Татьяна Ефременко

Сказка про волка

Как-то раз один волк попал в жуткую кашу. Обложили его люди со всех сторон: там стреляют, тут собаки огрызаются, с неба проливной дождь, под ногами капканы. Ну и сам уже весь израненный, естественно…

И вот стоит этот волк, озирается и думает, что ему делать, чтобы спастись от смерти. На собак? Их там много слишком. На выстрелы? Густо сыпят, не прорваться. В землю уйти, или, может быть, взлететь? Не умеет… Да и погода, прямо скажем, нелётная. В общем, по всему выходит, что никак не спастись.

Нет, ну волк, конечно же, чуть-чуть пометался из стороны в сторону для порядку, получил в награду ещё парочку ран в дополнение к имеющимся… После чего наконец не только мозгами, но и всем существом понял: нет. Не вырваться.

Что делать? Смерти волк уже не боялся, а даже, можно сказать, ждал. Всё равно ничего хорошего в его жизни больше не будет – об этом ясно говорила окружающая обстановка. А от плохого при помощи смерти можно очень даже эффективно избавиться… Лёг зверюга на землю, расслабился. Равнодушно окинул взглядом охотников. И от нечего делать начал вспоминать. Чего конкретно он вспоминал – не могу сказать, я ему в голову не залезала, а выдумывать ничего не хочу, так как наша сказочка и без того уже слишком далеко ушла от реальности. Важно лишь, что предметом его воспоминаний было всё то, что он любил; всё то, что ему было дорого.

И вдруг волку стало до жути жалко разом оставлять всё это – любимое и дорогое. Так жалко, что даже слёзы потекли по окровавленной морде. А вслед за слезами пришла ярость – такая, какую дано испытывать лишь тому, кто воюет за что-то, а не против чего-то. В этот момент случилась необыкновенная вещь: волку стало глубоко наплевать на количество окруживших его стрелков и на неизлечимость собственных ран. Субъективное решение выжить ударило ему в голову настолько мощно, что оттуда вмиг вылетели все разумные, почти математические выкладки, касающиеся объективной невозможности выживания.

Волк медленно поднялся на ноги, встряхнулся, оскалился… И попёр вперёд, будто бы небольшой танк, в котором за мёртвой бронёй равнодушия прячется переливающееся всевозможными эмоциями сердце солдата.
Так он и прёт до сих пор по жизни…

Что? Охотники? Какие охотники? Ах, эти… Честно говоря, не знаю. Волк и не заметил, как было прорвано то окружение. А раз даже он этого не заметил – то стоит ли нам с вами обращать внимание на подобные мелочи?

Из комментов:

ermiak: ...раз ты уже мертв, то можно действовать, не рассматривая возможность смерти. Мертвые не умирают.

 04/2007

В тему, (с) Елена Трубицина:

Нежеланный ребенок волчихи больной,
Ты живешь, разрушая свой собственный храм,
Да от жизни такой – хоть завой, хоть в запой,
Да от жизни такой лучше сдохнуть к чертям.

Ты – один из последних волков на Земле,
Ты – один из последних Хранителей Слов,
И рвануться бы вдаль, только шея в петле,
На блестящем ноже запекается кровь.

Умирают друзья на горячем снегу,
Их загнали в углы, затравили толпой,
Первый Волчий Закон – смерть оскалом к врагу,
А "Беги, пока жив" – это только второй.

Так беги, пока жив, ты остался один,
Попытайся спастись, если нужен кому,
Только пуля в груди, только боль впереди,
Да последние проблески скрылись в дыму.

И тогда ты оставишь последнюю весть,
И Слова, что хранил, лягут кровью на лист,
Может, глупый волчонок, играющий здесь,
Их прочтет, осознает и вновь возродит.

Ты – последний из ныне живущих волков,
Ты отбросишь трусливый девиз "Не смогу".
Оглянись, посмотри, ко всему ли готов?
Первый Волчий Закон – смерть оскалом к врагу.