http://www.apn.ru/publications/print24349.htm

Игорь Бойков

“22 июня, ровно в четыре часа…”

Споры по вопросам отечественной истории, дискуссии о трактовке тех или иных событий нашего прошлого (особенно недавнего), вне всякого сомнения, являются одним из способов ведения борьбы за умы, то есть, являются актами политической борьбой. Все мы прекрасно помним, что именно на очернении и извращении нашей истории (особенно истории советского периода), на навязывании обществу путём широкого использования жульнических манипулятивных приёмов вполне определённого представления о прошлом нашей страны во многом строилась стратегия информационной войны 80-90-х. Разрушение исторических символов, внушение чувства отвращения к деяниям предков, навязывание русскому народу комплекса вины – это те цели, которые преследуют наши враги, стремясь окончательно уничтожить русскую цивилизацию и закрыть этот вопрос навсегда.

Атаки на историческую память особенно усиливаются в преддверии символических дат, являющихся для русско-советского человека (цивилизационный и культурный тип которого, собственно, и пытаются всячески разрушить) смыслообразующими: 23 февраля, 9 мая, 7 ноября и т.д. Поэтому можно не сомневаться, что и сейчас, в преддверии 22 июня и в канун 70-летия со дня нападения гитлеровской Германии на нашу страну из всех щелей вылезут разнообразные деятели вроде бы различной ориентации (от либеральной и махрово антирусской до национал-либерастической), которые будут наперебой и, что характерно, используя одни и те же приёмы, обличать “бездарное руководство СССР”, “кровавого Сталина”, “тупоумного Жукова”, в очередной раз стремясь доказать, что гордиться нам нечем, победа была достигнута не благодаря, а вопреки, да и то лишь методом заваливания противника русскими трупами.

Цель подобных измышлений достаточно очевидна – не мытьём так катаньем доказать, что нашей страной в тот момент руководили глупые, политически безграмотные люди (многие из националистов при этом ещё и сладострастно подчеркнут национальность части из них), чьи стратегические просчёты, близорукость и бездарность пришлось затем на полях сражений своей кровью искупать простому русскому Ивану, оказавшемуся несчастной жертвой “антирусской власти”.

Стоит сказать, в этих нападках нынешние десталинизаторы и борцы с “имперством” не оригинальны и не новы. Миф о том, что советская разведка якобы в точности сообщила Сталину день и час немецкого нападения активно эксплуатируется у нас ещё со времён XX съезда, и его созданию активно способствовал первый десталинизатор и борец с “культом личности” Н.Хрущёв.

Разумеется, это ложь. О том, что война с Германией рано или поздно начнётся, руководство СССР прекрасно знало, и агрессивные намерения Гитлера не были для него секретом. На сегодняшний день на данный счёт существует множество разнообразных свидетельств, начиная от рассекреченных архивных документов и заканчивая тщательным историческим анализом предпринятых советскими властями внешнеполитических шагов, направленных на то, чтобы встретить неизбежно надвигающуюся войну в как можно более выгодных для себя условиях. Заключение в 1939 году пакта Молотова-Риббентропа, возвращение отторгнутых в 1920 году Польшей Западной Украины и Западной Белоруссии, возвращение оккупированной румынами ещё в 1918 г. Бессарабии, присоединение Прибалтики, сдвиг советско-финской границы на северо-запад от Ленинграда – всё это убедительно доказывает, что советские правители как раз никаких иллюзий по поводу возможности избежать втягивания страны в мировую войну не питали. Наоборот, они в этих условиях и делали то, что в подобной ситуации обязаны делать компетентные и ответственные руководители. Если война для страны неизбежна (а её неизбежность при неангажированном исследовании исторических событий тех лет достаточно очевидна), то к ней необходимо подойти максимально подготовленным.

Итак, что же было руководству СССР и лично И.Сталину известно о точной дате начала войны? Антисоветчики, что перестроечного, что нынешнего пошиба представляют дело так, будто донесения советской разведки о том, что вторжение в нашу страну запланировано именно на 22 июня, ложились на стол Сталину ещё с начала 1941 г., а тот, отказываясь верить, называл их авторов провокаторами и грозил репрессиями.

Всё это – наглая и циничная ложь, рассчитанная на тех, кто, не имя возможности или желания лично проверить правдивость подобных измышлений, поверит на слово (как же, мол, “по телевизору говорят”, “в газетах пишут”, “давно доказано” и т.д.).

Начнём с того, что сама дата 22 июня 1941 года в немецких военных документах впервые была обозначена лишь… 10 июня 1941 года, то есть, за 12 дней до начала войны. Утверждённый А.Гитлером ещё 18 декабря 1940 г. пресловутый план “Барбаросса”, вопреки расхожему мнению, не содержал в себе точной даты начала вторжения. В нём лишь говорилось, что все приготовления к нему должны быть закончены к 15 мая 1941 г[1].

Однако закончить все приготовления – ещё не означает тут же начать войну. Так, например, в мае 1940, планируя начало войны на Западе, немцы сдвигали срок своего наступления аж 38 раз!

Итак, приказ о начале войны против СССР был отдан только 10 июня 1941 года. В этом приказе за подписью главнокомандующего Сухопутными войсками Германии генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича было сказано следующее:

“На основе предложения, представленного главным командованием сухопутных войск, Верховное главнокомандование Вооружённых сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:

1. Днём “Д” операции “Барбаросса” предлагается считать 22 июня.

2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.

3. В 13:00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов:

А) сигнал “Дортмунд”. Он означает, что наступление, как и запланировано, начнётся 22 июня и что можно приступить к открытому выполнению приказов;

Б) сигнал “Альтона”. Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придётся пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут находится в полной боеготовности.

4. 22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления Сухопутных войск и перелёт авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно”[2].

Уже хотя бы из цитирования данного документа становится понятно, что все россказни о донесениях нашей разведки, в которых точная дата нападения якобы безошибочно указывалась ещё за несколько месяцев до начала войны не более, чем миф, первоначально созданный хрущёвскими десталинизаторами 60-х и радостно подхваченный перестроечной шушерой в 80-е.

Как могла советская разведка точно указать дату 22 июня задолго до войны, если она впервые появилась в немецких военных документах лишь за 12 дней до её начала? И даже тогда, 10 июня она ещё не являлась окончательной. Как мы видим из текста приказа фон Браухича, “день “Д” мог быть отложен вплоть до 13 часов 21 июня, то есть, меньше чем за сутки до начала вторжения. Да никакая, даже самая профессиональная разведывательная служба в мире не смогла бы в столь короткий срок получить прямой доступ к столь важным и строго охраняемым документам вероятного противника.

А о чём же в действительности докладывала советская разведка весной 1941 года? Что, в частности, слал в центр наш токийский резидент Рихард Зорге, будто бы точно предсказавший день начала войны?

Что ж, обратимся к документам.

Донесение Р.Зорге от 10 марта 1941 г.: “Новый германский ВАТ (военный атташе – И.Б.) считает, что по окончании теперешней войны должна начаться ожесточённая борьба Германии против Советского Союза”[3].

Донесение от 2 мая: “Я беседовал с германским послом Отт и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР… Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией”[4].

Донесение от 30 мая: “Берлин информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнётся во второй половине июня. Отт на 95% уверен, что война начнётся”[5].

Донесение от 1 июня: “Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привёз с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок…”[6]

Донесение от 15 июня: “Германский курьер сказал военному атташе, что он убеждён, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает – будет война или нет”[7].

Донесение от 20 июня, отправленное за два дня до наступления “дня “Д”: “Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна”[8].

Действительно, исчерпывающие в своей точности донесения, особенно касательно точных сроков: “война начнётся либо в мае, либо после войны с Англией”, “Отт на 95% уверен, что война начнётся” и т.д. Особенно последнее: “Отт сказал, что война между Германией и СССР неизбежна”.

Но может быть это “нерадивый” Зорге не мог добыть в далёком Токио точных сведений относительно начала войны, а остальные наши разведчики “доложили точно”?

Что ж, приведём “подтверждение” точности разведывательных донесений из другого источника. Так, 29 декабря 1040 г. наш военный атташе в германской столице полковник Н.скорняков докладывает начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанту Ф.Голикову:

“Альта” сообщил[а], что ”Ариец“ от высокоинформированных кругов” узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года. Дано задание о проверке и уточнении этих сведений”[9]

Поясним для читателя, что под псевдонимом “Альта” скрывалась ни много ни мало сам резидент берлинской резидентуры ГРУ Генштаба РККА немецкая журналистка Ильзе Штёбе, а “Арийцем” был заведующий отделением информационного отдела Министерства иностранных дел Германии Рудольф фон Шелия[10].

Кстати, нельзя сказать, что военное и политическое руководство СССР игнорировало эти расплывчатые сообщения, поступавшие ему с завидной регулярностью на протяжении почти полугода. Так, например, в июне 2001 г., на круглом столе в редакции газеты “Красная звезда”, посвящённом 60-летию нападения Германии на нашу страну, бывший сотрудник пресс-бюро СВР (Службы внешней разведки), ветеран Великой Отечественной войны, автор нескольких исторических исследований о Сталине полковник Владимир Карпов сообщил следующее:

“Благодаря утечке информации распространялись слухи, доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападёт на Советский Союз 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 июня… Эти дни наступали, а война не начиналась. Ведь и Рихард Зорге называл несколько сроков (да, называл, документы подтверждают – И.Б.), которые не подтвердились.

- Разве так? Ещё в 60-е годы опубликована телеграмма “Рамзая” с предупреждением: война начнётся 22 июня… После этого и говорилось: “Зорге точно назвал дату”.

Карпов: К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущёвские времена. Разведка не назвала точной даты, не сказали однозначно, что война начнётся 22 июня”[11].

Впрочем, тот факт, что дата 22 июня ни Рихардом Зорге, ни кем-либо другим из наших разведчиков не была точно названа, никоим образом не бросает на них тень. Как мы можем убедиться, точный срок начала войны Германии против СССР задолго до нападения они не могли назвать чисто физически: ведь сама дата 22 июня (да и то ещё не окончательная!) впервые появилась в немецких документах всего лишь 10 июня 1941 года. Напомню, до самого последнего момента о том, когда же именно наступит “день “Д” не знали не только наши разведчики, но и сами немцы. А о том, что вопрос о принципиальном решении начать войну Германией решён положительно, разведчики доносили исправно, и никакой тайны в том, что на нас рано или поздно нападут, для руководства СССР не было. Лишь вокруг самой даты нападения была полная неопределённость.

Здесь читатель может задать уместный вопрос: если о том, что война всё-таки начнётся, Сталину и командованию Красной Армии было известно, то чем же тогда объяснить тот разгром, который вермахт учинил нам летом 1941 года? Что, даже зная о неизбежности войны, СССР к ней всё равно не готовился?

Как мы знаем, современные антисоветчики и десталинизаторы, несмотря на всю их кажущуюся идейно-политическую пестроту, в ответе на данный вопрос на удивление солидарны: кровавый тоталитарный (как вариант - антирусский) режим людоеда Сталина был способен лишь мордовать собственный народ, а защищать страну и планомерно готовить армию к войне был не способен.

Что ж, о том, какие важнейшие шаги “кровавый антирусский режим” предпринял на внешнеполитической арене для того, чтобы отсрочить войну и встретить её начало в состоянии как можно большей боеготовности, я уже говорил выше.

Заключение договора о ненападении с Германией (при том, что совершенно аналогичный до этого предлагался правительствам Англии и Франции, но они от его заключения уклонились), передвижение границы на Запад, возвращение отторгнутых в результате революционной смуты и развала Российской империи территорий – всё это те необходимые действия, без совершения которых наша победа в войне могла и не быть достигнута. А если бы и была в итоге всё же добыта, то гораздо большей кровью и гораздо большими жертвами. Кстати, аналогичные действия ещё с начала 30-х готов энергично принимались не только на внешней арене, но и внутри страны. Так, например, коллективизация и индустриализация представлялись мерами необходимыми и своевременными, потому как аграрную крестьянскую Россию в надвигающейся “войне моторов” ждал бы неминуемый крах, и никакой господь бог её бы не уберёг, что бы там сейчас ни утверждали мракобесы в рясах.

Наглядный пример незавидной судьбы аграрной и неиндустриализированной страны во Второй мировой войне являет собой Китай. Тогда, в конце 30-х – начале 40-х годов XX века, раздираемый внутренней гражданской войной, частично оккупированный Японией, он не имел никаких шансов самостоятельно освободиться от власти захватчиков. И ни о какой региональной державе в лице нынешней КНР не могло бы идти и речи, не будь внешнего фактора воздействия - активной и всесторонней помощи китайским коммунистам со стороны Советского Союза. Да-да, судьба нынешнего Китая во многом определялась в конце 40-х годов не столько самими китайцами, сколько исходом противоборства между двумя сверхдержавами: СССР и США, поддерживавшими в гражданской войне Компартию и Гоминьдан соответственно. Коммунисты с нашей помощью в итоге к 1949 г. пересилили, благодаря чему, собственно, и возникла Китайская Народная Республика.

А теперь вернёмся к вопросу о причинах военных успехов немцев летом 1941 года.

Итак, СССР, даже зная о наличии у Германии агрессивных планов, нападать на неё первым не собирался, что бы там не плели сегодня на этот счёт. Так, например, лживые измышления Суворова-Резуна, столь популярные ныне в либеральных СМИ, прекрасно разбираются по косточкам в книге военного историка Алексея Исаева “Георгий Жуков. Последний довод короля” (М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 480 с.: ил. – (Война и мы). Очень рекомендую её к прочтению тем, кто действительно хочет разобраться в истории Великой Отечественной войны.

Так вот, уже на стадии подготовки к военным действиям агрессивная сторона (в данном случае Германия) обладает определённым перевесом: на её стороне преимущество “первого выстрела”. Именно она по собственному усмотрению определяет время и место нанесения своего удара. Соответственно, она же и располагает возможностью готовиться к нему ровно столько времени, сколько это ей необходимо.

Далее. Прежде чем начать вторжение в чужую страну, необходимо своевременно и скрытно развернуть вдоль границы свои войска, расположив их на исходных для атаки позициях. Опять-таки, страна-агрессор осуществляет это важнейшее для подготовки любой войны мероприятия в то время и в те сроки, которые ей удобны.

Между принятием политическим руководством страны-агрессора принципиального решения о нападении на другое государство и выводом собственных войск на исходные для нападения рубежи лежит определённый временной интервал. В нашем случае он составил полгода: напомню, что утверждённый 18 декабря 1940 г. А.Гитлером план “Барбаросса” предусматривал окончание всех приготовлений к войне против СССР к 15 мая 1941 г. Однако внешние обстоятельства (внезапно появившаяся весной 41-го необходимость к оккупации Югославии) заставили германскую верхушку отсрочить дату нападения на нашу страну ещё на несколько недель, в результате чего срок наступления “дня “Д” был оглашён фон Браухичем лишь 10 июня 1941 г.

Что же происходит в промежутке между принятием политического решения о начале войны и её реальным началом?

Происходит так называемая гонка развертывания военных сил. При которой страна-агрессор, имея на руках конкретный, разработанный до деталей план войны, сосредотачивает свои войска вдоль границы именно на тех участках, где в соответствии с этим планом намечается нанесение главных ударов.

В подобной ситуации правительство и военное командование страны, на которую готовится нападение, оказываются в крайне невыгодном положении. Не зная точно ни времени открытия против неё военных действий, ни направления главных ударов, оно находится ещё и в жёстком цейтноте: развёртывание войск противником уже начато, а оно не имеет на руках никакой достоверной информации ни о его характере, ни о конкретной дате нанесения удара. Соответственно, развёртывание собственных войск во многом приходиться производит наугад, вслепую.

Это только наивные и не имеющие ни малейшего представления о сущности действия механизма военной машины люди полагают, что войну на упреждение можно начать мгновенно, стоит лишь получить достоверные сведения разведки о том, нападение в принципе состоится. Мол, получил Сталин донесение “Рамзая” – и давай вперёд, наноси по скоплению немецких войск по ту сторону границы превентивный авиационный и артиллерийский удар.

Однако для того, чтобы “полетел самолёт, застрочил пулемёт и загрохотали тяжёлые танки” их следует предварительно выдвинуть к границе. И, более того, сосредоточить именно на тех участках, на которых противником планируется нанесение главных ударов. Но кто мог знать наверняка, где эти участки?

Как нам уже известно, достоверные и неоднократно повторённые сообщения из разных источников о том, что война в принципе начнётся, советское правительство получило не ранее весны 1941 г. До этого момента в СССР справедливо полагали, что Гитлер – не самоубийца, и не пойдёт против нас воевать, имея в тылу продолжавшую боевые действия Англию.

Однако нацистская верхушка решила сыграть ва-банк и напасть на Советский Союз независимо от исхода ещё не завершённой войны на Западе. И в этом абсурдном на первый взгляд решении, надо признать, была своя логика. Собственно, подобная дерзость во многом и обеспечила немцам пресловутый эффект внезапности. В данном случае, они действовали вопреки всем принципам военной стратегии, вопреки заветам Бисмарка воздерживаться от войны на два фронта. И на первом этапе это действительно принесло Германии феноменальный успех.

Соответственно, лишь к началу июня 1941 г. в СССР было начато развёртывание вдоль границы войск, способных сдержать удар. Здесь сразу следует оговориться, что ни пограничные войска, ни те военные силы, которые находятся в местах постоянной дислокации вблизи границы в мирное время, не в состоянии остановить первый удар мощного, долго и целенаправленно готовившегося к войне противника. Именно для этого и требуется развёртывание основных сил, необходимых не для несения службы в мирное время, а для ведения войны.

СССР гонку развёртывания в 1941 г. проиграл по ряду вполне объективных причин. Когда агрессивные намерения Германии уже не оставляли никаких сомнений (а стратегия нашей страны, напомню, сводилась именно к максимально возможному оттягиванию момента начала войны), времени почти не оставалось. К тому же слаборазвитая железнодорожная сеть в СССР служила тем объективным фактором, который существенно снижал скорость развёртывания войск. Зато подобной проблемы не испытывала Германия, ведь железнодорожная сеть Европы была не в пример гуще нашей.

Но, даже начав развёртывание войск, наше командование оставалось в крайне невыгодном положении, ибо не было практически ничего известно о направлении главного удара (ударов) противника. Протяжённость границы с Германией и её сателлитами составляла тысячи километров, а где именно планируется основной удар – известно не было.

Показанный в известном фильме Ю.Озерова эпизод, в котором ещё в январе 1941 г. во время штабных игр на картах Г.Жуков, игравший за “синих” (то есть за наступавшего с Запада вероятного противника) будто бы в точности пророчески воспроизвёл схему немецкого наступления, не более, чем миф. Те игры не имели прямого отношения к выработке планов будущей войны, а, как пишет Алексей Исаев, “носили абстрактный характер и носили характер учебного мероприятия широкого профиля”[12]. И в его книге убедительно доказывается, почему.

Да, имея ощутимое стратегическое преимущество на начальном этапе войны, германский вермахт и войска его сателлитов одержали над Красной Армией ряд крупных побед летом и осенью 1941 г. Достигнуты они были благодаря сложению воедино сразу несколько факторов: баснословной дерзости Гитлера, неожиданно для всех решившегося воевать на два фронта, выигрыша гонки развёртывания, высоких боевых качеств “обстрелянных” немецких войск, имевших за плечами уже опыт 2-х летней войны в Европе, наличия безусловного военного таланта у генералов вермахта и т.д.

Но принятая командованием Красной Армии в первые месяцы войны тактика нанесения непрерывных контрударов при первой же возможности была, безусловно, верной. Это не советское военное командование, а разные обличители “кровавого дебила Сталина” и “полководца азиатского типа Жукова”, упорно бубнящие о необходимости некой стратегической обороне – панацее от всех военных напастей, страдают феноменальной безграмотностью.

Никакая стратегическая оборона, сводящаяся согласно утверждениям Суворова-Резуна и ему подобным к массовому прорытию противотанковых рвов и заваливанию дорог гнилыми брёвнами, не спасла бы СССР от военного разгрома. Опытный, сильный в военном отношении противник (коим и был германский вермахт), не ощущающий постоянной угрозы контрударов по своим наступающим частям, без труда сосредоточит в нужном месте достаточное количество войск и, доведя на том или ином участке фронта соотношение сил в людях и технике вплоть до убийственного соотношения 10 к 1, легко прорвёт любые противотанковые рвы и пройдёт сквозь любые минные поля. И только разящие контрудары, ощущение постоянной угрозы для собственных наступающих войск и их растянутых флангов способно было задержать, а затем и вовсе остановить в 41-м году вражеское наступление.

Да, не все они были тщательно подготовлены, зачастую приводили к ощутимым потерям, но иного выхода у советского командования в данной ситуации просто не было. Ценой нашего поражения в той войне была гибель России и русского народа. Поэтому стремление всеми силами сдержать немецкое наступление в 1941 году, сорвать реализацию плана “Барбаросса” являлась задачей нашего национального выживания. И те, кто насмерть сражался в котлах и окружениях, кто погибал в кажущихся авантюрными контратаках, не были несчастными немыми жертвами “бездарного сталинского командования” – они были людьми, честно и до конца исполнявшими долг. Теми, благодаря кому мы, возможно, вообще сейчас живём на земле.

Долг перед кем? Нет, не перед Сталиным и коммунистической партией, а, в первую очередь, долг перед своей страной и народом, на которую напал жестокий, неимоверно сильный, не знающий пощады враг.

Я уже не раз писал о том, что дискуссии по теме Великой Отечественной

войны – это не какие-то отвлечённые и оторванные от реальности умствования.

Нет, это борьба за память нашего народа, борьба за то, чтобы он был и оставался именно народом, а не сборищем примитивных маргиналов и безмозглых потребителей, иванов, не помнящих родства.

Враги, которые сейчас прут на русских людей со всех сторон, не менее опасны, чем те, что как раз в эти июньские дни 70 лет назад заканчивали своё сосредоточение вдоль наших границ. Действуя изощренно, методами психологических и информационных войн, они стремятся к достижению той же цели, к которой стремился и Гитлер – закабалить и навеки поработить русский народ, окончательно устранив его с исторической сцены. Тысячекратно прав был покойный Александр Зиновьев, когда в конце 90-х пророчески писал на страницах “Советской России” о том, что память о нашей подлинной истории будет каждодневно и методично вытравливаться из умов подрастающих поколений, документы той эпохи уничтожаться или фальсифицироваться (что мы, собственно, и видим в случае с Катынью), её символы предаваться публичному поруганию - и через несколько десятков лет лишь только методом логических умозаключений можно будет придти к выводу, что в XX веке на нашей планете жил некий великий народ, оказавший решающее влияние на ход мировой истории.

Нынешнее наше положение гораздо хуже того, что было у СССР в июне 41-го. Оно, скорее, схоже с тем, в котором страна оказалась летом 42-го, когда Россия буквально висела на волоске – ещё один успешный бросок немецкой армии, и в нашей истории (не только в государственной, но, вполне возможно, и в этнической) могла быть поставлена жирная точка.

Ещё раз повторяю, отстаивание исторической правды, защита нашей истории от политически ангажированных искажений и фальсификаций – это не борьба личных амбиций и даже не борьба идеологических доктрин. Это, прежде всего, борьба за Россию в полном смысле этого слова. И в ней невозможно будет победить, если отдать на откуп противнику исторический дискурс.

Перефразируя Д.Оруэлла, замечу, что тот, кто владеет прошлым, тот и формирует настоящее.

Жизненно важно, чтобы это настоящее формировали мы – русские патриоты. Поэтому ни в коем случае нельзя позволять врагу овладеть нашим прошлым.

ЛИТЕРАТУРА

1.  Исаев А. Георгий Жуков. Последний довод короля. М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 480 с.: ил. – (Война и мы);
2.  Пыхалов И. Великая оболганная война. - М.: Яуза, Эксмо. 2008. – 480 с.;
3.  1941 год: В 2 кн. Сост. Л.Е.Решин и др. М., 1998;
4.  Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.1. Накануне. Книга 2. 1 января – 21 июня 1941 г. М.., 1995;
5.  22 июня 1941 года. Могло ли быть всё по иному? // Красная звезда. №108 (23409). 16 июня 2001. с.4;
   
   

[1] Пыхалов И. Великая оболганная война. - М.: Яуза, Эксмо. 2008, с.239

[2] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.1. Накануне. Книга 2. 1 января – 21 июня 1941 г. М.., 1995, с.358

[3] 1941 год: В 2 кн. Книга 1, с.740

[4] 1941 год: В 2 кн. Книга 2 / Сост. Л.Е.Решин и др. М., 1998, с.175

[5] Там же, С.252

[6] Там же, с.304

[7] Там же, с.380

[8] Там же, с.398

[9] 1941 год: В 2 кн. Книга 1 / Сост. Л.Е.Решин и др. М., 1998, с.466

[10] Пыхалов И. Великая оболганная война. - М.: Яуза, Эксмо. 2008, с.231

[11] 22 июня 1941 года. Могло ли быть всё по иному? // Красная звезда. №108 (23409). 16 июня 2001. с.4

[12] Исаев А. Георгий Жуков. Последний довод короля. М.: Яуза, Эксмо, 2007, с. 65.

 17/06/2011