В исторически сложившейся традиции Православной Церкви, определяющей ее положение в российском обществе, принципиально важна установка на альянс с государственной властью. Эта традиция была унаследована из Византии, где отношения государства и Церкви основывались на концепции "симфонии властей", изначально предполагавшей равноправное сотрудничество Церкви и государства.
Это учение в дальнейшем было извращено и выродилось в союз между императором и церковной иерархией, что заложило, с одной стороны, начала клерикализма, а с другой - вело к подчинению Церкви государству и его интересам, часто весьма далеким от интересов чисто церковных.
В России извращение идеи "симфонии властей" достигло своего апогея: "физическая близость... к самодержцам привела к реальному подчинению Церкви государству" [57].
Систематическое укрощение Церкви со стороны русских правителей началось уже в начале XV века. Это связано с ее разрывом со Вселенским престолом в Константинополе, утратой последних элементов экстерриториальности и началом, с 1448 г., русской автокефалии. Признав приоритет светской власти, русская Церковь, вместе с тем, длительное время сохраняла относительную самостоятельность: все важнейшие внутрицерковные дела решались соборно, регулярно собирался Поместный Собор, священники и епископы избирались самими верующими и лишь после этого посвящались священноначалием. Однако в середине XVII века Патриарх Никон предпринял попытку установить приоритет Церкви по отношению к светской власти, подчинить своему влиянию московского царя. Эта попытка - по сути, единственная в истории Русской Церкви - не только не удалась, но и имела роковые последствия. Никоновские реформы привели не только к расколу Церкви на старо- и новообрядческую, но стали одной из причин упразднения Петром I соборности Церкви и отмены патриаршества как опасного для самодержавия института. Был создан полностью подчиненный императору церковный орган - Святейший Правительствующий Синод, члены которого по своему положению в государственной иерархии были приравнены к членам Сената. Был утвержден "Духовный Регламент", согласно которому император провозглашался "главой Церкви". Деформированная подобным образом идея "симфонии властей" оказывала решающее влияние на положение Церкви в России. Церкви "буквально был заткнут рот и она была превращена в государственное Ведомство православного исповедания" [58].
Синодальная система сохранялась два столетия и привела к "глубочайшему духовному кризису в России, к непреодолимому разрыву между просвещенной элитой и народом и, в конечном счете, к катастрофе 1917 года" [59].
(Согласитесь, иногда это исследование просто противно читать - Warrax)
Только после демократической революции в России в августе 1917 г. открылся Поместный Собор Православной Российской Церкви, восстановивший патриаршество и соборность Церкви. Патриархом был избран митрополит Тихон. Однако уже осенью 1918 г. работа Собора была прервана пришедшими к власти большевиками. В это же время часть клира выступает против Тихона, выдвигает идеи "христианского социализма" и требует от Патриарха поддержать новую власть.
"Кровавый рубеж семнадцатого года разделил священнослужителей Русской Православной Церкви, и в том числе - ее иерархию. Вставшие по одну его сторону добровольно избрали мученический венец и бессмертие, шагнувшие по другую - земное благополучие и грядущий позор" [60].
Начались репрессии против священнослужителей. Массовый характер они приобрели после издания большевистским правительством в феврале 1922 г. декрета о конфискации церковных ценностей. Формально отделив церковь от государства, атеистический режим решил уничтожить ее физически - с помощью репрессий, террора, разрушения храмов, изъятия церковного имущества. Часть церковного руководства во главе с митрополитом Сергием (Страгородским), узурпировавшим церковную власть после смерти в 1925 г. Патриарха Тихона, пошла на сотрудничество с режимом и присягнула на верность Сталину. Был создан "временный синод", признанный Советской властью и зарегистрированный ГПУ. В июле 1927 г. митрополит Сергий опубликовал известную "Декларацию", в которой заверял сталинский режим в преданности ему сформированной вокруг самозваного митрополита Церкви. "...Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла... сознается нами как удар, направленный в нас", - говорилось в Декларации. Это было заявлено в период, когда сотни священнослужителей, оставшихся верными христианским идеалам, были отправлены в лагеря. Среди них находился и законный глава русской Церкви - митрополит Петр (Полянский), являвшийся официальным местоблюстителем патриаршего престола после смерти Патриарха Тихона и расстрелянный в тюрьме в 1938 году.
"Декларация" стала основополагающим актом, на многие десятилетия определившим социально-политическую доктрину Православной Церкви. В "Декларации" заявлялось не просто о лояльности Церкви государству, но и о ее готовности оказывать режиму чисто политическую поддержку, содействовать в борьбе с внутренними и внешними противниками.
Опубликование "Декларации" обозначило стремление возглавляемой митрополитом Сергием Церкви "к воссозданию некой "симфонии", изменившиеся формы которой должны были отражать новые политические реалии советской России того времени... теория и особенно практика "симфонии властей" становятся еще более нелепой и абсурдной в условиях принципиально атеистического государства, декларирующего принцип "отделения Церкви от государства" и считающего всякую религию "пережитком феодализма"" [61].
После опубликования "Декларации" стал неизбежен официальный и окончательный раскол в Церкви. "Свыше 60 архиереев, не разделявших "радости" безбожников и поэтому находившихся в Соловецких лагерях, Декларацию не признали. Не признали ее... также и те, что оказались вследствие гражданской войны в изгнании. Законные архипастыри благословили верующих на неподчинение самозванцу..." [62].
Церковь оказалась расколотой и разгромленной: к 1939 году в СССР легально действовало немногим более ста православных приходов и только три подчиненных митрополиту Сергию архиерея.
Среди историков, специалистов по религии, единодушной оценки деятельности патриарха Сергия нет, одни его обвиняют, другие оправдывают, и те и другие находят свои аргументы. Об этом можно спорить. Но бесспорным остается тот факт, что власти использовали Церковь для достижения своих целей.
О влиянии Православия Сталин вспомнил в 1943 г., когда решил разыграть "религиозную карту" для сплочения народов России в борьбе против фашизма. По указанию Сталина из лагерей в Москву были доставлены согласившиеся на сотрудничество епископы. Был организован Православный Собор, в количестве 19 человек, избравший митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси. Новая религиозная организация получила официальное наименование "Русская Православная Церковь". Традиционное название "Российская" было упразднено, что должно было подчеркнуть ее национальный характер, приверженность великодержавной идеологии."...Была создана совершенно новая чуждая православной традиции религиозная организация тоталитарного типа, с новыми, ранее не существовавшими правилами, со структурой управления, копирующей сталинское политбюро..." [63]
С этого времени восприятие Церкви как одного из политических институтов, несмотря на ее формальное отделение от государства, стало характерной чертой советского типа церковно-государственных отношений. Вплоть до краха коммунистического режима в 1991 г. Московская Патриархия оставалась лояльной и полностью подконтрольной власти организацией, добросовестно выполнявшей возложенную на нее идеологическую функцию взамен на предоставлявшиеся привилегии и материальные блага.
За годы существования "советской Церкви" в ней сформировалась довольно большая "прослойка духовенства, доктринально разделяющая христианские убеждения, но психологически сросшаяся с советским восприятием "общественной морали"" [64].
Переплетение советского менталитета и "национально-православных" идей стало характерным для многих представителей церковных кругов, склоняющихся сегодня к тому, что "национальное самосознание", державность, государственность являются основными, определяющими критериями православного мировоззрения.
Этим во многом объясняется, почему многообразие политических ориентаций, распространяющееся в последние годы внутри Церкви, не воспринимается значительной частью клириков и мирян как естественное и нормальное. Наоборот, начинают все громче звучать голоса священнослужителей, представляющих национально-консервативное или даже радикально-националистическое течения.
"Православие, призывающее людей, по известному выражению блаженного Августина, из "града земного" в "град Небесный", становится, совершенно парадоксальным образом, "цементирующим началом национальной государственности", то есть идеологической опорой национального государства" [65].
На рубеже 90-х годов, в период наибольшего подъема демократического движения в стране, Московская Патриархия в целом заняла выжидательную позицию, не участвуя в политической борьбе и стараясь избежать раскола среди священнослужителей по политическим мотивам. В 1993 г. Синод РПЦ выступил нейтральной стороной в конфликте между ветвями власти, заняв миротворческую позицию: в Свято-Даниловом монастыре при посредничестве Патриарха были организованы переговоры между представителями противостоявших сил. В дальнейшем по мере укрепления позиций Б.Ельцина практика сотрудничества с государственной властью, прежде всего в лице Президента РФ, стала все более определять политическую позицию Московской Патриархии. Алексий II неоднократно высказывался в пользу Б.Ельцина в ходе президентской избирательной кампании 1996 года, принял официальное участие в церемонии инаугурации Президента России.
Однако взятый руководством РПЦ курс на сотрудничество с государственной властью объясняется не только и не столько политическими ориентациями высшего духовенства, которое, по всей видимости, в своем большинстве достаточно деидеологизировано и руководствуется преимущественно соображениями практического порядка. Поддерживая официальное руководство страны, воздерживаясь от всякой критики в его адрес, церковные иерархи ведут себя как искушенные политики и ожидают ответной взаимности. Поддержка государственных органов РПЦ сегодня крайне необходима в первую очередь ввиду сложной и конфликтной ситуации, которая сложилась в ее взаимоотношениях с другими православными конфессиями. Только поддержка власти обеспечивает сохранение и упрочение позиций РПЦ как доминирующей на территории России Православной Церкви.
Как отмечалось выше, исторически сложилось, что в России действуют несколько православных конфессий. Кроме новообрядческой Русской Православной Церкви, возглавляемой Московской Патриархией, православие представлено Русской Православной Старообрядческой Церковью, Русской Православной Церковью Заграницей, Русской Православной Свободной Церковью, Истинно Православной Церковью и др.
Некоторые из этих организаций имеют гораздо больше моральных прав называть себя "истинными" православными церквами, нежели РПЦ. Руководство этих конфессий не без оснований рассчитывало, что с крахом коммунистического режима в СССР рухнет и монопольное право РПЦ, скомпрометировавшей себя поддержкой этого режима, представлять интересы православных верующих. Однако этого не произошло: РПЦ сумела не только сохранить свое положение, но и претендует едва ли не на роль официальной государственной Церкви. С 1991 г. отношения между РПЦ и другими православными конфессиями приняли характер открытого конфликта, порой доходящего до крайностей. Ожесточенная борьба развернулась в первую очередь за юрисдикцию над церковными приходами. Неоднократно отмечались факты столкновений между различными группами верующих, в разрешении стычек нередко участвуют различные вооруженные формирования, ОМОНы, милиция. Эти конфликты в подавляющем большинстве случаев разрешаются в пользу РПЦ, пользующейся поддержкой государственных органов всех уровней.
В стремлении сохранить свою роль в государстве руководство РПЦ вынуждено искать союзников, которых оно находит не только в лице официального руководства страны, но и среди различных сил, представляющих "патриотическую" часть политического спектра - от коммунистов до откровенно фашиствующих националистов. Не удивительно, что национал-патриотическая риторика становится едва ли не доминирующей в выступлениях значительной части иерархов РПЦ. Предпринимается вполне осознанная попытка реанимации национально-религиозной идеологии, представляющей Православие как исключительно национальную религию русских. В этом контексте представляется вполне справедливым утверждение, что "попытка реанимации... религиозной идеологии...выглядит как некий трагифарс, скрывающий потенциальную угрозу использования "религиозной крыши" совсем иными политическими силами, рвущимися к абсолютной власти..." [66]
Усиление ультраконсервативных настроений внутри РПЦ создает условия, при которых националистическое течение начинает претендовать в ней на доминирующую роль. Этому во многом способствует и личная позиция Патриарха Алексия II, который, стремясь обеспечить себе максимально широкую поддержку, не решается на сколько-нибудь решительное противодействие сторонникам радикального национализма.
Между тем противостоять усиливающемуся православно-националистическому радикализму внутри РПЦ решаются сегодня очень немногие священнослужители. "Демократический фланг" в РПЦ, к которому можно отнести достаточно краткий ряд известных в церковной среде священников и несколько представителей епископата, наиболее ярко представлял о. Александр Мень, выступавший за обновление религиозной жизни, которое в определенной степени ассоциировалось с настроениями либеральной части светской общественности. Убийство Меня по-прежнему не раскрыто, хотя мотивы его, как предполагают - религиознополитические. Глеб Якунин, выступления которого продолжают серьезно беспокоить Синод РПЦ, уже лишен им сана священника.
Еще несколько священников, в том числе о. Александр Борисов, возглавляющий один из московских приходов, и о. Георгий Кочетков выражают несогласие по некоторым вопросам с церковным руководством. Вероятно, что о. Георгий Кочетков из-за этого несогласия был лишен своего московского прихода, запрещен в священнослужении, его прихожане отлучены от церковного общения. Можно утверждать, что руководство РПЦ уже применяет санкции к несогласным, хотя раньше оно ограничивалось лишь проведением против них специальных конференций.Становится все более очевидным тот факт, что значительная часть иерархии, клира и церковной общественности РПЦ тяготеет сегодня к консервативно-патриотическим идеям, а отдельные из них занимают откровенно радикально-националистические позиции. Эту тенденцию, в частности, выражает газета "Русский вестник", стоящая на стыке собственно православного мира и мира околоцерковных "патриотов" и националистов. "Православный национализм" представлен в ее материалах во всей своей полноте.
Наиболее известен и влиятелен на радикальном фланге был митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев), умерший 2 ноября 1995 г. Он являлся одним из духовных лидеров правых экстремистов православного толка.
Оценивая ситуацию в России после 1991 года, о.Иоанн в своей книге "Самодержавие духа" (Санкт-Петербург, 1994) писал: "Ростки здорового национально-религиозного самосознания погребены под грудой нечистот "масс-культуры" и фальшивых ценностей "общества потребления". Страной по-прежнему правят богоборцы, космополиты и русоненавистники... Катастрофа состоялась" [67].
Во время политического кризиса 1993 г. Иоанн призывал православных на баррикады, несколько священников лично присутствовали в Белом доме. Например, иеромонах Никон Белавинец организовал вокруг Белого дома крестный ход.
По мнению митрополита Иоанна, "путь от демократии к монархии (а именно по нему должна пойти "национально мыслящая" Россия), лежит через диктатуру, призванную "упорядочить" расшатанную либерализмом государственную машину" [68].
Серьезным оплотом политических радикалов в РПЦ был Союз православных братств (СПБ). В 1991 г. лидирующую роль в нем стал играть экстремистский Союз "Христианское возрождение" (СХВ). Лидеры СХВ Владимир Осипов и Вячеслав Демин выступали за отождествление православия с монархизмом, требовали ограничить рукоположение православных евреев в священники. СПБ публично осудил патриарха Алексия II за выступление перед раввинами в Нью-Йорке и "попустительство" празднованию во Дворце съездов еврейского праздника Ханука.
Секретарь митрополита Иоанна, председатель СПБ Санкт-Петербурга Константин Душенов в октябре 1992 г. опубликовал в газете "Народная правда" обращение к православным пастырям, в котором призывал к борьбе против "хлынувшей на нашу землю лавине сатанизма", признанию самодержавия частью православного вероучения. Позицию СХВ активно поддерживало и Братство преподобного Сергия Радонежского. Однако председатель СПБ, ныне игумен Кирилл Сахаров постепенно сменил линию Союза, в результате чего в июне 1994 г. СХВ, Братство Сергия Радонежского и ряд других братств (всего 20) были изгнаны из Союза по обвинению в политизации.В настоящее время СПБ, во многом утратив черты политического экстремизма, стал основным оплотом течения религиозного фундаментализма, являющегося одним из наиболее влиятельных внутри РПЦ. Лидером течения выступает председатель СПБ игумен Кирилл Сахаров.
Национально-консервативное течение внутри РПЦ представляет митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев), являющийся сопредседателем Всемирного Русского Собора (ВРС). Первый Собор состоялся по инициативе митрополита Кирилла в июне 1993 г. в Москве, в Даниловом монастыре. Его главным результатом явилось организационное оформление тенденции к слиянию религиозного и национального факторов.
По мнению Митрополита Кирилла, в России произошла "подмена национального самосознания... космополитским". В соответствии с этим выдвигается задача возрождения национального самосознания русских на основе "правильного понимания места Православия" [69].
В феврале 1995 г. прошел Второй Всемирный Русский Собор, подтвердивший усиление этой тенденции. В принятом документе "О проблеме восстановления монархии в России", в частности, говорится: "2. ...Православная Монархия в России может быть восстановлена только как русская государственная власть, опирающаяся на народное представительство. Только Всероссийский Земский Собор во главе с Православной Церковью может по-русски, общим согласием призвать на Царство Избранника Божьего" [70].
Как отмечает В. Полосин, "данное положение полностью отрицает принцип отделения Церкви от государства и вовлекает Церковь в политический процесс. В силу участия высшего руководства Русской Православной Церкви в общественно-политической организации ВРС следует, что руководство РПЦ претендует на возглавление высшего конституционного собрания страны, чего в истории на самом деле никогда не было" [71].
Третий Всемирный Русский Народный Собор (ВРНС), состоявшийся в декабре 1995 г, ознаменовал некоторую смену приоритетов в деятельности этой организации. Собор утвердил своим главой Патриарха Московского Алексия II, под руководством которого участники Собора вынуждены были занять более умеренные позиции. Тем не менее митрополит Кирилл остается заместителем руководителя Собора, пользуясь поддержкой значительного числа своих сторонников.
Отдельные исследователи, характеризуя модель общественно-государственного устройства, отстаиваемую митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом и его последователями, склонны считать ее "клерикальным национализмом".
Одной из определяющих черт "национально-православного" мировоззрения остается антисемитизм. Наиболее ярким проявлением антисемитских настроений среди части клира и прихожан РПЦ стал скандал, разгоревшийся в связи с выступлением Алексия II перед американскими раввинами во время его официального визита в США в 1991г. В речи Патриарха Московского были отмечены сближающие христиан и иудеев моменты, которые безоговорочно признаются всем христианским миром. "Ваши пророки - наши пророки" - отметил, в частности, патриарх. Он заявил, что "полнота христианства обнимает собою иудейство" и призвал к "единению иудейства с христианством... на реальной почве духовного и естественного родства и положительных духовных интересов" [72].
Реакция многих священнослужителей и мирян, "православно-патриотической общественности" на это выступление Патриарха оказалась весьма бурной. В национал-патриотической прессе появились сообщения о "еврейских эмиссарах в Чистом переулке" (резиденция Московской Патриархии). Церковь оказалась на грани раскола: образовалось течение "непоминающих" священников, переставших возглашать за богослужением имя Патриарха (что означает в православной практике молитвенный разрыв с Патриархом, непризнание его духовной власти).
Для пропаганды антисемитизма среди верующих используются любые поводы. Так, убийство трех монахов Оптиной пустыни на Пасху 1993 г., которое, как первоначально предполагалось, было совершено на религиозной почве, было использовано для развязывания очередной антисемитской кампании.
"Православно-националистическая" печать незамедлительно обвинила евреев в причастности к этому убийству и вновь заговорила о сионистском "геноциде против русского народа" [73]. Показательно, что наместник Оптиной пустыни, выступая по телевидению, полностью солидаризировался с этой реакцией и тем самым существенно усилил ее.
Очередной всплеск антисемитских выступлений пришелся на конец 1995 г. 19-20 декабря 1995 г. радиостанция "Время" неоднократно транслировала выступление московского священника Сергия Дементьева, в котором он сетовал, что в православных храмах проходу нет от "лиц неправославной национальности", что русскому человеку противно подходить к священнику-еврею, что "жиды нашего царя убили" и т.д. Одновременно, 20 декабря, в газете "Правда" была опубликована большая статья безымянного "православного патриота", обвинявшего Алексия II в измене православным идеям и требовавшего лишить Патриарха сана и отлучить его от Церкви. Никакой реакции со стороны священноначалия РПЦ на выступление Сергия Дементьева не последовало, как и во многих других подобных случаях.
Необходимо отметить, что руководство РПЦ, ее Синод, не участвуя в этих кампаниях, в то же время и не препятствуют им. Как отмечает В. Сендеров, "молчание иерархов... заставляет нас оценивать перспективы развития РПЦ крайне пессимистично. Не преувеличивая болезнь юдофобии, которой заражена РПЦ, можно с уверенностью сказать, что сама собой эта болезнь не исчезнет. Более того, она будет развиваться. Авторитетного слова иерархов, которое могло бы противостоять этой болезни, мы не слышим" [74].
Радикально-националистические настроения характерны сегодня не только для части духовенства РПЦ, но и для представителей других православных конфессий.
Так, например, представитель РПЦЗ в России епископ Варнава в начале 90-х годов открыто поощрял деятельность таких священников и клириков РПЦЗ, как "капеллан" васильевской "Памяти" о. Алексий Аверьянов, активист СХВ иеродиакон Стефан Красовицкий, о. Олег Стеняев (участвовал в налете активистов "Памяти" на редакцию "Московского комсомольца", ныне священник РПЦ). Священник РПЦЗ о. Виктор Потапов, резко выступавший против связи епископа Варнавы с васильевской "Памятью", был предупрежден состоявшимся в феврале 1993 г. Архиерейским Синодом РПЦЗ во главе с митрополитом Виталием о возможном запрещении в священнослужении в случае продолжения им критики политической линии РПЦЗ. (Отец Виктор Потапов, в частности, заявил, что епископ Варнава сформировал из боевиков "Памяти" отряд быстрого реагирования для физической борьбы с Московской Патриархией в ходе конфликта между ними за юрисдикцию над приходами.) [75]
Хотя летом 1993 г. митрополит Виталий официально отмежевался от НПФ "Память", иеродиакон Стефан Красовицкий и о. Алексий Аверьянов продолжают свою деятельность. Члены Русского национального союза К. Касимовского поддерживают связь с Аверьяновым, которого Архиерейский Собор РПЦЗ 1996 г. лишил священнического сана, но он продолжает служить, не принадлежа ни к одной церковной юрисдикции.
От лица Истинно-Православной Церкви (ИПЦ) в начале 90-х годов пытался выступать авантюрист Константин Васильев, объявивший себя епископом ИПЦ Лазарем. Одно время он был тесно связан с РНЕ и другими экстремистскими группировками. Однако ИПЦ вскоре открестилась от него. Тем не менее К. Васильев продолжает свою деятельность. В частности, осенью 1995 г. он разослал на бланках со свастикой множество "смертных приговоров" от лица "Церкви Апокалипсиса Агнца откровения владыки Лазаря", которые получили многие церковные деятели, в том числе и патриарх Алексий II.
Усиление националистических тенденций внутри православия ведет к подмене христианских идеалов национально-православной идеологией, создает благоприятные условия для деятельности тех сил, которые вынашивают планы установления в России национально-православной диктатуры. Сотрудничество Церкви с национал-радикалами приносит последним немалые политические дивиденды, способствует их организационному и идеологическому укреплению, распространению в массах нацистских идей. Молчаливое попустительство церковных иерархов, отсутствие противодействия с их стороны этим процессам становится сегодня одним из факторов, способствующих нарастанию агрессивного национализма в стране.
ГЛАВА IV. ЗАКОН РФ "О СВОБОДЕ СОВЕСТИ И О РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ"
Принятие закона "О свободе совести и о религиозных организациях" стало серьезным отступлением от принципов демократии, существенным регрессом в области соблюдения и защиты прав человека.
(Примечание: с текстом закона и комменариями к нему вы можете ознакомиться на сайте "Научный Атеизм" - Warrax)
Действовавший прежде Закон РСФСР "О свободе вероисповеданий" от 25 октября 1990 г., несмотря на имевшиеся недостатки, полностью соответствовал международным нормам, запрещающим любые формы нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений. Ст.10 Закона устанавливала, что "государство в вопросах свободы вероисповеданий и убеждений нейтрально, то есть не становится на сторону какой-либо религии или мировоззрения" [76].
Эти положения были закреплены в Конституции РФ 1993 г., гласящей, что "никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной", что "религиозные объединения равны перед законом" (ст.14).
Новый закон о свободе совести нарушил оба данных конституционных принципа, исключил важнейшие правовые нормы из текста документа.
Авторы нового закона принципиально отступили от норм международного права и положений Основного закона РФ, введя целый ряд охранительных норм, призванных, по словам В. И. Зоркальцева (КПРФ), председателя комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций (в составе комитета доминируют депутаты от КПРФ), "защитить российских верующих от экспансии псевдорелигиозных организаций и от деструктивных культов, наносящих серьезный урон как духовному, так и физическому здоровью наших граждан". В частности, согласно закону, вводится сложный разрешительный порядок регистрации новых религиозных объединений, право приглашения иностранных религиозных деятелей и открытия иностранных представительств иностранных религиозных организаций дается только российским религиозным объединениям. В преамбуле закона, в нарушение принципа равенства всех религиозных объединений, указывается на "особую роль" РПЦ в истории и культуре русского народа, а также приводится перечень других наиболее "уважаемых" государством религий, "традиционно" действующих на территории РФ.
Содержание закона свидетельствует, что основным заинтересованным лицом в его принятии являлась Московская Патриархия. Заявления, будто бы закон направлен исключительно против тоталитарных сект и деятельности иностранных миссионеров, не выдерживают критики и являются слабой попыткой завуалировать главные цели авторов документа. Большинство специалистов единодушно отмечают, что новый закон юридически закрепляет привилегированное положение в государстве Русской Православной Церкви и направлен в первую очередь против других православных церквей, не признающих юрисдикцию Московской Патриархии. Русская Православная Старообрядческая Церковь, многие другие православные конфессии, резко выступившие против принятия закона, усматривают в нем прямую угрозу своему существованию.
Стремительность, с которой закон прошел через Госдуму, и отсутствие альтернативных концепций закона внушают подозрение в его мощном лоббировании.
Закон о свободе совести, сразу во втором чтении и практически без обсуждения, был принят Государственной Думой на заседании 18 июня 1997 г. 23 июня он принят Госдумой в третьем чтении. 4 июля 1997 г. закон одобрен Советом Федерации.Позже член рабочей группы по подготовке закона А. Пчелинцев сообщил, что, представляя проект закона на заседании Госдумы, Зоркальцев дважды ввел депутатов в заблуждение, сказав, что рабочая группа поддерживает проект и что представители всех вероисповеданий ознакомлены с текстом документа.
На следующий день после принятия Госдумой закона в третьем чтении было предано гласности экспертное заключение членов рабочей группы по подготовке закона А.Пчелинцева [77] и В. Ряховского [78] с предварительным анализом документа.
В заключении, в частности, подчеркивалось, что положения преамбулы противоречат ст.14 Конституции РФ и самому закону, "т.к. согласно ч.3 ст.3 закона установление преимуществ, ограничений и иных форм дискриминации в зависимости от отношения к религии не допускается".
"Государственное регламентирование иерархической структуры построения религиозных организаций, содержащееся в ч.2 ст.8 закона, является нарушением конституционного принципа отделения религиозных объединений от государства - вмешательством в право религиозного объединения образовываться и действовать в соответствии со своей собственной иерархической и институциональной структурой".
"Подразделение религиозных объединений на "достигших" и "не достигших" общероссийского уровня... противоречит конституционному принципу равенства религиозных объединений перед законом" [79].
Общий вывод экспертного заключения сводится к тому, что закон в целом антиконституционен.
Реакция общественности, в том числе и международной, на принятие закона "О свободе совести..." не заставила себя ждать. Закон вызвал серьезные опасения на Западе по поводу соблюдения прав человека в России. Президент Клинтон, Сенат США, Совет Европы, видные политические, религиозные, общественные деятели обратились к президенту Ельцину с просьбой не поддерживать данный законопроект. Папа Римский Иоанн Павел II направил по этому поводу письмо, в котором обратил внимание на опасность исчезновения католицизма в России в случае принятия закона в редакции, утвержденной палатами Федерального собрания.
22 июля 1997 г. Б. Ельцин отклонил принятый палатами Федерального собрания законопроект.
С этого момента инициаторы законопроекта, остававшиеся прежде несколько в тени, выходят из-за кулис и начинают активное давление на все ветви власти. 24 июля распространено заявление Патриарха Московского, в котором выражалось сожаление о принятии главой государства решения отклонить закон. По мнению Патриарха, это "может создать напряжение между властью и большинством народа". (Слова Алексия II многие наблюдатели небезосновательно расценили как угрозу и неприкрытое политическое давление на Президента РФ.) Последовали заявления других иерархов РПЦ, среди которых особенно выделялся своей активностью глава Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) митрополит Кирилл (Гундяев). По мнению митрополита, "закон не ограничивает деятельность ни католиков и протестантов, ни раскольников, находящихся на территории России и отделившихся от РПЦ", а причина его отклонения Президентом - "неверное толкование" вследствие "стилистической недоработки" законопроекта [80].
Руководитель общества "Радонеж" Е. Никифоров заявил, что консультации по данному вопросу между Президентом РФ и Патриархом Московским вряд ли возможны, так как Патриарх "обиделся на президента и вряд ли будет с ним встречаться" [81].
Однако 4 августа телефонный разговор между Президентом РФ и Патриархом все же состоялся. По оценке президентской пресс-службы, это был "продолжительный, долгий и, более того, сердечный разговор" [82]. По всей видимости, Алексию II удалось найти убедительные аргументы для того, чтобы изменить мнение президента.
С этого момента президентская администрация выступает главным организатором процесса "согласования" закона и его утверждения в редакции, на которой настаивала РПЦ. Заметную роль сыграл и Полномочный представитель Президента РФ в Государственной Думе А. А. Котенков, активно способствовавший принятию "президентского" варианта закона на заседании Государственной Думы.
6 августа Президент и Патриарх демонстрируют свое взаимопонимание, участвуя в церемонии освящения часовни святых Бориса и Глеба. Президент объявляет, что закон может быть принят после доработки в согласительной комиссии, которая будет создана с участием представителей Церкви, ГД, СФ, президентской администрации и Правительства. В это же время администрация президента проводит консультации с представителями различных религий, действующих на территории России. Православие на этих консультациях представляет Московская Патриархия в лице о. Всеволода. Православные церкви, общины, монастыри, семинарии и академии получают указание Московской Патриархии направлять письма в адрес Президента РФ в поддержку закона [83].
В этот же период проходит пресс-конференция представителей других православных конфессий, не входящих в юрисдикцию РПЦ - РПЦЗ, ИПЦ, РПСЦ, УАПЦ. "Закон написан для Московской Патриархии", которая "хочет установить свою монополию", "прикрываясь борьбой с тоталитарными сектами", - таково мнение ее участников [84].
1 сентября в президентской администрации проводится собрание представителей религиозных конфессий для поддержки "согласованного" варианта закона. Православие на совещании представляли РПЦ (митрополит Кирилл) и Российский совет Древлеправославной Поморской Церкви (ответственный секретарь - А. Хвальковский), другие православные конфессии в работе совещания не участвовали. Представитель РПЦ митрополит Кирилл, стремясь как можно быстрее закончить с процедурой "согласования" закона, заявил, что "у этого процесса редактирования и обсуждения текста не может быть границ и пределов" [85].
На собрании был зачитан текст выступления главы Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополита Московского и всея Руси Алимпия. В тексте, в частности, отмечалось: "У нас создалось впечатление, что разработка основных положений этого закона производилась узким кругом людей, при этом общественность вводилась в заблуждение. Ей внушалось, что традиционные конфессии поддерживают новый закон. Это неправда". Старообрядцы, по словам владыки, смогли ознакомиться с текстом закона лишь после его принятия Федеральным собранием. По мнению митрополита, новый закон о свободе совести выражает интересы только одного религиозного объединения, чьи представители и работали над его текстом. Касаясь преамбулы закона, Алимпий отметил, что "современное массовое сознание ошибочно полагает под православием только одну конфессию, именуемую Русской Православной Церковью и называемую Московской Патриархией" [86]. Принятие закона с такой преамбулой позволит чиновникам считать Московскую Патриархию привилегированной конфессией, подчеркнул митрополит.
Однако и после окончания согласительных процедур работа над редакцией "президентского" законопроекта не прекратилась, в результате чего "согласованный" текст подвергся существенным изменениям. По мнению В. Ряховского произошел фактически подлог документа, в связи с чем 11 сентября представители католиков, баптистов, адвентистов и пятидесятников, подписавшие ранее документ, направили письмо на имя Б.Ельцина, в котором заявили о своем несогласии с окончательным вариантом закона и призвали Президента не допустить принятия закона в таком виде. Ответа на это обращение не последовало.
19 сентября законопроект был вынесен на заседание Госдумы и принят большинством голосов (357 - "за", 6 - "против"). За него проголосовали все фракции Госдумы за исключением "ЯБЛОКА" и независимого депутата Ю. Рыбакова. По настоянию Зоркальцева и представителя президента в ГД Котенкова закон принимался без обсуждения, несмотря на то, что фракция "ЯБЛОКО" настаивала на обсуждении проекта согласно регламенту. Выступления отдельных представителей депутатских объединений, сделанные в ходе обсуждения повестки дня заседания, достаточно ярко характеризуют их позицию по этому вопросу.
Ю. П. Белов, фракция КПРФ: "...Нашествие различного рода сект, в том числе тоталитарных, в основном направлено против Русской Православной Церкви. И мы, коммунисты, атеисты по убеждению, за то, чтобы защитить Православную Церковь, ибо в основе русской культуры лежит православная культура. Это общенациональная культура. В этом ведь вся суть".
(Кстати, у меня на сайте если милое такое обращение Зюганова к РПЦ - Warrax)
В. В. Жириновский, фракция ЛДПР: "...Мы должны исходить из позиции Русской Православной Церкви. Если нам сейчас нам из патриархии скажут: принять, закон - примем. Скажут: не принимать не примем. Но не те будут нам указывать, кто стоит перед зданием Госдумы, и не вице-президент США!".
А.А.Котенков, представитель Президента РФ в Госдуме: "... Прежде всего в новом варианте преамбулы зафиксировано уважительное отношение государства к различным мировым религиям... В то же время выделена особая роль православия в истории российской и в становлении духовности и культуры России. ... предлагаю принять данный закон в редакции, предложенной Президентом, но имея в виду, что эта редакция согласована с профильным комитетом и одобрена большинством действующих на территории Российской Федерации конфессий и иных религиозных организаций".
Особого внимания заслуживает выступление В. И. Зоркальцева, представлявшего законопроект:
"И все же я напомню суть этого закона. Она состоит в том, что закон создает барьер на пути религиозной экспансии в Россию, препятствует развитию тоталитарных сект, ограничивает действие иностранных миссионеров и при всем этом создает условия для деятельности наших традиционных религий и конфессий.
... 49 архиереев Русской Православной Церкви обратились к Президенту Российской Федерации с просьбой подписать этот закон. После отклонения Президентом этого закона Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сделал 23 июля заявление, в котором высказал поддержку принятому закону. Яркие заявления сделали видные иерархи Русской Православной Церкви: митрополит Нижегородский Николай, архиепископ Тверской Виктор, архиепископ Курский Ювеналий. Только из Смоленской и Калининградской епархии Русской Православной Церкви были присланы в поддержку закона 42 тысячи подписей мирян...
Я хотел бы сослаться и на то, что примечательно, что все конфессии, представители которых отозвали свои подписи под розданным нам заявлением, имеют свои руководящие центры за рубежом. Я это говорю сегодня для тех, кто сегодня считает наш закон неприемлемым и собирается голосовать против него. И я хочу поставить вопрос: с кем вы, дорогие коллеги?" [87]
Выступления депутатов, настаивавших на снятии вопроса о принятии закона с повестки дня (В. Борщева, Г. Старовойтовой, Ю. Рыбакова), немедленно прерывались председательствовавшим на заседании спикером Госдумы Г.Селезневым. Однако в стенограмму заседания Госдумы включен текст непроизнесенного выступления В.Борщева (фракция "ЯБЛОКО"), в котором, в частности, отмечается:
"...Много говорилось о том, что этот закон направлен против так называемых тоталитарных сект. ...это ложь, когда противников данного законопроекта обвиняют в том, что они якобы недооценивают данную проблему, а то и вообще поддерживают секты. ...у нас настолько лихо стали использовать понятие "тоталитарные секты", что недавно радиостанция "Радонеж" объявила тоталитарной сектой приход Русской Православной Церкви лишь на том основании, что там служба ведется на русском языке...
Этот закон нарушает права верующих всех конфессий, в том числе и православных... А теперь я отвечу на вопрос, прозвучавший здесь: "С кем вы?" Тут атеисты по убеждениям... заявляют, что их беспокоит судьба Русской Православной Церкви...
Нет, я был не с вами тогда... В те 70-е, 80-е годы, когда вы осуществляли гонения на верующих всех конфессий, мы, верующие, были вместе, чтобы противостоять вам и отстаивать свое право на свободу совести..." [88]
24 сентября большинством голосов закон был принят Советом Федерации. 26 сентября его подписал Президент РФ. Тем не менее дискуссии вокруг данного закона не прекращаются. Принятие закона продемонстрировало нежелание как законодательной, так и исполнительной власти соблюдать международные правовые нормы и принципы. Если религиозное законодательство в европейских странах, основываясь на положениях Конвенции по правам человека, эволюционирует в сторону укрепления личных прав и свобод человека во всех сферах, в том числе религиозной, то в России принятие данного закона обозначило тенденцию к движению в прямо противоположном направлении. Не удивительно, что принятие закона, ущемляющего права граждан в религиозной сфере, вызвало негативную реакцию на Западе. Представители общественности, религиозные и государственные деятели западных стран, комментируя факт принятия данного закона, прямо указывают на его противоречие международным правовым нормам. Так, официальный представитель госдепартамента США в интервью корреспонденту РИА "Новости" заявил: "США выражают сожаление по поводу принятия в пятницу Государственной Думой Российской Федерации закона о свободе совести в новой редакции, поскольку, по американским понятиям, он не отвечает международным обязательствам, взятым на себя Россией" [89].
1 октября постоянный представитель Святого Престола при ОБСЕ выразил сожаление в связи с принятием нового закона РФ о свободе совести [90].
В ноябре 1997 г. Конгрессом США была принята и подписана президентом Клинтоном поправка сенатора Смита, которая предполагает запрет государственным фондам США оказывать финансовую помощь России в случае, если новый российский закон, регулирующий религиозную деятельность, приведет на практике к нарушению свободы совести [91]. Комментируя это решение, сопредседатель Комиссии Конгресса США по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинкская комиссия) Кристофер Смит (однофамилец сенатора) отметил, что принятие данной поправки "было сделано для того, чтобы дать правительству Ельцина возможность выработать законодательство, которое не будет ущемлять религиозную свободу" [92].
С целью изучения ситуации, сложившейся в России после принятия закона о свободе совести, 12-14 января 1998 г. Москву посетила делегации, в которую входили американские конгрессмены и члены Международного консультативного комитета конференции "Фонда де Бюрхт" (объединяет 11 представителей государственных, общественных и религиозных структур России, США, Великобритании, Нидерландов и Конференции Европейских Церквей). Свои впечатления от встреч в администрации президента и Государственной Думе член делегации, конгрессмен Вольф, подытожил следующим образом: "Государственные деятели убеждали нас, что сейчас готовятся смягчающие закон поправки, что в случае нарушения чьих-то прав справедливость может восстановить Конституционный суд и вообще закон никого не обижает. Но зачем в таком случае его принимали?" [93].
Решительно настроена по отношению к принятому закону и российская демократическая общественность. Например, Г. Якунин, выступая на заседании Комитета защиты свободы совести в России, заявил: "Мы всеми доступными способами будем добиваться, чтобы закон был отменен" [94]. Участники заседания приняли решение обращаться в Конституционный суд при появлении первых фактов притеснения верующих на основании нового закона, а также призывать российскую и мировую общественность поднимать голоса за сохранение религиозной свободы в России.
Защитить конституционные права религиозных объединений и граждан, нарушаемые законом о свободе совести, призывают и другие общественные организации. Институт религии и права и Христианский юридический центр выступили с инициативой образования Комитета по подготовке материалов для возбуждения в Конституционном Суде РФ процесса о признании Федерального закона РФ "О свободе совести и о религиозных объединениях" противоречащим Конституции РФ.
Обеспокоенность российской и мировой общественности фактом принятия данного закона имеет очень веские основания. Во-первых, в очередной раз была продемонстрирована готовность политического руководства страны, стремящегося укрепить свою социальную опору в обществе, идти на принципиальные уступки национал-патриотическим силам. Пытаясь привлечь симпатии наиболее влиятельных в обществе организаций (одной из которых, несомненно, является РПЦ), власть готова допустить при этом нарушения как российского законодательства, так и международных договоренностей.
Во-вторых, принятием данного закона власть дала понять, что она поддерживает притязания Московской Патриархии на "особую роль" в системе общественных и государственных учреждений РФ, в духовной и политической жизни страны. Оставаясь "де юре" отделенной от государства, РПЦ "де факто" превращается в один из крупнейших и влиятельнейших государственных институтов, наряду с армией, МВД и т.д. Ход подготовки и принятия закона показал, что государственные органы готовы оказать прямое давление для того, чтобы предотвратить выход прихожан из казенного православия, возглавляемого Московской Патриархией. Ставка иерархов РПЦ на практику "симфонии властей" полностью себя оправдала. Президент, гарант Конституции, подчеркнуто имеет дело только с Патриархом Московским, игнорируя обращения других православных конфессий. Позицию РПЦ активно поддержали все ветви власти и их высшие органы - президент и его администрация, Совет Федерации, Государственная Дума (в лице руководителя Комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозный организаций В. Зоркальцева и практически все депутатские объединения, за исключением "ЯБЛОКА" и нескольких независимых депутатов). Молчит Конституционный суд, несмотря на заключения независимых экспертов, указывающих на противоречия принятого закона конституционным и международным нормам. Распространяя "государственную любовь" лишь на РПЦ, устанавливая "иерархию" "традиционных" для России религий, государство тем самым создает условия для возрождения религиозно-государственной идеологии, неизбежным следствием распространения которой станут усиление национализма. Чем это может обернуться для многонациональной и многоконфессиональной страны, хорошо известно.
В-третьих, обозначилась крайне тревожная тенденция к усилению сотрудничества Московской Патриархии, преследующей собственные "ведомственные" интересы, с любыми националистическими силами. Подготовленный по инициативе иерархов РПЦ законопроект единодушно поддержали все представленные в Госдуме "записные" патриоты во главе с Зюгановым, Жириновским, Бабуриным и др. Красноречивым свидетельством, характеризующим позицию Патриарха Московского Алексия II, может служить текст телеграммы, направленной им 27 июля 1997 г. лидеру ЛДПР В. Жириновскому:
"Уважаемый Владимир Вольфович! Благодарю Вас за поддержку принципов, положенных в основу нового российского закона "О свободе совести и религиозных объединениях". Русская Православная Церковь продолжает настаивать на введении в действие основных положений данного закона. В этих условиях для нас весьма значимой является поддержка всех политических сил и общественных движений, озабоченных той непростой ситуацией, которая сложилась в последние годы в связи с наступлением деструктивных сект, псевдорелигиозных культов и иностранных лжемиссионеров. С уважением и пожеланием помощи Божией во всяком добром деле..." [95]
Приходится констатировать, что одновременно с выражением благодарности лидеру ЛДПР Жириновскому руководство РПЦ болезненно реагирует на попытки отдельных священнослужителей высказать мнение, отличное от мнения руководства РПЦ и принимают меры репрессивного характера. Примером может служить "дело" игумена Вениамина (Новика), кандидата богословия, преподавателя Санкт-Петербургской Православной Академии. В июне 1997 г. он отправил в администрацию Президента РФ, на имя начальника управления по связям с общественными организациями и партиями А. Логинова, факсимильное сообщение, выразив "категорический протест" против принятого Думой закона о свободе совести, в котором "попираются все правовые нормы". "Кто думает таким образом сохранить свою национальную идентичность, тот ее вовсе потеряет", - отмечалось в документе. Письмо, переданное из управления Логинова в Московскую Патриархию, было 17 июля рассмотрено на заседании Синода РПЦ. Резолюция Патриарха гласила: "Такие люди не могут преподавать в православных духовных школах". На этом основании распоряжением ректора Академии епископа Тихвинского Константина о. Вениамин был уволен из академии "в связи с несоответствием занимаемой должности" [96].
Warrax Black Fire Pandemonium™ http.//warrax.net e-mail. [email protected]