Зловед

***

В невидимых молниях чащ
Стоит ворожбою Судьба,
Из старых порезов сочась
Горит на безмолвных снегах.
И локон пшеничных волос
Волною парит среди дня,
Но он вороной, как мороз,
В ночи на немых пустырях.
Лишь только в глазах синевы
Плещется мёртвый покой,
Боль юности лезвием мглы
В лес чёрный ведёт за собой.
Она обнимает луну,
Своих презирая сынов,
Богам изрекая хвалу,
Взойти на поленья костров.
В преданиях скованы мы,
Смолой истекая, сосновой,
Но в солнца лучах не видны
Призраки древнего слова.
В огне Суденицы стоят,
Что ветра дыханию внемлют,
Застывшие ветки шумят,
В их песнях величие дремлет.
Всё ярче бушует капель,
В зубах истязания плеть,
Печаль не растопит свирель,
Князь падших не даст умереть.
Но наузы в гневе прокляв,
Испить из могучего рога,
Слёз осушая моря,
Стать вестником Чёрного Бога.

Прекрасная Корриган
 
Волосы светят огнём золотистым
В блеске луны у камней родника,
Пела ты песню, и взором лучистым
Мужа себе привела на века.
 
Жил, как и ты, я, гонимый распятьем,
Мне ненавистно ученье Христа,
Чёрный священник сулил мне проклятьем,
Но ведь поэзия мудрых чиста.
 
Стать я готов твоим верным супругом,
Хватит на свадьбу мгновений в ночи,
Дай мне свой гребень зелёного луга,
Пой для меня, я прошу, не молчи.
 
Хрустального кубка пьянящая влага,
Праздник весны обвенчают сердца,
Днём мы угаснем, нам света не надо,
Только во тьме два оживших лица.

Ящик Пандоры

Дьяволицей бесстыдной ты идёшь по земле,
Зависть высшего бога утопает в огне,
Блещешь ты красотой, возбуждая желанье
В недрах глупых людей, что несёт лишь страданья.
Слово мудрое им горче лести коварства,
Ложь цветущих венков в саван скроет их царство,
Сумасшествие смерти, боль пороков и страсти
Мир скуют на века, порождая несчастья.
Не поможет рабам в бедах скупость надежды,
Клич пришествия Зла распахнул свои вежды,
Зной опасный – твой дар, кован мастером тени,
Душам в тленных мирах не найти утешенья.
Бесконечным мученьям вечно плоть их терзать,
Людям их никогда в себе не обуздать,
Умирает надежда в тугой петле страсти,
Не закроется крышка, извергая несчастья…

Велес

Девяти елей во тени, хвойных идолов,
Черепов коснётся свет алый силою,
Тёмна князя во личине, птицей чёрною
Навей стражу сулить духу встречей скорою…

Чашу кругом обнося, судеб кровь испить,
На миров-дорог кресте веждам в лёд застыть,
Проклиная, возгласить ликованье зла,
От веков былых в земле костям нет числа.

Над умерших кораблём враний слышен крик,
Зёрна жизни в подать, но камня хлад безлик,
Волка взором колдовским оборотит он
Тропы мира, пустоте жалок твой поклон.

Люду сумерками льстит вера млечная,
Во реке усопших явь быстротечная,
Под глазницами небес гусляров тоска,
Миг удачи и к царю змей глава близка.

Кривой палкою ведёт чадо по лесу,
Сквозь туман над топью манит филин голосом,
На рогах Зимы висит душа путника,
Схоронит Волосожар взлёт отступника.

Славу старцу изречёт во низине люд,
На Чудских концах его Хорты в ночь снуют,
Пелене надежды блекнуть песней искренней,
К благу тленными мощами тропы выстланы.

На Калиновом мосту твой сокрыл он клад,
Ярым оком тёмный князь с трона зрит свой град,
Певуну вещать окрест вороным крылом
Со ветвей Всемирья, что мудрый держит сон.

К древу мора, Чернобог, обращу я слух,
Веды жизни живота черни, как испуг,
Все чертоги отверзать на крови струны,
На могилах и пирах вековой Зимы.

Гробовые Леса

Ледяными столбами курганов
Елей мёртвые хмурятся станы,
В тучах ветви купаются, рваных,
Горизонтом небес – океанов.

Закружили одеждою чёрной
Гробовые леса царства тени,
Своей мёртвой рукой, непокорной,
Наши знаки сотрут эти ели.

Правда, стоит ли сумерки выждать
И познать ослепленье восходом,
На камнях облаков руны выжгла
Ночь седая угольями рода.

В завываниях ветра, холодных,
Захоронена вотчина духов,
Глубже в чащи хранителей злобы
Древа старого вечного круга.

Когти леса царапают небо,
Как сердца их потомков заблудших,
На траве синева былой веры,
А на тенях узоры уснувших…

Ледяными столбами курганов
Елей мёртвые хмурятся станы,
В тучах ветви купаются, рваных,
Горизонтом небес – океанов.

Бесноватый Вальпургиевой Ночи

Сырой воздух ночной с ароматом листвы гниющей
Ветра порывом распахнул створки окна,
А за ним чёрный лес и холмы, где поют гласа и кущи,
Где на шабаш смерти созывает набатом луна.
Душу и тело одержимость рвёт, как эльфы холмы,
За ней руки сами оберег мой с шеи сорвут,
Языческий символ, повинуясь зову тьмы
Руки мои снова сами перо берут.
Ведьмы слетелись на свой праздник по зову
Дьявола звёздами в тумане фигур облаков,
И я, бесноватый, иду вслед им снова,
Стирая в кровь ноги по тропам из травы клинков.
Их очи сверкают бездной, в струпьях всё тело,
Но здесь и сейчас они молоды красою дев,
В совокуплении с Дьяволом, в плясе их чёрное дело,
И тень моя пишет строки, для света и дня умерев.
В костре их сгорает навек мой незримый хранитель,
Ещё строфа, танец кружит всё быстрей,
Душа заперта в злобных духов обитель…
Быстрее, быстрее, быстрее, быстрей…
Вздымает вокруг тень лесов ураганы,
И в вихре кружится гнилая листва,
И Дьявол рогатый взирает на ведьм станы,
Смеётся… Его глаза – мои глаза.
Кружат черепа людей, могильные плиты,
Глаз луны кровью забрызгал ночной небосвод,
Глава бесноватого расколота, мысль разбита,
Но очи из-под рогов зрят бесовскую плоть.
Их танец кружит всё быстрее, быстрее, быстрей,
Руки, не зная усталости, ломают перо…
Его глаза – мои глаза, тьма рвёт меня дланью своей,
И Дьявол в ночи разливает вакхический рог.
Сырой воздух со смрадом гниющей листвы
Ветра порывом захлопнул створки окна,
Руки мои от рассвета до заката мертвы,
Но жизнь в них вдохнёт своей волей матерь-луна,
Изливаясь богомерзким родником всей мерзости мира…

Свечей Огоньки Средь Болот

Куда ты идёшь, глупец, через вечную тьму,
Зачем обманул ты себя самого,
Смерти дыханием в болото ведут
Ноги твои по тропе из блуждающих слов.

Порыв понимания калечит лицо,
Но бездна из лжи поглотила, как пламя, главу,
Ломка сознания, луны колесо
Тянут твою тень в слезах к вековечному дну.

Чёрное дно миллионов таких же людей,
Кто измарался в красивых учений грязи,
Тебе всё равно, задыхаясь, ползёшь меж теней,
Глупости грех твою сущность мечом поразил.

Мерзости зов, разум скрыт за железный засов,
Ты не один, утопать манит твой господин,
Боль понимания в кровь калечит лицо,
Поздно кричать, так шагай уже твёрдо за ним.

А старый колдун за свечами свой пишет завет,
Он посмеётся, ветрами огонь затушив,
Навстречу идя, за секретом гласит он секрет,
Пеплом плюют небеса в недра светлой души.

Куда ты ползёшь, глупец, в бесконечную тьму,
Зачем обманул ты себя самого,
Смерти дыхание в болото, ко дну
Тело затянет безжизненным неводом слов.

Вий
 
Преследование каждую ночь в кошмарах,
Видения чёрные страхом глаза затмевают,
Руки дрожат в предчувствии крови на ранах,
И призраки душ беспокойных кричат и витают.
 
Изо дня в день, из ночи в ночь, и всё снова,
Молитва, сорвавшись, силу теряла, летя в никуда,
Церковь не станет оплотом спасенья, ты скован,
Скован ничтожностью собственной здесь навсегда.
 
В тёмном лесу свет луны разрывает на части,
Слёзы в глазах, и сжимаешь ты ржавый топор,
Только не ведаешь, в чьей оказался власти,
Знают деревья, что дать Им не сможешь отпор.
 
Смотрят Они своей тысячей грозных огней,
Ты вспоминаешь тот хохот, и ноги не держат,
Сколько с ума здесь сошло и погибло людей,
Звуки ночные пилой твои вены разрежут.
 
Можно стонать и с мольбою дождаться рассвета,
Или бежать, спотыкаясь о корни в лесу,
Звон колокольный защёлкнется тяжким браслетом,
Боль и страдания древние тени вновь принесут.
 
Расплавился крест, обжигая кровавые пальцы,
Сгорает от взора Его твоя библия грёз,
Подняли Вию веки ночные скитальцы,
И чёрный огонь прах святого к забвенью вознёс.

Извечный Престол Рогатого Князя

Рождённый весь мир отрицать,
В проклятии божьем рождён,
Делам их тебя не сломать,
Клинок твой всегда заострён.
У него много тысяч имён,
В преисподней стоит его трон,
Я здесь, Вельзевул, уже здесь, Азазель,
Меня раскрестила посмертно метель.
Блуждающий отзвуком чёрных лесов
Средь лживых пророков и мёртвых крестов,
Рождённый их мир разрушать
Из тьмы, что не понять и не объять.
В пелене из огня проходить мне круги
Новой жизни, неся знамя вечного Ада,
В нём сила и мощь, в нём мы снова наги
Пред своим естеством – нашей кровной наградой.
Пусть тлеют их боги, висят их пророки,
Скотине презренной пусть будут уроки,
Пусть души горят, и пусть чахнут святые,
Не смея промолвить, дрожа, твоё имя.
Рождённый весь мир попирать,
Проклятием бога крещён,
Но смердам тебя не сломать,
Клинок твой всегда занесён.
У него много тысяч имён,
Стар, как мир, нерушим его трон,
Я здесь, тьмы ночной властелин,
В Аду я не буду один…
В Аду буду я не один.

Крови огонь над лесами

За туманом леса ночи
Луны время сеет хлад,
Крови глаз клинок волочит,
Имя напевая: «Влад».
В штурме замка волки мрака,
Нищим – пламя ласки долей,
Клич и стоны Смерти Знака
Перед вереницей кольев.
Гроб могилы, тишь и холод,
Пляс безумия средь истин,
Крови князь красив и молод,
Как шедевр чёрной кисти.
Ветра вьюга, серебро
Неба не пронзают тёмных,
Девы белое чело
Под коленями покорно.
Сбор рабов горит в огне,
Крылья нечестивых блещут,
Страсть, разлитая в вине,
С пасти волка бурей плещет.
Меч резной, рубины глаз
Спальни наполняют тленом,
И хрусталь разбитых ваз
Нежно им вскрывает вены.
Лес таинственно богат,
Страха путь рассёк пределы,
Кто-то сладостно распят,
Чья-то дочь на кольях пела.
Но мгновений радость тех
Не понять скитальцам хлева,
Влада горький, мудрый смех
Бросил в старь свои посевы.
За туманом леса ночи
Призраки былого спят,
Сон кошмарный меч волочит,
Имя напевая: «Влад».

Крови Огонь Над Лесами II:
Ghosts Of Walachia

На безлюдных просторах лишь туман да покой,
Но прохладу ночи окрестит волчий вой,
Пред глазами встают страхи прошлых сказаний,
Никому не сбежать от меча наказанья.
В чёрной коже идёт вновь Сажающий на кол,
Кровь Валахии – тень на клыках носферату,
Пробуждается мрак, наполняясь эфиром,
Из зловонных могил поднимая вампиров.
Далеко до рассвета, Сын Дьявола ищет
Невесту, людей забивая на пищу,
На пути умирать будут овцы и свиньи
В его поиске вечном своей чёрной графини.
За венцом красоты, новой жизненной силой
Он скитается тенью, что ночь ему свила,
В небе полной луной светит лик его милой,
За собою ведя, умножая могилы.
И на кольях кричат сотни призраков пленных,
Улыбается князь среди орд убиенных,
Во личине родясь трансильванского графа,
Исчадием Ада кошмаров и страха.
Явил в мир Влад Цепеш свою гениальность,
Ужас и месть, казни и сексуальность,
Эротика смерти души его тёмной
Вторгается в сумрак дрожащей истомы.
Дракулы глаз с металлическим блеском
На пиршество крови зовёт адской песней,
Раскрыты поэмы, легенды воскресли,
Не спасётся уродство знамением крестным.
Крови огонь над лесами волков,
Крови огонь в корни страстных клыков,
Жгучий тьмы поцелуй, как печать на века,
Не схоронен девиз – Сила и Красота.

Blood Of Angels

Чаша полна горьким красным вином,
Кровью падших на дно, прочь покинувших небо,
Сладострастие шлюх моё тешит нутро
Среди тысяч могил, победителей веры.

Проклинали меня в жажде дух мой терзать,
Клеветою гоня, обольстившись химерой,
Только им никогда, как Христа, не распять
Рождённого в ночи торжества Люцифера.

Дьявол, отче, ты сброд по дорогам веди,
Обмануться позволь нищим в милости божьей,
Насладиться глупцам на своём дай пути
Меж убогих учений о жизни порожней.

Пусть их боги смердят средь подобных калек,
Что творят их дрожа, но собой восхищаясь,
Пусть пируют они, прогнивая свой век
В стойле вечной мечты, широко улыбаясь.

Бормоча про себя лишь пустые слова,
Изменяют уклад, но внутри неизменны,
Я налью вам, мудрейшие девы, вина,
На порочных шелках мы, как в лоне вселенной.

Можно многих спасать, но, скажите, зачем,
Коль желают они бить чело на пути,
А я умерший лорд, для себя я стал всем,
В Ад меня, Люцифер светоносный, веди.

Во мне есть ли душа, или ту уж продал
Поэтессам нагим похотливых смертей,
Чем она хороша? Если бог её дал,
Он нелепый творец, что ничтожней людей.

Деревяшкам слепым приносите жратвы,
Недотёпы жрецы своих ярких костров,
Или падайте ниц на святые ковры,
Иль рыдайте во тьме животворных крестов.

Уноситесь в миры возбуждённых мозгов,
Поражённых чумой чьих-то ветхих сказаний,
Всё, что молвите вы, только рвота из слов
Иллюзорного бреда человечьих писаний.

Моя чаша полна алым горьким вином,
Кровью ангелов, что прочь покинули небо,
Я на ложе из шлюх, мне уже всё равно,
Холод тысяч могил – судья всяческой веры.

Возвращение На Круги Свои

Ночь черней,
Чем козёл пентаграммы,
Блеск свечей
Ослепит своим взглядом.
Луна каплей крови
Сосёт в себя небо,
Здесь больше не стоит
Гроша твоя вера.
Печать Бафомета
Излилась презреньем,
И анахоретам
Не видеть спасенья.
Душам гореть,
Как крылам серафима,
Гробам в земле тлеть,
Как жертвам вампиров.
Услышь, Демогоргон,
Крик вечности ночи,
Ты прелести мора
На мир пролить хочешь.
Восстань, всё, что проклято
Верой христовой,
Кровавыми сотнями
Чёрного трона.

Чёрный Мир
 
В кромешной тьме оно не знает границ,
Это вечное царство страха,
Из рассеченных богом глазниц
Кровь гнилая сочится на плаху.
Вы, бегите сквозь лес, спотыкаясь,
Но нельзя избежать наказанья,
Женщины плачут, но к ним устремляясь,
Поставит на алой крови мирозданье.
Глупые, сами отверзли вы Ад,
Ангелам чёрным свободу даруя,
И в цепи они не вернутся назад,
Весь мир обратится в скалу ледяную.
Люди бегут, ноги в кровь раздирая,
Главы мужей восседают на кольях,
Призрак лесов их детей погребает,
Древнему Князю готовя раздолье.
Солнце ушло навсегда с небосвода,
Мгла непроглядная взоры ласкает,
Меч из глубин свой берёт воевода,
Тёмный идёт, всё вокруг умирает.
Князь пробудился в железных доспехах,
Бронь его слуг под ударами крепнет,
Мир сотрясая раскатами смеха
Вскинул рога, где свет белый померкнет.
Всё, что скрывалось за вратами Ада,
Вышло наружу, забытое племя
Посредь огня и ледового града
Ясного бога пронзает сквозь время.
Крови небес разлились океаны,
Княжеский меч не насытит расплата,
Господа тело в бесчисленных ранах,
Демонов свет – только блеск от булата.
Вы, бегите сквозь лес, спотыкаясь,
Ни жены не щадит Смерть, ни мужа,
Не шепчите молитвы, спасаясь,
Ваш бог мёртв среди жара и стужи.

Рунные лабиринты лесов

Когда ты войдёшь в эти дебри,
Забудется прошлая жизнь,
Когтями царапают ветви,
Из недр вырывая каприз…

Я руны швырну свои наземь,
Узрю в них, как в зеркале, мир,
Где бродят тщедушные мрази,
Которых не встретит Гримнир.

А ты пробирайся сквозь темень,
Цепляясь за сучья и пни,
В ночи истечёт твоё время,
Не выйдет и солнце вдали.

Деревья молчат и внимают,
Их сон потревожить нельзя,
Кровь медленно прочь истекает,
Как блудная руны стезя.

Луна светит с огненным жаром,
Но вам он лишь сумрак и хлад,
Гнев варга кровавым оскалом
К себе приковал мёртвый взгляд.

Нет выбора в голосе знаков,
Зачем же сюда ты забрёл,
За глупость не медлит расплата,
Нет права тревожить престол.

Когда ты войдёшь в эти дебри,
Забудется прошлая жизнь,
Когтями царапают ветви,
Из недр вырывая каприз…

Демиург поэзии

Сквозь изморозь век воплощается сон
Утопической лжи и оборванных фраз,
Что ты дашь мне, глупец, кому бить мне поклон,
Богу я начерчу твоему Хагалаз.

Философии рвёт мою душу струна,
Вдохновения рёв, как морская волна,
Так, неужто мне верить в его нищету
И в могилу пускать вечных звёзд красоту.

Во блуждании найти вед ушедший залив,
Чрез глухие леса и снега я пойду
В путь на Север, что не очернит стон молитв,
Себя там отыщу, разорвав тишину.

Есть великий король, что поднялся над всем,
Его трон высоко, выше облачных стен,
Можно путь одолеть за чертами и резами,
Путь к моему демиургу поэзии.

The Darkness Of Bathory

Туда, где на луну мглы вой,
Туда, где холод леса злой,
Меня сознанье Тьмы ведёт,
Чтоб слиться в Сотворенья взлёт.
Как раб, молчит аристократ,
На вены опустив кинжал,
Как лап стагнации ухват,
Ему и мне мир падший мал.
Ты на меня взгляд подними
Из ванны крови сотен дев.
Графини молодости смех.
Зови, Эржебет Батори.
Своим пунцовым одеялом
Накрой плен дряхлого затменья,
Как Мардук расчленил Тиамат,
Так Власть казнит венец творенья.
Туда, где на луну мглы вой,
Меня горящий дух ведёт,
Пока в груди Вулкан мой бьёт,
Лютует холод злой лесной.
Всем палачам Земли судить
Всевластья чёрные огни,
Но, господа убийцы стать,
Сохранной красотой зови,
Пыл грязной крови не распять.

NordVarg
 
Холодною ночью в бескрайних лесах
Бродит, оскалившись, белая ярость.
С чёрной душой в ледяных волосах,
Вкусивший бездонную лунную сладость.
 
Свободный творить продвижение Зла,
Способный не верить глумливым легендам,
Его за собой вьюга – мать принесла,
Ошейник для хищника воли неведом.
 
Для взора приятен кровавый закат,
Полярные сумерки, вестником ночи
Он выступает из северных врат,
Тотальною Тьмой он клыки свои точит.
 
Отродье жестоких царей,
Познавшее тайну и мудрость мороза,
Хозяин страшащих теней
Заставит врагов проливать свои слёзы.
 
Он тёмный король, власти Смерти ведун
Станет причиной нашествия гнева,
А жалкий лишь крикнет: «Gotterdammerung!»
Но солнце зайдёт и не выйдет из плена…

Самайн

Из древнего мёртвого леса
Духами зрячих деревьев
Осень плетёт свои резы,
Вьются холодные земли.
Бога судьба покатилась
Кельтским крестом в эту пропасть,
В сумерках пламя разбилось,
Застыв, словно инистый хворост.
Ярости старый волшебник
Перстень швырнул в подземелье,
Хором прозорливой скверны
Сна разливается зелье.
В локонах чёрный мизгирь
Грай провожает вороний,
Грозен Великий визирь
На летаргическом троне.
В шабаше виселиц лет
Дрема урочищ кровавых,
Бликом летящих комет
Мы растворимся в их залах.

Хроники Харона

По венам холодным удар,
И чёрные кони бегут,
Фантом мой стремится в Тартар,
Отринув мир счастья и мук.
Харон свой готовит челнок,
Мне нечем ему заплатить,
Из песен о смерти венок
Я дам ему, чтобы отплыть.
Не видеть мне светлых лугов,
Ни ладана, ни асфоделий,
Средь Хаоса Гадеса зов
Ведёт меня к Лете забвенья.
Награда безропотных душ –
Без радости жить и печали,
Где солнца угас яркий луч,
Пусть смерть меня с Летой венчает.
Я белый узрел кипарис,
Узрел тяжесть прошлых мучений,
Аиду спою я на бис,
Смеясь, паду в воды забвенья.
Для меня Стикс огнём запылала,
В тополях чёрных Цербера взгляд,
Не скули, не уйду, ведь досталась
Мне свобода, полнящая Ад.

Мары дар
 
Дева красная, что по полю ты ходишь,
Собирая ночью дивные цветы,
На какой венок ты прелесть эту копишь
Или прячешься от всякой суеты.
 
Принесёшь мне свой невидимый подарок,
Видел как-то я тебя в безумном сне,
Чёрной свечки там стоял в тиши огарок,
И сверкало платье белое во тьме.
 
Для меня сулила выполнить желанье,
Как сегодня, помню - только лишь одно,
И преследовать тебя моё призванье,
В этот час его исполнить суждено.
 
Знаю, кто ты, моя вещая химера,
Я не зря пришёл судьбы своей просить,
За тобой пойду в хрустальную пещеру,
Чтобы свечи двух сердец там погасить.
 
Мне любовь твоя бедою обернулась,
Воли ревности забрал её порыв,
Одиночества стезя не приглянулась,
Я прильну к тебе, все страхи позабыв.
 
Но не жди, не быть согретой моей лаской,
И не нужен ароматный мне венок,
Ведь я здесь, чтобы ты смыла жизни краску,
Потуши те свечи, в воду брось цветок.

Викинг
 
Я хочу увидеть твоё страдание,
Узреть, как меч окровавлен, резной,
Поле брани и море молчания
Увлекали драккар за собой.
Словно пасть мирового дракона,
Эта сталь поглощает ваш свет,
Не придёшь к нему боле с поклоном,
Средь волков ледяных его нет.
Я хочу сотворить разрушение,
Символ боли – рогатый мой шлем,
С верой вашей несётся растление,
Мёртвый крест вы воздвигли над всем.
Зубы скрипят чёрного змея,
Твоей крови желает владыка испить,
Храм покаяния тлеет,
Бог мой поможет род скверны изжить.
Дев приведите, рабынь и прислужниц,
Царствие им обещали за боль,
Гордые взоры монахинь, послушниц,
Меч, приласкать эту прелесть изволь.
Крик не тревожит северный берег,
Парус багровый твой бог не порвёт,
На рунном копье окровавленный череп,
Войско червлёное бером ревёт.
Оно жаждет увидеть пожары,
Слышать лязги и стон средь теней,
Моря всполохи дразнят драккары,
Как безжалостность проклятых дней.

Властелин

Отбрось, герой, обман иллюзорности,
Мораль не дошедших до пика горы,
Что строят свой мир за слезами покорности,
Им ведать дано только запах золы.
Дождь их следы записал на озёрах,
Ветер на листьях плакучих берёз,
Границами мысли в разгневанных зорях
Очерчены вены и веером роз.
Что думы гнилые о царства пародии,
Коль им не владеть красотою дворцов,
Прельстит суматоха их скотской мелодией,
Чтоб снова продать ненасытных глупцов.
Гори, жара пламя, не зри, неимущий,
Твой дом – это прах, твоя участь – могила,
Разрыта корнями, готова для сущей
Кончины голодной, да страхом пронзила.
Иди же, герой, попирая пирамиды
Черепов и костей, свой клинок воздымая,
Молния в небе расколет обиды,
И тучи сойдутся, владыку встречая.
В крови миллиарды под троном лежат,
Да в тереме княжьем для воронов пир,
Боги войны ликом хмурым стоят,
И капает гниль с их тяжёлых секир.

Чернобог Путь Нави
 
Открывая дороги в бездну лютую,
Разжигая чёрный огонь разрушения,
В пелену уходя, ветром смерти раздутую,
Кто готов, тот найдёт вдохновение.
Его пламя выше звёзд очей,
Его холод вихри мира остановит,
Засыпать и просыпаться среди дней,
Где супруга и личина его бродит.
Кличем ворона бессмертие призвать
То, что в Нави существует от зарода,
Перейти через границы и взирать
На секреты мироздания порогов.
Обретая силу недругов своих,
Их пожар былой впитать немым сознаньем,
Взять могущество всех предков, что в бои
Отошли сквозь разрушенье к созиданью.
Силы своей мыслью обернуть
И принять бесценную услугу,
Чтобы волю Рода вновь вернуть,
Стань ты, Тьма, мне верною подругой.
Он лукав, но мощь его крепка,
Он – погибель, он и вестник славы,
Мудрый кто, и чья тверда рука,
Всё возьмёт из огненного сплава.
Отворить ворота и познать
Хаосы невидимой вселенной,
Ратям Чернобоговым внимать
И прослыть слугой прекраснейшей Морены.
Кто помог разрушить наш покой,
Кто врага чело направит под удары,
То не белый свет, и этот свет не мой,
Я иду, где в ночи пляшут мары.

Парящая бестия
 
Парящая бестия в закланном мире,
Ночь из осколков горящей луны,
Счастье своё человеки разбили,
Но ты летишь светом чёрной мечты.
 
Где раньше было лучистое солнце,
Сядет на трон леденящая тьма,
Кровь растечётся из вен богомольцев,
Руки очистив твои, как вода.
 
Ты рождена быть их смертью и плачем,
Белая плоть, а глаза, словно лёд,
Век завершенья тобою означен,
Всё, что живое, пред взором умрёт.
 
Парящая бестия, князя отродье,
В пропасть ведёшь, к миру боли и зла,
Царствие бездны и мгла Черноводья
Власти священного внемлют козла.
 
Страсть прогорела, и семя разлито,
Гнев ещё тлеет, плоды ты пожнёшь,
В пропасть падёшь, твоё сердце разбито,
Но не к рабам, что купились на ложь.
 
Роль чей-то куклы тебя не прельщала,
Там, где светило слепящее солнце,
Крест мертвеца ты в руках целовала,
Он рассыпался на страх богомольцам.
 
Кто не рождён, тот и смерти не ищет,
Только печален твой лик под луною,
Холод ветрами с погостов засвищет,
С ним из могилы приду за тобою.

Корочун
 
Проходить во тьме средь еловых скал,
Проклятых снегов и хоромов льда,
Вьюга злых лесов обнажит оскал,
И проглотит вмиг всё безжалостная мгла.
 
Чернобог ревёт, где стоит мороз,
Он убьёт того, кто не взял огня,
Разорвёт весь жар леденящих слёз,
Если нет в пути искры от себя.
 
Корочун – старик держит посох свой,
Охладив гнилой переток тепла,
Закалённый взгляд мир пронзил стрелой,
И остался смерд в путах навсегда.
 
Занесёт буран труп его души,
Ночь сокрыла смех смерти короля,
Только Мудрый здесь суд над ним вершит,
Чашей для весов станет Мать – Земля.
 
Если ты скривил, если ты устал,
Или бил поклон упырям чужим,
Для тебя исход – вьюги злой оскал,
Стариком седым на смерть был судим.

Бессмертие
 
Тисовых рощ тень напишет луна,
Вижу я в ней блеск от петель кольчуги,
На кладбище ты среди склепов одна,
И кружат вороны, разбойницы слуги.
 
Хозяйка ворот неизведанной Тьмы,
Откроешь ли мне её жаркое лоно,
Холодный клинок будоражит умы,
За бархатом губ не приемлю законов.
 
Твой дух беспокойный под руку привёл,
Под ту, что сжимала эфес из металла,
Сюда, и мы встретились, словно зацвёл
Любовный цветок в этих каменных залах.
 
Своё назначение ты попрала,
Младенца поднять не желала на руки,
Могильным крестом жесткосердия шла,
О власти Природы пуская лишь слухи.
 
Ты Тёмному Князю ошиблась, служа,
И выбрала путь, что ведёт к вырожденью,
Но сердце горит, плоть прекрасно свежа,
Тебя я зову стать моим наслажденьем.
 
Безумцам, рабам, нет, не пальцы твои
Горечью станут, не меч преисподней,
Мы молча с тобой в лихорадке стоим,
Отдай мне его, моя вестница скорби.
 
Коснись этих вен, чуешь стон бытия,
Можешь понять, чем ты лучше их паствы,
По воле Его приласкай же меня,
Мы станем бессмертием княжеской касты.

 Локи
 
Явился твой образ под лунным сияньем,
Скажи, это ты иль мерещится мне,
Смотрю – не похож на того, что в сказаньях,
Злодеем слывёшь, но не здесь, не во тьме.
Я знаю, бывает порою, творенье
Сгубить иной раз возжелает творца,
Но мудрости вещей просить ли прощенья,
Тебе ли, изгою, скрыть ясность лица.
Те молятся свету, наивно и глупо,
Ведь он есть их боль и мученье нутра,
Отец ночи вечности, в эти минуты
Пребудь подле взора, прошу, до утра.
Высокого брат, ты, врагом наречённый,
Не Один ли сам здесь стоит предо мной,
Не лик ли его, не двойник, заключённый
В единую плоть под полярной звездой.
Имеем мы в жизни свои половины
Души, что в сраженьях сойтись так горят,
Осветим одну ледяною лучиной,
Забудем другую, а кто виноват.
Ты, гордый хитрец, силой духа наполнен,
Истины знаний гонимый хранитель,
Будь в этом мраке хоть трижды безмолвен,
Круга земного грехов искупитель.
Ведаю власть я твою в единении,
Злой разрушитель их жалких миров,
Ныне пребуду в проникшем учении,
Весь во внимании чёрных углов.
Ты ли скрывался от молота Тора,
Видно, не ценят они Эту суть,
Кровью подписаны им приговоры,
Тьмы сторона их самих же… забудь.

Псы господни

Песня льётся в стенах храма,
Как вино по старым чашам,
Образ чист и вещий ладан
В очищенье грех стяжавшим.
Брагой кровь еретиков
Проклинала их подвалы
Среди чёрных орденов,
Где привычен лязг металла.
Пламя вражеских огней
Стёрла память веры чада,
Не противится борей
Под кровавым одеялом.
Глас мыслителя затих
Меж кнутов, гонимых псами,
В битве ветер снов поник
С монастырскими камнями.
В кузнице горяч булат
Для неверных и поганых,
Крепче меч держи, солдат,
Он твой крест и вестник правды.
Вырви сердце у него,
В кандалах, цепях и крючьях
Еретик, разбей чело,
Мысль его темнее тучи.
По земле рубины плеть
Разнесла судьбы сорокой,
Не гореть и не висеть
Слугам мёртвого пророка.
Примут бой герои книг,
Что не тлеют, как бумага
На кострах, где в один миг
Труд веков венчает слава.
Не дрожа, как лживый бог,
И учёный, и крестьянин
Свой последний, гордый вздох
Пустят громом над полями.
Сотрясая совесть тех,
Камнем грязи кто размолот,
В бездну дышащих калек
Ведьмы бросили свой молот.

Алтарь
 
Ярое полымя гимнов бессмертия
Средь пепелищ отгоревших руин,
Вслед за холодной тоскою безветрия
Тянутся искры железных пучин.
 
Жертвенной кровью залитое действие,
Наземь огонь покидал купола,
Чёрным дыханием движимо шествие,
Стон потеряли колокола.
 
Столб возвышается в бездне затмения,
Брызнула кровь по веленью жреца,
Сотни мечей разнесли своё пение,
Под колпаком нет у смерти лица.
 
Охра сливается с жизни порывами,
Руки дрожат, камни моют ручьи,
Кольца огня, как заря златогривая,
Власти слова – они всех и ничьи.
 
Кони кресты сокрушили подковами,
Блещет оружие касты господ,
Тёмный владыка рисует узорами
Новые грани воскресших высот.
 
Воронам пир и раздолье для древнего
Духа, рождённого мраком основ,
Пальцы слуги и хозяина верного
Путь разомкнут для могильных ветров.

К отцу - Велесу
 
Печаль затомилась в том крае навеки
И враны порхают бесшумным крылом,
Застывшие в скорби чернеются реки,
Все корни деревьев пропитаны злом.
 
Старик седовласый с горбатою тростью
Твой череп возьмет и вдохнёт туда свет,
Травою опутаны мёртвые кости-
От жизни оставшийся жалобный след.
 
Под руку ведёт всякий дух одинокий,
Кто был лишь глупцом, но в желании прозреть,
На пастбища в поле лежит путь далёкий,
Где в истине мудрости стало радеть.
 
Так было с тобой, ты обманы лишь видел,
Но где-то внутри огонь веры горел,
Что ложь, кою люто всегда ненавидел,
Найдёт по себе свой достойный удел.
 
Пошёл в этот мир ты стезёй роковою
От боли слезу не прольёшь уж теперь.
Укроет твой череп старик сединою
И змеева леса пропустит сквозь дверь.
 
На чёртовом троне он здесь восседает
Следя за порядком под Древом Миров.
А знанье, какого тебе не хватает
Изведаешь в выси решающих слов.
 
Чьё сердце от гнева и мщенья сгорало
Найдёт и покой во стихии своей,
Тропою холодной ни много, ни мало
На млечном пути вереницы огней.
 
Искавшим отец, тёмным князем прослывший
На пир Беловодья не справит тебя.
Бродить будет здесь средь останков погибших
По царству, где нет светозарного дня.
 
Ты следуй за ним по туманным болотам,
Иди же, вперёд простирая свой взгляд,
Увидишь могучих и древних волотов,
Забудь навсегда о дороге назад.

Мокушина пятница
 
Затуманенному взору
Не увидеть этот вечер,
Он смертельным приговором
Стал для бога в лунной печи.
Мир раскованных флюидов
В танце тёмных вожделений,
Свой наряд срывают вилы
В скачке матерных радений.
Здесь нет тебя, ханжа убогий,
Но плоть рыдает твоих слуг,
Что жаждут в рая пасть чертоги…
А, может, ласки женских рук.
Те стали идолов сердцами,
Отбросив пафосы менад,
Укрыв красу лишь волосами,
Не видя в сладости преград.
Их Паном Князь Рогатый вышел,
И гусли громовым аккордом
Разбили бога в небе нишу,
Скривив в истоме ваши морды.
Завидуй страсти вакханалий,
Преемник греческих церквей,
От лунной магии русалий
Увидишь тайны старых дней.
Вина божественного блуда
Во снах греха хлебнёшь, глупец,
Твой мир зовёт петля Иуды,
Тебя ведёт Христа венец.
Но знают чуткие мгновенья
Души обманчивой порыв,
Ты, пришлый грек, имей терпенье,
Коль взял учить, свой род забыв.
Здесь нет Христа и нет Марии,
Лишь сёстры северной красы,
Твой бог – ничто на этом пире,
Ему те выдернут усы.

Несгорающий Один
 
Вырывается пламя в небесный простор,
Разрушая сон, вековечный богов.
Выгорая дотла, он руки простёр
К безмолвию выси с бездонных лугов.
 
Его глаз засиял, его смех, словно гром,
Брёвна церкви обрушатся, как старая ель,
Несгораемый Один, шлема чёрного звон
Под ударами льда, что разносит метель.
 
Его дух среди тьмы, сквозь забвение шёл,
Не сломившись под гнётом и хаосом мира,
Его лик на углях силу воев обрёл,
Дикий хохот земля снежных бурь не забыла.
 
Разыгрался кругом пожирающий крес,
В нём скопился весь гнев, древних воинов пенье,
Чёрный призрак вервольфа прокричал и исчез,
Ворон брат и отец мглы богов возрожденья.
 
Неистовым заревом их кровь растеклась,
Поминая всех тех, кто им верен остался,
Тенью Одина сажа в вышину унеслась,
Там его звёздный след средь веков потерялся.
 
Дерзать за стеной могильного холода,
Нордической жилой войны и познания,
Старик молодой пиком славы и золотом,
Огнём награждён и слезою отчаянья.
 
Ушедшие с ним не сыскали знак почести,
Пыль горных дорог их застелет прощением,
Несгорающий Один, как символ пророчества,
И Вальхаллы чертог станет им утешением.
 
Чёрной птицы зола над рябиной закружится,
Предвещая закат всей космической мудрости,
Мир триумфа богов в нём от века не сузится,
Волей преодолеть с Высшим мёртвые трудности.

Летопись 988
 
Выбор был сделан, княже доволен,
Кровь на Днепре, власть Владимира злая,
На своей же земле народ обездолен,
Новгородские стены кричали, пылая.
 
Путята мечом, а Добрыня огнём
Крестили, начав сечу средь непокорных,
Можно силой заставить и крови ручьём,
Но не жить вере в сердце русичей гордых.
 
Именно то, в чём нуждался правитель,
Безраздельная власть и смиренное стадо,
Но славянских волков не Христос повелитель,
Уходили в леса за свободы наградой.
 
Можно статуи рушить этих старых богов,
Заменить имена, сбросить в реки культуру,
И поставить над Русью феодальных скотов,
Но не сделать покорной воли натуру.
 
Не вечно ни что на этой земле,
Люди сильные вновь со святыми простятся,
Конь небесный не будет в христианской узде,
И великие боги в чистый мир возвратятся.
 
Мой выбор сделан, пусть князь не доволен,
Кровь на мече, волка силу неси,
Край родимый так долго, ты был обездолен,
Я раскрещиванье объявляю Руси.

* * *
Я расскажу, как начиналось
В моей душе теней сплетенье,
Как зарождалось и кончалось,
И как взрастало вдохновенье.
Ещё давно, когда кумиры
Меня манили в серость смертных,
Когда мертвы были Сатиры,
От литургий толпа ослепла.
Тогда я на слово им верил,
Так, как сейчас мне веришь ты,
Я каждый день шагами мерил,
Боясь оскала пустоты.
От сердца всех желал любить,
Любви искал и ей молился,
Я чашу зла не смел испить,
Но путь за ней мой вечно вился.
Творить свои решил миры,
Себя рисуя отраженье,
Была там боль и жар борьбы,
И светлый рай, как утешенье.
Он мне утопией не слыл,
В нём видел ангельские крылья,
Но сколько лжи всегда он лил,
И сколько ж мы её испили…
Так много сотен тысяч лет
Люди живут, все так похожи,
Всё ищут впотьмах божий свет,
Страшась со Смертью лечь на ложе.
Моя душа – мой гений, демон,
Мой ангел, сброшенный с небес,
Он – еретик в чертогах веры,
Росток, что множит чёрный лес.
Ему внутри безумно тесно,
Он рвался кистью и пером,
Вот я сижу недвижно в кресле,
А он всё воет, как фантом.
Он рисовал углём портреты,
Мою ведя при свечке руку,
В них скорбь и радость, всё воспето,
Что гонит прочь рутины скуку.
Писал неистовые строки,
Сплетая Змеем слова книги,
Ему не нужны поволоки
Или придворные интриги…
Он рвался ввысь стезёй познанья,
Крылатый, в жажде лишь летать,
Он отрицал слепцов сказанья,
Не верить жаждал – жаждал знать.
Нашёл приют в руинах старых
Он средь луны ночных детей,
Блуждая ветром по полянам
И между стен монастырей.
Порою воет он тоскливо
Или неистово кричит,
Ища любовь свою ревниво,
Которой блещут в ночь мечи.
Порой она к нему приходит,
Как часть безгрешного нутра,
И вместе по аллеям бродят
Под фонарями до утра…
Они, души две половины
В тюрьме погрязших в грязный век,
Они, как пара на картине
Средь духом мёртвых человек.
Он был бунтарь, был не спокоен,
Томимый гнётом суетливой
Толпы, кой вечно уготовлен
Конец в блужданиях постылых.
Он танцевал и пел баллады,
Дождём кладя на осень краски,
Круша обыденность уклада
Дарил иную миру ласку.
Очарование узри ты
В его пылающих глазах,
Он здесь, любовь его разлита,
Как слёзы лжи на образах.
Мертва души его частица,
Почти мертва от многих ран,
И не спасёт воды криница,
Живой воды прекрасный стан.
В плену отравленных безумцев
Они бесстрашно восставали,
Ни плеть царей, ни честолюбцев
Корысти кнут их не пугали.
Плечом к плечу, спиной к спине,
Ища свободу, справедливость,
Они горели в этой тьме,
Поправ обманчивую милость.
Их слов сияла сталь клинков,
Возмездьем в мире воплощаясь,
На той могиле нет венков,
Её, что мыслью лишь рождалась.
Она проклята и мертва,
Мечта, красавица, богиня,
Частица бьющего нутра,
Прочь изгнанная героиня.
Но демон жил, он не простил
Рабам убийство своей музы…
Он сжёг свой труд, он всё спалил,
Что сотворил… как тяжесть груза.
Так много в страхе было лет,
И те года все так похожи,
Затух свечою божий свет…
Стал чёрный меч креста дороже…

* * *
Ты всюду ищешь красоту?
- Не я, но мой безумный гений.
- Он потерял свою мечту?
- Нет, отыскал ей воскресение.
Пройдя через огонь сознанья
Узрел он вновь зари багрянец…
- Как еретик для мирозданья?
- Как волчьей армии повстанец.
Презрев невежество и грязь,
Борясь со страхом в злой пещере,
Свою в мирах диктуя власть
Он стал проклятием химеры.
Он – инквизитор для невежд,
Он – оборотень в царстве ночи,
Глупцам – прах пепельных одежд
Да саванов гнилые клочья.
Возненавидев божий глас
Калек учений неразумных
Он станцевать мечтает вальс
С любимой во дворце безлюдном.
Её родила кровь мечей,
Она воскресла в песнях стали,
Сойдя с ладоней палачей,
Что тьмой веков её ваяли.
Как долго с ней бежал он прочь,
Желая впредь не расставаться,
Ведь она тьмы-царицы дочь,
С которой лишь он целовался.
Она чиста и непорочна,
Дороже всех красот земных,
В объятиях бессонной ночи
Она сильна, дитя луны.
Родник штормов и вдохновенья,
Горгулья в чёрной пелене,
Мать ненависти и презренья,
Чей торжествует вихрь во мне…

Крови Огонь Над Лесами III:
История сына Дьявола

Пронзив безмятежность минуты покоя
Кровавых веков, что чернее лесов
В ночи, порождён ты, наследник героя,
Сын Влада-Дракона, князь рыцарских молв.
Прошедший пожары, убийства и подлость,
Вдыхать запах смерти велит сама жизнь,
Но даже в цепях не забыл ты про гордость,
Смотри, с пасти волка уж капает слизь…
Как хищник, что в холоде вечно голоден,
Во тьме ждёшь, когда вновь мечи запоют,
Противник империй, палач-воевода,
Погибель для турок, кошмар для иуд.
Карпаты хранят страсть забытых сказаний,
И тысячам казней внимает земля,
Где очи врага изливались слезами,
Где страх и почтенье венчали тебя.
Пусть бьётся в агонии вор и предатель,
Дракон, как луна, презирает обман,
Влад Цепеш, сын Дьявола, Колосажатель,
Пей чашу кровавых фантазий до дна.
Кричи и пылай в пекле, чёрное племя,
Взошёл господин на валашский престол,
Блудницы и нищие, адское пенье
Услышьте, воссев на карающий кол.
Здесь семя лжецов сгинет в бездне чадящей,
Бояр полетит под откос голова,
И зло древних тайн за собою утащит
Того, кто заблудится в лишних словах.
Не студит кровь Пешт, холод стен Вышеграда,
Лишь чрево невесты умножит её,
Кровь рода, которой проклятье – награда,
Которой залит стяг туманных краёв.
О смерти в бою знает полночь-колдунья,
Она помнит стоны гуляющих вдов,
Но духу скитаться тропой чёрных муриев,
Но жажде кровавой вовек не до снов.
Не даст копьё брани душе очищенье,
Её не отпеть ведьмам в масках девиц,
Пройти суждено вновь обряд причащения
С вином жизни долгих, как вечность, седмиц.
Отсечена в битве глава подлецами,
Анафеме предан ты слугами лжи,
Но тень им терновыми станет венцами,
Могилами – тверди карпатской кряжи.
Пронзая забвенье забытых героев
Ушедших веков, что чернее лесов,
Твоё погребение – лишь эхо пустое,
В ночи породило чудовище молв.
Когда воронья грай нарушит молитвы,
Очередной жертве явится Дракон,
Её грязной крови быть снова разлитой,
Где лик Сатаны скрыл его медальон.
Тебя нарекут воплощением Ада,
Всем тем, что страшит стадо робких овец,
Они спрячут ужас за именем Влада,
Всё то, что их миру пророчит конец.
Пустует могила, поют в лесу души,
Ты стал новым богом, бессмертный герой,
Сожми крепче меч, пусть, как прежде, он рушит,
Ты в молниях гроз вызвал небо на бой…