1.3. Вступление методологическое

Начитанный болван – самая докучливая разновидность дурака. Д. Тейлор

Эта подглава написана в целях профилактики возражений методологического плана, которые могут возникнуть у некоторых читателей, не знакомых с теорией познания.

Выражаем свою благодарность Д.В. Бухвалову, тщательно протестировавшему работу именно с этой точки зрения.

Этносоционика действует всегда действует немножко "в лоб" – из огромного множества признаков достаточно искусственно выбирается небольшое подмножество. Но тем не менее мы считаем, что интегрально-соционические модели вполне имеют право на жизнь.

Принимая гипотезу о коллективном бессознательном, логично будет предположить, что такие большие социальные структуры, как нация, этнос, страна – имеют специфические признаки в рамках этой гипотезы. Имеется в виду наличие устойчивой картины специфических проявлений архетипов на рассматриваемом уровне; именно устойчивое сочетанное проявление, т.е. некая структура, которая возникает вследствие внутренних связей в моделях нации, этноса, страны. Эти связи проистекают из генетики и воспитания и лежат в области языка, культуры (религия, ритуалы, быт, мифы), социальных отношений, иерархических структур власти и пр. и пр. Если фенотипические признаки – рост, цвет глаз, волос и пр. – могут служить признаками национальной общности/специфичности генома, то соционическое типирование на уровне нации, этноса, страны вполне может фиксировать признаки архетипической общности/специфичности подобной структуры. Что не помешало бы такому подходу к изучению социума, так это наличие методов верификации/фальсификации гипотез, относящихся к демографии/статистике. К сожалению, для полноценного моделирования в этой области еще просто не существует приемлемых вычислительных мощностей.

Более того, на данный момент просто отсутствует нужная феноменология не то что для «четкого определения», но и вообще для каких-нибудь «достоверных заключений». Этносоционическая модель строится, исходя из принятия модели более глубокого уровня, а также ряда произвольных допущений. Имеется в виду не только модель коллективного бессознательного, но и гипотеза видопринадлежности поведенческих стратегий (т.е. их генный субстрат), гипотеза групповой специфики знаковых систем, лингвистики, системы образов, да в конце концов – допущение о социальном отборе как таковом. Здесь нет четких формул, а есть ряд достаточно разрозненных фактов, исторических интерпретаций, художественных и мифологических образов, слухов и домыслов, которые и породили предлагаемую интегрально-соционическую модель.

На текущем этапе исследований нет смысла допытываться, как именно возникла модель, целесообразно лишь оценить: насколько она полезна в оценке существующей действительности? Насколько корректно она описывает социальное и коммуникационное поля затронутого уровня? Насколько из нее выводимо нечто более проверяемое (поведение или целеопределение более мелкой группы, конкретного индивида и пр.), насколько она состоятельна для прогнозирования дальнейшего взаимодействия системы в целом или ее элементов?

Эвристически корректный подход: если нет ничего, кроме неполной индукции, глупо отвергать ее применение на практике, мотивируя это «теоретической неабсолютностью неполной индукции». Если рассмотрено 100 случаев появления дождя, 70 из которых начались сразу после песни шамана, и других корреляций на этом материале не выявлено, то гипотеза о том, что дождь вызывается бубном шамана, будет единственной корректной гипотезой на данной феноменологической базе. И люди, услышав, что звучит бубен, будут брать с собой зонтики. У них просто нет оснований для других заключений (у них есть масса путей расширения эмпирической базы, но сейчас – не об этом).

В приведенном примере просто бессмысленно говорить об истинности/ложности гипотезы с шаманом (мешает именно теоретическая неадекватность неполной индукции), но вполне можно говорить о работоспособности гипотезы и ее прогностической ценности.

Вот и в рассматриваемой нами теме, как понимаете, нет результатов социологических исследований процесса взаимодействия народа и церкви: если даже при современном развитии коммуникаций эта тема освещается исключительно с «политкорректной» стороны (так, например, мало кого смущают данные социологических опросов, показывающих, что православных – большинство, только веруют в бога они не все, не говоря уж о регулярном посещении церкви. А какой процент православных знает наизусть Символ Веры – этот вопрос даже не задают), то что говорить про времена, когда христианство насаждалось силой, а самым быстрым средством связи была пришпоренная лошадь?

Данные, имеющие приемлемую достоверность, по данному периоду попросту отсутствуют. Имеют место лишь те или иные исторические, литературные, мифологические, религиозные интерпретации. Или интерпретации интерпретаций, из степени авторитетности которых никоим образом не следует их хоть какое-либо соответствие действительности. Стрела времени однонаправлена, и история никогда не сможет стать наукой, оперирующей прямо верифицируемыми фактами. Что вполне идет в эмпирику подобных моделей, так это типичные высказывания отдельных людей (или целых групп – скажем, поговорки, обряды). Типичность, конечно, субъективна – но не менее, чем вся история как таковая.

Возможна претензия по поводу методики подбора фактов, используемых в статье: мол, методика подбора отсутствует. На самом деле эта методика называется целевым отбором фактов: ведь это только в Общую Теорию Всего должен вписываться всякий и каждый факт. В данном случае были уловлены и оценены определенные закономерности, на их основании сформулированы гипотезы, затем они были увязаны в единую модель – обычный научный подход.

К примеру, Русь Х-го века была не монолитным государством, а представляла из себя сочетание племен. Контроль над территорией Руси со стороны княжеской дружины отсутствовал. Все управление de facto сводилось к кратковременным наездам за данью, не всегда удачным. Так же отсутствовали: какой-либо общий административный аппарат, иерархия и связанная с ней символика. При отсутствии системного мышления может возникнуть вопрос: «А откуда тогда взялся ТИМ Руси как целого, если все такие разные?»

Однако интегральный соционический объект определяется не по совокупности различий, а по совокупности общих признаков. Совсем остенсивно, на бытовом примере: «любовь русских к халяве» или «тяга украинцев к салу». И для большинства таких обобщений нужны не какие-то научно-призрачные социологические исследования, а анекдоты, мифы, байки, предания, суеверия, поговорки… Т.е. обычный этнографический материал, дифференцированный по соответствующим объектам.

Претензии вида «а на каком основании взята именно такая модель?» не принимаются. Если некто видит другие закономерности на том же поле, он имеет полное право построить на них иную модель. И затем уже вступит в действие не раз упомянутая всуе методология: конкурирующие модели будут оценены по самым подробным и методологически корректным схемам, можно будет рассчитать даже относительный индекс применимости и эффективности этих моделей.

Но до того – пусть строгая методология отдыхает, все-таки научная идея – это лошадь, а все остальное – телега, никак не наоборот. А телега без лошади – не средство передвижения, а предмет интерьера.

До какой-либо ощутимой «научности» в настоящем соционике еще далеко (как и психологии в целом). Не потому, что соционика «ненаучна», а потому, что в рассматриваемой сфере критерии научности весьма произвольны. Однако предложенная в статье модель:

1. вводится на эмпирическом материале;
2. обосновывается;
3. проверяется на самонепротиворечивость;
4. имеет определенные шансы на футурологическом поле.

А принимать ее или отвергать, изобретая собственную, – личное дело каждого.