Концепция сфер получает свое дальнейшее развитие у Евдокса Книдского (408-355 г. до новой эры). Пифагореец, по одним свидетельствам, друг и ученик Платона - согласно другим, Евдокс попытался организовать эмпирический материал наблюдательной астрономии в соответствии с принципом равномерного кругового движения планет и платоновской концепцией сфер. Как практического астронома его прежде всего интересовало видимое движение планет. Если попытаться эксплицировать его астрономическую программу, то она будет выглядеть так: необходимо вложить одна в другую определенное число гомоцентрических сфер, придать каждой из них равномерное вращение вокруг выбранной должным образом оси и скомбинировать эти движения так, чтобы результирующее движение светила, прикрепленного к сфере, совпадало с его видимым движением. Весь комплекс сфер должен быть организован таким образом, чтобы движение одной было согласовано с каждой последующей.
Эта программа Евдокса первая в астрономии (за исключением свидетельств о разложении движения Солнца Пифагором) содержит требование "спасения явлений", а также стремление истолковывать кажущееся движение как являющееся истинное движение.
Историки науки считают, что эта программа была создана не Евдоксом, а Платоном, основываясь при этом на свидетельстве Симпликия (первая половина шестого века). "И хотя эта программа не присутствует ни в одном из платоновских диалогов, нет причин, - считает современный американский историк наук Э.Розен, - сомневаться в словах Симпликия. Его цитаты из более ранних сохранившихся источников могут быть проверены, и они совершенно точны".
Симпликий ссылается на следующих авторов. Во-первых, на Евдема (2-я пол. IV в. до новой эры), ученика Аристотеля, написавшего "Историю астрономии", ни одна из копий которой не дошла до нас. Во-вторых, на Сосигена (II в.), который написал трактат "Вращающиеся сферы". Этот трактат подобно евдемовой "Истории астрономии" также погиб. Симпликий передает их мнение в "Комментарии" к аристотелевскому трактату ,,0 небе", написанному около 540 г., в двух абзацах, которые воспроизводятся в этой же книге Розена. В первом отрывке сказано:
"Как предполагается Евдемом в Книге II его "Истории астрономии", и Сосиген заимствовал это из Евдема, Евдокс Книдский был первым из греков, использовавших гипотезы, аналогичные гипотезам Платона. Платон, как говорил Сосиген, поставил следующую проблему перед учениками: каковы должны быть гипотетические равномерные круговые движения для того, чтобы объяснить наблюдаемые движения планет". Во втором отрывке говорится: "Предварительно было сказано, что Платон, отчетливо приписывая круговое равномерное движение небесным телам, предложил астрономам проблему: посредством каких гипотетических круговых и равномерных движений возможно объяснить планетарные явления, и Евдокс Книдский первым предложил гипотезы так называемых вращающихся сфер".
Свое мнение относительно того, могла ли быть Платоном поставлена задача спасти явления, мы уже высказали. Что же касается Симпликия, то он сам основывается не на Платоне, а на вторичных источниках - Евдеме и Сосигене, каждый из которых был аристотеликом. Да и сам Симпликий, как неоплатоник, всю жизнь стремился примирить Платона с Аристотелем. Поэтому приписывание Платону задачи спасения явлений есть, на наш взгляд, попытка приписать Платону аристотелевские идеи. Что же касается Евдокса, то он несомненно решал данную проблему и как пифагореец, и как практический астроном.
Для того чтобы построить геоцентрическую систему мира, в которой сохранялось бы видимое движение светил, Евдоксу потребовалось 26 сфер. Движение каждой из планет объясняется с помощью представления о нескольких соприкасающихся твердых сферах, центром которых является центр Земли. Евдоксу потребовалось четыре сферы для каждой из пяти планет, чтобы на основе равномерных движений сфер объяснить видимое неравномерное, прямое и попятное, движение планет. Это было весьма ловко придуманное геометрическое объяснение неравномерного движения планет при помощи совершенно равномерных обращений четырех скрепленных друг с другом сфер, обращающихся вокруг одного и того же центра. Для Солнца и Луны, перемещающихся всегда в одном и том же направлении, оказалось достаточно трех сфер.
Оценивая систему Евдокса, А.Паннекук, настроенный строго критически, замечает, что "теория, геометрически столь остроумная, оказалась совершенно неудовлетворительной в представлении явлений... греческие ученые были не наблюдателями, не астрономами, а в высшей степени проницательными мыслителями и математиками. Эта теория Евдокса памятна не как успех и надолго сохранившееся достижение астрономии, а как первая попытка в этом направлении и как памятник геометрической изобретательности". - Паннекук А. История астрономии.
Схема, предложенная Евдоксом, оказалась слишком далека от поставленной задачи спасения явлений, слишком много расхождений обнаруживалось между теоретическими построениями и результатами наблюдений. Эти расхождения привлекли внимание выдающегося последователя Евдокса, Каллиппа из Кизика (между 370 и 300 гг. до новой эры), попытавшегося исправить астрономическую схему Евдокса. Чтобы дать объяснения зодиакальной аномалии Солнца и множеству других явлений, связанных с движением планет и Луны, Каллиппу пришлось значительно усложнить систему Евдокса. Для Солнца и Луны он добавил по две сферы, что составляло уже 5 сфер для каждого из этих светил. По пять сфер оказалось у Меркурия, Венеры и Марса. Юпитер и Сатурн сохранили по 4 сферы. Таким образом, если общее число сфер в системе Евдокса было 26, то у Каллиппа оно достигало уже 33. Но и эта система оказалась неудовлетворительной.
Дальнейшее развитие программа гомоцентрических сфер получила у Аристотеля. На его программе необходимо остановиться особо потому, что творчество Аристотеля явилось новой вехой как в истории астрономии, где оно определило все ее дальнейшее развитие, так и в общем философском видении мира и природы.
Аристотель (384-322 гг. до новой эры) в своей астрономии сохраняет оба принципа - "спасение явлений" и гомоцентрические сферы. Оригинальным вкладом Аристотеля в понимание принципа спасения явлений было философское обоснование требования истолковывать видимое движение как являющееся истинное. А вкладом его в теорию гомоцентрических сфер было физическое обоснование принципа статического геоцентризма. Рассмотрим внимательно оба принципа. Основой принципа спасения явлений, его обоснованием служила у Аристотеля его метафизика, в частности, его решение Проблемы отношения чувственного бытия к бытию идеальному. В этом вопросе Аристотель стремится четко определить и соотнести свою позицию с позицией Платона, его учением об идеях и числах. Идеи выступают у Аристотеля как понятия, как средство для познания коренных и неизменных свойств бытия. Самым решительным образом Аристотель протестует против абсолютной самостоятельности идей, их безусловной независимости от вещей, от чувственного мира. Абсолютное противопоставление мира идей, как единственно истинной реальности, миру чувственного бытия, как миру мнения, лишенного какого-либо истинного содержания, вызывает у него принципиальное возражение. У Аристотеля материя сама есть сущее. Развивая в IV и V главах "Метафизики" критику платоновского учения об идеях как о самобытных сущностях, отделенных от мира чувственных вещей, Аристотель противопоставляет этому учению свое собственное, согласно которому мир чувственного бытия обладает самоценностью и является единственно достоверным миром. Он един и не распадается на бытие чувственное и идеальное: идеи существуют в вещах.
Аристотель указывает, что путаница в платоновской теории идей связана с абсолютным обособлением общего от единичного и с противопоставлением их друг другу. Отделение общего от единичного является первой причиной затруднений, происходящих с идеями. В этой же перспективе Аристотель рассматривает и математику. Математическое знание относится не к каким-либо обособленным предметам, существующим, "помимо (пространственных) величин и чисел, а именно к ним". Не существует, по Аристотелю, отдельного от чувственных вещей бытия идей или математических сущностей, они существуют в вещах как общее, как понятия, как форма. Мир есть совокупность субстанций, каждая из которых есть некоторое единичное бытие.
На этой онтологии строится соответствующая ей теория познания. Основным тезисом теории познания Аристотеля является утверждение, что существование предмета по времени предшествует знанию, которое начинается с ощущения этого предмета. Если нет ощущения, то нет и соответствующего ему достоверного знания.
В главе восемнадцатой Второй Аналитики, которая имеет подзаголовок "Невозможность знания без чувственного восприятия", Аристотель пишет: "Если нет чувственного восприятия, то необходимо отсутствует и какое-нибудь знание, которое невозможно приобрести, если мы не научаемся либо через наведение, либо через доказательство. Доказательство же исходит из общего, наведение - из частного; однако созерцать общее нельзя без посредства наведения, ибо и так называемое отвлеченное познается через наведение... Но умозаключать путем наведения невозможно тем, кто лишен чувственного восприятия, ибо чувственное восприятие направлено на единичное, иначе ведь получить о нем знание невозможно. В самом деле, как знание единичного посредством общего невозможно без наведения, так и знание его через наведение невозможно без чувственного восприятия". Этот комплекс идей - несомненная самоценность чувственного мира явлений, и утверждение, что любое знание, в том числе и математическое, проистекает из ощущений чувственного мира, явился основой аристотелевского подхода в астрономии.
Для Аристотеля, так же, как и для Платона, светила - боги, но боги, постигаемые не только через число и фигуру, но и визуально, через чувство, через ощущение. Проблема состоит не в том, чтобы "прозреть" сквозь видимые неравномерности и нерегулярности божественную суть созвездий, а вычленить эту вечную суть из чувственных ощущений, из видимой неравномерности и нерегулярности путем индукции. Аристотель впервые в истории астрономии на философско-методологическом уровне ставит проблему воссоединения сущности и явления, поэтому в полной мере ему, а не Платону следует поставить в заслугу создание принципа спасения явлений. Только в перспективе аристотелевского эмпиризма обретает смысл сам термин "спасение".
Что же касается аксиомы кругового равномерного движения светил, то она у Аристотеля находит обоснование в физике.
Аристотелевская физика - это физика качественная. Она исходит из понятия сущности каждой отдельной вещи и структурирует мир как упорядоченную иерархию сущностей, имеющую выраженный ценностный смысл. Этот смысл возникает из аристотелевского расчленения движения на круговое и прямолинейное. Исходя из такого расчленения движения, Аристотель делит мир на две качественно разнородные области: надлунную и подлунную. Первый - мир вечного кругового движения небесных тел. состоящих из эфира, второй - мир четырех элементов, в центре которого находится Земля.
В трактате "О небе" он пишет, что коль скоро первичное относительно других движение принадлежит первичному относительно других по природе тел, а движение по кругу первично относительно прямолинейного движения, то должна существовать "некая телесная субстанция, отличная от здешних веществ, более божественная, чем они все, и первичная по отношению к ним всем".
Это же самое можно сказать и иначе: "Если круговое движение естественно для какого-нибудь (тела), то ясно, что среди простых и первичных тел существует некое тело, которому свойственно двигаться по кругу согласно (своей) природе, точно так же как огню - вверх, а земле - вниз... Умозаключая на основании всех этих (аргументов), можно, таким образом, убедиться в том, что помимо здешних и находящихся вокруг нас тел существует также некое иное, обособленное тело, имеющее настолько более ценную природу, (чем они), насколько дальше оно отстоит от здешнего мира". Таким образом, каждому элементу соответствует свое собственное движение. Небесным телам, состоящим из эфира, свойственно круговое движение. Что же касается доказательства его равномерности, то он пишет следующее: "Если допустить, что оно (Небо. - Авт.) движется неравномерно, то ясно, что у движения будет усиление, кульминация и ослабление... Между тем у кругового движения пет ни начальной точки, ни конечной, ни середины, так как у него нет ни начала, ни конца, ни середины в абсолютном смысле: но времени оно вечно, а по траектории замкнуто и не имеет разрывов. Поэтому, если у движения Неба пет кульминации, то нет и неравномерности, так как неравномерность возникает вследствие ослабления и усиления". Таким образом, движения небесных тел могут быть только круговыми и равномерными, поскольку только такое движение соответствует их природе.
По Аристотелю, астрономия направляет свои наблюдения на чувственные, но в то же время вечные существа; она имеет дело с божественными телами, но эти тела остаются просто веществом, которое неизвестно и оценивается выше, чем остальные. Отсюда вытекает и терминологическая неуверенность, с которой Аристотель говорит о созвездиях. Очень редко он называет их эфиром, большей частью он говорит о них как о телах, движущихся по кругу.
Как видим, объяснение божественности светил дается Аристотелем в физике, поскольку в ней круговому движению, а также осуществляющим это движение простым телам приписывается статус совершенства. Может сложиться впечатление, что Аристотель стремится подкрепить платоновское учение физикой и тем самым освободить его от метафизически-спекулятивной связи. Но это предположение неверно. Метафизическое обоснование у Платона превратилось здесь только по имени в физическое обоснование, которое на деле остается философски-спекулятивным. По своей сущности аргументы Платона и Аристотеля одни и те же. Душа, как воплощение принципа движения у Платона, у Аристотеля овеществляется в понятии простого тела. Ю.Миттельштрасс пишет по этому поводу, что "метафизическое обоснование, даваемое Аристотелем, только на нюанс отличается от обоснования Платона. Когда совершенные движения осуществляются не богами, а простыми телами, то только по имени место платоновской теологии занимает физика. Эта физика - составная часть общей онтологии, которая, как таковая, является у Аристотеля одновременно и теологией. Созвездия-боги Платона в физикалистской терминологии становятся просто телами, но эти тела движутся равномерно и кругообразно в силу тех же причин, что указываются Платоном: эта форма движения соответствует их сущности".
Что касается теории гомоцентрических сфер и принципа статистического геоцентризма, при том что теоретическое обоснование последнего является оригинальным вкладом Аристотеля в астрономическую концепцию сфер, то и они, так же как принцип спасения явлений, находят обоснование в физике. Физика Аристотеля является целостным, законченным образованием, поэтому все ее положения так или иначе повлияли на астрономию. Тем не менее можно попытаться вычленить какое-то ядро, самые существенные идеи, которые оказались решающими для развития принципа статического геоцентризма в астрономии.
Во-первых, Аристотель вводит в своей физике концепцию естественного движения и естественного места: любому телу, любой субстанции соответствует место, свойственное ему по природе. В этом месте тело пребывает неподвижно. Если же оно находится в месте, не свойственном ему по природе, то оно будет двигаться к месту, свойственному ему по природе. Например, если бросить ком земли вверх, то он будет падать вниз, т.е. двигаться к своему естественному месту. "Земле, как показывает наблюдение, по природе свойственно отовсюду двигаться к центру". Естественным местом Земли является центр мира, "естественное движение частей и всей Земли, - пишет Аристотель, - направлено к центру Вселенной, именно поэтому Земля находится на самом деле в центре... центр Земли и Вселенной - один и тот же".
Во-вторых, Аристотель, как мы уже указывали, вводит в свою физику учение Эмпедокла о четырех первоэлементах (земле, воде, воздухе и огне) и дополняет его пятым элементом, из которого состоят все небесные тела, - эфиром. Все эти пять элементов в соответствии с их тяжестью и инертностью строго иерархически располагаются в пространстве - земля, вода, воздух, огонь, эфир. Земля, поскольку она самый тяжелый элемент, неподвижна и находится в самом низу, а так как мир сферичен, то низом будет центр, а верхом - периферия шара, т. е. земля опять-таки будет в центре мира.
Что же касается ее неподвижности, то Аристотель обосновывает ее с помощью следующих аргументов. Первый является чисто астрономическим. "Наблюдение показывает, что все (небесные тела), обладающие круговым движением, за исключением первой сферы, запаздывают и движутся несколькими движениями. Поэтому и Земля - движется ли она вокруг центра или находясь в центре - по необходимости должна двигаться двумя движениями. Если же это так, то должны происходить отклонения и попятные движения неподвижных звезд. Однако этого не наблюдается: одни и те же звезды всегда восходят и заходят в одних и тех же местах Земли". Второй аргумент имеет физический характер и связан с аристотелевской концепцией движения. Аристотель пишет: "Что Земля по необходимости должна находиться в центре и быть неподвижной, очевидно ... и потому, что тяжести, силой бросаемые вверх, падают снова на то же место отвесно, даже если сила забросит их на бесконечно большое расстояние". Если бы Земля двигалась, то такого не наблюдалось бы: брошенные вверх тела отставали бы, падали в точку, отстоящую в сторону, противоположную направлению движения Земли. Подобный аргумент неопровержим на базе аристотелевской физики, утверждающей тесную связь силы и движения и отрицающей движение тел по инерции. Именно поэтому вплоть до Галилея, в период господства аристотелевской физики, он оказался основным в деле утверждения статического геоцентризма. Для его опровержения была необходима иная физика - физика Галилея и Ньютона. Утверждение неподвижности и центрального положения Земли стало стержнеобразующим моментом аристотелевской и всей последующей астрономии. Характеризуя его, В.Ф.Асмус писал: "Земля неподвижно пребывает в центре мира. И в этом утверждении космология Аристотеля - шаг назад в сравнении с космологией Платона и пифагорейцев. И Платон, и пифагорейцы развивали учение о движении Земли... Со всей силой своего авторитета Аристотель положил на долгие времена конец зарождавшейся гелиоцентрической космологии". - Асмус В.Ф. История античной философии.
Количество сфер в системе мира Аристотеля также было обусловлено физическими принципами: отрицанием пустоты и утверждением, что движение возможно только через взаимодействие. Если Евдокс и Каллипп использовали для описания движения светил систему нескольких сфер, но для каждого отдельного светила это был совершенно независимый механизм, то Аристотеля интересует прежде всего проблема взаимодействия сфер. Если нет пустоты, то соседние системы сфер, определяющие движение каждого отдельного светила, соприкасаются, а если соприкасаются, то взаимодействуют, т. е. передают свое движение друг другу, и таким образом независимость движения каждого отдельного светила теряется. Независимость же светил друг от друга является чрезвычайно важным положением, поскольку установление любого приоритета приведет к вычленению дополнительного, помимо Земли, центра. Чтобы сохранить независимость движения планет, Аристотель добавляет к каждой системе сфер дополнительные сферы, компенсирующие вращательный эффект первых и называет их сферами, вращающимися в обратном направлении, или возвращающими.
В результате система мира Аристотеля выглядит следующим образом. Центром всех сфер является неподвижная Земля. Вокруг нее располагаются вложенные друг в друга сферы. Их порядок тот же, что и у Евдокса и Каллиппа: над Землей идут сферы Лупы, Солнца, Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна и, наконец, сфера неподвижных звезд. Между системами сфер Сатурна и Юпитера, Юпитера и Марса Аристотель помещает по 3 компенсирующие сферы и по 4 сферы между каждыми другими системами сфер светил. Таким образом, в целом число различных сфер достигает 55.
Аристотелевское построение системы мира оказало решающее влияние на дальнейшее развитие астрономии. Введенный Аристотелем принцип статического геоцентризма предопределил все дальнейшее развитие астрономии и кардинально трансформировал принцип спасения явлений. Если Евдокс понимал свой принцип чисто кинематически и эта кинематика не нуждалась в физике, поскольку астрономия описывала движения разумных существ, то лишь потому, что Аристотель дал физическое обоснование движению созвездий, они попали в физическую сферу. Таким образом, созвездия, с одной стороны, оказались подвластными всеобщим законам движения, выразимым математически, а с другой - они были изъяты из произвольности математической гипотезы и допускали только улучшенную в аристотелевском смысле систему гомоцентрических сфер. Эта система знает только вращения вокруг осей, проходящих через центр мира. Очевидно, что здесь имеет место сужение значения принципа спасения явлений. Правда, и до Аристотеля полагали, что все движения осуществляются вокруг одного общего центра. Земля и воспринималась как такой общий центр, но то, что только она может быть центром, стало догматическим предписанием физики Аристотеля.
Подводя итог, хотим еще раз подчеркнуть, что астрономическая программа Аристотеля строилась на двух принципах: принципе спасения явлений и принципе статического геоцентризма. Причем первый из них являл собой программу математического объяснения и был увязан с принципом статического геоцентризма. Принцип статического геоцентризма стал метафизической частью общефилософской картины мира, а принцип спасения явлений - ее методом, эвристикой. Мир представал как система гомоцентрических сфер, в центре которых неподвижно покоится Земля, и задача астронома состояла в том, чтобы, основываясь на принципе кругового равномерного движения светил, математически описать эту систему так, чтобы в ней было сохранено видимое движение светил. В этой своей формулировке научная программа античной астрономии нашла у Аристотеля законченное выражение.
Как показало все дальнейшее развитие астрономии, соединение принципов геоцентризма и спасения явлений в одной программе было противоречием, разрешить которое возможно было только отказавшись от статического геоцентризма. Но это означало выступить против авторитета Аристотеля в области метафизики и науки, против сложившихся канонов научного мышления. Поэтому оставалось ждать, когда это противоречие размоет само себя изнутри, вырастет до "чудовища", или когда сложатся философские условия возможности повой науки и нового мировоззрения. Возвращаясь же к Аристотелю, необходимо указать, что противоречие его астрономической программы сказалось сразу. Стало ясно, что гомоцентрические сферы не решают задач ни описательной, ни предсказательной астрономии, они необходимо терпели неудачу в воспроизведении видимого.
Система гомоцентрических сфер не решала и не могла решить проблемы объяснения всей совокупности астрономических явлений. Уже во времена Евдокса и Аристотеля существовали эмпирические данные о том, что расстояния планет от Земли не остаются постоянными, а изменяются, в то время как в системе гомоцентрических сфер расстояние от некоторого светила до Земли с необходимостью предполагалось неизменным. Симпликий в "Комментарии" к аристотелевскому трактату "О небе" указывал, что теории Евдоксовой школы не объясняли явления. Это относится не только к явлениям, открытым позднее, но и открытым ранее и известным ученикам Евдокса. "Я имею в виду тот факт, что иногда планеты появляются ближе к нам, а иногда дальше. Это очевидно для наших глаз в некоторых случаях. Так, Венера и Марс выглядят во много раз большими, когда они находятся в середине своего возвратного движения. В результате в безлунные ночи Венера позволяет телам отбрасывать тени".
Нельзя сказать, что неравенство в относительных расстояниях каждого из этих тел не принималось во внимание учениками Евдокса. Так, Полемарх из Кизика (IV в. до новой эры), друг и ученик Евдокса, учитель Каллиппа, очевидно знал об этом. Но в конце концов он пренебрег этими явлениями, чтобы не отказываться от теории гомоцентрических сфер, которой отдавал предпочтение. Наконец, Автоликий Питанский, математик, современник Теофраста, первым попытался построить теорию, которая объясняла бы явления изменения расстояния светил от Земли, но ему, по свидетельству Сосигена, это не удалось.
Дюгем приводит мнение Сосигена, который, описывая явления, противоречащие гипотезе гомоцентрических сфер, упрекает сторонников этой гипотезы в том, что они не учитывают подобные факты: "Сферы сторонников Евдокса не объясняют наблюдаемые явления. Они не объясняют даже те, которые были известны еще до них и которые они сами рассматривали как истинные... По крайней мере, уже простое наблюдение обнаруживает одно явление, которое никому из них до Автоликия Питанского не удалось вывести из своих гипотез... Я имею в виду тот факт, что некоторые светила то удаляются, то находятся вблизи от нас".
Критические замечания, которые выдвинул Сосиген, сводятся к следующим. Теория гомоцентрических сфер неверна уже в самой своей основе. Из основного ее принципа вытекает, что каждое светило находится на постоянном расстоянии от Земли, но даже простое наблюдение показывает, что расстояния многих блуждающих светил от Земли меняются с течением времени. Они очевидны для Венеры и Марса, благодаря значительному изменению яркости этих планет. Они очевидны и для Луны, поскольку видимый диаметр этого светила может быть измерен, а измерение показывает, что он меняется в соотношении 12 к 11. Они становятся неоспоримыми благодаря тому факту, что центральные затмения Солнца оказываются то полными, то с остаточным венцом, что было бы невозможно, если бы расстояние от Луны до Солнца оставалось постоянным. Наконец, эти изменения расстояния вытекают из положений, признанных еще со времен Пифагора: если мы видим, что светило движется с переменной угловой скоростью, то это значит, что мы ведем наблюдения не из центра описываемой им окружности.
И тем не менее все это не привело к отказу от концепции космоса как системы гомоцентрических сфер. Казалось бы, простейший выход из создавшейся ситуации заключается в отказе от того, чтобы рассматривать Землю как необходимый центр мира и всех небесных движений, тем более, что прецеденты уже существовали. Так, в это время еще находила сторонников система Филолая, вводившего круговую орбиту суточного обращения Земли вокруг центрального огня. Его система предполагала, что расстояния от центрального огня до различных небесных светил остаются постоянными, но расстояния их до Земли изменяются, а потому его систему можно было рассматривать как образец для возможного разрешения трудностей наблюдательной астрономии.
Мнения о движении Земли имели в общем и целом широкое хождение в античности. Например, пифагореец Экфант считал, что Земля совершает суточное вращение вокруг своей оси, намеки на суточное движение Земли можно встретить у Платона в "Тимее", его отстаивал современник Аристотеля Гераклид Понтийский (388- 315 гг. до новой эры), как о том свидетельствует Симпликий, и Гикетас Сиракузский, согласно Цицерону.
Однако лишь Аристарх Самосский (310-230 гг. до новой эры) предложил геокинетическую систему мира, в которой Земля вращалась не только вокруг своей оси, но и вокруг Солнца. Эта система получила широкую известность, и о ней мы знаем благодаря Архимеду (287- 212 гг. до новой эры), изложившему основную идею Аристарха в своем сочинении "Исчисление песчинок", а также Плутарху. Характеризуя ее, Паннекук пишет: "Несомненно, что это была гелиоцентрическая система мира, однако без всякой детализации причин и следствий. Не давали этих деталей и поздние авторы, упоминавшие об Аристархе и его теории. Очевидно, она вообще не нашла приверженцев". - Паннекук А. История астрономии.
Существуют, на наш взгляд, две причины, почему система Аристарха не была разработана, оставаясь лишь смелой, изобретательной, но изолированной идеей. Первая заключается в общепринятости и общераспространенности принципов аристотелевской физики. Физическое обоснование принципа статического геоцентризма, его кажущаяся очевидность с точки зрения обыденного опыта и наличных физических представлений привели к тому, что геоцентрическая система мира превратилась в догму. Аристотелевская физика легла на пути всех иных астрономических идей и прежде всего геокинетических. Именно она стала основой критики, выдвинутой против гелиоцентрических идей Птолемеем.
Второй причиной является оппозиция идее гелиоцентризма со стороны философов. Основу этой оппозиции составляли религиозно-философские соображения, согласно которым небесные движения являются сферой божественного. Свидетельства этой оппозиции мы находим у Плутарха в его "Ликах на Луне" и у Сенеки в "Исследованиях о природе".
В силу этого астрономия была вынуждена искать обходные пути для решения трудностей, возникающих в связи с наблюдаемым движением светил. Однако сама проблема - противоречие системы гомоцентрических сфер и наблюдательной астрономии - была осознана. Поскольку она не могла быть решена в ситуации господства аристотелевской физики, то оставался один путь - разделить физику и астрономию, что и было сделано знаменитым стоиком и астрологом Посидонием (135-50 гг. до нашей эры). Именно ему приписывается известное положение о различии между астрономической и физической науками: для астронома приемлемо любое объяснение, которое спасает явления, тогда как физик должен выводить истину, исходя из первопричин. Астрономия пошла по пути создания различных хитроумных геометрических построений, позволяющих спасать явления, не нарушая принципа геоцентризма.
Напомним, что теория гомоцентрических сфер натолкнулась на ряд трудностей при попытке сохранения видимого движения светил. К их числу относились следующие: во-первых, наблюдаемая неравномерность движения светил, которая свидетельствует о том, что наблюдение ведется не из центра их орбит; во-вторых, изменение яркости светил, которое также свидетельствует о том, что планеты изменяют свое расстояние от Земли; и, наконец, в-третьих, наблюдаемое попятное движение планет.
Решение этих проблем стало возможным только на путях математической астрономии. Еще в III в. до новой эры александрийский математик Аполлоний Пергский ввел понятие эксцентра - окружности, центр которой не совпадает с положением наблюдателя, находящегося на Земле.
Окружность АВСД (рис. 1) с центром в точке О изображает путь светила, Земля смещена относительно центра этой окружности. Светило движется по своей траектории равномерно, и только наблюдателю, находящемуся на Земле, движение светила предстает неравномерным: в точке А это движение предстает наиболее быстрым, а в точке С - наиболее медленным. По дуге АВС оно движется равнозамедленно, а по дуге СДА равноускоренно. Эксцентр объясняет изменение яркости светил: в А они более яркие, чем в С. Кроме того, на рис. 1 видно, что светило пройдет дуги АВ и ДА за меньшее время, чем дуги ВС и СД. В случае, если этим светилом будет Солнце, этот факт и объяснит неравенство сезонов.
Конструкция Аполлония объясняла часть наблюдаемых неравномерностей за исключением попятного движения планет и была заимствована в астрономию Гиппархом (162-126 гг. до новой эры), крупнейшим астрономом Древней Греции и всего доптолемеевского периода, труды которого не сохранились, но об основных идеях которого известно от Птолемея.
Warrax Black Fire Pandemonium™ http.//warrax.net e-mail. [email protected]