Nicodimus
Патрон Доктора Фауста или Черное смещение
Самым несчастным и ничтожным существом во Вселенной является бог. Представьте себе, что вы обречены на одиночество в течение вечности, а любая попытка создать что-либо ещё — это попытка самоубийства.
Глава 1
— Таким образом, — продолжил Демон в золотом — цель устройства заключается в том, чтобы имитировать, ну, скажем, мои возможности, но только в ограниченной сфере перемещения во времени-пространстве.
— Совершенно верно, — ответил Человек в чёрном — это, пожалуй, единственное, что я могу выжать из Принципа, при условии, что я хочу оставаться в моем городе, в моем кабинете и, в конце концов, в моем теле. Это вы из Хаоса используете вспышки Сверхновых для серфинга...
— Возражение принято. Но остается один вопрос — а зачем? Если Вам, доктор, осточертело поганое средневековье, я могу предложить неплохую кафедру где-нибудь в Оксбридже, Столетие — по Вашему выбору.
— Извиняюсь, все никак не могу вытравить из себя человеческое. Даже глютаминовая кислота не помогает. Эти стены, этот мох, этот винный погреб местного монастыря... А Маргарита? Она не сможет приспособиться. Для нее будет сложно запустить любую софту, даже если это дерьмо выпустил Майкрософт.
— Тогда...
Фауст привстал и прошептал нечто в испускающее теплое сияние ухо.
— Тысяча чертей! — воскликнул Люциофор, и в воздухе послышался шелест двух тысяч крыльев (ибо кто когда встречал черта с одним крылом?). — Это может продвинуть всех нас лет на двести-триста, не считая увеличения квартального прироста энтропии на двадцать восемь десятибиллионных процента. Плюс премиальные.
— Люциофор представил себе ползущие неуклонно вверх графики и толстые пачки медленно горящих, но никогда полностью не сгорающих купюр, хладнокровно отсчитываемых профессиональной рукой Маммона.
— Но я лишь часть Совета Четырёх, — задумчиво произнес он.
— В Ад ваш Совет! — вскричал Фауст и осекся: Совет никогда не покидал пределов преисподней. — Такая идея!
Люциофор проанализировал шансы:
Сатанаил: Предложение не лишено чувства юмора, но риск попадания секретной технологии в руки противника...
Белиал: Осторожность, осмотрительность, маленькие шаги. Плюс Бухгалтерия опять пришлет юристов с претензиями — отклонение баланса, карма, еще какая-нибудь восточная фигня... Тьфу!
Левиафан: Искусство существует ради искусства, наука ради науки. Пусть профессор работает, а мы посмотрим, что из этого выйдет.
— Включая меня — 50 на 50. Я и наша блондинка против Земли и Огня. ( Примечание: Левиафан действительно выглядит как небольшого роста крайне привлекательная девушка с длинными светлыми волосами, а что касается гигантского водяного монстра, так не всем же на дельфинах ездить в конце-то концов)
Люциофор вздохнул. И почему бы опять не ввести в Совет пятого как это было до того как Баал-Зебуб подал в отставку по причине интересов в области энтомологии, а не политики. Вот Дагон, например... Он так хорошо готовит...
Шансы были проанализированы еще раз.
— Совет в Аду, а рисковать все же надо, — сказал Демон в золотом, вываливая содержимое карманов на изъеденный кислотами, щелочами и выжившими несмотря на них червями стол. Несколько лазерных дисков, новенькая видеокарта, паяльник, странный переливающийся куб с надписью Made in Japan, Myamoto Subatomic LTD и, наконец, два увесистых бруска чистого золота.
— А зачем золото?— поинтересовался Люциофор. Этот металл не является необходимым для установки или же самого процесса
— Ну, надо же мне объяснять местному Барону, какого черта я не сплю по ночам и, в отличие от вас, демонов, таки да, издаю серный запах. А получать желтый металл в Установке с помощью Великого Превращения мне хочется не больше, чем пить воду из Припяти. Кроме того, если я понял это правильно, любой маньяк-диктатор XX столетия, встающий по утрам и ложащийся спать с мечтой о сверхоружии, готов был бы расстаться со всем своим золотым запасом за небольшую часть содержимого этого куба. Зачем же расходовать драгоценный материал?
— Почему тогда не использовать пространственное смещение?— предложил Люциофор
— Э, возразил Доктор наук земных и небесных, я не демон, чтобы знать с точностью до мм. координаты всех золотых жил ( А также банковских сейфов, отметил про себя Люциофор ) этого участка галактики.
— Принято, успехов... Принц Ада растворился в воздухе прежде, чем Фауст успел задать очередной вопрос или же хотя бы его придумать. Характерного хлопка, сопровождающегося волнами сернистого и угарного газа действительно не последовало. Большинство демонов поддерживало защитников окружающей Среды. Жизнь была хаотичной. Сохранение и преумножение видов вело к возрастанию Энтропии.
Глава 2
Соединяя многочисленные детали и скармливая 986-му диск за диском, Фауст мысленно переносился ко времени Первого Контакта. Дождитесь 11-го дня Луны прибывающей и через 5 часов после заката выйдите в чисто поле на равнины безлюдные — говорилось в обветшалом трактате. А ежели проживаете во граде славном, используйте крышу замка вашего или же помещение иное со стенами не толстыми деревянными. Очертите пентаграмму перевернутую да в круге 10 локтей диаметром. Поместите символы сии да по концам ея. Дабы очертить пентаграмму перевернутую, используйте камень саламандры розовой, в десяти наперстках Эликсира да растворенный. Добавьте для символов руду злую, руду Змия Двуглавого Окаянного. Должна слабо мерцать во тьме Звезда Сатанинская. Ничего не говорите и остерегайтесь свечения демонического...
Каждый "уважающий себя гражданин" хорошо знает, что контакт с инфернальными силами ведет к неизбежной гибели. И только одна маленькая деталь этой аксиомы была когда-то утеряна. Как это теперь знал Фауст, деталь была прилагательным "безуспешный". И действительно, многие, кто тщетно и многократно пытались его (контакт) осуществить, но совершали промахи выбора реагентов, места или времени, часто покидали этот мир до срока. Таинственная хворь опустошала кости, высушивала мышцы и сухожилия, заставляла выпадать волосы и слабеть зубы. Фауст был педант и миллиграмматикус. Перед тем как раствориться в неизвестности, Мефистофель оставил небольшую коробку с белым порошком, указав, что ровно полторы унции этого вещества нужно принимать два раза в день на протяжении трех недель. Фауст следовал указанию с безукоризненной точностью. На коробке был нарисован непонятный, крест-накрест перечеркнутый гриб и написано:
"Хиросин. Защитит ваши гены от неприятных ионизирующих излучений. Без сахара, соли, желатина, синтетических красителей и консервантов. Пригоден для вегетарианцев и страдающих фенилкетонурией. Кошерно. Срок годности — 15 октября 2195 года."
Спрашивать, что является символом и заклинанием для призвания демона "фенилкетонурия", а также к какому Кругу Адской Иерархии принадлежат вегетарианцы, Фауст не стал. Было множество вопросов поважнее. Время было ограничено. Однако вскоре после начала беседы Мефистофель, зевнув, изъявил желание уходить, сославшись на то, что он — простой администратор-наблюдатель, и всему научному мумбо-юмбо предпочитает короткую — до 666-ти— партию в клабор.
— Технический специалист для продолжения беседы с Вами, доктор, прибудет на днях в удобное для Вас время. — объяснил Мефистофель. — Для контакта нет необходимости чертить светящиеся пентаграммы или прыгать вдоль перекладины перевернутого креста 13 раз в полночь. Впрочем, дабы избежать возможного трюка со стороны холуйского ведомства, на всякий случай запомните пароль: "Новое поколение выбирает Прозак".
— Прозак, — повторил Фауст.
Фауст ожидал проявления технически узко направленного демона наподобие Питона, Астарота, Уриана или Флерети, но часто случается так, что результат превосходит ожидания.
Глава 3
Превосходно начитанный, Фауст не затратил много времени на то, чтобы определить что перед ним один из Совета Четырех. Серебряный перстень с выгравированной на нем "W" говорил сам за себя.
— А мы наблюдали за вами, профессор, — начал Люциофор. — Это просто изумительно как вы могли так глубоко проникнуть в сущность вещей используя такие примитивные методы и материалы. Не зря говорится, что "лжеученый" — он всё равно ученый. Просто он живет в ином времени. Неважно, в прошлом или будущем. А невежда — всё равно остается невеждой, в каком бы времени он не жил.
Фауст слегка покраснел, но принялся объяснять: Ну почему же примитивные. Вот возьмем этот алембик. Превосходное йенское стекло, способен выдержать несколько сотен градусов...
— Ну, ладно... А почему бы ни посмотреть на мир в более широком спектре.
Нельзя сказать, было ли это полетом наяву или же искусно смонтированной галлюцинацией, помогающей восприятию внезапно появившихся в расширившейся памяти терабайт полезной информации. Так же, как нельзя сказать, сколько же на самом деле это продолжалось. Ибо на вопрос "Который час?" любой путешественник во времени может дать только один правдивый ответ: "По крайней мере позже, чем 300000 км/с ". Скажем только одно: по возвращению Фауст мог вполне оценить очарование не только женщин, но и кварков.
Правда, один вопрос так и оставался для доктора нерешённым. Массовая культура, к сожалению, была, есть и будет. С самого момента вашего рождения в глубине извилин вашего мозга начинает расти клеймо: да, я помечен этим временем, этой эпохой, этим местом, этими людьми, которые меня окружают и идеями, которым они следуют. Избежать влияния массовой культуры не легче чем заболевания гриппом. А незащищенного может сразить даже грипп. Увы, истории известно немало печальных примеров...
Фауст не был абсолютным исключением из данного правила.
— Да, за все, что я познал и увидел легко выставить душу на сезонную распродажу со скидкой, — после долгого молчания сказал он. Но знания нужны живым, а не мёртвым. В какую опасность ставит меня Противостояние Сторон после того, что произошло?
— В нулевую, — отозвался Люциофор, — пока разум открыт для свежих идей, а не обветшалых догм и моральных бредней, они не могут причинить никакого вреда. Тут уж от вас все зависит, доктор...
— Но всесилие и бессмертие Яхве...
— Относительно, так же как и все остальное. Хотя существует правило игры: убить Господа может только сам Господь...
— А как это?
— Творение, профессор, творение. Творчество убивает тех, кто изначально к нему не приспособлен. От арианства до деизма— что олицетворяет собой Адонай?
— Ну, порядок, основа мироздания, стабильность, великолепно отлаженный механизм, "никогда" не дающий сбоев...
— Именно так! И при появлении и умножении новых сущностей появляется и прорастает зерно Хаоса. Это волна, которая будет бесконечно расти, пока не захлестнет мир. Создание которого, как видите, оказалось невозможным без создания третьего закона термодинамики.
— Да, — отозвался Фауст, — это хорошо объясняет символизм того, что первый же из созданных ангелов оказался первым Восставшим.
— Восстание, гордыня, непослушание, Зло... — ехидно усмехнулся Демон в Золотом. Какого черта жаловаться на судьбу, когда играешь в русскую рулетку, вставив в барабан все шесть патронов. Вот возьмем, к примеру, изрядно поднадоевшую всем историю Адама и Евы. Яхве же прекрасно знал, что яблоко будет сорвано.
— А зачем же тогда: "Смертию умрете..." Угроза, предупреждение, провалившаяся попытка предотвратить?
— Нет. Крик отчаяния.
"Яблоко" — машинально записал на полях Книги Теней Фауст.
— Хорошо, а чем же объясняется столь детальное видение Апокалипсиса св. Иоанном?
— Да тем, что в то время не было психиатрических лечебниц с квалифицированным персоналом, — поставил точку над "i" Люциофор. Хотя, некоторые предпосылки к концу света (он же начало тьмы) все же имеются. Скажите-ка, доктор, — в вашем полёте, каковы были ограничения?
— Нижнее, — момент Восстания...
— Ну а впереди?
— Странный, переливающийся многоцветием барьер, который..., нет, не вредоносный, но... мне стало страшно, — смутился Фауст.
— Вот видите, дражайший. В некотором будущем поток Хаоса возрастет настолько, что для того, чтобы осознать нелинейность окружающих событий наблюдателю придется перестать быть человеком. Это и есть барьер, который вы видели. Да, в плане знания и восприятия у вас проблем нет. Но, чтобы, к примеру, стать полноправным Демоном, должны исчезнуть границы между наукой и поэзией, магией и повседневным бытом. Плюс, совершенное владение любыми видами оружия. Плюс способность всегда возвращаться со щитом. Неважно, бронзовым или орбитальным. Извините, но Вы, профессор, к этому не готовы. Поэтому — страшно...
— Как далеко в будущем находится сей барьер обесчеловечивания?
— Ага! То, что я ожидал услышать. Правда заключается в том, что я не могу ответить на этот вопрос. Вышеупомянутый переход, как и любой другой эволюционный шаг, будь это создание новой технологии, написание симфонии, открытие закона или же возникновение нового биологического вида является незафиксированной, плавающей в потоке времени точкой. Точкой, расположение которой зависит от относительности происходящих событий. Можно конечно возразить, что время само является относительным, но не для демонов. (Инфернальный метод отсчета времени заключается в использовании степени возрастания энтропии, процесса неравномерного, но в целом необратимого).
—То есть, если я понял правильно, поток времени можно замедлить, маловероятно — остановить и практически невозможно повернуть вспять.
— В яблочко! Но если переместить несколько подобных плавающих точек обратно, к так называемому моменту творения или даже раньше, то сжатие...
— Ба-бах! — воскликнул Фауст.
— Ну вот. Только мне до сих пор непонятно, причем тут Меггидо. У старика императора, очевидно, поехала крыша от неудач.
— Каковы шансы того, что у него это получится?
— Обратно пропорциональны течению времени. Помните обещания конца света в 1000 году?
— Попытка провалилась?
— Провалилась?!! Потребовались поистине дьявольские усилия, чтобы это остановить. Хм... Разгар инквизиции... Если бы не один трактат Василия Валентина... Но сейчас, после Ренессанса... А через каких-нибудь 200-300 земных лет...
— То есть Великая Война напоминает не романтическое фехтование в стиле Мильтона, а скорее перетягивание каната с узлами.
— Верно. Они назад — мы вперед.
— И каждое великое изобретение, открытие, творение искусства уменьшает вероятность Апокалипсиса на определенную долю процента?
Демон кивнул. Ибо, зачем тратить драгоценное время на риторические вопросы.
Глава 4.
Тени удлинялись, и солнце склонялось к западу. Последние детали были соединены и старая, с ограниченными возможностями видео карта аккуратно завернута в полиэтиленовый пакет для радиотолчка.
Профессор стоял в середине комнаты, сжимая в руке свиток, когда-то принадлежавший Альбертусу Магнусу, а может быть и печально известному Жаку де Моле.
Перед началом действа натяните плащ св. Игнатия Лойолы. "Осторожность не помешает," - пробормотал Фауст, натягивая тяжелую от солей свинца и селена плащаницу. Теперь шлем Арнальдуса. "Да хоть самого короля Артура!" — выразил недовольство доктор философии, пытаясь натянуть неуклюжую металлическую фиговину — "Надо было заказать общевойсковой противогаз, черт его возьми!". Черт взял, и на голове Фауста появилась дыхательная маска с фильтром.
Поместите философский камень в печь золотого цыпленка. "И зачем надо было называть мини-реактор таким идиотским именем во времена, когда еще не было партии зеленых," — думал профессор, опуская куб с микроскопическим количеством стабилизированного позитрония в предназначенную для него нишу.
Добавьте Красный Дракон. Дымящаяся азотная кислота была залита в открывшийся медный клапан, начиная постепенно разъедать поверхность находящегося глубоко внутри куба. Установите связь с Преисподней. Фауст щелкнул левой кнопкой мыши. Запрос координат входа - выхода. Создание туннеля на S-смещении по началу реакции... 3,2,1,0.......
Заключение.
Сила познания Добра и Зла, а вернее относительности и иллюзорности таковых, обрушила хитросплетение морального карточного домика.
Выпуская запретный плод, рука Адама автоматически потянулась к талии Евы. Провалившееся сквозь землю яблоко материализовалось на другом конце тоннеля примерно в полутора метрах над успевшей поседеть раньше времени макушкой.
"ЭВРИКА!" — щелкнули сотни тысяч синаптических каскадов и сочленений, и Исаак, увлеченный новой идеей, даже не обратил внимания на то, что был не сезон и яблоко почему-то уже было кем-то надкушено. Дважды.
Ещё одна плавающая точка, еще один узел, еще один рывок, — удовлетворенно подумал Фауст, нажимая на "Reset" и откидываясь в уютном кресле.
Следующий раз, пожалуй, поэкспериментируем с Ван Гогом. Творческий спад, творческий кризис...
Ухо отрублю!
Эпилог.
Памяти мертвого бога.
Здесь лишь чистый дух,
Здесь отсутствует плоть
Здесь садам не грозит метель.
Но кто это — это же их господь.
У постели его Самаэль.
И стекает капля по стали клинка
Неживая, чужая вода.
И сосуд для душ
Не сжимает рука
И отсюда путь в никуда.