Lex Kravetski

Слова и словари

То, что написано ниже, все знают. Однако оно написано, поскольку знают не все.

Происходили споры между несвязанной группой товарищей. Споры упирались в недопонимание понятия «язык» (как способ коммуникации между людьми) и роли словарей по отношению к языку и его носителям.

Суть утверждений недопонимающей стороны сводилось к следующему:

1. Словарь описывает значения слов.

2. Словарь описывает все допустимые значения всех слов.

3. Употребляющий слова не по назначению языка не знает.

Прежде всего, следует отметить, что значение слова в общем случае не поддается формулировке. Поддается только в особых случаях, о которых речь пойдет ниже. Любому языку присуща некая «размытость». Присуща она неслучайно – она позволяет существенно экономить время и силы в передаче того, чего человек собственно пытается передать. Легче всего понять это на примерах литературного творчества. Скажем, поэт нам говорит:

Ночь тиха, пустыня внемлет богу.

Если пользоваться логикой недопонимающих товарищей, то поэт с русским языком не в ладах. Во-первых, ночь не может быть «тихой». Тихим может быть только звук или нечто его издающее. Сама по себе ночь издавать не может, поскольку является лишь временем суток. В свою очередь, пустыня не может никому «внимать». У нее нет разума, а это – обязательный атрибут «внемления». Однако читатели почему-то автора понимают. Странно, не правда ли?

 

Далее. Недопонимающим явно следует помедитировать на тему, откуда вообще берутся слова в языке. И откуда берутся слова с несколькими значениями. Действительно, если употребление несловарного слова означает неправильное использование языка, то язык «строят» неграмотные. На это есть интересная отговорка: «слова вводятся для обозначения нового понятия». В принципе, да. Но ведь новым понятием может быть и оттенок старого понятия. «Торчок» синоним «наркомана», но он передает несколько другой смысл. «Наркоман» ближе к диагнозу. «Торчок» ближе к стилю времяпрепровождения.

Что касается новых значений старого слова, то по логике недопонимающих они опять же добавляются неграмотными. Типа, не знал человек, что обозначает какое-то слово и приписал ему новый смысл. По серости своей.

Ошибочность данного мнения лучше всего иллюстрируется примерами. Возьмем, скажем, слово «зажечь». Понятно, что в словарях оно будет трактоваться как «заставить что-то загореться». По аналогии же построен смысл этого слова в словосочетании «зажечь лампу». Уже повод задуматься. Электрические лампы не горят, но их всё-таки зажигают.

Здесь проявляется один из способов доопределения слов: ассоциации. Электролампы не горят, но выглядят очень похоже на керосиновые и масляные лампы, служат тем же целям, поэтому логично назвать процесс их включения «зажиганием». Грамотным ли был тот, кто начал использовать это слово? Думаю, да.

Идем дальше. «Вчера на вечеринке мы классно зажгли». Есть ли сейчас люди, которые воспримут это как «вчера мы устроили на вечеринке пожар» или «вчера мы здорово включили свет»? Сейчас – нет. Но Пушкин бы не понял, о чем речь. Которые тут не знают русский язык?

Ответ: все знают. Слово «зажечь» обрело новый смысл через целый ряд ассоциаций. Его понимают. Этого достаточно.

Следующая трансформация: «ну ты отжог!». Понятно, что смысл еще более следующий. Данная фраза уже не означает «ты отлично повеселился». Но и ее понимают. Еще дальше «аффтар жжот!». Безграмотность нарочитая. И всё равно понятно.

На котором этапе вклинился неграмотный? Да ни на каком. Любимая ассоциация уже совершенно другой группы недопонимающих с Эллочкой-людоедочкой неверна. Эллочка знала меньше слов, чем окружающие. Те, кто ввел новые смыслы глагола «жечь», знали не меньше, а возможно и больше.

Причина недопонимания сокрыта в том, что недопонимающие путают человеческий язык и язык программирования. Им кажется, что словарь – это что-то вроде перечня ключевых слов С++. Типа, валидными являются только те слова, которые перечислены в словаре, и только в тех значениях, которые в словаре приведены.

На самом деле смысл человеческого языка в передаче разноплановой информации. Он передает не только алгоритмы, но и ощущения, намерения, цели, убеждения и прочее и прочее. Язык существует, когда есть группа его понимающих. Словарь же служит для вовлечения в эту группу. Если бы Ожегов вдруг получил в свое распоряжение машину времени, он мог бы отследить смысл слов в нашем времени, вернуться к Пушкину и объяснить ему смысл этих слов.

Тут мы вплотную подходим к тому, каким именно образом словарь объясняет слова. Так вот, объясняет он их, предоставляя определение этих слов. Причем, определение, обратное математическому: если в математике говорится, что «под таким то термином, мы будем понимать то-то и то-то» (это и есть точное определения термина в контексте рассуждений), то в словаре наоборот – «под данным словом уже понимается то-то и то-то». Толковый словарь действительно толкует слова. Он дает зацепку к пониманию слова тому, кто смысл данного слова пока не понимает. Полное же понимание дает только длительное изучения контекста употребления. Не зря в хороших словарях каждая статья завершается примерами фраз, включающих в себя это слово.

Чтобы попасть в словарь, слово должно получить распространение. По крайней мере, быть известно составителям словаря. Но до попадания в словарь слово уже находится в языке. Его могут понимать не все носители, а, например, только жители какой-то местности, представители какой-то профессии, или просто некоторые, чем-то объединенные группы людей. Такое употребления слова, включается в понятия «сленг», «диалект» и т. п. Но и сленг и диалект уже входят в язык.

Потому что язык – это не столько словарь, сколько правила словоупотребления и словообразования, построения из слов словосочетаний и предложений. Проиллюстрировать это можно следующим примером: в японском языке слова на самом деле китайские (точнее, китайские – корни слов), но язык всё равно японский. Потому что он подчиняется «японским правилам».

Из этого следует, что в отличие от математических определений, словарь вторичен по отношению к языку. Он его только протоколирует. Вполне корректным механизмом общения является уточнение понимания слова собеседником в тех случаях, когда кажется, что он употребляет слово как-то не так. Если выяснится, что его понимание отлично от словарного, то возможны варианты: предложить ему более подходящее слово или в дальнейших рассуждениях делать поправку на его понимание этого слова. Неправильный вариант: отвергнуть смысл слова по причине неправильного использование слова. Некорректно это потому, что смысл «первичнее» слов. В коммуникации передается именно смысл, включающий в себя эмоции, чувства и т. п., а не набор звуков.

А языком владеет тот, кто знает его правила и смыслы слов, известные большинству носителей. Употребление или знание слов с другими смыслами «владение языком» не ухудшает.

 

Камнем преткновения стали следующие два понятия. Первое из них «жид». Мной и еще рядом товарищей утверждалось, что это слово понимается ими не только как обозначение национальности, но и обозначения ряда черт характера. Оппоненты пытались отвергнуть это значения, конечно же, основываясь на «отсутствии его в словаре» (что тоже было неверно – в некоторых словарях это значение упоминалось), не предлагая никакого другого слова взамен.

Более поздний пример – термин «второй народ» (есть вариант «другой народ»). Тут надо дать некоторые пояснения. Термин этот в данный момент сленговый. В том смысле, что вообще все носители языка не знают его так же хорошо, как слово, например, «стол». Термин этот зародился в неких форумных дискуссиях. В частности, на форуме Кара-Мурзы, откуда и перекочевал в его книгу. Так же встречался в ряде веток на форуме Гоблина и во многих обсуждениях тем ЖЖ. Это уже говорит о том, что есть довольно большая группа людей, которая:

1. Понимает значение этого термина.

2. Считает, что явление, им обозначаемое, имеет место быть.

 

Этого уже достаточно для легитимности слова – есть люди, для которых оно осмысленно. Причем, люди, говорящие именно на русском языке.

Слово это означает примерно следующее. В какой-то момент среди русских (и русскоязычного/русскокультурного, но не русского меньшинства) сформировалась группа, которая этнически и в языковом плане является вроде бы русскими («народ»), но при этом совершенно расходится с русскими по своему поведению, своим понятиям о чести и совести и по отношении к России, как к русскому государству («другой», «второй» народ).

Как и в примере с «жидом», термин был объявлен несуществующим, «нерусским», по причине его отсутствия в словаре. Выше было показано, что словарь вообще-то язык не определяет, равно как и не может применяться для опровержения существования каких-либо явлений.

«Второй народ» – это не математический термин. Это – в первую очередь, образ. Образное выражение. Но образ не «пустой». Смысл его многие понимают. Термин подчиняется правилам русского языка. Значит, он уже в языке.

По поводу «второго народа» и по поводу языка с его словарями к «осилившим» просьба высказаться.

P.S. Ворд обозначил как неправильные, следующие слова из этого текста:

Внемление

Помедитировать

Несловарный

Доопределение

Валидный

Первичнее

Форумный

Русскокультурный

Ворд

Некоторых из этих слов совершенно точно нет не только в вордовском словаре, но и в толковом. Означает ли это, что данные слова отсутствуют в русском языке? Понятны ли эти слова русскоязычным?