4. Капитализм и социализм

А. Борцов (Warrax):

Социализм сейчас «не в моде». Логика (то, что за неё выдаётся) приблизительно такова: социализм был в СССР, а государство развалилось; значит, социализм не жизнеспособен. Самые образованные вспоминают про национал-социализм в Рейхе и радуются: тоже проиграли! Однако при этом тщательно не вспоминают растущую мощь Китая (или же пытаются заявить, что там-де не социализм). А если говорить о прошлом — также стыдливо замалчивается, что Рейх победил de facto всю Европу, вёл войну даже в Африке — и был побежден (причём когда практически вся Европа уже работала на Рейх) только Советским Союзом, другим социалистическим государством. После чего СССР в течение практически полувека противостоял всему «цивилизованному миру». И до сих пор РФ во многом живет за счет «задела» советской власти...

Так почему же социализм старательно «выводят из дискурса»? Чем является социализм на самом деле?

Для начала надо чётко уяснить одну простую, но очень важную вещь. Социализм НЕ является «переходной стадией к коммунизму»! Социализм — вполне самостоятельная концепция, НЕ основывающаяся на марксизме, как пытаются уверять марксисты.

Понимание социализма именно как «переходного этапа к коммунизму», и только так, по меньшей мере странно. Про «переходный этап» заявляла именно что коммунистическая пропаганда, почему же именно эта точка зрения заявляется как эталонная? И если для самих коммунистов применение такого подхода понятно, то почему марксистскую точку зрения используют противники коммунизма — я искренне не понимаю.

Давайте вспомним утопический социализм Кампанеллы, Мора, Фурье, Сен-Симона, Оуэна и т.д. — термин «социализм» появился раньше, чем марксизм, и тот не имеет права узурпировать трактовку. В конце концов, Третий Рейх был национал-социалистическим, а коммунизмом там и не пахло.

Необходим системный подход: понимание того, что является общим во всех этих весьма различных идеях обустройства социума.

Для начала укажу очевидное (но для многих невероятное): экономика — это не основа идеологии, как пытаются заявить марксисты, а лишь производная. Всё просто: именно идеология решает, что есть деньги — средство учёта или «особый вид товара», как сейчас при капитализме. В СССР, к примеру, безналичные деньги имели функцию, весьма отличающуюся от наличных, и деньгами они были весьма условно, — так что говорить о прибыли, добавленной стоимости и т.д. можно было лишь также условно (по крайней мере до реформы Косыгина-Либермана, внесшей элементы капитализма). Именно идеология (точнее, её конкретная реализация) устанавливает правила функционирования экономики.

Марксизм — это ловушка: не хотите принимать капитализм, стройте коммунизм, но всё равно ваша теория будет построена на концепции денег (не сметь отходить от их главенства!). При этом ростовщическому проценту Маркс уделяет минимум внимания, маскируя его значимость. Конечно, можно сказать, что-де Маркс не мог предположить столь высокой важности ссудного процента (вот такой гений, да), но и современные марксисты зациклены на добавленной стоимости и проч., не оспаривая функцию денег в современном мире и стараясь не обращать внимание на концепцию денег с отрицательным процентом. А вот отмена денег — это далёкое будущее, верьте в него! Но пока они не станут не нужны вследствие фантастического развития производительных сил, они должны быть всеобщей ценностью, на которой всё основано!

Нет, господа и товарищи, это не идеология должна обслуживать экономику, а наоборот — надо строить работоспособную экономическую модель, исходя из принятой идеологии. «Всеобщие экономические законы» — это выдумка шарлатанов.

Общее же, что есть у всех видов социализма, начиная с утопистов, — справедливость.

Я прекрасно понимаю сложность и относительность трактовки термина, но я сейчас пишу публицистическую статью, а не философскую монографию по этике, поэтому можно принять для простоты остенсивное определение: будем рассматривать понимание русским народом. Вполне справедливая трактовка на территории России, не так ли?

И тогда всё просто. Кто не работает, тот не ест — справедливо. Под работой понимается именно работа, физическая или умственная, а не спекуляция и ростовщичество — справедливо. Гости должны вести себя с уважением к хозяевам — справедливо. Начальник может быть суров, но справедлив. Государственный муж может иметь привилегии, но не жалеть за Русь живота своего. И так далее.

Справедливо, чтобы базовые потребности были легко реализуемы. Жилье, бесплатное образование, медицина и т.д. При этом несправедливо, если будут жировать спекулянты и тунеядцы. Справедливо, чтобы каждый, независимо от происхождения и материального состояния, имел возможность получить какое угодно образование, если он его честно «тянет», и затем мог достойно служить народу и стране.

Патернализм по отношению к народу в целом — справедливо. Не менее справедливо применение мер социальной защиты, включая высшую меру, по отношению к антисоциальным элементам, предателям и врагам народа (да, я не опасаюсь этого штампа).

Справедливо, что природные ресурсы, включая землю, не должны находиться в частной собственности (возможно, кроме небольших участков под личные дома).

Большевики победили в свое время не потому, что идеи Маркса понравились рабочим и крестьянам (можно подумать, они его внимательно всего читали), а именно потому, что они призывали к справедливости: фабрики — рабочим, землю — крестьянам. Неожиданный приход к власти был осуществлен именно такой синхронности лозунгов с чаяниями народа.

Но при этом не надо вляпываться в догмы марксизма о недопустимости частной собственности. Скажем, некогда Генри Форд изобретал, организовывал, поддерживал рабочих, делал нужное дело — вполне справедливо, что он разбогател. Но это было давно, а современные миллионеры именно что не занимаются производительным трудом, а спекуляциями, мошенничествами (даже если юридически все по закону), «торговлей воздухом» и проч. А во многих и многих случаях — попилом бюджета и т.д. Несправедливо.

Справедливости не противоречит свобода предпринимательства на мелком и среднем уровне, что позволит эффективнее решать насущно-бытовые проблемы населения. Конечно, под государственным контролем, возможно — с ограничением нормы прибыли и т.д. А уж артельная форма собственности, существовавшая при Сталине, не противоречит даже коммунистической догме.

Конечно, справедливо позволять иметь в частной собственности предприятия, только если собственник действует на пользу народу и государству. Если же имеет место паразитизм, собственность целесообразнее национализировать в общественную, оставив возможность для выкупа другим предпринимателям или рабочим артелям.

А теперь вернёмся к вопросу в общем виде: понимание справедливости отличается у разных этносов, поэтому социализм не может не быть националистическим. Социализм — это не теория всеобщего равенства, это практика организации социума «для своих» в соответствии с естественными законами. От каждого — по способности, каждому — по вкладу в общее дело развития нации. Каждому — своё.

Но и национализм без социализма — фикция! Если нет социальных гарантий, то нет заботы о всей нации, а лишь о части таковой (скажем, так называемый «национал-либерализм» постулирует преференции для некоего «среднего класса»). Но раз нет патернализма по отношению ко всей нации, то какой же это национализм? Забота о нации реализуется во всей полноте именно в варианте «семейной» организации общества, где любой труд считается достойным.

 «Необходимо… добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к какой-либо профессии» — И. В. Сталин.

Так вот, если есть пресловутая уверенность в завтрашнем дне, если в социуме считается неприличным не трудиться, а спекулировать, если благо народа и благо государства понимается как одно и то же — а иначе какая справедливость? — то развитие неизбежно.

Когда каждый может реализовать свой потенциал на общую пользу, когда за вред народу и государству «реформатор» ответит головой — развитие неизбежно.

Это и есть социализм. 

Формальные дефиниции:

Социализм — это идеология, основанная на понимании справедливости соответствующей нацией.

Капитализм — это идеология, основанная на стремлении к максимизации частной прибыли.

Национализм не может не быть социалистическим; капитализм не совместим с национализмом. Недопустимо сводить социализм исключительно к марксисткой трактовке «переходного этапа к коммунизму»: коммунизм является вредной утопией, а многоукладная экономика ничем не противоречит социализму.

 Напоследок обращу ваше внимание на интересный факт: уже давно во всём мире допускается и «левый», и «правый» дискурс, но строго догматично. Вы можете заявлять себя левым социалистом, выступать за социальные гарантии и так далее — но при этом обязаны защищать всеразличные «меньшинства» и требовать для них привилегий и т.д. ЛГБТ, феминизм, 100500 видов «дискриминации» — это левачество на Западе. Но можно быть и правым националистом, выступать за преференции для нации, за разделение своих и чужих на законодательном уровне и т.д., — но при этом обязаны ратовать за «свободный рынок».

А вот правый социализм, чтобы без левачества и без «свободного рынка» — категорически не разрешён.

Ровно то же имеет место в России: либералы сейчас («ПАРНАС», 2016 год) не только объединились с известным радетелем за русский национализм Дёмушкиным, но и явили миру откровенного фрика Мальцева, который несёт такое, за что действительно русского националиста давно закрыли бы по статье. Коммунисты же уже давно лобызаются с попами, избегают разговоров о пересмотре итогов приватизации и всячески пропагандируют интернационализм в варианте «Иванов, родства не помнящих», а вот голоса сталинистов от таких официальных коммунистов как-то не слышно.

 

Важно: когда мы говорим о нации, то имеем в виду не только современников, но и тех, кто жил до нас, открывал, осваивал, обживал земли, создавал государство, самоотверженно его защищал, побеждал, терпел поражения и выносил из них уроки; также мы говорим и о тех, кто будет жить после нас — о наших потомках.

Крепость нации и полноценность нации хранит народ, чтящий предков, уважающий себя и стремящийся обеспечить своим детям достойное будущее. Именно поэтому, стремясь уничтожить русских как нацию, пытаются доказать, что предков русским чтить не за что, себя уважать — аналогично… а о последнем пункте тогда речь и не зайдет.

Поэтому важно понимать, что те, кто пытается «вырезать» какие-либо страницы русской истории, заявляя их «неправильными» — всего лишь русофобы, мимикрирующие под националистов. Наиболее часто такое отношение высказывается по отношению к СССР — и я не раз наблюдал, как индивид, начиная с огульного охаивания советского периода, постепенно деградировал до откровенной русофобии, переходя к концептам «русских рабов», «врожденной азиатчины» и проч. Нельзя быть националистом и считать свой народ быдлом.

История не имеет сослагательного наклонения, и в прошлое нельзя вернуться. Но русским есть чем гордиться в любой период истории, и действительно русские это прекрасно понимают.

А.Н. Севастьянов:

Отношение к капитализму или социализму, на мой взгляд, зависит от принципиального отношения к человеку вообще. Оно определяется тем, приемлет ли субъект эгалитарный подход к людям как таковой — или нет. Я лично не приемлю. Натуралист по своим философским убеждениям, я считаю, что Природа так же не терпит равенства, как пустоты. А эгалитаризм — искусственное порождение человеческой мысли, производное от христианской демократии, производной от христианского гуманизма, производного от христианства, производного от еврейского племенного эгалитаризма, производного от иудейской установки на святость всего еврейского народа без исключений.

Для меня, однако, религиозным авторитетом в этом вопросе являются не тексты авраамических религий, а лишь шедевр родимой арийской религиозно-философской традиции: «Законы Ману», закрепляющие определенные права и неотделимые от них обязанности за каждой из четырех основных варн (каст). «Каждому — своё»: этот принцип истинной справедливости, близкий сердцу любого подлинного интеллигента, в принципе не совместим с ложным принципом справедливости, заключенным для людей физического труда в формуле «всем поровну».

Кроме того, для меня как историка совершенно очевиден благотворный результат эксплуатации человека человеком. Именно таковая эксплуатация явилась залогом прогресса и развития цивилизаций. Приведу простой и очевидный пример. Белая европеоидная раса топталась, не развиваясь, на одном месте — на уровне каменного века — как минимум сорок (!) тысячелетий от первых известных науке стоянок кроманьонца. И вдруг за какие-то последние семь тысяч лет произвела всё, что мы любим и чем гордимся, всё, чем она превосходит остальной мир в области мысли и ее проявлений: в науке, технологиях, философии, искусстве и литературе...

Чем объясняется такой рывок и стремительное развитие — от каменного рубила до космических ракет? Только одним: возникновением рабовладения и, как следствие, разделением труда на физический и умственный. Главное, собственно, — именно выделением и освобождением умственного труда.

Народы, не прошедшие через рабовладение, через эксплуатацию человека человеком так и остались на уровне каменного века. И в дальнейшем я не предвижу ничего хорошего от любых попыток отказаться от принципа эксплуатации. Заведомо несостоятельные и противоестественные, эти попытки только приведут к еще худшему насилию и более варварским формам эксплуатации, а также к экономическим несуразностям, примером чему служит страна СССР, в которой я родился и жил до 36 лет.

В силу сказанного я свидетельствую перед Богом и людьми, во-первых, факт естественного и неизбывного человеческого неравенства, а во-вторых — конечную благотворность феномена эксплуатации человека человеком. Что и делает меня органически несовместимым с коммунистической утопией и ее дочерней утопией социализма.

Свое отношение к предмету я выразил в ряде работ: «Национализм против социализма», «Социализм — это Брежнев», «Расизм, социализм, империализм», «Национал-демократия — не национал-социализм», «Нужен ли русским национал-социализм?», «Православный социализм: моделирование прошлого?» и т.п. Мне не хочется повторяться и все это пересказывать, так что буду неизбежно фрагментарен.

Здесь следует прежде всего перейти к проблеме дефиниций, поскольку в наше время расплодилось несметное количество доморощенных самодеятельных философов, толкующих понятие социализма вкривь и вкось. Процитирую тут одну из упомянутых выше своих статей:

«Что такое социализм?

В настоящее время интернет забит самодеятельными попытками переопределить это понятие. Все они гроша ломаного не стоят, поскольку являются чистой воды умозрением. Великолепно высказался когда-то Михаил Меньшиков: “О, какое это беспокойное существо — посредственный мозг, освободившийся от авторитета! Он начинает выдумывать свою таблицу умножения, свою веру, свою мораль, и получается чепуха”. Точная картина наших доморощенных теоретиков социализма!

Единственный источник, который я готов считать авторитетным в данном вопросе, есть “Большая советская энциклопедия”, в которой обобщен не только самым тщательным образом дистиллированный за семьдесят лет смысл понятия, но и опыт единственного в мире чистого эксперимента по практическому воплощению социалистического идеала в жизнь. Чем дальше, тем больше мы понимаем, что никакого другого социализма миру увидеть уже не суждено, а значит никакому другому определению социализма уже не грозит историческая верификация. Эксперимент кончился, и другого, судя по всему, не будет. Каким он был в СССР, таким социализм и останется навсегда в памяти человечества.

Итак, БСЭ: “Социализм — первая фаза коммунистической формации. Экономическую основу С. составляет общественную собственность на средства производства, политическую основу — власть трудящихся масс при руководящей роли рабочего класса во главе с марксистско-ленинской партией; С. — общественный строй, исключающий эксплуатацию человека человеком и планомерно развивающийся в интересах повышения благосостояния народа и всестороннего развития каждого члена общества”.

Я предлагаю читателям, не мудрствуя лукаво, руководствоваться именно данным определением, выверенным теорией и практикой единственного настоящего, бескомпромиссного, эталонного, хотя и экспериментального, социалистического государства. Все остальные терминологические потуги — не более чем безответственная болтовня и провокация, блуждание в трех соснах.

Напомню, что в течение долгих десятилетий “неправильное” понимание социализма в СССР, в том числе в научной среде, было чревато последствиями, опаснейшими не только для карьеры и репутации, но прямо-таки для свободы и жизни. Выверялась, страха ради иудейска, каждая буква, каждый знак! Таким образом, не доверять БСЭ нет никаких оснований».

Разъясняя читателям суть несовпадения национал-демократии с национал-социализмом, я писал:

«На первый взгляд, социализм предполагает демократию: власть масс. Однако тут же введено и ограничение: не просто масс (т.е. народа), а масс трудящихся. Под трудящимися же в нашей стране с конца XIX и до конца ХХ века традиционно понимались исключительно люди физического труда: рабочие и крестьяне. Собственно, СССР почти всю свою историю так себя и позиционировал — как первое в мире государство именно и только рабочих и крестьян. Трудовую интеллигенцию, долгое время щеголявшую в ранге некоей невразумительной “прослойки”, в эту приличную компанию допустили только на излете Советской власти, весьма неохотно, а книжка добавилась к серпу и молоту в коммунистическую символику и вовсе после буржуазной революции 1991-1993 гг., стараниями Зюганова. Ну, а других классов и сословий в СССР не было и даже не предполагалось, поскольку развитие строя мыслилось в направлении к вовсе бесклассовому коммунистическому обществу.

Вот и получается, что социализм есть не что иное, как социал-демократия, то есть — демократия, ограниченная по социальному признаку. Она в принципе не может быть совмещена с национал-демократией, ограничивающей демократические права, свободы и возможности людей не по социальному, а по национальному признаку.

Гарантией социального ограничения является основополагающий признак социализма: общественная собственность на средства производства. Ибо тем самым исключается даже самая возможность присутствия в составе народа частных собственников, предпринимателей (купцов и промышленников, проще говоря), которых при социализме ни у кого язык не повернулся бы причислить к “трудящимся массам”, единственно достойным властвовать. Их причисляли к эксплуататорам, что в значительной мере справедливо.

Но нация, которую недаром не хотели признавать столпы социалистического учения (Ленин, например, прямо говорил: нация-де — это буржуазные выдумки), — это не только рабочие и крестьяне. И даже если пристегнуть к ним интеллигенцию, которая вообще-то больше льнет к буржуа, — это еще не нация.

Нация — это все вместе представители единого государствообразующего этноса, все классы и сословия. Причем — что очень важно! — все вместе не то чтобы без разделения на эксплуататоров и эксплуатируемых, но через полное игнорирование данного разделения, как в 1613 году.

Как мы отлично знаем (мне приходилось об этом писать подробно), классовая солидарность не просто не сочетается с солидарностью национальной, но и антагонистически ей противостоит, противоречит. Если хочешь помешать национальному, этническому объединению — подведи контрмину классовой борьбы. Если хочешь не допустить гражданской, классовой войны — разогрей национальные конфликты. Национальное единство скрепляется борьбой с другими этносами; классовое — борьбой с другими классами.

Поэтому сказанного уже достаточно, чтобы видеть со всей очевидностью: национал-демократия и социал-демократия (социализм) есть не просто очень разные, но взаимоисключающие вещи».

Итак, вернемся к сути дела. Капитализм, в моем понимании, есть естественный строй, вытекающий, в отличие от социализма, не из бредовых доктрин сочиненных воспаленным мозгом то одного, то другого еврея, а из самой природы человека. Это результат развития того принципа эксплуатации, который вывел человечество из каменного века и первобытно-общинного строя, а ныне этот принцип соответствует сумме технологий, прогрессировавшей за тысячелетия. Развивались технологии — с ними развивался и совершенствовался принцип эксплуатации. Был бич надсмотрщика за рабами — стали электронные карты и чипы. Но сохранилось главное достижение, за которое человечество, собственно, и платит столь высокую цену: разделение труда на умственный и физический. И, как результат — свобода творчества имущих. Я вижу в этом высшую справедливость и залог дальнейшего развития мира.

Но вот что касается России и её будущего. Что нас ждет: развитие капитализма или возврат к социализму? И на стороне какого из этих вариантов развития должен стоять русский националист?

Будем исходить из данности. История вовсе не предлагала нам в 1985 году выбора между социализмом и капитализмом. Страна в целом по своей социальной структуре переросла феодализм (в т.ч. крестьянскую утопию и социал-феодализм орденского типа, развившийся в СССР в условиях монополии ордена-КПСС на идеологию, власть и собственность) и доросла до капиталистического способа производства. За 70 лет доля крестьянства в РСФСР упала с 86 до 12%, доля интеллигенции возросла с 2,7 до 30%. Несоциалистический сектор экономики демонстрировал живучесть чертополоха и упорно развивался, несмотря ни на что: еще в конце 1950-х гг. в стране количество зарегистрированных кустарных промыслов достигало 150 тысяч, впоследствии эта цифра росла. Рынок товаров и услуг к концу 1980-х был уже всеобъемлющим и за деньги можно было достать всё, а за большие деньги — даже невозможное. По подсчетам американского исследователя Г. Гроссмана, в середине 1970-х гг. от 28 до 33% своих домашних расходов советские люди производили из «левых» источников, а доктор наук В. Тремл (Университет Дьюка, США) считает, что «левый» заработок в позднем СССР имело до 12% рабочей силы. Зарабатывали кто чем может: моя мама всю жизнь давала частные уроки английского, я крутился на черном книжном рынке, реставрировал антиквариат…

Россия, двинувшись в 1917 году влево, описала дугу и вышла на правый курс. Капитализм вернулся по праву, он пришел естественно, всерьез и надолго.

И все же выбор у нас был. Он лежал между капитализмом национального типа, патронируемым, но и контролируемым партией и государством (по примеру Германии 1930-х или современного Китая), — и капитализмом колониального типа, в который нас и столкнула прогнившая космополитическая верхушка КПСС, ВЛКСМ и КГБ. В результате вместо плановой у нас развилась клановая экономика, фронтально противостоящая (по определению) национальным и государственным интересам. Наша задача — вернуться на национал-капиталистический путь развития, в госпарткапитализм, покончив с клановой экономикой и обеспечив себе темпы экономического роста не дутые, как сегодня (за счет нефтяной конъюнктуры), а реальные.

Подробностям здесь не место, не тот жанр.

В завершение темы. Охотникам поразмышлять на тему социализма я рекомендовал бы прочесть замечательную книгу Геннадия Шиманова «Записки из красного дома» или хотя бы мою развернутую рецензию на нее в «Вопросах национализма» № 7 (2011). Шиманов, страстный и талантливый апологет православного социализма, в своих статьях предельно ярко осветил противоречивость социализма как доктрины, его несовместимость с реальной жизнью. Процитирую здесь отрывок из своей рецензии:

«Сочетание православных идеалов с коммунистическими вовсе не нонсенс, а вполне естественное дело — так считает и доказывает Шиманов, перемножая одну утопию на другую в цикле “Десять статей о русском социализме”. Он убежден, что идеи социальной справедливости имеют корень в Евангелии и писаниях святых отцов. Вслед за Достоевским он указывает, что “коммунизм произошел из христианства, из высокого воззрения на человека”. Слишком, нереально высокого, добавил бы я. Отсюда и стремление к социализму, апология его.

Главный аргумент Шиманова — из сферы морали: “Что же касается социализма, то столь же очевидно, что в случае всеобщей нравственной Евангелизации социалистическая система достигла бы величайшего расцвета, ибо все стали бы добросовестно работать, справедливо распределять и умеренно потреблять. Ясно, что это привело бы к невиданному росту общественного богатства. Основное НРАВСТВЕННОЕ различие между капитализмом и социализмом как раз в том и состоит, что капиталистический способ производства ЭКОНОМИЧЕСКИ нуждается в грехе (алчности предпринимателей и развращенности потребителей), а социалистический способ производства ЭКОНОМИЧЕСКИ нуждается в добродетели (честность, бескорыстие, справедливость)”.

Однако, позвольте, кто же строит на песке? Поскольку греха всегда в избытке, а добродетели в недостатке, получается, что социализм попросту нежизнеспособен, капитализм намного лучше учитывает природу человека, а потому и побеждает.

Увы, так оно и есть. Причина исторического поражения и христианства, и социализма — неверная трактовка Природы вообще и природы человека в частности. Грешит этим непониманием и Шиманов, когда берется рассуждать о человеке, его чувствах и стремлениях. Он, например, мечтает:

“Альтернативой обществу эгоистов было бы такое общество, члены которого сознательно ограничивали бы свои личные и семейные материальные потребности действительно необходимым и думали бы не столько о себе, сколько о Боге и Божьем мире. В этом случае они были бы открыты не к химерам быстротекущей жизни, а к ее подлинным глубинам и вечным ее ценностям. И потому были бы здоровее духовно и телесно. И благоуханнее. В таком обществе людям было бы стыдно обладать внешними преимуществами перед другими людьми — и более вкусной пищей, и более дорогой одеждой, и более богатыми домами, и всякими иными удобствами. В том обществе ценились бы не частные богатства и умение их нажить, а добрые дела и добровольная нищета, этот знак сокрушения о совершенных грехах”.

Ясно, как божий день, что такого общества Шиманов нигде не видел и не увидит, но почему бы не помечтать! Однако, советский эксперимент доказал неопровержимо: массовый альтруизм может быть только принудительным. Он так далек от Бога, как ничто иное…».

В наши дни, правда, появились лица, причисляющие себя к теоретикам социализма, которые попытались выкинуть из своих доктрин всякие там моральные мерихлюндии и свести «социализм» к национализации недр, естественных монополий и еще чего-то там, прогрессивному налогу, различным ограничениям частного капитала, социальным гарантиям и прочей политэкономической убогой муре, грубо опошляющей саму идею. Хотя видно всякому, что ни национализация недр, ни социальные гарантии отнюдь не противоречат капитализму, а лишь немного сдерживают его антиобщественные устремления в рамках доктрины госпарткапитализма — или «национал-капитализма», если использовать термин, введенный мною в 1994 году.

Читатель, я думаю, уже понял, что этот декоративный хлам, хотя и происходит из стремления отменить вообще частную собственность и частную эксплуатацию человека человеком (государственная эксплуатация, понятно, останется), но на деле лишь прикрывает капитуляцию коммунистической идеи, её дальнейшую редукцию (коммунизм — социализм — конвергенция) в результате исторического поражения коммунистического эксперимента.

Наконец, последнее соображение. Национал-социализм, конечно, не только не отвергает, но и предполагает эксплуатацию (одним народом — других). Но я не верю в способность русских на это; если уж за тысячу лет не научились обращать в рабство покоренные народы и драть с них три шкуры, то теперь начинать поздненько.

Диалектический вывод из всего сказанного в том, что в чистом, максимальном виде социализм — не менее антиобщественный строй, чем капитализм, только направленный против наиболее ценной части нации. Это худшее из двух зол…

Резюме:

Первые три вопроса были вводными, каких-либо серьёзных разногласий там и не ожидалось. А вот с четвёртого начинается то, ради чего и планировалась статья.

Сначала — об отличиях в позициях.

Во-первых, я согласен с важностью выделения умственного труда, но при этом очень удивлён тезисом «народы, не прошедшие через рабовладение, через эксплуатацию человека человеком так и остались на уровне каменного века». Вообще-то, на Руси не было рабства — по крайней мере, в той форме, в которой оно было у т.н. «цивилизованных народов». Рабы были исторически, по сути ещё до формирования России как страны, при этом рабство было, если можно так сказать, патриархальным, «домашним». Это были пленные, которые находились на правах младших членов семьи. Для того, чтобы быть рабовладельцем, требуется особый склад характера, которого у русских не было — община была территориальной, а не кровно-родственной. Так что такие рабы вполне отрабатывали свой выкуп, говоря современным языком, и становились соплеменниками.

Конечно, сведения о тех временах очень отрывочные и не факт, что достоверные, да и русский этнос только формировался. Но логично сравнить с народами, которые считаются в те времена высокоцивилизованными — рабство у них было весьма жестокое.

Цитата Маврикия Стратега (IV в.) о славянах и антах: «Находящихся у них в плену, они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но, ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси, или остаться там (где они находятся) на положении свободных и друзей?».

С.М. Соловьев писал: «Желание иметь рабов и удерживать их как можно долее в этом состоянии бывает сильно, во-первых, у народов, у которых хозяйственные и общественные отправления сложны, роскошь развита; во-вторых, рабы нужны народам, хотя и диким, но воинственным, которые считают занятия войною и её подобием, охотою за зверями единственно приличными для свободного человека, а все хлопоты домашние слагают на женщин и рабов; наконец, как ко всякому явлению, так и к явлению рабства посреди себя народ должен привыкнуть, для этого народ должен быть или образован и приобретать рабов посредством купли, или воинственен и приобретать их как добычу, или должен быть завоевателем в стране, прежние жители которой обратились в рабов». Подобных черт, как указывает Соловьёв, у русских не наблюдалось: «У народа, в простоте родового быта живущего, раб не имеет слишком большого различия от членов семьи, он бывает также младшим членом ее, малым, юным; степень его повиновения и обязанностей к главе семьи одинакова со степенью повиновения и обязанностей младших членов к родоначальнику».

Следует понимать, что имеются историки, которые жаждут «замазать» русских в рабовладении и приравнивают к рабам крепостных, челядь, холопов и проч. по методу «не полностью свободный — значит, раб!». Что интересно: такой подход имеет причиной в т.ч. веру в марксистский исторический материализм: мол, все-все народы должны проходить через все «формации». Как это «у русских не было рабов»?! Должны были быть, ибо в Маркса веруем!

Что касается эксплуатации, то у меня есть статья на эту тему, отсылаю к ней.

Во-вторых, я также выступаю против коммунистической утопии (которую считаю несправедливой), однако категорически против трактовки социализма исключительно как «переходной стадией к коммунизму». С чего бы?!

«Единственный источник, который я готов считать авторитетным в данном вопросе, есть “Большая советская энциклопедия”» — пишет Севастьянов. Я честно не понимаю, с чего бы это националисту использовать трактовки понятия от врагов национализма?! Где логика? Более того: даже если исходить из «если кто себя как-либо называет, то надо его за это и считать» (что странно) — всё равно не получается: Севастьянов утверждает, что в национал-социалистическом Рейхе был не социализм, а госкапитализм (что, с моей т.з., оксюморон, если строго трактовать термин). Проще говоря, Александр Никитич, при всём к нему уважении, подгоняет факты под свою трактовку известным методом совы и глобуса, причём использует как верную трактовку идеологического врага. Гадать о причинах и заниматься телепатией не буду.

В-третьих, что касается «всё вместе не то чтобы без разделения на эксплуататоров и эксплуатируемых, но через полное игнорирование данного разделения, как в 1613 году» — то я не в курсе, какое именно событие имеется в виду (вероятно, венчание на царство Михаила Романова, начало династии), то одно дело — создавать такое обустройство общества, в котором не будет эксплуатации как нормы, а другое — игнорировать этот феномен. Марксистскую теорию классов я тоже отвергаю как антинаучную (смешно, но марксисты до сих пор спорят о том, кого считать пролетариатом и о прочей схоластике), но это другой вопрос. Но игнорировать наличие эксплуатации в контексте темы — это не национализм, а фашизм, строго по Муссолини. Что это за национализм, который считает нормой эксплуатацию большей части нации?!

В-четвёртых: «Капитализм, в моем понимании, есть естественный строй, вытекающий, в отличие от социализма, не из бредовых доктрин сочиненных воспаленным мозгом то одного, то другого еврея, а из самой природы человека». Тема обширная, если раскрывать подробно; тут же просто спрошу: это с каких пор в естественной природе появились деньги?! Более того, проводили опыты над обезьянами (если не путаю, то сначала над капуцинами, потом — над шимпанзе) и выяснили, что их очень раздражает несправедливость (неравенство) «оплаты» при выполнении «работы». Капитализм — противоестественный феномен.

Здесь ещё надо бы добавить много и подробно на темы «капитализм неизбежно стремится к глобализму и против национальных государств», «капитализму выгодна деградация населения», «капитализм выступает против всего, что объединяет нацию» и т.д., но это будет монография по объёму. В качестве наброска у меня есть разбор FAQ «за капитализм», пока только серией постов ЖЖ.

В-пятых: не знаю, зачем в этой главе Севастьянов уделил столько внимание вопросу несовместимости православия и социализма, но в этом вопросе я с ним согласен. Причём как в виде коммунизма, который заявляет догмой материализм, так и в виде национал-социализма на современном уровне понимания: религия неизбежно тормозит развитие науки и общественных отношений.

В-шестых, «свобода творчества имущих. Я вижу в этом высшую справедливость и залог дальнейшего развития мира». Это, извините за мой клатчатский, полный массаракш. Правильная концепция ровно обратная: те, кто способен к интеллектуальному труду творчеству, должен получать соответствующее и достаточно высокое вознаграждение. Не идеально, но так было именно в СССР: человек, обладая выдающимися способностями, мог стать академиком, генералом, министром и т.д. независимо от происхождения. Севастьянов же по сути (не знаю, насколько намеренно) продвигает позицию избранности богатых, что неизбежно разделяет нацию на противопоставленные части (и это несовместимо с национализмом).

«Каждому — своё» при социализме — это достойным, при капитализме — богатым.

В-седьмых, по поводу смены строя в 90-х: «капитализм вернулся по праву, он пришел естественно». Не знаю, что здесь имеется в вижу под «по праву», но вот естественно?! Горбачёв поменял большинство партийных функционеров на своих сторонников, затем, уже при Ельцине, искусственно нагнетали дефицит (все помнят, что одновременно на ремонт закрыли 26 табачных фабрик из 28-ми?), отпустили цены, обесценили вклады населения в Сбербанке… да я умучаюсь перечислять эту «естественность»! Что, написание ельцинской Конституции под руководством Госдепа, «рабочим платить желательно», «не вписавшиеся в рынок», уничтожение промышленности, армии, науки… это всё естественно?!

Не, таки естественно. Но — для врагов России, а не для русских националистов!

Конечно, в СССР накопилось множество ошибок, включая системные и изначальные (марксизм), но это всё можно было исправить постепенно и в рамках социализма. Вот в Китае поступили верно: строй социалистический, но с китайской спецификой. И с разрешением частной собственности под контролем партии.

Ещё цитата к этому вопросу: «Поскольку греха всегда в избытке, а добродетели в недостатке, получается, что социализм попросту нежизнеспособен, капитализм намного лучше учитывает природу человека, а потому и побеждает».  К термину «грех» не придираюсь, но тут надо учитывать очень простую вещь. Как давно сформулировал мой товарищ Лютобор: «Если человечество не пинать кованым сапогом под зад, оно уляжется у ближайшей тёплой лужи и захрюкает». Таки да: деградировать куда проще, чем развиваться. Именно поэтому с разумной и националистической точки зрения должна быть идеология, которая направлена на развитие — как индивидуальное, так и социума в целом. Однако капитализм ориентирован на использование низменных черт чел-овечества и потакает им, т.к. на этом можно делать деньги. Подробно раскрывать тему здесь не место, но рекомендую свой разбор FAQ закапитализма.

В-восьмых, обращу внимание на сказанную мимоходом фразу на тему «исторического поражения и христианства, и социализма». Что-то не вижу у христианства исторического поражения — увы, присутствует в тесном контакте государством во многих странах, включая Россию. Кстати, хорошим примером эффективности служит Северная Корея: капиталистическая страна, находясь в таких условиях (по сути блокаде), давно бы уже сдалась и потеряла независимость. А вот идеи чучхе помогли даже разработать ядерное оружие со средствами доставки. Пользуясь случаем, напомню, что, в отличие от марксистов, концепция чучхе подразумевает полноценный союз промышленных и сельскохозяйственных работников с трудящимися интеллектуально (на символе кисть для письма) — и это правильно, особенно по сравнению с «прослойкой» и проч.

В-девятых, очень странный тезис: «видно всякому, что ни национализация недр, ни социальные гарантии отнюдь не противоречат капитализму, а лишь немного сдерживают его антиобщественные устремления». Очень даже противоречит!

Более того: Севастьянов честно признаёт, что капитализму присущи антиобщественные устремления! И при этом считает его правильным обустройством социума. Как-то странно, вы не находите? Может, нужен строй, идеология которого — развитие общества, а не антиобщественные устремления?

В-десятых: «национал-социализм, конечно, не только не отвергает, но и предполагает эксплуатацию (одним народом — других). Но я не верю в способность русских на это…». Здесь ровно то же, что было про социализм: мол, социализмом надо считать именно и только то, что заявляли марксисты, а национал-социализм — это гитлеризм один-в-один и никак иначе. Я очень извиняюсь, но позиция — чисто гуманитарная: мол, есть некий авторитет, который-де прав по определению, и других вариантов быть не должно. Между тем как надо понимать феномены по системообразующим признакам.

Приведу как пояснение давний текст от DoctoR’а:

«Любой гуманитарий неосознанно верит в авторитеты. Не в чей-то конкретный авторитет, а в авторитеты "вообще". Физик доверяет результату грамотно спланированного эксперимента. А гуманитарий верит словам — если это слова авторитета, безусловно признанного другими гуманитариями. Ученый, работающий с материей, всегда доверяет "при каких-то условиях". Гуманитарий, работающий "с идеями", так же всегда имеет "идеи", в которые верит безусловно.

И так же безусловно и безрассудочно (от слова "рассуждать") верит тем, кто эти идеи высказал лучше (раньше) всех остальных. Вера в авторитеты — это часть гносеологической методологии гуманитария. Я не могу себе представить, например, педагога, который не имеет авторитетов "вне критики".

Те высказывания Димьяна, которые я процитировал выше — это наглядная демонстрация применения "методологии авторитета". Построение фразы — "Давай-ка я тебе кое-что процитирую" — говорит о том, что далее пойдет "сокрушительный аргумент". И он идет — сокрушительный с точки зрения гуманитария. И — сокрушительный для любого гуманитария. А именно — ссылка на того, кого гуманитарий считает "самым главным авторитетом" в рассматриваемом вопросе. И если "авторитет сатанизма" (гуманитарий не представляет, что где-то и для кого-то не может быть авторитетов) ЛИЧНО сказал, что сатанизм — религия (а для гуманитария это равнозначно "сатанизм = религия"), то это так и есть, и это ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ необсуждаемо. В ответ гуманитарий слышит: "А мне плевать, как думает ЛаВей — главное не то, как думает кто-то, а то, как думаю я лично". Этот ответ нормален и однозначен для всех, кроме гуманитария. А для гуманитария — это НЕ ОТВЕТ ВООБЩЕ. Т.к. он уже подсознательно "взвесил" обоих — "Авторитета Сатанизма ЛаВея" и "Варракса, который даже в гуманизме не разбирается". И поэтому он считает и будет считать, что Варракса можно разбить "в две фигуры", цитируя ему АВТОРИТЕТОВ, которые "всеми признаны" и поэтому необсуждаемы».

И, соответственно, русский национальный социализм никак не может являться копией немецкого национал-социализма при Гитлере: национальная идеология должна соответствовать национальному менталитету.

Так вот.

Тема, которая меня интересовала при написании этой работы изначально: насколько возможно совмещение таких парадигмально различных концепций? ОК, в теории у нас различия очень большие расхождения, и даже терминология понимается по-разному.

Но «на выходе»-то в чём разница?

К сожалению, заказ был снят, и такого обсуждения не было.

В одиночку оно смысла не имеет (никогда не претендовал на телепатию), но прикину навскидку (не только на примере написанного в этой главе; я много читал у Александра Никитича и не раз общался лично).

Мы оба считаем коммунизм (марксизм) вредной утопией, а классовое деление — антинациональной позицией. Мы оба согласны с важностью интеллектуального труда и считаем, что он должен вознаграждаться достойно. Мы оба признаём необходимость социального государства. Севастьянов за наличие частной собственности — я не против. Оба считаем, что должна быть единая партия, которая будет следить за идеологией и её продвижением.

Проще говоря, если отойти от теоретических обоснований к практике, то, возможно, по многим и многим позициям у нас будет схожее понимание «как должно быть» с количественной, а не качественной разницей. Скажем, про ту же частную собственность: с моей т.з. её допустимый порог явно ниже, чем у Севастьянова; но «сколько именно считать допустимым» — вопрос дискуссионный, а не принципиальный.

Я не думаю, что Александр Никитич считает, что-де надо потакать низменным качествам чел-овечества, потому что они-де «естественные», а не развиваться. Но вот так странно выразился.

Да и допускать беспредел капитализма он не собирается, если учесть концепцию т.н. госпарткапитализма. Хотя с моей т.з. термин неудачен и вообще не имеет смысла при строгом подходе к дефинициям, по сути он, как понимаю, означает разрешение частной собственности (напоминаю, что Севастьянов социализм понимает по-марксистски), но при этом стратегические отрасли и т.д. должны находиться под контролем государства, а не частных лиц.

Цитирую его книгу «Время быть русским»:

«…сторона экономической политики Гитлера, генетически связанная с его ранними социалистическими идеями: партийно-государственный контроль над частным бизнесом. Да, Германия осталась капиталистической державой, лобовой атаке социализма был дан отпор. Но это не значит, что частный бизнес получил полный простор для эгоистического процветания. Интересы страны и нации были по-прежнему превыше всего и должны были соблюдаться в каждом конкретном случае. Еще в 1933 г. были созданы продовольственное управление рейха, фонд Гитлера для германского бизнеса, а также государственное управление торговли и ремесел, на которое были возложены функции Германской торгово-промышленной палаты. Все эти учреждения управлялись нацистами. Воля партии, а значит — Гитлера, стала высшим экономическим законом страны. И это не случайность, а логическая необходимость. Ибо национал-капитализм повсеместно исторически расшифровывается как госпарткапитализм. До тех пор, пока Гитлер не решил все силы экономики бросить на ее милитаризацию, то есть до 1937 г., такое положение было благотворно; начиная с этого момента — гибельно»;

«Простой народ, вне всякого сомнения, достоин постоянной заботы и внимания со стороны правительства. Он должен в полной мере быть вовлечен в процесс политического преобразования страны. Это означает, что на данном этапе союз национал-капиталистов с массовым национал-социалистическим и профсоюзным движением не только возможен, но и необходим (при условии соблюдения субординации, соответствующей реальному раскладу общественных сил)».

Жаль, что А.Н. потерял интерес к обсуждению темы после отмены заказа. Но с учётом его занятости и разнообразия интересов — очень понимаю.