Илья Маслов (Massell)
Вигридр
Я смотрю на мир через прорези для глаз в железной маске моего шлема. В моих руках тяжелый меч – каролинг и прямоугольный щит, а подо мной – благородный скакун, белый, как снег…
Но как такое может быть? Память плохо повинуется мне, выхватывая из прошлого какие-то обрывки, однако я чувствую, что никак не могу находиться здесь – и в то же время должен.
Кто я? Не могу вспомнить ничего конкретного. Кажется, меня зовут Хорст. Я писал стихи и сражался, а потом… Потом был убит? Да, я хорошо помню боль и бессилие, захлестнувшие меня, когда лезвие вошло в мою плоть… Где и когда это было, кто нанес мне удар – не знаю, не помню.
Но зато я твердо знаю, где я сейчас, как называется это унылое поле, над которым с двух сторон нависают скалы, а противоположный – южный – его конец теряется за горизонтом.
Вигридр. Долина Вигридр. Я пришел сюда сражаться.
Я оглядываюсь по сторонам, и вижу, что далеко не один здесь.
Впереди – несколько колесниц. Рядом со мной, выстроившись в несколько линий, замерли всадники. Позади нас – пешие меченосцы, копьеносцы, лучники. И стяги, наши стяги: алые, как кровь, полотнища с черным, крутящимся восьмиконечным крестом. Знамена что-то напомнили мне из виденного ранее… из прошлой жизни… Нет, не могу вспомнить.
Над полем царит тишина. Не кричат птицы, не храпят кони, не переговариваются воины. Я понимаю, что здесь нет ничего живого… Или нет, не так. Мы расстались с той иллюзией, которую принято называть жизнью. Сброшены маски. На поле Вигридр лицом к лицу встанут две Силы, ранее проводившие бессчетные столетия в мелких, локальных стычках.
Что это? Неужели мое сердце все-таки бьется, и кровь стучит в висках?
Нет. Это не кровь, это то, что предвещает кровь.
Это идут враги.
Я не знаю, кто они. Точнее, я не могу найти слово, которым можно охарактеризовать их, во всем противоположных нам, кроме одного – взаимной ненависти.
Уродливые фигуры, словно вытесанные из камня нерадивым скульптором, неплотной толпой приближаются к нам. В их руках – или лапах? – зажаты обломки скал и дубины, больше похожие на только что выдранные с корнем деревья. Меж ними ползут гигантские змеи и крадутся уродливые существа, похожие на собак или волков, но неизмеримо более огромные – с их клыков капает ядовитая слюна.
Странное слово вспоминается мне, когда я смотрю на врагов…
«Големы». Что бы это могло значить?
Не живые. Двигающиеся, говорящие, действующие, но – не живые, лишенные тех устремлений и желаний, которые свойственны всякой жизни. Созданные кем-то могущественным и обреченные служить его воле.
Неожиданная догадка вспыхивает у меня в сознании. Когда-то давно я тоже сражался с врагами… И если я оказался здесь – то там, на другой стороне поля, не мои ли враги из прошлой жизни?
На левом крыле нашего строя нарастает какой-то неразборчивый рев, постепенно докатывающийся до меня. И я вижу – Его.
Могучий длиннобородый старик в доспехах, но без шлема, в синем плаще, расшитом таинственными знаками, с копьем и щитом, верхом на восьминогом коне, несется вдоль рядов своих воинов. Его сопровождает, чуть отставая, прекрасная женщина в остроконечном шлеме без маски, из-под которого выбиваются золотые пряди, скачущая на черной лошадке с белым пятном на широком лбу. Вот предводитель остановился точно напротив меня, и приветственный клич, наконец, понятен.
«Хайль, Вотан! Хайль, Вальфрейя!» - кричу вместе с соратниками и я, ударяя мечом о щит.
«Зиг унд Хайлиге!» - громогласно отвечает нам он, а затем – разворачивает восьминогого коня и указывает копьем на совсем близко подошедшую вражескую рать, полчища великанов Утгарда, чудовищ Нифльхайма и Муспельхайма, гниющих мертвецов бездны Хель, бывших при жизни подлецами – нидингами…
И мы, как один, срываемся в штормовой галоп, слыша, как над нашими головами запели первые стрелы Битвы при Рагнаради – Рагнарека.
Зачем говорить какие-то слова? Все ясно без слов.
Зачем молиться Богам? Боги сами сражаются рядом с нами.
И пусть мы не победим – зато мы останемся собой до конца…
Реют алые стяги с черными крестами, затмевая даже пылающих гигантов из Муспельхайма, предводительствуемых Суртом.
«Вотан! Вотан!!» - кричу я, поднимая коня на дыбы, и меч в моей руке рассекает до пояса первого попавшегося на пути великана.
Мы вне времени и вне миров решаем судьбу Вселенной, и погибшие в этой битве умрут окончательно. Мой взгляд проникает сквозь сферы, я вижу Землю, на которой жил когда-то, вижу Мидгард с его жалкими обитателями. Все достойные сейчас сражаются бок о бок со мной, все нидинги – против меня, и на лике земли копошится лишь обыкновенная серая масса, не понимающая, за что на ее города и храмы хлынул с небес огненный дождь…
Но это не дождь, это – кровь Богов и кровь Героев, кровь великанов и кровь чудовищ!
Неистовая скачка и удары мечом захватили меня. Вот еще у одной из гигантских змей отлетела голова, вот еще один каменный обитатель Утгарда тупо уставился на обрубки обеих конечностей, вот еще один гниющий покойник стал бесформенным месивом под копытами моего боевого скакуна! Я вижу, что Вотан и Вальфрейя мчатся рядом со мной, и я горд этим.
Но вдруг невиданный прежде, огромный волк, горбатый, поросший седой щетиной, встал на нашем пути. Мгновение – и он устремляется вперед, к Вотану, к нашему предводителю.
Я вижу, как скачет на перерез ему Вальфрейя, нацеливая копье, и как вылетает она из седла от удара огненного меча Сурта. И я сам замахиваюсь мечом, закрывая собой Вотана, но гигантская серая лапа опрокидывает меня вместе с конем, сминая мои доспехи…
«Плачьте! Вотан пал, сраженный Фаньярихом!» - разнеслось над долиной Вигридр, и свет померк перед моими глазами.
Я открываю глаза, и вижу перед собой молодого воина в простом платье и заплатанных башмаках, но с луком и двуручным мечом доппельзольдерна за плечами. Он наклоняется ко мне на фоне горящего золотом неба.
«Мы… победили?» - выдавливаю я через силу.
«И да, и нет.» - отвечает он – «Старый мир пал.»
«Но он… пал бы в любом случае…» - шепчу я.
Воин печально кивает.
«Так значит, мы сражались… и умирали… зря?»
«Нет. Ты сражался не за старый, а за новый мир.»
«Кто ты?» - спрашиваю я. В чертах незнакомца мне видится какое-то сходство с чертами Вотана, разорванного гигантским волком.
«Видар. И – Вотан. А когда-то меня звали Бореем…» - Не дожидаясь моего ответа, он указал рукой куда-то в сторону – «Смотри: это новое небо и новая земля!»
Я пытаюсь приподняться, но у меня ничего не выходит. Тогда я поворачиваю голову, и вижу, как из океана, окруженная золотым сиянием, встает Ультима Туле – тот край, к которому я неосознанно шел всю жизнь. Или лучше будет сказать – все жизни?
«Новое небо и новая земля…» - задумчиво повторяет Видар, и вдруг улыбается мне – «Теперь она – твой дом, Хорст Вессель!»