Розов Александр Александрович

Страх и крылья

1.

- Бабочки больше не прилетают, - грустно заметил Хозяин, - все летят мимо.

- Так клевера нет, - сказал садовник, - одни тюльпаны. А бабочки летят только на клевер. А на тюльпаны не летят.

- Почему, кстати?

- Не знаю. Но это - факт. Тюльпаны им не нравятся, и они летят мимо вашего сада. Они очень привередливые, эти бабочки. Не летят через те места, где им не нравится. Хозяин, а может, ну их?

- Кого?

- Бабочек. Не летят - и не надо. Скучали мы без них, что ли?

- Вот именно. Не знаю, как тебе - а мне без бабочек скучно, а я здесь главный. Это я тебе напоминаю, на всякий случай.

- Я помню, Хозяин. Но я только высказал...

- Высказал - и хватит. Короче, почему нет клевера? У нас же рос клевер.

- Это было давно. Он за это время уже весь превратился в тюльпаны. Так что клевер надо искать новый.

- Так поищи.

- Где?

- Где обычно, разумеется.

- Да, Хозяин. Хотя, не нравится мне это...

- Что именно?

- Ну, потом всегда так неудобно...

- Тебе что, надоела твоя работа?

- Нет, Хозяин. Уже иду.

- Куда?

- Искать клевер, куда же еще?

2.

- Я сплю? - спросил Человек.

- И да, и нет, - ответил Ангел, - твое тело спит, но твой дух бодрствует и разговаривает со мной. Разве тебя не учили, что так являются откровения?

- О да, конечно, учили, но я не думал удостоится...

- Я явился к тебе не потому, что ты удостоился, а потому, что ты близок к краю погибели. Не ты ли в Великий Пост ел шницель, а на укор своей жены, праведной женщины, ответил "дорогая, я уверен, что богу совершенно безразлично, что и когда мы едим, он же не наш сосед, который обожает подсматривать, сколько мяса в чужом супе"?

- Каюсь... mea culpa...,- пробормотал испуганный Человек, - но я действительно думал...

- Маловерный! - загремел Ангел, - мало того, что ты нарушил пост и что ты сбивал с пути своего ближнего, но ты, почти что, произнес хулу на господа, кощунственно сравнив его со своим соседом! Смотри, рядом с чем ты оказался!

Ангел взмахнул крылом, и за его спиной открылась картина ада.

- Спаси меня! - закричал человек.

- Спасает только господь, - наставительно произнес Ангел, - и он желает спасти всех, поскольку он всех любит.

- Уф, - сказал человек, - а я было так испугался... Если бог любит всех, значит и меня тоже, верно?

- Верно, - согласился Ангел.

- И значит, - продолжал приободрившийся человек, - он меня непременно спасет.

- Не значит, - строго возразил Ангел, - потому что, если ты отвергаешь божью любовь, он никак не сможет тебя спасти.

- Да у меня и в мыслях не было отвергать...

- Не лги! Разве на прошлой неделе не ты ли бросил в церковную кружку камешек вместо монеты, подумав: "богу деньги не нужны, а у батюшки и так рожа вдвое шире моей". А в позапрошлое воскресенье ты вообще не пошел в церковь, сказавши: "неужели богу нет других дел, кроме как считать, сколько раз я исповедовался"? И, наконец, месяц назад, когда сжигали ведьму, разве не ты за кружкой браги заявил: "понятное дело, если красивая баба не дала нашему аббату - значит ведьма"? Знаешь ли ты, нечестивец, что ты сделал?

- Что? - упавшим голосом спросил Человек.

- Ты усомнился в святости служителей церкви, следовательно, отверг и саму церковь. А поскольку церковь - тело христово, то ты, отвергая ее, отвергаешь и его любовь, которая только и может спасти тебя, недостойного! Или ты не знаешь: "кому церковь - не мать, тому бог - не отец"! И вот, смотри, место для таких, как ты!

Ад за спиной Ангела приблизился и стала видна огромная сковородка с кипящим на ней маслом.

- Неееееееет! - закричал Человек, - молю тебя, скажи, что я должен делать!

- Вот, - наставительно сказал Ангел, - с этого тебе и следовало начинать, а не задавать глупые вопросы, греховно теша свою гордыню тем, что тебе кажется здравыми рассуждениями. Теперь слушай и запоминай. С этого дня ты будешь соблюдать все без изъятия, что сказано в библии, и в катехизисе, и в наставлениях святых отцов, а также все, что говорит тебе твой добрый духовный наставник, о котором ты мыслил столь непочтительно. Только тогда господь, в своей безграничной любви, простит тебе твои нечестивые деяния и мысли, и перед тобой откроются райские врата. Разумеется, лишь при условии, что ты будешь искренне молить о спасении и исповедоваться безо всякой утайки не реже, чем раз в неделю.

- Да, да! - со слезами на глазах произнес Человек, - я все сделаю, как ты говоришь! Обещаю...

- Нет, - отрезал Ангел, - сам посуди, как можно верить твоим словам, после всего того, что ты сделал?

- Не знаю, - уныло сказал Человек

- А я знаю, - голос Ангела стал еще более суровым, - никак нельзя. Поэтому придется тебе подписать вот этот договор.

С этими словами Ангел развернул перед собой свиток пергамента и протянул Человеку перо.

- Я... я не умею читать. И писать тоже не умею.

- Это как раз не важно, - утешил его Ангел, - здесь написано то, что ты только что пообещал. А вместо подписи можешь просто поставить крестик. Когда придет время - будь уверен, по этому крестику мы тебя легко отыщем и проверим все по пунктам.

Человек дрожащей рукой взял перо и нарисовал чуть пониже выполненного готическим шрифтом текста, большой корявый крест.

- Так помни же об этом договоре, - сказал Ангел, сворачивая пергамент, - а если забудешь...

И, по мановению его крыла, сковородка подвинулась еще ближе.

Человек завопил от ужаса... и проснулся.

3.

Можно верить снам - а можно и не верить. Но образ сковороды с кипящим маслом и жесткий пергамент договора с выведенным пониже текста корявым крестиком, с того дня все время стоял как бы перед внутренним взором Человека.

Что бы он не делал, он ни на минуту не забывал ни о своей подписи под договором, ни о том, что ждет его в случае любого нарушения - безотносительно к тому, чем это нарушение будет вызвано. Ибо, как он усвоил, нет и не может быть никаких оправданий проступкам против господа, а скрыть от всевидящего ока даже малейший проступок нет никакой возможности. Бог и его ангелы все видят, все знают и все помнят.

Когда Человек увидел, что деревенский лекарь пользуется языческой книгой о болезнях, ему очень не хотелось доносить на доброго старика. Ведь тот уже лет десять пользовал всех жителей деревни, умел справляться и с горячкой, и с болями в желудке, и принимать роды, и вправлять суставы, и даже скотину умел исцелять от ее хворей. Но перед глазами встали сковорода, договор и крестик внизу. И Человек отправился к аббату, где и рассказал об увиденном. На утро за лекарем пришли... Говорят, лекаря пытали всего три дня, а когда он сознался в том, что держал у себя нечестивую книгу - без промедления сожгли на площади.

Еще случилось так, что однажды сосед Человека в запальчивости сказал: "подавились бы эти попы нашей десятиной". На то были причины: год выдался неурожайный, так что в деревне и так жили впроголодь. Отдавать что-то из немногого было жалко и обидно. Но это никак не оправдывало произнесенных святотатственных слов. Перед глазами Человека встал договор и все к нему прилагаемое. И Человек, без дальнейших раздумий, ударил богохульника кочергой по голове. У соседа сделался сильный ушиб, он слег, и, за отсутствием лекаря, промаявшись неделю в бреду, помер. Соседа было жалко, да и его жену и пятерых детей - тоже. Но договор следовало исполнять, а перед судейскими за человека заступилась церковь и его оправдали, признав, что смертельное увечье он причинил соседу, защищая святую веру от поругания.

Наконец, когда у Человека захворал сын, ему очень не хотелось вести его, горячечного в церковь - на улице было морозно и ветрено. Но было воскресение и договор вместе со всем прочим, встал у Человека перед глазами. Он вздохнул - и повел больного мальчика к службе. Вечером горячка усилилась, а несколькими днями спустя ребенка не стало. Человек утешился лишь тем, что договор соблюден, да и потом - он успел позвать батюшку, чтобы тот дал умирающему отпущение грехов.

Прошло еще несколько лет - и Человек умер, предварительно исповедовавшись и причастившись. Последней его мыслью было: "господи, ты видишь, я приложил все старания, чтобы исполнить обещание, и если где-то у меня не получилось - прости меня". Впрочем, он напрасно беспокоился, ибо действительно исполнил все, что обещал в ту ночь - в той мере, в которой это вообще было возможно.

Как известно, договоры, заключенные подобным образом, исполняются силами по ту сторону неукоснительно.

Этот человек попал в рай.

4.

- Опять бабочки летят мимо, - сказал Хозяин, провожая глазами мелькающие вдалеке яркие крылышки.

- Клевер, - хмуро отозвался Садовник.

- Что - клевер?

- Наш последний цветок клевера превратился в тюльпан. Вот бабочки и летят стороной. Зачем им наши тюльпаны? Им клевер нравится.

- Гм, - задумчиво произнес Хозяин, - а может, с ними как-нибудь договориться?

- С бабочками? - переспросил Садовник.

- Ну да. С кем же еще?

- А как с ними договоришься? - резонно возразил Садовник, - они с нами и разговаривать не будут.

- Почему? Они же понимают наш язык.

- Понимают, - подтвердил Садовник.

- Значит, можно им предложить что-нибудь.

- Предложить? А у нас что-нибудь для них есть?

- Ну... - Хозяин задумался, - например, можно разрешить им жить в нашем саду, сколько они захотят.

- А они нисколько не захотят. Им здесь не нравится.

- Но тех, других, ты ведь как-то убеждаешь?

- С теми проще. А бабочки - они другие. Нет клевера - значит разговор окончен. А, точнее, даже и не начат. Потому что они и без разговоров видят, что клевер у нас не растет. Одни тюльпаны. А тюльпаны они ...

- ... Не любят, - закончил Хозяин, - это я уже слышал. Значит, все по новой. Отправляйся, любезный.

- За клевером? - уточнил Садовник.

Хозяин молча кивнул. Вдалеке мелькнула еще одна пара невыразимо-прекрасных радужных крыльев. Очередная бабочка летела мимо, огибая сад по широкой дуге.

5.

- Я сплю? - спросил Человек

- И да, и нет, - ответил Ангел, - твое тело спит, но твой дух бодрствует и разговаривает со мной. Разве тебя не учили, что так являются откровения?

- Простите, вы о чем? О глюках?

- О глю... - Ангел был в некотором недоумении.

- Ну, знаете, такие... - Человек показал руками нечто бесформенное, - они еще бывают, если выпьешь две-три лишние рюмки. Или выкуришь что-нибудь сомнительное. Впрочем, зачем я вам-то это рассказываю?

- Действительно, зачем? - спросил Ангел, - ведь я явился совсем не для обсуждения этих глю...

- Глюков, - вежливо подсказал Человек.

- Да, - подтвердил Ангел, переходя на накатанную колею, - я явился предостеречь тебя, ибо ты близок к краю погибели. Я уже не говорю о том, что ты всего три раза в жизни был в церкви, и при том ни разу не исповедовался. Я уже не говорю о том, что ты заходил в церковь только посмотреть фрески, да еще при том сказал своей жене о богослужении "все было бы неплохо, если бы вместо этих завываний тут крутили что-нибудь типа Сен-санса". Впрочем, она не жена тебе, ты живешь с ней во грехе и блуде - поскольку ты разведен со своей первой женой. Впрочем, и с ней ты жил не венчанным, то есть во грехе. Я уже не говорю о том, что ты не только не соблюдаешь постов, но даже не знаешь, когда их следует соблюдать. И вообще, ты не разу в жизни не молился, поскольку твои обращения к господу, такие, как "господи, когда же эта дерьмовая пробка наконец рассосется", следует считать богохульством, а не молитвой. Самое страшное, что ты вообще не веришь в бога - а это уже непростительно.

- Ну, не совсем так, - возразил Человек, - в принципе, я совершенно не исключаю, что есть нечто такое...

Он показал руками "нечто такое" - примерно также, как до этого показывал, что такое "глюки".

- Нечто такое? - грозно переспросил Ангел, - скажи, читал ли ты библию?

- Ну да. Она даже у меня есть. Пару раз листал - занимательная книга, хотя написана странно. Знаете, вообще лучше было бы ее написать в стихах. В стихотворной форме такой готический сюжет лучше бы пошел. А так - сами видите, книга продается плохо, несмотря на то, что бренд раскручен и рекламные акции с бесплатной раздачей проводятся почти каждый день. Это, конечно, ваше дело, но меня бы такая реакция рынка заставила задуматься.

- Нечестивец! - загремел Ангел, - ты кощунственно сравнил священное писание с тем, чем торгуют на базарах! Смотри, рядом с чем ты оказался!

Ангел взмахнул крылом и за его спиной открылась картина ада.

- Ух ты! - воскликнул Человек в неподдельном восторге, - а как это сделано? Я понимаю, технология секретная и все такое, но хотя бы в принципе?

- Ты хотя бы понимаешь, что перед тобой? - спросил Ангел.

Ад за его спиной приблизился и стала видна огромная сковородка с кипящим на ней маслом.

- Еще бы! Я в жизни не видел такой потрясающей 4D анимации! И эффект присутствия полный. Даже жар от сковороды, как настоящий. Или это потому, что я все-таки сплю?

- Ты еще не понял? Перед тобой не какая-то "анимация", а место, предназначенное для таких, как ты! После смерти ты окажешься здесь! Навечно!

- Это - угроза, надо полагать? - спросил Человек, переходя на сухой деловой тон.

- Это - предупреждение, - уточнил Ангел.

- Какая разница? Угроза. Предупреждение. Предложение, от которого невозможно отказаться. Дело, как Вы понимаете, не в формулировке, а в сути. Суть в том, что вы пугаете меня этой сковородкой, чтобы понудить к некоторым действиям в вашу пользу. Или в пользу вашего нанимателя.

- В твою пользу, несчастный! По бесконечному милосердию господа, тебе дается возможность сделать выбор и изменить свою жизнь, чтобы избегнуть вот этого!

Сковородка подвинулась еще ближе, так, что капли кипящего масла стали долетать до беседующих.

- Стоп - стоп - стоп! - сказал Человек, - давайте вести себя как разумные... гм... существа. Думаю, вам следует убрать этот ваш инструмент шантажа. Я его увидел, он выглядит не менее убедительно, чем приставленный к голове пистолет или что-нибудь в этом роде. Теперь самое время предъявить ваши требования.

- Вот с этого тебе и следовало начинать, а не задавать глупые вопросы, греховно теша свою гордыню тем, что тебе кажется здравыми рассуждениями.

Сковородка отодвинулась на исходную позицию, и Ангел продолжал, снова перейдя на накатанную колею:

- Теперь слушай и запоминай. С этого дня ты будешь соблюдать все без изъятия, что сказано в библии, и в катехизисе, и в наставлениях святых отцов, а также все, что будет говорить тебе твой добрый духовный наставник, которого предоставит тебе церковь. Только тогда господь, в своей безграничной любви, простит тебе твои нечестивые деяния и мысли, и перед тобой откроются райские врата. Разумеется, лишь при условии, что ты будешь искренне молить о спасении и исповедоваться безо всякой утайки не реже, чем раз в неделю.

- В общих чертах предложение понятно, - сказал Человек, - но, поскольку речь идет о сделке, я бы предпочел, чтобы она была заключена письменно. В противном случае в какой-то момент одна сторона начнет толковать условия так, другая - иначе. Письменная форма в этом смысле надежнее. Знаете, сейчас это - общее правило, которого придерживаются даже гангстеры.

- Кто?

- Ну, такие люди, делающие предложения, от которых невозможно отказаться. Только они, в отличие от вас, пугают не сковородкой, а более традиционными средствами. Огнестрельное оружие, взрывчатка, похищение родственников. Я думал вы в курсе - ведь методы... гм... сходные. Короче говоря, нельзя ли увидеть условия предлагаемого договора на бумаге?

- Вот они. Подписывай! - Ангел развернул перед собой свиток пергамента и протянул Человеку перо.

- Подождите, ведь я сперва должен прочесть текст, не так ли?

- Это совершенно не обязательно. Здесь просто написано по порядку, что ты обещаешь делать.

- Я пока ничего не обещаю. Я лишь намерен знакомиться с условиями. И еще - нельзя ли нам расположиться как-нибудь более удобно. Я бы пригласил вас к столу и предложил чашечку кофе, пока я читаю. Я и сам бы с удовольствием выпил кофе. Но в данном случае совершенно не представляю, как это сделать.

- Пусть будет так, - великодушно сказал Ангел , и они оказались в маленьком уютном кафе, где кроме них никого не было, а на столике дымились две чашечки ароматного крепкого кофе.

6.

... Я, конечно, извиняюсь, - сказал Человек, - но ваши юристы чего-то здесь не додумали.

- Кто? - переспросил Ангел.

- Ну, люди, у которых профессия писать договоры, - пояснил Человек.

- Этот договор писали не люди, а бог! - строго сказал Ангел.

- Тогда - понятно. Ведь у бога совсем другая профессия. Так вот, здесь непонятно, куда мне обращаться при появлении других претендентов.

- Кого?

- Ну, - пояснил Человек, - является ко мне кто-нибудь вроде Вас, но от другого бога. Скажем, от Аллаха и требует что-нибудь подписать. Вроде вот этого - но в пользу своего нанимателя, понимаете?

- Ты должен с негодованием это отвергнуть! - заявил Ангел, - поскольку другие так называемые боги на самом деле суть бесы.

- Ага. А он начнет, точно также как вы, тыкать мне в нос горячей сковородкой. Уверен, у него она тоже есть.

- В таком случае, тебе следует уповать на помощь господа.

- Как долго? - поинтересовался Человек.

- Что? - переспросил Ангел.

- Как долго я должен уповать, чтобы появились вы или кто-нибудь из вашей команды? Согласитесь, это важно. Вы стали тыкать в меня сковородкой на второй минуте разговора и я очень сомневаюсь, что у Ваших конкурентов окажется больший запас терпения. Предлагаю записать в договоре, что вы должны являться не позже, чем через одну минуту. В противном случае с меня снимается всякая ответственность. Но это еще не все. Здесь записано "перед тобой откроются райские врата". В смысле, передо мной.

- Правильно. При условии, что...

- Условия я прочел, - перебил Человек, - но проблема в другом. Вот эти самые райские врата передо мной открылись, и что там?

- Рай, разумеется. Ты ведь читал библию?

- Библию-то я читал, но нельзя ли поконкретнее? Ад вы мне вполне конкретно показали. Нельзя ли таким же образом ознакомиться с альтернативным вариантом. Это было бы логично, не находите?

- Ты полагаешь, что такой грешник, каким ты сейчас являешься, вправе удостоиться созерцания рая? - возмутился Ангел.

- А как же? Ведь, к примеру, любая туристическая фирма предлагает посмотреть проспект отеля до того, как вы заплатите деньги, а не после. В противном случае, вряд ли им удалось бы продать хоть один тур, не так ли? Если бы у вас был проспект, я бы мог убедиться, что там есть все необходимое. Телевизор в номере, хороший вид из окна, ну вы понимаете... И потом, естественно, ресторан, бар, бассейн, спортзал, пляж, девочки...

- Девочки?!

- Ну не мальчики же. У меня, знаете ли, нормальная сексуальная ориентация, и...

- Ты хоть понимаешь, несчастный, что речь идет о рае, а не о каком-то отеле?!

- Конечно, понимаю. Рай, по идее, должен быть гораздо лучше, но я готов удовлетвориться уровнем "пять звездочек" с "all included". Знаете, я вообще человек достаточно скромный...

- Нечестивец! - загремел Ангел, - Ты хоть понимаешь, что одних этих слов достаточно, чтобы отправить тебя в ад?

- А что я такого сказал?

- Ты сравнил райское блаженство с каким-то отелем!

- Извините, я не хотел вас обидеть. Просто я пытаюсь понять, о чем идет речь.

- Речь идет о блаженстве, которое ты будешь испытывать, вечно пребывая рядом с господом. Разве можно сравнить с этим какой-то бар и девочек?

- Конечно, нельзя, - согласился Человек, - рядом с господом - это одно, а бар и девочки - это совсем другое. В смысле, я, конечно, буду рад находиться рядом с богом, но, вы, наверное, понимаете, что первое никак не может заменить второе.

- Как ты не понимаешь, безумный, что в раю все это будет тебе совершенно не нужно, - сказал Ангел, начиная терять терпение.

- Ну, на счет бара, может и так, но про девочек вы явно погорячились, - заметил Человек, - ведь вы же не хотите сказать, что, попав в рай, я стану импотентом?

- Нет, ты просто станешь в некотором смысле подобен ангелу, а у ангелов, как ты, я надеюсь, знаешь, нет пола.

- Ничего себе! Значит, пола у меня не будет. А чего еще у меня не будет? Руки, ноги, голова останутся? Зрение, слух и прочее обоняние с осязанием?

- Праведники в раю имеют особые тела, непохожие на здешние, - пояснил Ангел.

- Насколько непохожие? , - спросил Человек, - надо ли это понимать так, что я окажусь не только бесполым, но еще слепым, глухим, безруким и безногим? А может, еще и безмозглым? Думать-то я смогу?

- Твое любопытство начинает меня раздражать, - сообщил Ангел, - знай же, что в раю ты будешь иметь особый ум, гораздо лучше здешнего и особые чувства, иные, чем здесь.

- Звучит как-то подозрительно, - заметил Человек, - а из чего следует, что это вообще буду я, а не что-то этакое, вроде покемона или тамагочи?

- Вне сомнения, это будешь ты, - пообещал Ангел, - но, разумеется, освобожденный от греховных помыслов, а также от тех членов, каковые порождают и осуществляют подобные помыслы.

- Интересное кино! А какие помыслы не являются греховными?

- Помыслы о господе и любовь к нему, - привычно ответил Ангел.

- И все? - спросил Человек.

- Разумеется. А зачем тебе что-то еще?

- Знаете, если честно, меня это не очень устраивает, - сказал Человек, - давайте лучше вернемся к варианту с отелем. Если уж на то пошло, я даже готов отказаться от бара. Но на ресторане, бассейне и девочках настаиваю. В конце концов, это - тоже своего рода рынок, а ваши конкуренты, которые написали коран, гарантируют хорошее питание, водоем и девочек. Вы в курсе? Конечно, их предложение достаточно скромное, не выше уровня среднего мотеля для водителей-дальнобойщиков, но ваше-то вовсе никуда не годится.

- Что!? - на этот раз возмущению Ангела не было предела, - ты отвергаешь бога? А об этом ты, случаем, не забыл?

Ангел взмахнул крылом и за его спиной вновь открылась картина ада и той самой сковороды с кипящим маслом.

- Знаете, что, - сказал Человек, стараясь увернуться от капель кипящего масла, - после вашего сообщения о рае, этот ад уже не кажется мне таким уж неприятным местом. Кроме того, он совершенно бесплатный. Иначе говоря, я имею возможность хотя бы в текущей жизни не отказываться от бара, девочек и всего остального. А финал, как оказалось, в любом случае паршивый. Вообще, на мой взгляд, лучше было бы людям умирать спокойно, без всех этих извращений - но уж что есть, то есть. Благодарю вас за кофе и интересную беседу, извините, что отнял у вас так много времени.

- Что такое ты говоришь, несчастный? - удивился Ангел.

- Я имел в виду, что благодарен вам за эту встречу, но договор, к сожалению, вынужден отклонить ,- дипломатично пояснил Человек.

И проснулся.

После этого случая Человек прожил достаточно долгую жизнь, в чем-то счастливую, а в чем-то и не очень. Примечательно, что он стал увлекаться йогическими практиками, причем исключительно теми, которые делают возможным безболезненное хождение по огню. Нельзя сказать, что он сильно в них преуспел, но, по крайней мере, привык стоически воспринимать ожоги от горячих углей.

Человек умер, предварительно успев устроить все свои земные дела более-менее разумным образом. Последней его мыслью было: "если повезет - попаду на угли, а не на сковородку".

Впрочем, он напрасно беспокоился, ибо...

7.

... Бабочка сделала в воздухе круг и, пару раз взмахнув яркими крылышками, села на обвитую плющом ограду.

- Кажется, мы уже встречались, - сказал Садовник, откладывая в сторону культиватор.

- В некотором смысле, - подтвердила бабочка, - впрочем, тогда разговор у нас не очень-то получился.

- Да, - грустно согласился Садовник, - между прочим, у меня из-за вас был очень неприятный разговор с Хозяином.

- Знаете, при другом исходе у меня были бы неприятности, по сравнению с которыми ваши проблемы с Хозяином сущая мелочь. Кстати, хотя дело прошлое, мне все-таки интересно, зачем вы так бессовестно мне врали?

- О чем?

- Об этом райском саде. Когда я думаю, что приняв ваше предложение, мог бы оказаться одним из этих отвратительных тюльпанов...

- Почему - отвратительных? На мой взгляд, очень милые цветочки. Кроме того, они по-своему счастливы. Они обожают Хозяина и, как вы можете заметить, ни в чем не нуждаются.

- Еще бы, - сказала бабочка, - они и не могут ни в чем нуждаться, ведь это просто растения. Им достаточно, чтобы светило солнце и чтобы их регулярно поливали.

- Так или иначе, я не сказал вам ни слова неправды, - заметил Садовник, - кроме того, лично вы превратились бы не в тюльпан, а в клевер.

- Клевер? - переспросила бабочка, - я слышал о клевере массу интересного, но вот посмотреть так и не удалось. У вас здесь я не вижу ни одного. Почему, кстати?

- Потому, что последний клевер в этом саду не так давно превратился в тюльпан. Вот он. До сих пор немного отличается от остальных.

- Да, действительно, - согласилась бабочка, - а что это с ним?

- Мысли, - пояснил Садовник, - даже когда они исчезают, от них остаются следы.

- Так это правда, что клевер еще некоторое время сохраняет способность мыслить?

- Да. Он не сразу становится здесь счастливым.

- А тюльпаны - сразу?

- Разумеется. Ведь они перестают думать еще там. Сюда они попадают уже вполне счастливыми. А клевер...

- Представляю себе, - сказала бабочка, - быть заточенным в нечто слепое и неподвижное, и при этом осознавать свое положение. В том числе и то, что постепенно перестаешь существовать, как мыслящее существо. Вот это, наверное, и есть настоящая смерть, а не то развоплощение, что у нас.

- Это - не смерть, а обожение, - поправил Садовник.

- Что, простите? - переспросила бабочка.

- Обожение, - повторил Садовник, - погружение целиком в любовь Хозяина. Кроме того, вы не совсем правы на счет слепоты и неподвижности. Цветы, знаете ли, отличают свет от тьмы и даже могут поворачиваться к солнцу.

- Но и только, - уточнила бабочка.

- А зачем им что-то еще? - резонно заметил Садовник.

- Да, действительно, - согласилась бабочка, - а если мыслить, то этого погружения... или обожения... не получается.

- Совершенно верно. Видите, у нас здесь все очень логично и последовательно. Мыслящее существо не может целиком погрузиться в любовь, не может полностью достигнуть счастья. Следовательно, прекращение мыслительной деятельности есть необходимое условие полного счастья.

- Или неполнота счастья есть необходимое условие мыслительной деятельности, - сказала бабочка, - по-моему, это гораздо важнее.

- Но ведь, согласитесь, человек стремится к счастью, а не к мышлению, - возразил Садовник.

- Человек стремится к счастью, а не к полному счастью, - ответила бабочка, - человек вообще не стремится ни к чему полному и окончательному. Потому, что полное и окончательное - это синоним абсолютной смерти. Не той смерти, которая естественна и влечет за собой продолжение, а той смерти, которая у вас, здесь. Смерти, как конечной станции. Как тупика. Вот почему ваши тюльпаны так отвратительны.

- А клевер? - спросил Садовник, - почему бабочки всегда останавливаются рядом со здешним клевером?

- Не знаю, сказала бабочка, - может быть, это стремление как-то облегчить его неотвратимое, страшное, одинокое угасание. Говорят, истово верующие, такие, из которых получаются ваши тюльпаны, в северных странах казнили еретиков, заживо вмораживая их в лед. Здесь примерно то же самое, но только не с телом, а с разумом... Какая ужасная гибель...

8.

Она легко вспорхнула с ограды и села на цветок тюльпана, недавно бывшего клевером.

- Что ты делаешь? - удивился Садовник.

- Хочу прочесть следы этих мыслей, заживо вмороженных в лепестки. Хочу понять, кем он был там.

- Это я и так могу сказать. Он был похож на вас. Все вы чем-то похожи. Те, из кого получается клевер... или бабочки. Вы хотите разобраться в том, что вам говорят. Пытаетесь найти смысл. Те, из которых получаются тюльпаны, в смысл слов не вникают. Им кажется, что слова это и есть смысл. Слово "любовь" означает любовь, а слово "спасение" - спасение. Они не спрашивают "в чем же эта любовь" или "от чего же это спасение". Им достаточно показать ад и сказать, что бог любит их и хочет спасти. У них не возникает сомнения в том, что спасение - это хорошо. У них есть только страх перед адом. А у таких, как вы, кроме страха есть еще и постоянные сомнения.

- Тем не менее, из одних клевер получается, а из других - нет, - заметила бабочка, - значит, некоторая разница присутствует, не так ли?

- Да, конечно, - согласился Садовник, - у одних сомнения всегда сильнее страха неизвестности, а у других - не всегда. Сами по себе эти две сущности не борются друг с другом, но если сделать так, чтобы страх неизвестности усилился и напал на сомнение, тогда что-то одно должно погибнуть.

- Для этого вы и пугаете всех сомневающихся адской сковородкой?

- Увы, - Садовник развел руками, - мне это самому не очень нравится, но это часть моей работы и ее нельзя сделать никаким другим способом. Видите ли, только так можно придать достаточно сил страху перед неизвестным будущим "за чертой". И если страх побеждает, то сначала погибает сомнение, а вслед за ним - и разум, ведь сомнение это его единственная пища.

- И тогда остается "верую, ибо абсурдно", - задумчиво сказала бабочка, - значит, вот для чего это нужно. Если человек от страха полюбил существо, угрожающее ему вечной адской сковородкой - причем полюбил именно за этот страх и за эту угрозу... полюбил сильнее, чем своих родных и близких... значит, его разум уже погибает. Как у мазохиста, который тем больше любит своего палача, чем больше мучений тот ему доставляет... Воспринять рабство у жестокого, безумного хозяина, как высшее счастье - для этого надо стать безумным... Ведь этому человеку, наверное, далеко не безболезненно далось исполнение вашего договора?

- О, да, - согласился Садовник, - достаточно сказать, что этот человек, исполняя договор с Хозяином, обрек на смерть своего ребенка.

- Так не делают даже звери, - заметила бабочка.

- Конечно, не делают, - согласился Садовник, - поэтому они и не попадают в райский сад.

- Этому человеку вы также обещали ему открывшиеся райские врата, не объясняя, что за ними-то как раз его и ждет окончательная смерть? Какая пакость - назвать раем единственное место во вселенной, где мыслящее существо действительно может умереть.

- Я уже говорил, это называется не "смерть", а "обожение", - заметил Садовник, - погружение в любовь к Хозяину.

- Мне удалось прочесть его последнюю мысль, - сказала бабочка, - вот здесь, она вмерзла в лепесток на самом верху.

- И что там?

- Он подумал: "вы прокляты навечно всеми мертвыми цветами, которыми окружили свое логово".

- Печально, - сказал Садовник, - каждый раз, когда я узнаю такие вещи, у меня портится настроение. Ведь, согласитесь, ни Хозяин, ни я, совершенно не заслужили таких проклятий. На самом деле, если разобраться, во вселенной постоянно рождается множество разумных существ и кто-то должен осуществлять естественный отбор...

- Что? - переспросила бабочка.

- Естественный отбор, - повторил Садовник, - это когда отбраковываются нежизнеспособные, слабые конструкции.

- Оригинальный способ самооправдания, - заметила бабочка, - только не говорите мне, что вы действительно устроили этот отвратительный сад ради селекции разума.

- Я и не говорю, - ответил Садовник, - но сути дело это не меняет. Ведь удав тоже убивает кроликов не потому, что хочет улучшить их породу. Он просто любит мясо. А Хозяин просто любит цветы...

- Вот, значит, как... - задумчиво сказала бабочка, - ну, что ж, пора прощаться. Признаюсь, беседа с вами была весьма поучительной... Да, если не секрет, как все-таки у вас получается этот трюк с адом и сковородкой?

- О, это блестящее произведение, - сказал Садовник, - но, к сожалению, не наше. Так и быть, покажу вам его полностью.

За спиной Садовника разверзся ад. Из пламени выплыла огромная блестящая сковородка, на которой кипело масло. Камера отъехала назад, показывая целиком интерьер кухни. На кухне появилась исключительно симпатичная девушка в почти невидимом бикини.

Она убавила огонь, достала из холодильника яйцо и четким выверенным движением разбила его над сковородкой - так что образовалась идеальная яичница с ярким желтком посредине.

Девушка повернулась к камере, подмигнула и игриво сообщила:

"кухонное оборудование по космическим технологиям - здесь никогда ничего не пригорает".

Затем она взяла огромный яркий фломастер и написала им в воздухе название фирмы.

Но бабочка его не прочла, потому что уже летела прочь от сада. Кухонное оборудование ее совершенно не интересовало - по крайней мере в ближайшее время.