновляться могли и богом - но к науке это отношения не имеет.
Поиски Эйлера направлялись сформулированным им тезисом: Бог устроил мир максимально просто. И великий Леонард именно под этим знаменем ходил на монстров анализа и теории чисел, и они обращались в мирных котят. Всему его поиску сопутствовала убежденность в гармонии и простоте мира. И убежденность эта возникла не на основании обобщения эмпирических фактов, а по каким-то другим причинам.
Может ли ученый не быть православным? Конечно, и примеров можно привести неограниченно много. Макс Планк - человек глубоко религиозный, но никак не православный. Может ли ученый не быть христианином или, шире, человеком нерелигиозным? Альберт Энштейн вполне однозначно выразился о своем неприятии личного Бога.
Но может ли ученый быть атеистом? В том случае, если он претендует только на сбор эмпирического материала и построение некоторых статистических закономерностей на основе этого материала. Например, приближенных кривых. Это жесткий и последовательный позитивизм конца XIX - начала XX века. Но при этом мы не имеем права не только высказывать общие суждения: верные всегда, но и утверждать, что вообще существуют хотя бы какие-то причинно-следственные связи.
Очень четко эту точку зрения выразил Эрнст Мах в своей работе "Механика" (1883)2. Я перескажу его основные мысли.
Никаких вещей вообще не существует. Есть только комплексы наблюдений (элементов мира), которые мы с некоторой долей вероятности опознаем как одну и ту же вещь. Причем - это опознание есть не более чем соглашение, которое определяется принципом экономии мышления. Нам удобнее описывать разные явления (а поскольку неизменных вещей нет - то все явления неизбежно разные) как одно.
Мир нам только один раз дан. И никаких причин и следствий в нем нет. Есть только устойчивые цепочки событий, которые мы для краткости обозначаем формулами. И эти формулы не отражают ничего, кроме случайных последовательностей и зависимостей.
Иногда оказывается удобно - опять же из соображений экономии - описывать много различных явлений и цепочек явлений одним и тем же математическим аппаратом - так рождается естественнонаучная теория, например механика.
Таким образом есть только наблюдения и различные способы упаковки этих наблюдений с помощью математических формул.
Есть события, которые упаковываются хорошо. Это механические свойства тел. Есть события, которые совсем не упаковываются - стихи, например, - здесь каждое явление уникально. Но это не должно нас беспокоить: и те, и другие распадаются на элементы мира, которые нам раз даны.
Что мы имеем в таком случае? Утверждение: все тела притягиваются друг другу по закону всемирного тяготения - в корне неверно. Правильно говорить: тела, которые мы наблюдали до сих пор, притягиваются друг к другу, и сила взаимного притяжения примерно (хотя и с высокой степенью точности) обратно пропорциональна квадрату расстояния. То, что мы завтра не обнаружим тела, которые будут отталкиваться, ни откуда не следует.
Все верно. Вполне здравый и последовательный скептицизм.
И любое утверждение, содержащие квантор всеобщности, некорректно, так как объем наших наблюдений принципиально конечен. Любая бесконечность есть абстракция, иногда полезная при упаковке, но отсутствующая в реальности.
На этом основании Мах отверг положение о ньютоновом бесконечном пространстве - оно ненаблюдаемо.
Так наблюдаемость тоже ничего не дает, строго говоря :-)
Мах полагает, что мы всегда работаем только с реально-конечными наборами. Причем реальная конечность - или обозримость - определяется нашими сегодняшними возможностями, они могут меняться со временем, но их ограниченность и конечность (наблюдаемость и перечислимость) будут всегда.
Именно так работает компьютер. Но так ли мыслит его создатель?
Со времени, когда вышла "Механика", прошло больше века. Когда писалась эта книга - безусловно, оказавшая огромное влияние на научную мысль, - еще не было ни теории относительности, ни квантовой механики. Так неужели ничего не изменилось и Дмитрий Манин предлагает нам смотреть на мир глазами Эрнста Маха?
Это что - вместо опровержения тезисов? :-)
Эрнст Мах был предельно последовательным и строгим ученым. Он не мог сказать: "Может меняться философская трактовка, но формулы незыблемы" (Дмитрий Манин). Как могут быть незыблемы формулы, если они всего лишь удобный способ записи реально-наблюдаемых событий?
А вот такая странная устойчивая последовательность. Манин просто не добавил "известные до сих пор", что подразумевается по умолчанию, и все. Опять пошла придрача к словам...
Но Дмитрий Манин настаивает на наличии закономерностей наблюдаемого мира: во-первых, эти закономерности вечны ("неотменяемы"), во-вторых, человек способен эти закономерности познавать с помощью научного метода.
Эту позицию назвать последовательным атеизмом я уже не могу.
А это к атеизму вообще отношения не имеет. Просто по определению атеизма. Это имеет отношение к научной методологии, в которой Губайловский ни уха, ни рыла, что однозначно следует из этой статьи.
На вопрос: "Почему человек способен познавать закономерности мира?" Дмитрий Манин дает ответ крайне простой: потому что в процессе борьбы за выживание у человека выработался такой инстинкт - инстинкт познания закономерностей.
Меня такой ответ не устраивает. Культура и наука, развитые человеком, лишь в малой степени могут быть объяснены потребностями физического выживания.
Передергивание тезиса. Манин говорил именно о выработке способности познания, а отнюдь не о культуре и т.д., которые возникли гораздо позже.
Если подходить с этой точки зрения, то и фундаментальную науку, и искусство следует просто уничтожить - они не нужны и понадобятся ли в дальнейшем, неизвестно.
Разумеется, "логика" этого высказывания - откуда оно следует? - тоже ненавязчиво опущена. И с чего бы это?
Прогресс науки продолжался и в последние две-три тысячи лет, когда человеку как виду угрожал только он сам. Более того, самые серьезные угрозы исходили да и сегодня исходят от науки же.
А по-моему - от религий...
Зачем развивать науку, если можно жестко контролировать рождаемость?
Ой. А логика, сорри, опять - где?! Какое отношение одно имеет к другому?!
А-а, кажется, понял... Неуважаемому г-ну Губайловскому кажется, что наука развивается "зачем-то" - а именно для удовлетворения неких потребностей обывателей, судя по высказыванию. То, что можно просто стремиться познавать - ему не понять.
Или когда-то, в эпоху кроманьонцев, интеллект вдруг так переразвился в борьбе за существование, что с тех пор остановиться никак не может? Фундаментальное знание, пока оно действительно такое, - абсолютно бесполезно (неутилитарно). А искусство бесполезно всегда. Неужели человечество тратит и тратило столько сил на заведомо бесполезные или даже вредные и опасные для его выживания и существования как вида занятия? Эту точку зрения я принять не могу. Это - легкая отмашка от кардинального вопроса. Ответ ad hoc.
Не-а. Это - описание точки зрения типичного быдла: мол, наука служит исключительно для удовлетворения потребностей.
Почему мир закономерен? Ответ Дмитрия Манина: потому что природе вещей свойственно быть закономерной. Потому что "незакономерный мир не мог бы существовать иначе как в виде бесструктурного хаоса, в котором невозможна никакая жизнь, не говоря уже о разумной".
Цитирую Манина: "Не буду делать вид, что мне известен точный ответ на этот вопрос" Не стыдно, Губайловский? Или передергивание с "не знаю, но кажется вероятным то-то" на "точно так и есть" - это так, мелочь?
То есть мир, развиваясь и эволюционируя, случайно оказался закономерным: порядок (закономерность) рождается из хаоса. А человек родился из того же хаоса и в согласии с теми же закономерностями - и потому он способен понимать язык природы: ведь это и его язык тоже.
Само по себе это не невероятно. Другое дело, какую вероятность мы считаем допустимой, а какую пренебрежимо малой. Обращение воды в вино в Кане Галилейской вполне можно объяснить эффектом массового гипноза. Некоторые думают иначе.
Да некоторые вообще христиане :-)
Порядок может рождаться из хаоса, вопреки второму началу термодинамики, только в открытой системе - то есть в такой, в которую есть приток энергии извне.
Ну сколько можно... Я понимаю, что Губайловский не обязан знать слова "синергетика", "термодинамика неравновесных систем" и т.д. Но тогда он должен заткнуться и молчать в тряпочку, а не вещать благоглупости, давно уже устаревшие для науки.
Если наш универсум глобально упорядочен, то мы должны признать, что он энергетически открыт. Есть внешний источник.
Научный метод, как его представляет Дмитрий Манин, сводится, в общем к следующему.
Во-первых, подлинно научным является только метод естественных наук.
Во-вторых, исследуются только воспроизводимые явления. Поскольку точно никакое явление не воспроизводимо, мы предпринимаем идеализацию - то есть выделяем только те условия, которые необходимы для воспроизводимости явления.
И опять передергивание с воспроизводимости феномена на некое "абсолютное повторение"
В-третьих, на основании результатов, полученных наблюдением воспроизводимых идеализированных явлений, - формируется закономерность, которая может быть использована для предсказаний.
В-четвертых, применяя закономерность к новым наборам фактов, мы последовательно уточняем границы применимости этой закономерности. Это - уточняющая идеализация.
Все хорошо, логично и строго.
Существуют ли науки, кроме естественных? Если следовать Дмитрию Манину, то, видимо, нет. Поскольку все остальное - голая эмпирика, которая не воспроизводима или не подчиняется достаточно устойчивым закономерностям. Но естественные науки Дмитрий Манин трактует очень широко: например, стиховедение - естественная наука, и один из ее законов: "в языках с фиксированным ударением на первом слоге развивается стихосложение, основанное на аллитерации". (Мне такой закон неизвестен, а никаких ссылок Дмитрий Манин не дает. В русском языке ударение на первом слоге не фиксировано, но я не знаю ни одного крупного поэта двух последних столетий, который не умел бы работать с аллитерирующими цепочками согласных).
И опять передергивание: Манин говорил о том, что в таких языках естественным образом развивается именно такой вид стихосложения. То, что в других языках аллитерация невозможна - неправомочный вывод Губайловского.
Но существуют ли принципиально невоспроизводимые явления? Видимо, тоже нет. Это не оговорено Дмитрием Маниным явно. Но следует из его недвусмысленного рассуждения. Предположение о том, что человеческая душа - невоспроизводимое явление и потому ее изучение естественнонаучным методом невозможно, вызывает у него гневный протест: "Разговоры об ограниченности научного познания тоже не помогают. Можно повторять "есть вещи, которых мы никогда не узнаем", но совсем другое дело заранее знать, каких именно вещей мы никогда не узнаем".
Ну дык - а на каком основании можно утверждать как то, что мы нечто всенепременно познаем, так и то, что нечто никогда не познаем?
В полном согласии с определением научного метода, данного Дмитрием Маниным, мы никогда не узнаем (не познаем) никаких невоспроизводимых явлений, если они есть. И это можно утверждать заранее.
А как их познавать, а? Или голова - она для того, чтобы в нее есть, и все?
Если мы уверены в том, что способны познать любое явление, стало быть, невоспроизводимых явлений нет. Просто есть явления, к которым еще не подобраны модельные условия воспроизводимости (нужная идеализация) и не найдены заведомо существующие закономерности.
Что из этого следует?
То, что Губайловский опять начал разводить демагогию.
Например, то, что универсум может быть сотворим в пробирке. Но почему тогда наш универсум не сотворен точно также? И следовательно, у него есть сознательно действовавший или даже действующий творец? Или именно наш мир в чем-то уникален? Но если невоспроизводимых явлений нет, значит нет и уникальных.
А если уникальные явления есть, естественно-научное познание принципиально ограничено. Просто в силу своего метода естественные науки не могут заниматься, например, всем универсумом как целым.
Ну и? Наука это не отрицает. вопрос в другом - как можно познавать весь Универсум как целое? Все Гёделя читали, а Губайловский его курил?
Каждая закономерность, устанавливаемая естественными науками, описывает ограниченное явление, и границы всегда оговариваются явно. Если границы не указаны, то явление не до конца прояснено. Из ограниченности каждого явления ограниченность всей картины мира, конечно, не следует. Ограниченность следует из двух других положений: взаимосогласованности и наблюдаемости. Наблюдаемость исключает бесконечность,
А что, Губайловский претендует на наблюдаемость бесконечности? :-)
а взаимосогласованность требует непрерывности и даже гладкости на склейках карт нашего глобального атласа.
Вот я и не припоминаю в науке противоречий, что характерно.
Глобальная взаимосогласованность законов природы не следует из опыта. Ее нельзя подтвердить или опровергнуть наблюдениями - это постулат науки, такой же, как существование и единственность наблюдаемого мира.
Это, логомысл наш, НЕ постулат. См. "Религия и наука", и вообще в разделе х-ских статей раздел "Наука".
Математический платонизм - это такая точка зрения на мир, которая допускает существование математических закономерностей как реальных объектов, а не только, как мыслительных конструкций. Он развивался в XX веке как прямая реакция на позитивизм Маха и его последователей.
Одной из первых работ, посвященных, в частности, этому направлению философии науки стала книга английского химика венгерского происхождения Майка Полани "Личностное знание (На пути к посткритической философии)". Его работа подверглась резкой критике со стороны Карла Поппера, который, в свою очередь, выдвинул вариант математического платонизма. Фактически его точка зрения такова: не следует настаивать на объективной реальности математических закономерностей, но когда ученый работает над проблемой, у него просто не выбора: он обязан верить в существование того закона, который он ищет, вера его ведет.
Интересно, где это у Поппера написано про необходимость веры?!
Поппер пишет ("Логика и рост научного знания", Гл.1. п.2): "Я достаточно точно выражу свою точку зрения, сказав, что каждое открытие содержит "иррациональный элемент" или "творческую интуицию" в бергсоновском смысле. Аналогичным образом Эйнштейн говорит о "поиске таких в высшей степени универсальных законов... из которых с помощью чистой дедукции можно получить картину мира. Не существует логического пути, - продолжает он, - ведущего к таким... законам. Они могут быть получены только при помощи интуиции, основанной на феномене, схожем с интеллектуальной любовью ("Einfuhlung") к объектам опыта".
См. по этому поводу Тамоса Куна.
У Поппера математический платонизм носит инструментальный характер.
И где же это у Поппера математические закономерности как реальные объекты? Вообще, что это такое - "математическая закономерность как реальный объект"?! Губайловский, где такая трава растет, а?
Иначе дело обстоит у Роджера Пенроуза. Я хочу привести две пространных цитаты из его книги "Новый ум короля" (оглавление книги и предисловие Мартина Гарднера) 3:
Насколько реальны объекты математического мира? Некоторые считают, что ничего реального в них быть не может. Математические объекты суть просто понятия, они представляют собой мысленные идеализации, созданные математиками - часто под влиянием внешних проявлений и кажущегося порядка окружающего нас мира; но при этом они - всего лишь рожденные разумом абстракции. Могут ли они представлять собой что-либо, кроме просто произвольных конструкций, порожденных человеческим мышлением? И в то же время эти математические понятия часто выглядят глубоко реальными, и эта реальность выходит далеко за пределы мыслительных процессов любого конкретного математика. Тут как будто имеет место обратное явление - человеческое мышление как бы само оказывается направляемым к некой внешней истине - истине, которая реальна сама по себе, и которая открывается каждому из нас лишь частично...
Что такое математика - изобретение или открытие? Процесс получения математических результатов - что это: всего лишь построение не существующих в действительности сложных мыслительных конструкций, мощь и элегантность которых способна обмануть даже их собственных изобретателей, заставив их поверить в "реальность" этих не более чем умозрительных построений? Или же математики действительно открывают истины где-то уже существующие, чья реальность в значительной степени независима от их деятельности? Я думаю, что читателю уже должно быть совершенно ясно, что я склонен придерживаться скорее второй, чем первой точки зрения, по крайней мере, в отношении таких структур, как комплексные числа или множество Мандельброта".
Меня интересовало и сейчас интересует фактически только одно: гипотеза, в которой не нуждался Лаплас, действительно может быть исключена за ненадобностью или без нее нельзя построить именно экономную и корректную полную гносеологию? Кажется, сегодня ее уже нельзя исключить.
Да ну :-) А зачем она нужна, а?
Мир принципиально необъектен.
А доказать? И не путать реальность и действительность при этом.
Потому он требует для своего познания некое зеркало, в котором равно видят себя и субъект познания, и объект.
О! Глубокие познания в философии, однако :-)
Пока мы занимались грубыми закономерностями - мы могли идеализировать объект, устранив наблюдателя из системы и, тем не менее, закономерности не нарушались. Как только мы занялись исследованиями тонких материй - будь то квантовая механика, или исследования сознания, или решение неустойчивых задач детерминированного хаоса
Детерминированный хаос - это круто. Прям как "наука совместима с религией".
- то есть тех задач, где малое измерительное воздействие существенно влияет на протекание процесса, - устранение субъекта стало все более и более проблемным, а таких систем, по-видимому, подавляющее большинство.
И что?
Но чтобы просто помыслить систему, в которую включен субъект познания, необходимо представление о внешнем наблюдателе.
На мой взгляд, точка зрения, высказанная Дмитрием Маниным, внутренне противоречива. Если мы принимаем глобальные закономерности мира, мы должны принимать и их объективное существование, а стало быть - того или иного рода идеализм.
Дебил ты, Губайловский. Мы познаем (наука в смысле) не бытие, и даже не действительность, а свое представление о действительности, которое и моделируем математическими формулами. Не более того.
Локальные в пространстве-времени закономерности могут исследоваться и без принятия их объективности, но в таком случае они не является неотменяемыми и не могут претендовать на глобальную согласованность - точка зрения Маха никаких внутренних противоречий не содержит, но мир, который он строит, крайне беден, и субъект исследования из него принципиально исключен.
А это с какого бодуна?
Это ставит непроходимую для самой науки границу, отделяющую новые области знания, в частности, исследования сознания и таких его проявлений, как искусство.
Если мы настаиваем на нашем последовательном атеизме, то не имеем права претендовать на познание "неотменяемых" (вечных) закономерностей мира. Этого-то как раз и требует, на мой взгляд, научная честность. Иначе мы на словах атеисты и безбожники, а на деле, как минимум, деисты.
А наука как раз НЕ постулирует никаких "неотменяемых" закономерностей. Так что я в корне не согласен с мнением Д. Манина о Губайловском: "автор очевидно неглуп и не чужд науке". Автор, хотя и начитан, но - глуп и не имеет никакого представления о научной методологии. Хотя, разумеется, он может быть и хорошим ремесленником от науки.
Примечания:
- Dale Matthews "The Faith Factor". См. также Джеймс Дж. Растховен "Молитва об исцелении: как она действует и можно ли исследовать ее научно?"
- Цитируется в пересказе Эрнст Мах "Механика". Историко-критический очерк ее развития. Ижевск "Регулярная и хаотическая динамика" 2000. С.408-410.
- "Новый ум короля" ("The Emperor's New Mind", 1989), Москва 2003 УРСС. С.87,88.