Как отличить националиста от правого либераста

В «Комитете 25» объявились люди, ратующие за отмену пенсий для русских стариков и уничтожение доступной медицины для русского народа. При этом никакой отповеди от других участников они не получили. ... Что само по себе наводит на печальные мысли. Это не первый случай, когда в национальное движение пытаются внедрить «мудрые» идеи типа «давайте отменим русским пенсии, и тогда экономика расцветет, а рождаемость повысится». Люди искренне считают русских дебилами с одной извилиной, которые не способны увидеть дефективность этой логики (см. мой старый текст на эту тему). Популярность бренда «национализм» привела к тому, что его пытаются оседлать разные проходимцы, вкладывающие в него содержание, прямо противоположное сути. Нередко правые либерасты, либертарианцы и социал-дарвинисты, чуть приукрасившись национальной риторикой, выдают себя за «правых националистов», а молодежь достаточно наивна, чтобы принимать это за чистую монету. Между тем, философия национализма накладывает ряд жестких ограничений на «правое» в социально-экономической сфере, на либертарианство и на социал-дарвинизм. Если «правизна» человека выходит за эти рамки, то он превращается в нечто противоположное националисту — в фактического сторонника геноцида своей нации и ее замещения другими нациями. А если правый — все же националист, то на политической шкале он неизбежно будет несколько «сдвинут» в левую и государственническую сторону, по сравнению с обычным правым.

Существует три простых критерия, позволяющих легко отличить настоящего националиста от прикидывающегося националистом правого либераста, желающего поражения русских в конкурентной борьбе и их замещения другими нациями и народностями. Эти критерии — отношение к пенсиям для русских стариков, к образованию для русских детей и к здравоохранению для русского народа.

1) Правый либераст хочет лишить русских стариков даже той малой поддержки со стороны государства, которую они имеют сегодня. Правый либераст хочет, чтобы русские старики, имеющие детей и внуков, стали бременем для бюджета молодых семей и эти семьи, вынужденные больше тратить на стариков, завели меньше детей. Правый либераст хочет, чтобы бездетные русские старики умирали на помойке, деморализуя тем самым других русских и разрушая критически важное для любой нации чувство солидарности — «своих не бросаем».

Если правый либераст не может прямо отменить пенсии, то он пытается (как сегодня) привязать пополнение пенсионного фонда к налогу на зарплаты работников, а не к доходам бюджета в целом (как в случае с расходами на управление, на оборону). Между тем, долг общества перед старшим поколением — это такая же государствообразующая функция, как управление, оборона, полиция, МЧС, и источники доходов на нее так же должны быть «размазаны» по всему бюджету (включая прибыли корпораций, доходы от таможни, от акцизов, от эксплуатации недр и т.п.). Если в стране зарплаты министров и депутатов определяются отнюдь не размером фонда, формируемого прямым «налогом на содержание чиновников», то нет никакого резона делать это с пенсиями пенсионеров. Если 90% русских — бедняки с крошечными зарплатами, то «пенсионный налог» на зарплаты, как и переход к исключительно страховой системе пенсионного обеспечения, — это просто разные форматы исполнения мечты правого либераста поставить русскому вилку: «выбирай — или дети, или старики».

2) Правый либераст хочет, чтобы русские сталкивались с сословными и имущественными барьерами на пути к качественному образованию. Правый либераст хочет, чтобы умные и одаренные дети из глубинки, из семей русской бедноты (а 90% русских — это беднота) не имели доступа к качественному школьному образованию. Правый либераст хочет, чтобы в гонке интеллектов и компетенций, с которыми связана конкурентная борьба наций, русские на 9/10 не использовали интеллектуальный потенциал своего народа и, соответственно, не могли бороться за привилегированные ниши в мировом разделении труда.

Поскольку нация в конкурентной борьбе с другими нациями жизненно заинтересована в выращивании компетентных специалистов, в повышении общего уровня интеллекта и подготовки граждан, то образование — это такая же стратегическая функция, как и оборона. Возлагать образовательные расходы на частные кошельки граждан было бы такой же глупостью, как и в случае национальной обороны. Особенно важную роль играет доступность качественного среднего образования для детей из всех социальных групп, поскольку без этого невозможно дальнейшее обучение тех, кто окажется к этому способен. В детские годы еще нельзя точно дифференцировать детей на «перспективных» и «бесперспективных» для дальнейшего образования, и если функцию дифференциации начинают играть кошельки родителей, то бедная нация просто потеряет 9/10 талантливых и способных к обучению детей, 9/10 своего интеллектуального потенциала. Именно это и есть голубая мечта правого либераста: возложить на родителей расходы на качественное школьное образование, сделать его по сути дополнительным и платным, а уровень общедоступной средней школы опустить до состояния, заведомо не позволяющего в дальнейшем продолжить образование в полноценном вузе.

Националист готов скорее сэкономить на вузах — сократив те из них, что дают только бумажки об образовании, но никогда не будет экономить на средней школе. «Избыточные» затраты на всеобщее среднее образование всегда окупаются потоком качественных абитуриентов для качественных вузов. К тому же в стране, претендующей на привилегированные ниши в глобальном разделении труда, даже «рабочие специальности» будут требовать высокого уровня компетентности и способности к самообучению, чего невозможно добиться, если массовая школа превращена просто в «тусовочное место», чтобы подростки не хулиганили, пока родители на работе.

3) Правый либераст хочет, чтобы русские, «сэкономив» на здравоохранении, превратились в нацию больных и увечных, вынужденную ввозить молодых работников из-за рубежа и своими руками осуществлять этническое замещение. Правый либераст хочет, чтобы русские дети рождались уже больными из-за отсутствия заботы о здоровье их матерей, из-за экономии на гинекологии и родовспоможении. Правый либераст хочет, чтобы русские дети вырастали, приобретая инвалидность или хроническое заболевание из-за экономии на ранней диагностике и лечении болезней. Правый либераст хочет, чтобы трудоспособный возраст русского человека заканчивался как можно раньше, чтобы русский из-за экономии на здравоохранении умирал или становился инвалидом в 40-50 лет, лишая экономику рабочих рук и обременяя общество. Правый либераст хочет, чтобы лечение своих стариков как можно сильнее обременило молодые русские семьи и не позволило им завести побольше детей.

Трудно понять, что происходит в голове «националиста», который готов экономить на здоровье своей нации, — причем нации, которая уже прошла демографический переход и заведомо не будет иметь по 10 детей на семью (чтобы людишек можно было не жалеть и мириться с высокой смертностью). Русская демография такова, что для националиста каждый русский — на вес золота. Забота о здоровье нации, тем более о здоровье детей, ни в коем случае не должна перекладываться на плечи самих граждан, поскольку людям, в массе, свойственна иррациональность и надежда на «авось пронесет». Со стороны национального государства требуется не просто «забота о здравоохранении», а патерналистское попечение о здоровье каждого гражданина, особенно молодого. Потому что каждый сбой в таком попечении в конечном итоге увеличивает бремя, лежащее на здоровых и дееспособных гражданах.

Есть, конечно, другой способ возместить нехватку здорового дееспособного населения, причем получать людей уже «готовенькими» и не заботиться об их здоровье: ввозить миллионы мигрантов из Азии и Африки. То есть, смириться с неизбежным этническим замещением. Именно к этому пути неизбежно подталкивает право-либерастическая политика в деле здравоохранения. Поэтому так смешно выглядят некоторые «националисты», с одной стороны, выступающие против массовой миграции, а с другой стороны, одобряющие такую политику в здравоохранении, при которой русские дохнут как мухи еще в трудоспособном возрасте.

Если здоровье нации — стратегический приоритет, не меньший, чем национальная оборона, то абсолютной глупостью является идея переложить расходы на медицину на плечи самих граждан (в виде страховой медицины, или в виде целевого налога на зарплаты). Это точно такое же безумное либертарианство, как требовать, чтобы танки, боевые самолеты и ядерные ракеты, необходимые для национальной обороны, граждане покупали в складчину из своих зарплат. В национальном государстве источники доходов для здравоохранения должны быть «размазаны» по всей экономике, а не только по зарплатному фонду (как и в случае с пенсиями и расходами на образование). Вопли о том, что массовая бесплатная медицина «слишком обременительна для бюджета» бессмысленны, поскольку речь идет о базовых инвестициях, необходимых для выживания и процветания общества. В общенациональном масштабе расходы на медицину окупятся в виде роста производительности труда, сокращения расходов на инвалидов, сокращения потерь экономики из-за болезней, инвалидности и ранней смерти работников. Разумеется, это окупится, только если общество ориентировано на развитие и испытывает потребность в людях. Если общество «страдает» от избытка людей и нацелено на деградацию, то, конечно, расходы на медицину излишни, пусть народ вымирает и дальше.

Сейчас принято восхищаться страховым подходом к организации пенсионного и медицинского сектора, прославляя его как нечто боле продвинутое по сравнению с прямым государственным финансированием. Только нужно понимать, что экономике в целом посредничество страховщиков обходится дороже, чем прямое госфинансирование. Страхование — это бизнес, а бизнес не может работать без прибыли, без расходов на офисы, без зарплат для сотрудников. То есть, обществу при таком раскладе приходится оплачивать не только расходы на медицину, но и прибыли, расходы и зарплаты страховщиков. Для оправдания страхового подхода к пенсиям и медицине можно привести тысячу правдоподобных аргументов, но только не соображения «экономии». Если вы озабочены экономией, сокращением расходов при сохранении эффективности, что вполне уместно в бедном обществе, то должны требовать как раз устранения страховщиков в роли обязательного посредника, отжирающего кусок социального пирога у пенсионеров и врачей. Пусть они создают альтернативу для состоятельных людей, на их средства, но не лезут перехватывать бюджетные потоки.

Сформулируем теперь в целом разницу между правым либерастом и националистом. Национализм включает в себя концепцию «конкурирующих наций», которые борются друг с другом за доминирование, за ресурсы, за территорию, за привилегированные ниши в мировом разделении труда. Это значит, что на свою нацию любой националист смотрит как на «команду» или на «большую семью», и переносит на нее известные командные принципы: «один за всех — все за одного», «своих не бросаем» и т.п. Это полностью исключает социал-дарвинизм и демагогию типа «падающего подтолкни» применительно к членам своей нации. По той же причине для националиста безусловной ценностью является национальное государство, как самое ценное достояние нации в мире конкуренции и борьбы: он желает видеть его сильным, крепким и независимым. Если речь идет о своем государстве, то националист, даже правый, всегда — «государственник». Напротив, правый либераст выступает за интернационал элит, воюющих с собственными народами («быдлом»). Национальное социальное государство для него — не ценность, а помеха для «интернационала элит», поэтому он выступает за разрушение и обесценивание его институтов (в том числе — «заспамливая» мигрантами систему социального обеспечения).

И это не только теория, но и практика. Абсолютной исторической нормой является эволюция национального государства в национальное социальное государство. Если мы посмотрим на развитие европейских национальных государств за последние три столетия (а раньше таковых просто не было), то увидим, что все они эволюционировали в сторону усиления и расширения прерогатив государства, роста социальных расходов, роста патерналистской заботы о гражданах. И это происходило вплоть до 80-х гг., то того момента, когда в Европе был взят курс на ослабление и уничтожение национальных государств и на их слияние в многонациональную сверх-империю. Кроме того, за три века истории во всех без исключения национальных государствах на смену жесткой сословной стратификации пришли отмена сословных привилегий, эгалитаризм, демократия и широко открытый социальный лифт. Здесь, конечно, можно найти много «перегибов», но эти перегибы проистекают из «левой» природы самого национализма. (Либерастические гнусности последних трех десятилетий при этом не рассматриваем — это уже работа «интернационала элит» по строительству безнациональной Евроимперии). Чтобы этих перегибов не допускать, левые националисты должны уравновешиваться правыми националистами. Но при этом нужно понимать, что даже самый крайний правый националист на общей шкале «правое-левое» находится где-то в центре, а не справа, в силу природы самого национализма. Забота государства о стариках, образовании и медицине — это рамочные установки для любых настоящих националистов, включая правых. Настоящая крайне правая позиция, с присущими ей культом сословной иерархии, социал-дарвинизмом и «интернационалом элит против народов», лежит вообще за рамками национализма, даже правого.

18.04.2016

Два небольших уточнения: "падающего толкни" очень зависит от контекста. Чтобы не уходить в философию надолго, просто укажу на разницу между случайно запнувшимся и осознанно падающим (зачастую с привлеченим за собой других). Что же касается национального государства, то тут зависит от трактовки: см. "Псевдонационализм", гл.XI -- нельзя забывать, что русская нация великодержавная, и что нам нужна Империя, а не заповедник.