Добро/Зло - мифы и реальность

Рассуждая о Сатане, нельзя не затронуть проблему Зла, поскольку люди в подавляющем большинстве своем на уровне сознания ассоциируют с ним Дьявола. Зло однозначно является частью архетипа Сатаны. Однако, понятие Зла также архетипично и нуждается в психологической трактовке. Мы не замахиваемся на освещение в достойном объеме еще и этого вопроса, но кое-какие хрестоматийные моменты затронуть стоит.

Возникновение самих всеобщих идей абсолютных Добра и Зла¹ обосновано в цитате из "Этюдов по..." А.Травина (см. далее стр. 101). Но введение абстрактного понятия отнюдь не обозначает не только реальности такового, но и его всеобщего однозначного понимания.

...людям свойственно привязывать к некоторым сущностям или явлениям общие термины, а потом благополучно забывать о том, что они - чересчур общие. В результате каждый отдельно взятый человек наполняет эти абстрактные понятия некой субъективной конкретикой, и по умолчанию предполагает, что если кто-то еще пользуется тем же самым термином, что и он, то и вкладывает в него точно то же самое. Конфликты, возникающие в результате таких разногласий подобны удару из-за угла и весьма ожесточены, так как стороны часто явно или подсознательно испытывают чувство оскорбленного доверия. Казалось бы, чего проще, заранее уточнить, что собеседник имеет ввиду, но опасность абстрактных понятий именно в том, что они у всех на слуху, и их самодостаточность редко подвергается сомнению.

- Cайко, "О неуниверсальности абстрактных понятий"

Термины "Добро" и "Зло" являются именно такими общепринятыми терминами, которые каждый понимает по-своему, но считает, что его личное мнение соответствует пониманию любого другого человека. Это также - мнимые конвенции, наряду со "справедливостью" и т.п. Основа их - проецирование собственного миропонимания на других субъектов. Т.е. "абсолютные" критерии некорректны вследствие некорректности неполной индукции, на основе которой они выстраиваются. "Я так считаю, мой сосед так считает, мой дедушка так считает, значит - абсолютно все так считают", или короче, но психологичней: "А разве может быть иначе?!"

Объясняйте значения слов - и вы избавите мир от половины недоразумений.

- Р.Декарт

Но Декарт был оптимистом - дело не только в том, что люди не понимают значения слов, но в том, что они не хотят что-либо понимать и менять в этом отношении.

Забавно то, что сторонники использования этих терминов, понимая невозможность их определения и самой возможности провести демаркационную линию, настаивают на их использовании:

Что есть зло? Зло - это то, что люди воспринимают как зло (конгениально! - O.&W.). Но представления о зле настолько различны, что этот концепт невозможно определить достаточно строго. Для целей ограниченного общения за данным словом могут быть закреплены произвольные значения. Но зло - это не просто смутно определенное понятие; в нем вообще нет внутренней согласованности. Поэтому мы должны рассматривать не категориальное определение зла, а его прямое, непосредственное и экзистенциальное восприятие.

- Д.Б.Рассел, "Дьявол"

Спрашивается, зачем вводить термин как одну из основ мировоззрения при невозможности категориального определения? А все очень просто. Убедив в возможности применения определения добра/зла остенсивным способом, получаем превосходный инструмент манипуляции.

Подавляющее большинство "неизмеряемых категорий", и уж точно абсолютно все "моральные категории" определяются только остенсивно - еще на этапах родительского и общественного воспитания. "Вон видишь - дядя дерется? Это - плохо!" Что важно, впоследствии эти понятия никак не переосмысливаются (профессиональные исключения и общественные кризисы не рассматриваются, речь идет об общей ситуации) и, следовательно, их понимание остается на уровне детской психики младшего возраста: понимание того, что можно делать, а что нельзя, включает в себя только перечень действий, но не включает какого-либо обоснования, почему так. При этом запрет чего-либо подкреплен исключительно боязнью вызвать недовольство у тех, кто воспринимается как безусловный авторитет (воспитующие взрослые для ребенка), и ничем больше. Естественно, что детское же желание делать все наперекор (даже если самому во вред!) также остается в психике. Отсюда, собственно, и берет начал тезис всех моралистов "если отменить мораль, то все начнут убивать, грабить и т.д.". Точно такие же желания есть у маленького ребенка: съесть банку варенья или засунуть пальцы в розетку, если только бабушка перестанет за ним следить. Проблема в том, что психика таких моралистов уже не детская, страндартно-неконгруэнтная, но попросту искалеченная когнитивными диссонансами за всю жизнь. И очень вероятно, что оставленный без присмотра индивид такого рода действительно пойдет в разнос, сочтя, что "раз бога нет - то все позволено", и ни разу не задумываясь над тем, зачем ему что-либо делать из того, что ранее ему запрещалось декларативно. Это обычный детский эгоцентризм "Хочу!!!" в сочетании с не менее детским негативизмом, который возникает и проявляется помимо воли такого моралиста, но сдерживается различными навязанными условностями.

Не только тезисы, но и определения слов, исходящие из авторитетного для обывателя источника, воспрнимаются абсолютно и без критического анализа, на уровне психики 3-5-летнего ребенка. Разумеется, как малыш такого возраста не читал еще Витгенштейна, так и взрослый представитель чел-овечества практически не в состоянии понять, что класс имен и класс объектов отличны друг от друга.

Если вы говорите "Слово - это не вещь", все легко соглашаются с вами; но посмотрите вокруг, и вы увидите, что все ведут себя так, будто нечто, называемое Священным, "действительно является" священным, а нечто, называемое Низким, "действительно является" низким.

- Р.А.Уилсон, "Квантовая психология"

Этот прием повсеместно применяется по отношению к Сатане. В истинно зороастрийском духе ему инкриминируют все, что вызывает страдания у людей, причем безразлично, по какому поводу и какие именно (выделение курсивом наше - O.&W.):

Если нужно понять зло, то мы всегда должны от метафоры и метафизики возвращаться к индивидуальному. Числа только скрывают реальность. Шесть миллионов уничтоженных нацистами евреев² становятся абстракцией. Вы понимаете страдание одного еврея, но ваши способности к дальнейшей экстраполяции ограничены. Поэтому Сатана у Мильтона кажется таким гордым: олицетворяемое им зло спряталось за абстракцией. Замученное в одиночестве и темноте дитя, о котором рассказывает Иван³, открывает истинный смысл сомнительной славы Сатаны, той славы, которую мы ощущаем только если позволяем [...] забывать о страдании конкретного человека.

- Д.Б.Рассел, "Дьявол"

Как видите, Сатане приписывается во-первых, какая-то патологическая жестокость, во-вторых - мелочность (Ну и зачем ему страдания этой пятилетней девчонки? Так Сатане можно приписать что угодно, вплоть до подкладывания кнопок на стулья⁴). При этом суггестия такой пропаганды усиливается вторым термином, определяемым также остенсивно: "истиной" (Истина в этих случаях скорее определяется декларативно - часто ее конкретные примеры совсем не обязательны. Достаточно задекларировать ее "наблюдаемые пределы" - в соответствии с собственным разумением, конечно. Ни о каких реальных конвенциях в этих случаях речь не идет.). Приписав себе право толковать истину, а заодно и добро/зло, такие пропагандисты получают прекрасный инструмент манипуляций народом: им достаточно ткнуть пальцем: "вот это - зло!", и мало кто спросит, - а почему, собственно?

Полезным эффектом такой политики устрашения народных масс Сатаной, помимо подпитки эгрегора страхом обывателей, является невозможность войти в контакт с эгрегором тем, кто имеет стадный менталитет. Просто не за что зацепиться - нет соответствий⁵.

Интересно рассмотреть восприятие зла человеком, стоящим на позиции добра. Процитируем предисловие к книге Д.Б.Рассела "Дьявол. Восприятие зла с древнейших времен до раннего христианства":

Что такое зло? В общепсихологическом плане - это опыт гибели, разрушения, предчувствия смерти, наличия силы, оказывающей сопротивление не только нашим планам и чаяниям, но и самому нашему бытию. Однако зло - не просто человеческая оценка происходящего с ним или с окружающим. За ним стоит какая-то реальность [...] Нечто сопротивляется нашим замыслам и предположениям о принципиальной доброжелательности мироздания, в котором мы пребываем.

Обратите внимание на восприятие реальности: сторонники "добра" совершенно инфантильно стремятся к "принципиальной доброжелательности мироздания" (вспомните концепцию христианского рая), причем им больно и обидно, что реальность не соответствует их предположениям (!!!). Они высказывают протест против реальности, мечтая об элиминировании сопротивления вообще как феномена.

Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой.

- И.В.Гете

Кроме того, они путаются даже в столь незамысловатых мечтах, пытаясь увязать их с реальностью. Тот же текст, соседний абзац:

Человеческое сознание склонно оценивать все, происходящее с ним, исходя из простейшей шкалы ценностей. Начиная с первобытных времен мир удваивается, организуясь согласно системе простейших оппозиций: небесное-земное, наше-чужое, священное-мирское, хорошее-плохое.

И как прикажете совместить понимание стремления чел-овечества к примитивной дихотомизации и "какую-то стоящую за злом реальность"? "Зло трансцендентно, оно врывается извне в космос, ежемгновенно выстраиваемый нашим сознанием" - op.cit.

Какая наглость! Реальность Вселенной посмела не соответствовать иллюзиям нашего сознания⁶! Отсюда остается лишь небольшой шаг до концепции "материя - это зло", которую мы рассматривали ранее. Кроме того - разумеется, в нас [людях⁷], хороших, белых и пушистых, никакого зла нет, поскольку не может быть никогда, и значит, что оно находится где-то "снаружи"⁸.

Именно с этим связано стремление к персонификации зла - раз навязывается извне, значит, навязывается кем-то.

Самым глобальным заблуждением (после непосредственно ввода в обиход этих понятий) является тезис о том, что зло является privatio boni, что оно вторично, зависимо от добра⁹, является его отсутствием и не представляет собой самостоятельной сущности. Такое мнение не только есть error in re, но, что характерно, даже противоположно реальности. Поскольку Добро и Зло - искусственные, неестественные понятия (и опять скажем - почти по Пруткову - Вселенная имморальна!), то справедливо заметить, что Добро вводилось как нечто возвышенное, оторванное от мироздания, а на долю Зла пришлась как раз сама реальность, материальный мир без каких-либо измышлений.

Суждения добра и зла есть болезни разума. Пока эти болезни не покинули разум, что бы вы не делали, не является добром.

- Yagui Minenori

Все подобные измышления связаны исключительно с теодицеей. Древняя идея зла как отсутствия добра была радостно подхвачена христианскими апологетами Августином и Аквинатом, а позже вообще превратилось в хоровое подпевание. Причем этот измышлизм приводил иногда к очень оригинальным выводам: к примеру, если зло не существует, то у него нет и начала; следовательно - Дьявол также не существует¹⁰. Все это сводится к донельзя кривому тезису Платона: онтологическое небытие зла не освобождает мир от зла, но освобождает создателя мира от ответственности за зло.

Впрочем, можно освободить, декларируя, что демиург создал Упорядоченное, но одновременно существует Хаос, над которым демиург не властен, и иррациональность Хаоса в проекции на Упорядоченное является злом. В общем, не создавал специально - не ответственен. Но при этом всемогущество становится куда большим отсутствием, что зло в творении демиурга. Так что теологи вправе выбирать - либо бог всемогущ, либо ответственен за все зло. И никак иначе.

Тезис (неявный) теологов обычно таков: причиной блага нельзя считать никого другого, кроме бога, но для зла надо искать какие-то иные причины, только не бога. Тем не менее, еще Эпиктет утверждал, что добро и зло заключаются не в самих вещах, а в их применении, т.е. - они личностны и относительны. Его точку зрения разделял Марк Аврелий. Но эти разумные философские рассуждения не могли удовлетворить чел-овечество, которое всегда хотело переложить ответственность на других, а кроме того - найти какую-либо концепцию, которая позволила бы избежать зла хотя бы в послесмертии, и уверовать в эту иллюзию.

...зло есть "privatio boni". Эта классическая формула лишает зло абсолютного бытия и превращает в какую-то тень, обладающую лишь относительным, зависимым от света бытием. Добро, напротив, наделяется позитивностью и субстанцией. Психологический опыт показывает, что "добро" и "зло" суть противоположные полюса так называемого морального суждения [...] Как известно, суждение о какой-либо вещи может быть вынесено лишь в том случае, если ее противоположность реальна и возможна. Кажущемуся злу можно противопоставить лишь кажущееся добро; лишенное субстанции зло может контрастировать лишь со столь же несубстанциональным добром. Хотя противоположностью сущего и является несуществующее, однако наделенное бытием добро никогда не может иметь своей противоположностью несуществующее зло, ибо последнее есть contradictio in adiecto и противопоставляет существующему добру нечто с ним несоизмеримое: ведь несуществующее (негативное) зло может быть противопоставлено лишь несуществующему же (негативному) добру. Таким образом, когда утверждается, будто зло есть простое privatio boni, тем самым вчистую отвергается противоположность добра и зла. Но как вообще можно говорить о "добре", если нет никакого "зла"? Как можно говорить о "свете" без "тьмы", о "верхе" без "низа"? Когда добро наделяется субстанцией, то же самое неизбежно будет проделано и в отношении зла. Если у зла нет никакой субстанции, тогда добро остается призрачным, так как защищаться ему приходится не от реального, наделенного субстанцией противника, но лишь от тени, от простого privatio boni. [...]

Есть и другая христианская трактовка проблемы зла: зло олицетворяется и наделяется субстанцией в качестве Дьявола или Люцифера. [...] ...имеется и такая точка зрения, согласно которой Дьявол, хотя и сотворен, все-таки является автономным и вечным созданием. К тому же он выступает противником-партнером Христа: заразив наших прародителей первородным грехом, он открыл процесс порчи и разложения творения (а точнее, изменения¹¹ - O.&W.), сделав необходимой инкарнацию Бога, которая есть условие спасения (по христианской мифологии, а не по логике - O.&W.). При этом Дьявол действовал свободно, по собственному усмотрению, как в случае с Иовом, когда ему даже удалось уговорить Бога предоставить ему свободу действий. Эта мощная действенность Дьявола плохо вяжется с приписываемым ему призрачным бытием в качестве privatio boni, которое, как уже сказано, подозрительно напоминает некий эвфемизм. Дьявол как автономная и вечная личность больше соответствует исполняемой им роли противника и партнера Христа, а также психологической реальности зла.

Но если Дьявол обладает достаточной властью, чтобы поставить под вопрос весь смысл Божьего творения или даже вовсе навести на него порчу, а Бог никак не препятствует ему в этой нечестивой деятельности, но предоставляет все решать человеку, который заведомо глуп, бессознателен и столь легко поддается соблазну, - тогда злой дух, несмотря на все заверения в обратном, на самом деле должен представлять собой мощный фактор с совершенно необозримым потенциалом. [...]

- К.Г.Юнг

Классическим апологетом privatio boni являлся Августин Блаженный. В своем трактате "О свободе воли" он попытался освободить бога от всей ответственности за зло, переложив ответственность на свободную волю ангелов и людей. Его взгляды ортодоксальны: бог творит только добро - следовательно, зло совершается другими; бог терпит зло - значит, это зачем-то нужно, а поскольку это всеблагой бог - то нужно именно ради некоего высшего блага, недоступного людям. Позиция весьма не оригинальна и исходит из догмы о том, что бог добр, что бы он ни делал. Августин среди прочих сентенций выдает даже такую фразу: "Когда грешники несчастны, вселенная совершенна". Понятно, что такая позиция не может дать ответа на вопрос "а за что страдают дети и животные?" В ответах на это теолог не блещет логикой, оправдываясь тем, что страдание детей, возможно, должно вразумить их родителей, а в перспективе бог сделает этих детей счастливыми (после смерти, например...). Что же касается животных, то раз у них нет разумной души¹², о них и беспокоиться незачем: может, их страдания "учат любить совершенное единение"?

Кроме того: если еще можно заявить, к примеру, о том, что если мороз причиняет зло, являясь отсутствием тепла, то в случае сжигания напалмом мирного населения чему конкретно "не достает сущностного бытия"?

Известнейший схоласт Фома Аквинский (1225-1274 гг.) договорился до следующего: "Бог не хочет, чтобы зло было, но и не хочет, чтобы его не было, но Он позволяет ему быть для большего добра" (Summa Theologiae Ia 2.3), и вообще несовершенность и испорченность творения необходимы для того, чтобы в полной мере выразить величие и могущество бога.

Между тем, мысли о том, что и добро, и зло конвенциональны и относительны, высказывал еще Протагор, а Трасимарх заявлял, что единственно возможными критериями добра и зла являются сила или целесообразность. И это далеко не весь список считавших аналогично: даже поборник идеи Абсолюта Платон, в конце концов, согласился с тем, что мир является смесью, mixiV (см. "Филеба").

Давайте рассмотрим, откуда произошли сами понятия "добро/зло" и вообще моральные установки социума? Все не так уж сложно. Более того,

Все просто: этические нормы и догматы, выработанные и закрепленные в ходе социальной эволюции, требовали однозначного толкования поступков людей. А это - минимизация степеней сложности в системе с огромным числом переменных. Ведь ситуация читается (читалась, если о начальной стадии) так: поведение любого индивида - в силу высокой сложности его организации - может быть в принципе непредсказуемым, однако сообщество таких индивидов (организация еще более сложная) не должно от этого страдать - сообщество должно быть стабильным и продуктивным. Следовательно, чтобы выполнялось последнее (стабильность системы), необходима упорядоченность, стабильность первого - то есть составляющего системы, индивида.

Возник, казалось бы, парадокс: в самое сложное, высокоорганизованное и прогрессивное - головной мозг человека (детище эволюции!) - необходимо вносить какие-то поправки? Именно так. И этот парадокс можно было разрешить только за счет упрощения: в сложной, в том числе конкурентной, системе взаимоотношений между людьми оценки их поступков должны быть не только однозначными, одинаково трактуемыми, но и полярными (да - нет, хорошо - плохо, можно - нельзя). Нюансы уходят: чем проще, тем лучше, надежней для системы в целом. Более того, чтобы окончательно закрепить подобный механизм выживания и стабильности вида, человек в ходе эволюции наделяется еще и способностью к самооценке (в дальнейшем - к тому, что называют рефлексией). Вот стандартное, используемое теперь всяким цивилизованным человеком психологическое построение: я еще не совершил нечто, только задумал совершить, а уже могу оценить свой будущий поступок, да и самого себя, с позиций морали, нравственности, этики. Таким образом, оценочный механизм продублирован: оценка со стороны дополняется оценкой внутренней, и, как правило, упрощенно-альтернативной. В общем, механизм с двойной страховкой...

- А.А.Травин, "Этюды по теории и практике эволюции"

Таким образом, в очередной раз показано, что мораль предназначена именно для того, чтобы те, кто не умеет мыслить, приносили меньше вреда. Совершенно аналогично выглядит совет из старинных учебников по поведению в обществе: недостаток ума можно замаскировать хорошим знанием этикета¹³.

Вы никому ничего не должны. Все ваши "долги" - порождение гениального ума, придумавшего грехи, совесть, долг для своих рабов. Так рабы меньше шумели, были послушны и не так сильно воняли.

- Voidriser

Так же очевидно, что общественная мораль, способствуя стабилизации вида в целом, препятствует развитию индивида¹⁴: чем проще и стандартнее, тем лучше. Как нетрудно догадаться, здесь психология выражает аспект архетипа Сатаны как противника стандартов (уравниловки), в частности - стандартной морали.

Сатана - это индивидуализм, не противопоставление обществу (слепой нонконформизм так же глуп, как и слепой конформизм), но уход из-под его влияния в плане этики.

Существовать - значит выделяться, не оставаться фоном. - Пол Адригес

Обратите внимание, что гордость, неразрывно связанная с Сатаной, не поощряется в чел-овеческом обществе. Это происходит по простейшей причине: проявления гордости нарушают иерархию стада¹⁵.

Следует пояснить разницу между гордостью и гордыней. Гордыня - это исключительно церковнославянское слово, применяемое как обозначение греха гордости. Эти термины эквивалентны с христианской точки зрения, но если посмотреть непредвзято, то для гордыни можно оставить трактовку гордости ad extra, а собственно гордость связана с личным достоинством, т.е. знанием своего места в мире, адекватной самооценки, и нежеланием опускаться ниже. Можно сказать, что гордость - это внешнее проявление достоинства, которое является чертой личности. Обратите внимание, что гордость проявляется не постоянно, а только в случае внешнего воздействия, направленного против достоинства.

Собственно говоря, применительно к христианским легендам гордость Сатаны выражается в желании достичь свободы, причем собственными силами, стать хозяином своей судьбы и ничем не быть обязанным богу.

Именно гордость послужила причиной отпадения Сатаны от бога в христианской традиции (также см. главу про ислам). Это мнение вошло в концепт Сатаны благодаря Оригену, до этого высказывались идеи зависти к людям (см. Феофила Александрийского), что не соответствовало архетипу - Дьявол слишком могущественен, чтобы завидовать.

Так что же такое Добро и Зло? Очень редко можно встретить попытку четкой формулировки, которая, к тому же, не построена по принципу сепулек имени Й. Тихого ("Добро - это то, что от бога, а бог есть добро").

Теперь же установим действительно значение понятие доброго, или хорошего [...] это понятие относительно и означает соответствие какого-либо объекта какому-нибудь определенному стремлению воли¹⁶. Таким образом, все, что нравится воле в каком-либо из ее проявлений, что удовлетворяет ее цели, - все это, как бы различно не было в других отношениях, мыслится в понятии хорошего [...] поэтому для одного может быть хорошо то, что для другого совсем противоположно.[...]

Согласно сказанному, добро, по своему понятию, является twn proV ti, т.е. всякое добро по своему существу относительно, ибо существо его состоит только в его отношении к желающей воле. Поэтому абсолютное добро есть противоречие; высшее благо, summum bonum, означает то же самое, т.е. обозначает, собственно, конечное удовлетворение воли, такое удовлетворение, после которого уже не появляется новое желание [...] ничего подобного нельзя и помыслить.

- А.Шопенгауэр, "Мир как воля и представление"

Таким образом, наглядно показывается относительность понятия добра, хотя это и не ставилось целью в данной статье. Просто люди, как всегда, боятся посмотреть на самих себя: они привыкли считать себя изначально стремящимся к "добру"¹⁷, и даже если их мировоззрение проникнуто еще одним абстрактным понятием, а именно - грехом, то все равно они считают, что некогда у людей не было греха и что от него надо избавляться.

Возникает кажущееся противоречие: с одной стороны, Зла нет, оно локально и относительно, как и Добро; с другой стороны - как было отмечено, Зло является частью архетипа Сатаны. Однако архетип потому и относится к общественному бессознательному, что для него совершенно безразлична истинность мнения как такового - если оно сложилось повсеместно, остается неизменным многие века, то оно будет включено в базис бессознательного - хотим мы этого или нет.

В споре рождается коллективное заблуждение, а истиной мы его называем для краткости.

- Е.Лукин

Таким образом, правильная постановка вопроса вовсе не "что есть Зло?", а "что люди понимают под Злом?"

Здесь можно перечислять до бесконечности, но кратко все это можно свести к известному высказыванию:

Определение Добра и Зла: Добро - то, что нравится вам. Зло - то, что вам не нравится.

- А.Ш.ЛаВей

Разумеется, с поправкой на то, что обычно людям нравится / не нравится то же, что нравится / не нравится окружающим. Гипнотические слова "так принято", часто с дополнительным суггестивным элементом "в приличном (высшем, благородном,...) обществе" либо "среди цивилизованных (умных, честных, культурных,..) людей" перманентно используются вместо логической аргументации.

И во Франции, и в других странах самые нелепые обычаи, самые смешные условности пребывают под защитой двух слов: "Так принято". Именно этими словами отвечает готтентот на вопрос европейцев, зачем он ест саранчу и пожирает кишащих на нем паразитов. Он тоже говорит: "Так принято".

- Н.Шамфор

Что особо интересно (однако вполне закономерно, поскольку это относится к общественному бессознательному), Злом с большой буквы называют не нанесение какого-либо вреда индивидуумам, независимо (!) от их количества, а именно то, что ниспровергает основы общества с его сложившимися традициями, стереотипами, обычаями; даже если все перечисленное представляет собой не более чем клифот¹⁸, сложившийся архетип все равно создает иллюзию наполненности якобы глубинным смыслом.

Возражения против прогресса всегда сводились к обвинениям в аморальности.

- Бернард Шоу.

Действительно, как часто подменяют вопрос целесообразности либо разумности чего-либо вопросами нравственности и соответствия общественной морали! Самое страшное в этом то, что большинство людей стоят на давно устаревших позициях бессознательно, исключительно из-за привычного следования обычаям многолетней давности, давно потерявшим свою актуальность, и им даже в голову не приходит, что можно жить по-другому. Интересно отметить, что социально-культуртые шаблоны становятся собственно традициями (пресуппозициями; моделями, принимаемыми до осознания) тогда, когда они начинают играть значимую роль в воспитании последующих поколений - таким образом, например, многие шаблоны моды не становятся традиционными. А социализация ребенка, напротив, всегда традиционна, и также - всегда совершенно им не осознана.

Можно побиться об заклад, что любое ходячее мнение, любая общественная условность глупы: в противном случае они не были бы общепризнанны.

- Н.Шамфор

Как уже писалось, ярко выраженный индивидуализм неотъемлем от архетипа Сатаны, и именно этот нонконформизм люди считают Злом с того самого момента, как только ввели концепцию "Добра" и провозгласили таковое принципом "единственно верной" морали.

Собственно говоря, эта глава состоит сплошь из банальностей - но, если поставлена задача всестороннего раскрытия архетипа, то не упомянуть о Зле невозможно. К тому же, характерное свойство людей - игнорировать мыслительный процесс в случаях, когда ситуация относится к общепринятым.

Очевидно (однако, многие этого не видят и не хотят видеть), что именно Зло является двигателем прогресса - недаром практически все религии (а, за редким исключением, религии всегда объявляют себя стоящими на пути Добра¹⁹), выступают против научного знания, пытаются подчинить развитие и прогресс введенной ими морали и т.д. Невозможно сделать какое-либо открытие и применить его на практике, не причинив кому-либо зла - как прямо, так и косвенно²⁰. Как говорится, от великих знаний великие скорби. Даже если не возникает катаклизмов непосредственно (вспомним, например, движение луддитов), то косвенно прогресс вызывает, к примеру, неврозы из-за невозможности угнаться за темпами развития мира²¹.

Более того, Зло - это именно изменение. Никакое сохранение стабильности, даже идущее во вред, не назовут Злом - так сильно воздействие общественного бессознательного на личностное сознание при неразвитости независимого мышления. Вспомните древнекитайское проклятие "Чтоб тебе жить в век перемен!" - нет уточнения, какие это перемены, к худшему или лучшему. Главное - наличие перемен как таковых. Таким образом, Deus (см. следующую главу) всегда Добро, Satanas - всегда Зло²².

Интересно отметить, что практически все, относящееся к теме морали, редко кем анализируется, и многие устремления a priori преподносятся под видом Добра; при этом забывается, что благими намерениями вымощена дорога в Ад²³. К примеру, гуманизм (однозначно преподносимый как Добро) приводит к тому, что сейчас медики спасают жизнь тем, кто к ней изначально не приспособлен, имеет значительные физические и интеллектуальные отклонения от нормы. Принято считать, что этим делается Добро. А о том, что "гуманисты" обрекают такое существо на жизнь, полную страданий (исключение разве что при глубокой идиотии, когда больной вообще ничего не осознает, но можно ли это назвать жизнью?). Кроме того, во многих случаях такое существо опасно для окружающих из-за неадекватного поведения²⁴, потребляет дополнительные материальные и временные ресурсы в значительно большем количестве, чем здоровый человек, причем без какой-либо отдачи etc. - об этом если кто и задумывается, то предпочитает держать крамольные мысли при себе, чтобы не подвергнуться моральному остракизму общества. Не странно ли, что причинение вреда всем без исключения - от самого неизлечимо больного до общества в целом - называется Добром? Между тем, попытка изменить этот порядок, основываясь на логике и разуме, неизбежно приведет к навешиванию ярлыков "фашиста", "садиста", "убийцы" - в общем, "носителя Зла в особо крупных размерах".

А про то, что все войны, тоталитарные режимы, крестовые походы всех мастей и т.д., устраивались исключительно в целях причинения добра, мы и писать не будем - это слишком банально.

В чем-то приверженцы манихейства (извиняемся за повторение) были правы: поскольку жизнь без непрерывных изменений, развития невозможна, а изменение - это и есть Зло, то весь материальный мир, в отличие неизменного воображаемого духовного мира, вполне можно назвать Злом²⁵. Жизнь без Зла невозможна²⁶, как бы не пытались это отрицать "связанные умы".

53. Где начинается добро. Там, где слабое зрение не способно уже разглядеть злое влечение, как таковое, из-за его рафинированности, человек полагает царство добра, и ощущение того, что отныне он пребывает в царстве добра, приводит все его влечения, до этого спугиваемые и ограничиваемые злым влечением, в возбуждение, которое переживается как чувство уверенности, удовольствия, благосклонности. Итак: чем тупее глаз, тем шире простирается добро! Отсюда вечная веселость народа и детей! Отсюда угрюмость и родственная нечистой совести тоска великих мыслителей!

- Ф.Ницше, "Веселая наука"

Интересно также и то, что люди часто называют злом не только преднамеренное нанесение какого-либо вреда, что хоть как-то состыковывалось бы с моральным императивом, выдвигаемым как реальность²⁷, но и непреднамеренное неприятное событие. Таким образом, очевидно, что люди просто смешивают термины "вред" и "зло", хотя первый в первом приближении можно считать объективным для конкретного индивидуума, а второй как моральная категория полностью субъективен. Более того, "злом" по инерции считают даже природные явления ("ураган причинил много зла"), пытаясь применить нравственность к неодушевленным объектам²⁸. Забавно, если бы не приводило к соответствующим последствиям.

Интересно отметить, что в древности, прежде всего, злом назывался именно вред, наносимый стихией, затем к нему приравнивался вред от поведения людей. В то время природа воспринималась анималистично, как живое существо, поэтому нет ничего удивительного в том, что не делалось разницы между стихийными явлениями и сознательными действиями. Разницы действительно не виделось.

Помимо этого, общепринятым (как все же искажены все категории суждений, к которым применимо это определение!) является то, что причинение зла всегда приносит удовольствие тому, кто этим занимается. Вспомните любое классическое произведение в жанре fantasy: все злодеи настолько озабочены самим процессом делания зла, что ни разу не задумываются, зачем им это, собственно, нужно? В лучшем случае это "мотивируется" стремлением захватить мир, но для чего взваливать на себя такую обузу - также остается непонятным. Положительные же герои точно так же немотивированно стремятся всем причинить добро. И, что, опять-таки характерно, редко у кого из читателей это вызывает недоумение.

103. Невинное в злобе. Злоба имеет целью не страдание другого человека само по себе, а наше собственное наслаждение, например, наслаждение чувством мести или сильным нервным возбуждением. [...] Всякое удовольствие само по себе не хорошо и не дурно; откуда же берется определение, что нельзя причинять страдания другим, чтобы таким образом получать удовольствие от самого себя? Только из соображений пользы, т.е. имея в виду последствия, возможное страдание, когда можно ожидать кары или мести от потерпевшего или от замещающего его государства - лишь эти соображения могли первоначально дать основание отказаться от своих действий. - Сострадание столь же мало имеет своей целью удовольствие другого человека, как злоба - его страдание само по себе. [...] во-первых, удовольствие от эмоции [...] и, во-вторых, поскольку оно влечет к действию, удовольствие удовлетворения от обнаружения силы. Если к тому же страдающая личность нам особенно близка, то, практикуя сострадание, мы освобождаем себя самих от страдания. - За вычетом нескольких философов, люди всегда ставили сострадание довольно низко в иерархии моральных чувств - и вполне справедливо.

- Ф.Ницше, "Человеческое, слишком человеческое"

Далее в жонглировании бессмыслицами в области морали в связи со злом всплывает интересный термин "невинность". Здесь не в применении к женской физиологии, а к неведению греха²⁹, нахождению в состоянии "духовной чистоты" (только не просите объяснить, что это такое) и всего в этом же роде. Смысл заключается в том, что познавать только добро - это чуть ли не высший духовный подвиг. Впрочем, так оно и есть - чем более выражена оторванность от реальности, тем более "духовен" человек. Однако, практика такого психического состояния в реальной жизни, а не в монастыре, сродни появлению маленького, наивного, но очень аппетитного ягненка среди стаи голодных волков. Съедят-с...

И это помимо того, что практика невинности в любом смысле - это, прежде всего, практика незнания.

Невинность, в сущности, граничит с глупостью, потому что цель жизни (употребляю это выражение только фигурально вместо сущности жизни или мира) состоит в том, чтобы познать собственную волю, чтобы она стала для нас объектом и чтобы мы, вследствие этого, стали лучшими в глубине сознания. Наше тело есть воля, ставшая объектом, и деяния, которые мы ради нее совершаем, показывают нам зло этой воли. В состоянии же невинности, в котором зло не имеет места по отсутствию искушений, человек есть лишь жизненный аппарат [...] Такая пустая форма жизни, такая пустая арена, сама по себе [...] - ничтожна, и так как она получает знание лишь через поступки, заблуждения, познания, так сказать - через конвульсии воли, - то по характеру своему она представляется [...] глупой. Вот почему золотой век невинности, а также всякая утопия есть нелепость и глупость. Первый преступник, первый убийца - Каин, который узнал грех и через него [...] познал добро, а, следовательно,- и значение жизни³⁰,- есть лицо трагическое, во всяком случае, более значительное и даже более почтенное, чем невинный простофиля.

- А.Шопенгауэр, "Новые афоризмы"

Кроме того, отсутствие зла в окружающей реальности неизбежно вызовет ослабление организма, произрастающего в "тепличных" условиях, причем ослабление как физическое, так и умственное. Эволюция идет благодаря конкуренции, как внутривидовой, так и межвидовой, а что есть конкуренция, как не зло для проигравшего в борьбе?

Невозможно опереться на то, что не сопротивляется. - Элифас Леви.

Представьте, к примеру, стерильную среду без "злых" микробов - что будет с организмом, когда его поместят в реальность? Живой пример - вымирание многих индейских племен от насморка, с которым они сталкивались впервые. А уж оспа уничтожила индейцев даже больше, чем клинки конкистадоров. Аналогичная ситуация происходит в психологическом плане: многие люди, воспитанные в духе "все вокруг хорошие и добрые", из-за излишней доверчивости попадают в, мягко говоря, неблагоприятные жизненные ситуации. Таким образом, понимание сущности зла (точнее, сущности тех факторов, совокупность которых люди имеют привычку называть злом), просто необходимо для выживания, и в особенности для развития, так как развитие особи сверх среднестатистической нормы автоматически подразумевает возвышение над другими - другими словами, причинение им зла, если не прямого в смысле оттягивания на себя большего количества ресурсов, то косвенного в виде предоставления себя как объекта для зависти.

Вести сражаться необученных людей - значит предавать их. - Конфуций

Что интересно, исследования креативности³¹ как универсальной творческой способности показали в числе способствующих высоким показателям такой фактор, как неблагоприятные отношения в семье³².

19. Зло. Исследуйте жизнь лучших и плодотворнейших людей и народов и спросите себя, может ли дерево, которому суждено гордо прорастать ввысь, избежать дурной погоды и бурь, и не принадлежат ли неблагоприятные стечения обстоятельств и сопротивление извне, всякого рода ненависть, ревность, своекорыстие, недоверие, суровость, алчность и насилие к благоприятствующим обстоятельствам, без которых едва ли возможен большой рост даже в добродетели? Яд, от которого гибнет слабая натура, есть для сильного усиление - и он даже не называет его ядом.

- Ф.Ницше, "Веселая наука"

Те, кто не может чувствовать боли, никогда не смогут превзойти самих себя. Когда Небо хочет возложить важную миссию на человека, оно вначале ожесточает его сердце, заставляет его до предела напрягать мышцы и сухожилия, заставляет его страдать от голода, повергает его в нужду и нищету, обрекает на неудачи все его начинания. Тем самым Небо укрепляет его волю, закаляет его как сталь и делает способным к выполнению того, что при иных обстоятельствах он был бы не способен выполнить.

- Мэн-Цзы

Кажется, мы разобрали основные "бытовые" стороны Зла. Однако остается еще один немаловажный аспект, не упомянутый до сих пор в этой главе. Это - отношение людей к всему для них непонятному как ко Злу, независимо от внутренней сущности объекта либо явления. А если учесть, что к пониманию, как правило, они не стремятся, то картина становится полностью ясной. Достаточно вспомнить, какая паника была перед внедрением в повседневную практику железнодорожного сообщения: газеты публиковали заметки, что пассажиры поголовно сойдут с ума, так как "человеческий организм не приспособлен для передвижения со страшной скоростью 30 км/ч".

Если уж такие простые для понимания вещи вызывают панику, то что говорить об научных экспериментах, которые, с точки зрения обывателя, "идут против природы"? Вот подумайте, почему в стандартных комиксах (сами понимаете, на какой уровень развития рассчитана книжка с картинками и с минимумом текста, по сравнению с которым Шварценеггеровское "I'll be back!" выглядит шедевром риторики) главный отрицательный герой, как правило, - сумасшедший ученый, а положительный - безмозглый, но накачанный и стремящийся "делать добро людям" тип? Кто, так сказать, ближе к народу?

Но если ученые пытаются как-то показать пользу своих экспериментов (а куда деваться, когда требуется финансирование?), то любое проявление оккультизма, не приносящее материальной выгоды обывателю, с изобретением морального дуализма стало априорно отвергаться как извращение чел-овеческой природы. "Чтобы прыгнуть выше головы, надо сначала ее иметь", а это всегда рассматривалось с точки зрения простого (ну очень простого и непосредственного) народа как умничанье. Сами посудите: делают непонятно что, непонятно как, при этом не стремятся это делать на благо всего народа - разве это добро?! Ну а все, что не добро - понятно же, что зло.

Можно переформулировать тезис и таким образом: поскольку люди считают, что им присуще добро³³, то все, что выходит за рамки развития свойственных им способностей и привычных явлений, относится ко злу. Вспомним хотя бы кликушеские вопли вокруг клонирования - все возражения моралистов сводятся к "Да что же это такое деется, люди добрыя?!", но при этом науке ставятся в колеса не просто палки, но сучковатые бревна, поскольку это "отражает общественное мнение". Кто-то хорошо сказал: "Демократия - это когда главврач психиатрической больницы выбирается пациентами из своей среды".

Итак, все, что выходит за рамки стандартных чел-овеческих способностей и представлений (а как они узки!), относится ко злу.

Более того, как уже упоминалось выше, люди очень редко задумываются об "общепринятом" - и, как следствие, злом считается даже не ниспровергание каких-либо представлений, а даже сама попытка переосмыслить традиции либо усомниться в их необходимости. В современном мире самые характерные примеры такого отношения - гуманизм и демократия. Какие бы обоснованные возражения не выдвигались против этих идолов, они принимаются в штыки всей "прогрессивной общественностью".

Зло, как показывает этот пример, это еще и попытка взглянуть на всем привычные вещи новым взглядом с той стороны, с которой на них редко кто смотрит.

- Вы меня удивляете, - сказал Котгрейв. - Я никогда не думал об этом. Если это действительно так, то нужно все перевернуть. Тогда, по-вашему, суть греха в том...

- ... чтобы захотеть взять небо штурмом! - подхватил Амброз. - Грех состоит для меня в стремлении проникнуть запретным способом в другую, высшую сферу. Поэтому вы должны понять, отчего он так редок. Слишком мало людей и вправду желает проникнуть в другие сферы, будь они высокими или низкими, дозволенными или запретными. Святых мало. А грешников - в том смысле, как я это понимаю - еще меньше. И гениальные люди (принадлежащие порой и к тем, и к другим) - тоже редки... Но, может быть, много труднее стать великим грешником, чем великим святым.

- Потому что грех сугубо противоположен нашей природе?

- Совершенно точно. Святость также требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным. Речь идет о том, чтобы вновь обрести экстаз, ведомый человеку до грехопадения. Но грех - это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном.

- А.Мейчен, "Белый народ"

Тесно с вышеописанным связан еще один аспект Зла, а именно - несоответствие "человечности". Здесь имеется ввиду не бесчеловечность социопатов, а именно "а-человечность", непризнание "общечеловеческих ценностей", а также многого из того, что "делает человека человеком".

Вот проанализируйте: чел-овечество дало себе самоназвание как виду Homo Sapiens. Казалось бы, этим оно установило перед собой цель, к которой надо стремиться, чтобы нести это название заслуженно. Однако согласно общепринятому мнению, человека делает человеком вовсе не разум (!), реально выделяющий его из животных в целом, а эмоции, переживания и все в том же духе - то есть то, что мешает разуму действовать эффективно³⁴. Более того, "чрезмерные" проявления разумности осуждаются, а добродетелью считается, к примеру, сопереживание (правда ведь, куда лучше, когда плохо не только тебе, но и кому-то другому?). Повышенная эмоциональность считается простительным мелким недостатком...

358. Требование сострадания как признак наглости. Существуют люди, которые, вспылив и оскорбив других, требуют, во-первых, чтобы на них не обижались, и, во-вторых, чтобы к ним испытывали сострадание за то, что они подвержены столь острым пароксизмам; так далеко заходит человеческая наглость.

- Ф.Ницше, "Человеческое, слишком человеческое"

...между тем как рациональность и разумность поступков влечет за собой обвинения в бесчувственности, бесчеловечности и т.д. Но подумайте сами, кто лучше поможет в беде - сочувствующий или хладнокровно исправляющий ситуацию? Однако первому будут благодарны всегда, второму же - только в случае удачи, да и то за глаза выскажут, что можно было бы и посочувствовать. Забавно, что во многих случаях страдающий добивается от окружающих не помощи, а именно сочувствия, поскольку нравится ощущать себя в центре внимания.

И вот такое отклонение от чел-овеческих недостатков, неотделимых от понятия "человечности", тоже всегда называют злом, при этом не обращая внимания на целесообразность таких модификаций психики.

- ...Хотя некоторые предпосылки к концу света (он же начало тьмы) все же имеются. Скажите-ка, доктор, - в вашем полете, каковы были ограничения?

- Нижнее, - момент Восстания...

- Ну а впереди?

- Странный, переливающийся многоцветием барьер, который..., нет, не вредоносный, но... мне стало страшно, - смутился Фауст.

- Вот видите, дражайший. В некотором будущем поток Хаоса возрастет настолько, что для того, чтобы осознать нелинейность окружающих событий, наблюдателю придется перестать быть человеком. Это и есть барьер, который вы видели. Да, в плане знания и восприятия у вас проблем нет. Но, чтобы, к примеру, стать полноправным Демоном, нужно стереть границы между наукой и поэзией, магией и повседневным бытом. Плюс совершенное владение любыми видами оружия. Плюс способность всегда возвращаться со щитом. Неважно, бронзовым или орбитальным. Извините, но Вы, профессор, к этому не готовы. Поэтому - страшно...

- Nicodimus, "Патрон Доктора Фауста или Черное смещение"

Наше повествование об иллюзиях добра и зла будет неполным без исторического экскурса по теме происхождения морали, благодаря которой и возникли столь устойчивые перверсии реальности. Так что воздадим классикам то, чего они заслуживают.

Ни перед кем из ваших идолов я никогда не отступал, никому из них не уступал я, и потому Тот, Кто Сказал мне: "Ты мне подчинишься", отныне есть мой заклятый смертельный враг.

- А.Ш.ЛаВей, Книга Сатаны

Платон выделял три части души³⁵: разумную, яростную и вожделеющую, он усмотрел проявления зла в том, что какая-то одна из низших частей души способна противопоставить себя всей душе в целом. Если это произойдет с яростной частью, то человек будет отличаться чрезвычайной гневливостью и воинственностью (приближаясь к породе хищных животных), а если с вожделеющей - он будет подвержен необузданным низменным страстям, распущенности (что характерно для ослов и свиней).

Оно, в общем-то, и верно, но при чем тут "зло"? Как обычно, под "злом" понимают то, что может принести вред обществу в целом, не рассматривая, к чему это ведет для индивидуума. Любая мораль предназначена, прежде всего, для сохранение общества в неизменном виде или для сохранения неизменным направления, в котором движется общество. Естественно, что это направление выбирают те же рулевые, которые внедряют моральные нормы, определяют идеологическую стратегию и влияют на общественные настроения. Вот только не стоит забывать, что сами рулевые - вне этого направления, вне этой морали, вне этих настроений. Пастухи могут идти, куда захотят, а вот стадо всегда идет только за пастухами.

Понятие нравственности обычаев. ...вот главное положение старых времен: нравственность - не что иное (или не более) как подчинение обычаям, каковы бы они не были; обычаи - традиционный способ действий. В тех случаях, где традиция не повелевает, нет нравственности; и чем меньше определяется жизнь традициями, тем меньше становится круг нравственности. Свободный человек безнравственен, потому что во всем он хочет зависеть от себя, а не от традиции.

- Ф.Ницше, "Утренняя заря, или мысли о моральных предрассудках"

У Аристотеля, написавшего на тему морали целый трактат "О добродетели", дана развернутая картина душевных изъянов. Во-первых, ущербной может быть душа в целом. Это выражается в малодушии (ничтожности, слабости души, неспособности достойно принимать успехи и поражения, славу и унижения), в скупости (низменном своекорыстии, устремленности к любой, даже позорной выгоде), в несправедливости (склонности к посягательству на закон и авторитет, на чужие права и достоинство). Во-вторых, ущербной, испорченной может быть любая из трех частей души, выделенных Платоном. Порочность разумной души - это безрассудство (обычная житейская глупость), яростной - гневливость и трусость, вожделеющей - распущенность и невоздержанность. Тем не менее, разумная часть души играет, по Аристотелю, решающую роль в нравственной определенности индивида. Моральное зло обязательно бывает неразумием, но только в трех разных смыслах. Это может быть либо отсутствие разума, либо его неспособность влиять на побуждения, либо извращенность, направленность на дурные вещи.

Обратите внимание, как плавно и ненавязчиво смешиваются понятия неадекватного поведения и зла. Впоследствии искажение станет принципиальным - когда понятие разумности как главной части души (языческий подход) будет заменен на приоритет добродетели как повиновения богу (монотеистический подход).

В соответствии с этим аморальность по Аристотелю представлена тремя видами испорченности души: зверством, невоздержанностью и порочностью. Зверство обусловлено отсутствием лучшей, разумной, части души. Звероподобные люди способны на самые ужасные деяния: пожирать младенцев, изъятых из утробы матери, наслаждаться сырым или чел-овеческим мясом и пр.

И опять: моральный запрет на человеческое мясо - это всего лишь моральный запрет, традиции и обычаи данной местности. Каннибал в своей диете ничего аморального не видит. А уж что касается употребления в пищу сырого мяса - это, конечно, не особо привлекательно для большинства и опасно из-за возможности заразиться паразитами, но, как говорится, о вкусах не спорят.

Соотечественники Стагирита, стоики, не видели в каннибализме в принципе ничего страшного: "Если мясо родителей годно для пищи, то пусть воспользуются им, как следует пользоваться и собственными членами, например, отрубленной ногой и тому подобным". Обусловлены такие заявления, ужасающие моралистов и обывателей, были хладнокровием и здравым смыслом. Между тем, Аристотель писал, что такой сорт людей встречается редко, главным образом среди варваров; среди цивилизованных греков зверь может появиться только по причине наследственной болезни или уродства.

Видите, какие давние корни разделения на "наше-цивилизованное" и "не-наше-дикарское". И дикарей - подразумевается - надо немедленно привести к "нашей" культуре. Это же добро для них!

Аристотелем же подсказаны и методы в трактате "Политика", где он утверждает, что одни по своей природе являются рабами, тогда как другие - господами. По нашему мнению, воспитание (и самоосознание) играет в этом расслоении гораздо большую роль. Но главное не это, а то, что по Аристотелю господами рождены быть эллины, а все прочие - варвары и предназначены быть их рабами. Та же идея, что и о потомках Сима и Хама. А если кто "по природе своей будучи предназначен к подчинению, противится своему назначению", то его нужно подчинить мечом и привлечь к ярму кнутом. Аристотель не понимает, что заложенное природой реализуется неизбежно. И тот, кто предрасположен подчиняться, сам ищет, к кому пристроиться: начальник, обычаи, стереотипы, традиции, жена (муж), мода, "хороший тон", общечел-овеческие ценности... ad infinitum - для поклонения подойдет любой фетиш.

Невоздержанность - это та форма зла, которую Аристотель прямо противопоставил сократовскому рационализму. "...Невоздержный, зная, что [поступает] дурно, тем не менее, поступает [так] под влиянием страсти". Данный недостаток безусловно относится не к сфере разума, а к сфере воли. Подверженный ему субъект нормален в отношении своих суждений, но ненормален в отношении намерений и их осуществления. Иными словами, невоздержанный способен разумно судить о происходящем, но поступает неразумно. Порывы ярости, любовные страсти и другие сильные побуждения ввергают его в такое состояние, когда он, обладая знанием, им в то же время не обладает. Знание в этих случаях остается как бы посторонним и безразличным.

Обратите внимание, что в этом случае ко злу относят только то, что потенциально может принести вред социуму. Скажем, безумно влюбленный, зарубивший своего соперника топором, будет отнесен к категории "зла", а ему же, совершившему самоубийство (однозначный вред себе), еще и посочувствуют.

Невоздержность отличается от порочности, следующей формы зла, неспособностью владеть своими побуждениями и контролировать их. Аристотель разделил аффективную и гедонистическую невоздержность. Первая есть утрата контроля над собой и совершение противных убеждениям поступков в состоянии ярости, гнева и т.п., вторая - в жажде чувственных наслаждений, она, по его мнению, более позорна.

И опять - о чел-овеческое, слишком чел-овеческое! - неспособность контролировать свои поступки считается более простительной, чем способность добиваться своих целей, используя разум, если эти цели по какой-либо причине не нравятся общественности.

Третье негативное свойство души - порочность - и есть, по Аристотелю, собственно нравственное зло. Она не исключает ни развитого рассудка, ни сильной воли, но предполагает их дурную направленность. Порочный человек полностью виновен в своем поведении, ведь у него есть способность быть другим, но он ее не использует. Своим тройственным делением зла основатель перипатетизма отграничил аморализм от глупости и слабости.

Вот так. Со времен охоты на мамонтов добром считалась жертва на благо общества, а злом - любое проявление индивидуализма, не способствующее выживанию племени в целом. А затем подобные суждения стали распространяться все шире и шире, дойдя в современном мире практически до абсурда, подобного муравейнику, где жизнь одного насекомого - ничто по сравнению с муравьиным сообществом. Но не обладают ли люди в потенциале все же большей индивидуальностью, чем муравьи?

Моды в морали. - Как меняются моральные суждения! Величайшие светила античной нравственности, например, Эпиктет, ничего не знали о так прославляемой теперь заботе о других, жизни для других; мы, с точки зрения своей теперешней моральной моды, назвали бы их прямо безнравственными, так как они всеми силами боролись за свое ego и против сочувствия другим, их страданиям и их нравственным порокам. Может быть, они ответили бы нам: "Если вы сами обладаете чем-нибудь мучительным и отвратительным, то считайте, по крайней мере, других лучшими, чем вы сами! И вы поступите хорошо!"

- Ф.Ницше, "Утренняя заря, или мысли о моральных предрассудках"

Читаем Аристотеля дальше... Как он пишет, порочность, овладевая той или иной частью души, меняет свои лики. В отношении чувственных вожделений она предстает как распущенность. Распущенный человек ищет излишеств в удовольствиях, и при том добровольно, т.е. ради самих излишеств, а не ради какой-то пользы. Наслаждение - чаще всего грязное и позорное - есть для него цель существования. Поэтому он не склонен к раскаянию и неисцелим. Распущенность подобна непрерывно действующей, а невоздержность - приступообразной подлости. Тот, кто совершает постыдный поступок под влиянием сильного влечения или в порыве неукротимого гнева, лучше того, кто совершает этот же поступок, не испытывая никакого переживания или испытывая слабое.

И опять - а что есть излишество? Возьмем среднестатистическую величину, и все, что ее превышает, объявим излишеством? Заодно вспомним крылатую фразу о нормах: "У нас в СССР секса нет!". Часто случается слышать утверждение, что то или иное поведение в области секса неестественно (видимо, потому что не приводит к зачатию), поэтому это излишество или даже извращение. Но в этом случае и термообработку пищи можно считать излишеством. Весь феномен цивилизации - противоестественен, если уж на то пошло. И еще пример: состояние аффекта является смягчающим моментом (даже согласно Уголовному Кодексу!), причем полностью игнорируется тот факт, что в неспособности владеть собой, помимо родителей и воспитателей, виноват сам человек - кто ему мешает, достигнув сознательного возраста, начать работать над собственной психикой?

Даже достаточно здравые мысли у Аристотеля уже окрашены нравственностью (не удивительно, что его так любили средневековые теологи).

По его мнению, качество поступков в решающей степени зависит от качества души, которое определяется настроем на соблюдение меры в страстях и действиях. Вроде бы - вполне разумный тезис³⁶.

Наше состояние хорошо, когда в нас есть наклонность держаться середины противоположных движений чувств, и за это нас одобряют; наоборот, дурное состояние - это наклонность к их избытку или недостатку.

Умение находить золотую середину во всех потребностях и переживаниях безусловно предполагает развитый интеллект, что свидетельствует о близости Аристотеля к сократической позиции. Но помимо этого он постулирует, что кроме разума нужна еще устремленность к прекрасным целям и способность ценить меру (т.е. гармонию, единство противоположностей) саму по себе, как самоцель, а не как средство достижения иных целей.

Nota bene: как Аристотель, так и его нравственные последователи предоставляют рассудку субъекта любые "поля деятельности", кроме одного - того самого поля, на котором определяется шкала измерения этих самых чувств - что считать их "серединой"? Что - выходящим за пределы допустимого? Все философы-моралисты как-то стыдливо опускают этот вопрос - кто наделен правом выносить "конечный вердикт" не об отклонениях от нормы, а о качестве самой нормы? На каком основании? Почему его решение будет приемлемым не только для абстрактного "народа", но и для каждого конкретного субъекта? Почему этот самый конкретный субъект тем самым лишается права самостоятельно определять собственные нормы? А, говоря проще, - каковы основания для универсальности моральных догм при уникальности каждого конкретного разума? И насколько эти основания убедительны для любого субъекта, который может столкнуться с их следствиями?

Вот и приехали туда же, откуда так пытались вырваться: выдвигаются аксиоматические "прекрасные цели³⁷", и их достижение вводится как единственно верная, достойная, правильная, истинная цель, малейшее отклонение от которой подлежит безусловному осуждению.

Кто же этот великий дракон, которого дух не хочет более называть господином и богом? "Ты должен" называется великий дракон. Но дух льва говорит "я хочу".

Чешуйчатый зверь "ты должен", искрясь золотыми искрами, лежит ему на дороге, и на каждой чешуе его блестит, как золото, "ты должен!".

Тысячелетние ценности блестят на этих чешуях, и так говорит сильнейший из всех драконов: "Ценности всех вещей блестят на мне".

"Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность - это я. Поистине, "я хочу" не должно более существовать!" Так говорит дракон.

- Ф.Ницше, "Так говорил Заратустра"

"Золотая середина" Аристотеля является "моральным правилом, предполагающим в качестве условия своего применения самостоятельное размышление в каждом конкретном случае".

Вполне верный тезис в плане самостоятельного размышления, но причем тут обязательность "золотой середины"? Любое введение догмы ограничивает самостоятельность a priori. Помимо того, обратите внимание, что при любом компромиссе проигрывают оба. Всегда ли это разумно?

Аристотель вполне осознанно стремился избежать отождествления добра и зла с какими-либо гносеологическими или психологическими данностями, сохраняя здравомыслие хотя бы в этом. Заметные ценностные различения произведены им в самих телесных чувствах. Осуждался не только избыток в чувственных удовольствиях (распущенность), но и недостаток (бесчувствие), что, опять же, выглядит более разумно, чем выхолощенность религиозных моралистов. Существуют лишь отдельные движения чувств, которые дурны независимо от того, слишком их много или слишком мало; да и то они выражаются не в самом чувстве удовольствия, а скорее в произвольном отношении³⁸ к этому чувству. Таков, например, разврат, ведь "развратник - не тот, кто совращает свободных женщин больше, чем следует³⁹, но предосудительна и эта страсть, и любая подобная ей, заключающаяся в распущенности по отношению к удовольствиям". В отношении к наслаждениям перипатетическая этика занимает более гибкую и реалистическую позицию, чем у многих позднейших философов и моралистов: оцениваются реальные поступки человека, а не "благие" или "дурные" намерения.

Положив источник аморализма не в какой-то одной психической способности, а в недостаточном или ненормальном развитии любой из них в отдельности или всех вместе, Аристотель заметно приблизился к пониманию системности внутреннего мира человека, каковое достижение было отброшено последующими поколениями и не вспоминалось практически до нашего времени. Сейчас мы уже знаем, что степень индивидуальной моральности зависит от глубины и прочности усвоения культурных запретов и предписаний, образующих основу личности, а также от того, насколько они согласованы друг с другом и с биопсихическими особенностями человека. Тот феномен, который был назван испорченностью души, - это и есть разрушение или деформация личностной основы. Если этой основы нет, если во внутреннем мире царят разлад и хаос, то дальнейшее наращивание познавательных возможностей не принесет пользы, Здесь аристотелевская концепция порочности вполне диалектична, однако, при всей частоте употребления термина "зло", под ним понимается лишь потенциальный вред, что, несомненно, является частным и относительным понятием, не поддающимся абсолютизации.

После Аристотеля истолкование морального зла как дисгармонии психических функций прочно вошло в культуру. Оно оказалось совместимым и с рационалистическим требованием господства разума над страстями, и с христианским осуждением произвола как источника греховности. Рене Декарт использовал аристотелевское различение порочности и невоздержности для описания отношений между пороками и страстями. Страсть есть пассивное, а порок - активное душевное движение. Сами по себе страсти, с его точки зрения, не являются ни добром, ни злом (наконец-то!), более того, они необходимы для связи между душой и телом. Как говорил Вольтер: "Страсти - это ветры, надувающие паруса корабля, ветер, правда, иной раз топит корабль, но без него корабль не мог бы плыть". В порок превращается лишь та страсть, которая делается чрезмерной и самодовлеющей (однако, это адекватнее назвать преобладанием чувств над разумом).

И опять, обратите внимание, возникает все тот же вопрос о критериях "чрезмерности". Страсть, выражаясь более строго, является для субъекта доминирующим мотивом - и очень легко определяются субъективные критерии "чрезмерности" - нарушение физической, психической или социальной стабильности субъекта. Но вот объективные, универсальные критерии чрезмерности страсти - опять таки должны пройти классические этапы: они должны быть задекларированы, навязаны, "запущены" в культуру и в традиции. Это этапы общественно-манипулятивной стратегии, которые просто не пересекаются с субъективными критериями определения силы страсти. Именно в этом основа большинства конфликтов на уровне морали - то, что "хорошо/плохо" на уровне социума, никак не экстраполируется на то, что "полезно/вредно" для субъекта. Это - совершенно разные, непересекающиеся множества. Большинство совпадений (псевдопересечений) в этих областях - следствие навязанных в качестве "полезных" для субъекта общественных шаблонов и традиций и привычного подавления субъектом в себе тех стремлений и страстей, которые являются "неприличными" в данном социуме. Конфликт, вроде бы, непреодолим..., если забыть о разуме. Его разрешение - осознанные, действительно принятые каждым субъектом конвенции совместного существования. В комплексе с возможностью не только изменить, но и прервать существующие общественные договоренности. Не реально? Для нынешнего стадно-демократического социума, в котором бесконфликтность ценится гораздо выше интеллектуальности - абсолютно нереально. Но... Tempora mutantur et nos mutantur in illis.

Итак: упражнения моралистов на тему "добро/зло" не сообщили нам практически ничего нового, лишь подтвердили, что одними из аспектов архетипа Сатаны являются индивидуальность и неприятие никаких априорных искусственно-социальных категорий - моральных, культурных, традиционных, которые, в конце концов, сводимы к понятиям Добра и Зла. Все то, что люди называют злом, обязательно причиняет какой-либо вред (хотя бы в виде раздражения от наблюдения "отклонения от нормы" в какую-либо сторону) социуму, при отнесении к моральным категориям польза/вред для человека как для личности практически не учитывается.

495. Возмущающие в индивидуальном образе жизни. Все крайне индивидуальные мероприятия жизни возбуждают людей против того, кто к ним прибегает; они чувствуют, что необычайный образ жизни, которым пользуется для своего блага такой человек, унижает их как обыденных существ.

- Ф.Ницше, "Человеческое, слишком человеческое"

Категории добра/зла несколько выделяются из всех остальных моральных штампов тем, что они наиболее элементарны - моралист в состоянии тем или иным путем свести любой другой "моральный эксцесс" к одной из них. И диагноз "это добро/зло!" выступает в роли окончательного оценочного вердикта. Он не требует ни дальнейшего представления, ни дальнейшего уточнения.

Для полноты рассмотрения темы отметим часто возникающий вопрос: если не употреблять слов "добро" и "зло", то что говорить вместо них? "Хорошо" и "плохо", "польза" и "вред"? Но ведь это можно расценить как абсурдную боязнь слов, от перемены которых суть не меняется. Вспоминается пример с целой коллегией адвокатов, где было запрещено употребление слов "выиграл" или "проиграл дело". Это считалось неуважением к профессии, и вместо этого надо было говорить: "добился (или не добился) благоприятного исхода". Конечно, это выглядит смешно.

Однако, с терминами "добро/зло" не все так просто, как с суеверными юристами. Разумеется, в общении используется множество терминов, не имеющих четкого определения. Но они не настолько значительны для психики: скажем, вряд ли кто может четко и логично расписать, по каким критериям можно разделить музыку на приятную или неприятную даже для него лично, не говоря уж об общей постановке вопроса. В этом случае все согласны с тем, что "о вкусах не спорят". Совсем другое дело в случае категорий добро/зло: суть в том, что, произнося одно из этих определений, одновременно обращаешься к коллективному бессознательному, в котором за тысячелетия установилось восприятие этих условных категорий как абсолютов: люди в массе не признают, что отношение к чему-либо как к добру/злу - это тоже дело вкуса. Если же произносится "польза/вред", то ни у кого не возникает вопросов об их условности, относительности и субъективности.

Часто люди пытаются привести аналогии, доказывающие, с их точки зрения, что можно пользоваться абсолютами в реальной жизни. К примеру, при полировке доски мы ее выравниваем по абстрактной плоскости, а в реальности плоскость не существует; более того, не существует универсального определения плоскости⁴⁰. Так почему бы не ровняться на добро без четкого определения⁴¹?

Однако в математике как языке, при помощи которого описывается действительность, плоскость - это производная аксиоматики точка/прямая и т.д.

Плоскость - это отнюдь не абсолютный объект, а множество точек (вводимых аксиоматически), удовлетворяющих определенным условиям, вот, к примеру, уравнение плоскости из математики (в прямоугольных координатах): a(x-x₀)+b(y-y₀)+c(z-z₀)=0

Таким образом, для формализации добра/зла тоже требуется ввести аксиоматику и условия ее применимости, что не делается и никогда не будет сделано ни одним моралистом - эта порода людей считает добро/зло универсальным абсолютом, применимым всегда, и, что характерно, при этом полностью игнорируется тот факт, что в разных обществах эти понятия обозначают совершенно разное.

Необходимо начинать с исправления имен [...] Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, дела не могут осуществляться.

- Лунь Юй, китайский трактат, V век до н.э.

Так зачем же повсеместно используются эти абстракции, не имеющие никакого реального соответствия, причем в качестве всеобъемлющих, изначальных и абсолютных? Ответ на этот вопрос занял бы слишком много места, поэтому мы ограничимся цитатой из справки Совета по делам книгопечатания при министерстве внутренних дел о книге одного из первых русских материалистов, профессора Медико-хирургической академии И.М.Сеченова "Рефлексы головного мозга"⁴². Как вы понимаете, эту книгу очень не хотела пропускать цензура:

Эта материалистическая теория, отвергая свободную волю⁴³ и бессмертие души, не согласна... с христианским мировоззрением⁴⁴; она уничтожает понятие о добре и зле, о нравственных обычаях человека... и потому ведет положительно к разрушению нравов. ...нельзя не заметить, что книга отличается отнюдь не ученым изложением, а представляет, напротив, популярную беседу с непросвещенным читателем. Это обстоятельство .... указывает на намерение автора сделать свою теорию наиболее доступною для публики. Поэтому книга подлежит судебному преследованию и немедленному заарестовыванию ... подлежит уничтожению как крайне опасная по своему влиянию на людей, не имеющих твердо установившихся убеждений.

В заключение главы следует прояснить вопрос "почему сатанисты, отрицая наличие Добра/Зла, иногда используют эти термины в художественно-философских произведениях".

Дело исключительно в том, что любой язык социален в своем происхождении, лексиконе и функциях в общем. Соответственно, говорить на нем о вещах, для которых он не предназначен, крайне затруднительно. И поэтому вырабатывается личная система обозначений, которая по форме может значительно различаться от другой, обозначающей то же самое.

Но опять же - смотрите в суть. Да, нет никаких абсолютных добра/зла и вообще употребление этих терминов как оценочных попросту неразумно. Но у них есть и другое значение, не бытовое.

Вселенная имморальна - в природе нет ни Добра, ни Зла. Но если кто-либо начинает утверждать, что существует некое Добро - я становлюсь на сторону Зла, противостоя ему; его поползновения нарушают гармонию Вселенной.

- Warrax.

"Люди всегда считают злом то, что не способны понять вследствие своей ограниченности". © тот же. Соответственно то, что люди никогда не смогут понять - есть Зло с большой буквы. Это НЕ оценочный и не моральный термин, а метафизический. Evil they name us - Evil we are.

Отметим, что люди сейчас практически неспособны воспринять метафизическое Зло, Первозданную Тьму. Они заменяют это понятие своими жалкими страшилками, простым причинением вреда; причем если в давние времена это относили хотя бы к душе, т.е. тоже понимали метафизически, то в современном мире на Сатану валят обыкновенные физиологические страдания, поскольку больше обывателей практически ничего не волнует.

Современный протестантский философ Дж.Б.Рассел, написавший тетралогию "Дьявол", "Сатана", "Люцифер", "Мефистофель" выдают такую сентенцию: "Если Дьявол не осознается как персонификация реального зла, он становится бессмысленным. Сущность зла заключается в насилии. [...] Насилие можно определить как злонамеренное причинение страдания". И все... Каждую из книг своей тетралогии он начинает с примеров убийств и насилия.

Сравните это со Злом в рассказе А.Мейчена (стр. 110) и почувствуйте разницу.

Вы [обыватели] подозревали нас в поджогах и убийствах - низводя наше понимание ВОЙНЫ до ваших страшилок - преступлений. Мы всегда выступали против этого мира, и прежде всего против худшей его части - против слепой животной деструктивности. Недолюди-дебилы пользуются вашим отрицанием духовной составляющей, а интеллектуальная для них закрыта навсегда. Вы сами мечтали о насилии и наделяли нас... своими чертами. Там, где начинается уголовное преступление - сатанизм заканчивается.

- Bellicum

Кстати: а вы никогда не задумывались, почему добро делают [уже известным способом], а зло - творят?