http://www.politolog.ru/ambitions/intel.htm

Интеллигенция сделала свое дело, но кое-кто не хочет уходить

Часть 1. Интеллигенция и собственность

Российскую интеллигенцию, аналогов которой мы не встречаем в Европе, породила монополия на информацию, сложившаяся в результате особенностей российского распределения собственности. Демонополизация информации гробит интеллигенцию.

 

В России интеллигенция была некой прослойкой между т.н. "властью" и всеми остальными, коим было присвоено название "народ" (это не мои слова, а самые что ни на есть интеллигентские).

В то время, как европейские общества представляли из себя пирамиду, в основании которой было множество малоимущих трудящихся, выше располагались меньшие числом "мелкие буржуа", еще выше - меньшая группа "крупных буржуа", над ним еще меньшим числом располагалось несколько сверхбогатеев, а на самой верхушке жил одинокий кайзер/король/канцлер, собственность которого была обычно не выдающейся, в России, по выражению Витте, было два класса собственников: неимущие и малоимущие и крупные и сверхкрупные собственники. Середина пирамиды была представлена слабенько.

У "власти" было фактически все имущество России, и нужна была команда для того, чтобы этим имуществом управлять. Этой командой была интеллигенция. Она по характеру своих занятий владела информацией в самом широком смысле этого слова. Она владела зачатками того, что сейчас выросло и называется "информационными и управленческими технологиями" и считала, что "власть" недостойна править.

Вполне понятная позиция - ведь интеллигент знал, как нужно управлять правильно и по-умному, а этот ханурик на троне только и умел, что капризничать. Разве справедливо, что объект управления принадлежит не тому, кто этот объект знает вдоль и поперек, а тому, кто просто паразитирует на нем?

Но власть обладала силой, и, чтобы преодолеть эту силу, нужно было что-то свое противопоставлять.

Поэтому интеллигенция монополизировала информацию и несколько раз пыталась, манипулируя ею, стать властью сама, направляя "народ" против "власти".

Сесть на потоки (в данном случае - информационные между "властью" и "народом") и дозировать в своих интересах - знакомо, да?

В Европе те, кто был "властью", не владели всем и, следовательно, не плодили так много интеллигенции вокруг себя. Кроме того, народы Европы были пообразованнее российского в смысле привычки к распоряжению собственностью и не очень-то покупались на призывы к "светлому будущему". Поэтому там такого класса и даже прослойки нет и даже слова "интеллигенция" в большинстве европейских языков нет или это слово обозначает совсем другое. (Вообще там структура общества совсем другая, а мы еще чего-то бормочем о "среднем классе".)

В России интеллигенция - это необходимое следствие необразованности народа и всесилия властей.

(Разумеется, тут можно возразить - а стихи? А картины? А духовность? А Пьер Безухов и прочие? Ответ мой таков: стихи писать - это личное дело каждого. Но, приходя на рынок труда и попадая в плоскость экономических отношений, интеллигент попадет на должности, проекции которых на нынешнеие наши понятия об экономике выглядят как управленческие и информационные. В 19 веке слов таких лимитных не было, но сейчас мы можем, не сильно ошибаясь, отделить экономическую функцию интеллигента в России от "стихов".)

Интеллигенция отчаялась давать советы "власти" и мирно ее журить и со временем позиционировалась как естественный конкурент власти, терпеливо дожидающийся момента, когда можно нанести удар. И внимательно следила за каждой неудачей власти.

Когда власть слабела, интеллигенция открыто и не стесняясь делала все, чтобы ее подтолкнуть, не гнушась желания поражения собственной стране, откровенной радости по поводу военных и прочих поражений России и даже "перерастания мировой войны в гражданскую". Власть чувствовала опасность, но не могла обойтись без интеллигенции и не могла сформулировать сущность исходящей от нее угрозы. Интеллигенты умели мимикрировать и обманывать власть - ведь информацией владели они всегда лучше.

А потом уж у власти и сил не было.

В 1917 году интеллигенции удалось, манипулируя информацией, подтолкнуть народ против предельно ослабшей власти и захватить эту самую власть в свои руки. Что было потом - все знают. Война действительно переросла в гражданскую, унеся жизни множества представителей якобы опекаемого "народа", да и самой интеллигенции. Небольшая группа интеллигентов сама стала властью, а остальных пригнули очень и очень больно - ведь кому, как не бывшим интеллигентам, яснее ясного то, какие желания варятся в голове тех, кто опоздал к дележке властных кресел.

Патологическую жестокость правивших в ХХ веке в России групп по отношению к интеллигенции можно объяснить только так. Тем же можно объяснить садо-мазохистский характер отношений власти и оставленной в живых интеллигенции в позднем совке.

К 1930 году опять сложился прежний пасьянс: власть, которой принадлежит все (в смысле фактического распоряжения всей собственностью), оставшаяся на своем месте интеллигенция, которая реализует управленческие задачи власти, и "народ", вынужденный слушать байки интеллигенции о том, какая хорошая у нас власть и что нужно еще немного потерпеть (но с хитрым подмигиванием: мол, мы же с вами понимаем...).

Снова оказалось, что без интеллигенции власть не может управлять, и до 80-х годов власть и интеллигенция трудились бок о бок, хоть и с камнями за пазухами. Иногда камни позорно вываливались и катались под ногами, обе стороны явно не доверяли друг другу, но в целом общее дело куда-то шло.

Параллельно шел другой процесс, который и власть, и интеллигенция не то что просмотрели, но недооценили. Народ сначала стал грамотным, а потом принялся самообразовываться. Но пока он верил в то, что интеллигенция "умнее".

В 80-е годы годы интеллигенция, подгадав момент, направила этот самый народ на штурм власти и снова выиграла. Но ситуация изменилась, и скоро все это почувствовали. Власть получилась убогая; более того, уже не победившие интеллигенты в ней верховодили, а поднявшиеся по их заботливо подставленным спинам старые бюрократы и бандиты.

Снова осталась группа "опоздавших к столу яств" - но и она не тянет, опускается до того, публично продается богатеям и политиканам (Березовскому, например).

И "народ", как оказалось, уже "не тот". Сам лезет разбираться во всем, вопросики неудобные задает, газеты интеллигентские читает со скептической усмешкой. "Народ" нагло имеет свое мнение и все более в нем укрепляется. Все реже "народ" оборачивается на воззвания о грядущих ужасах Кровавого Тиранического Режима. Не очень интересуется разговорами об общечеловеческих ценностях (ОЧЦ). Не снижает доверия и поддержки Вована-диктатора-Пиночета-фашиста-гебульника, несмотря на героические усилия "Свободы", НТВ. Никак не полюбит Америку. Испускает совсем нелогичные с точки зрения ОЧЦ заявления типа "мы за гуманизм и демократию и права человека, вот только чеченов додавим".

И т.д.

Взять тот же Интернет - полазишь в нем полгода - и ты уже имеешь свое аргументированное мнение по интересующему тебя вопросу, и горе тому журналисту, кто начнет тебя грузить, как лоха по телику чем-нибудь типа байки о 100000 невинно убиенных албанцев или пьяных адмиралов, сдуру утопивших подводную лодочку.

Более того, появились даже в цитадели интеллигенции, в СМИ, опасные ренегаты, открыто говорящие о ненужности и конце интеллигенции в том виде, к которому мы привыкли.

А почему?

Собственно, спасибо и исполать надо сказать тем же интеллигентам. Они выполнили свою явно обозначенную цель - помогли народу выбраться из тьмы и рабства. Теперь интеллигент может вместе с этим народом делать то, что, собственно, и декларировалось: работать на общее благо, по специальности. Осваивать куцую пока собственность. Заведовать информацией не об управлении государством, а об управлении фирмой. И при этом гробить себя как класс (или прослойку).

Те, кто с руками и головой, устремились в сторону еще не оформившегося "среднего класса".

И уста их замкнуты - некогда, работа.

Осталась, правда, группа, настолько привыкшая к положению карбонариев и вечно недовольных, что они уже специально создают себе иллюзию угнетения, преследований и скорой катастрофы. Целый год мы видели, как нас запугивают с экранов ужасами, которые либо не свершились, либо оказались не ужасны, либо ужас был в другом месте, либо просто ужасы были утками. Они все еще действуют по старой схеме: дискредитируют власть, чтобы самим стать ею. В последнем своем отчаянном рывке оставшийся отряд недовостребованной интеллигенции поставил все на Кровавый Тиранический Режим. Чтобы была власть, угнетающая народ, и чтобы народ с немой мольбой протягивал руки к бледным одухотворенным интеллигентам, которые этому народу обязательно укажут С Чего Начать, Что Делать, Кого Расстрелять Как Бешеную Собаку - и т.д.

А власть, падла позорная, все не угнетает и не угнетает...

Часть 2. Интеллигенция VS Быдло

 

Стратификация "власть-интеллигенция-народ" слишком груба и не может объяснить явление "быдла". Такая модель общества приводит при ее честном развитии к путанице и расходится с реальностью. Значит, эта модель должна быть пересмотрена.

 

Модель общества, на которую явно или неявно опирается интеллигенция в своих построениях, проста и состоит из трех слоев: власть, сама интеллигенция и народ.

Такая модель позволяет интеллигенции самопозиционироваться как «элите».

Власть, понятно, угнетает, но ее можно иногда вразумить дельным советом, а пока она не вразумилась, интеллигент мужественно терпит ее выходки. Народ внимает интеллигенту, не все понимает, но чувствует глубинную правоту, и равняется на его поступки и образ жизни как на эталон. Задачи интеллигенции - разбудить в народе скрытую интеллигентность. Время от времени народ, прозревший под влиянием интеллигентских идей, сбрасывает ненавистную власть и…

Дальше что-то не клеится.

А все потому, что у этой модели есть недостаток: она проста и в нее кое-кто не попадает. Если этого «кое-кого» попытаться встроить в триединую модель, то она разрушится и элитная позиция интеллигента.

Интеллигенты называют всех, кто не удовлетворяет ихнему пасторальному представлению об обществе и о себе словом «Быдло». Оно же «чернь», «толпа», «плебс», «хамы» и т.д. Как выделить Быдло и какие у него устойчивые признаки – неизвестно. Знаем мы лишь то, что Быдло в первую очередь не слушает интеллигента, живет само по себе и активно сопротивляется попыткам интеллигенции налаживать его быдловатую жизнь.

«Быдло» необъяснимо, коварно, обло, озорно, стозевно и лаяй. А еще аморфно, так как феномен Быдла слишком нетерпим для интеллигентского ума и почти им не изучается. Поэтому интеллигенция, за неимением конкретного материала, лепит образ Быдла из самых своих затаенных страхов и фантазий – и Быдло выходит преужасным, хоть и сшитым из лоскутов пугалом.

(Впрочем, некая попытка исследования Быдла все-таки предпринимается. Интеллигент исподтишка , но внимательно следит за потенциальным противником и пытается по-своему вникнуть в его помыслы; начинает с копирования и считает шиком блистать быдловатой лексикой, правда, только в своем кругу и только следуя определенному ритуалу разбавления русского языка матом. Только в России можно попасть на концерт матерных песен, которые один интеллигент поет другим и те хлопают и "отдыхают". Внешне это выглядит как диковатая, экстремистская и авангардная разновидность "культуры", но внутренне это необходимая для внутреннего равновесия интеллигента иллюзия того, что Быдло не страшно и даже поддается приручению. Но, к сожалению, в реальной жизни интеллигент обнаруживает обратное; его иллюзии могут только тешить его мечты и матерные песни и многоэтажные ругательства из уст интеллигента у того же типичного Быдла вызывают брезгливое недоумение и подозрение).

Интеллигенция не может ясно очертить пределы Быдла и отделить его от "народа".

С одной стороны Быдло впитало в себя самые низкие и порочные свойства натуры человеческой; в романах, прославляющих интеллигенцию (типа «Трудно быть Богом», см. ниже), Быдло описывается как грязное, тупое и коварное человекообразное месиво, на фоне которого и блистает своими непревзойденными личными качествами главный герой. Быдлу приписана продажность и одержимость страстями, в то время как главный герой воплощает в себе – ну понятно что.

С другой стороны, Быдло умеет притворяться кем угодно и даже искусно носить интеллигентскую личину хоть всю жизнь. Нет преград для Быдла: оно и внизу общества, и в самых верхних его слоях! Быдло еще обычно обладает физической силой, превосходящей силы среднего интеллигента. Это очень неприятно, и, хотя фольклор интеллигенции богат примерами побед над распоясавшимся хулиганьем и литература так и звенит от смелых пощечин по щекам представителей Быдла, в жизни как-то большинство интеллигентов находит более аккуратные слова и жесты или выполняет ритуал «ухода» с гордо поднятой головой.

И самое главное, когда, наконец, народ, ведомый чистой и непорочной интеллигенцией, сбрасывает очередной Кровавый Тиранический Режим, и вот уже пора ей, интеллигенции, наконец, порулить - всегда почему-то получается, что из-за спины интеллигенции выходит это самое Быдло и отгоняет чистых борцов от руля!

Поэтому жизнь тех, кто самопозиционирует себя как интеллигент, всегда омрачена клубящимся на задворках сознания мрачным облаком. Быдло, кажется неистребимо (а что делать!? Ну не лезут в модель все!).

И заветная мечта и высший подвиг всякого интеллигента – это, отбежав подальше и, желательно сняв предохранитель, желательно с бластера, желательно с плазменного, воскликнуть: «Пшшшол вон... хам!»

На закуску, иллюстрация из классики:

 

«Из-за поворота выскочили два всадника и, увидев его, разом остановились.

- Эй ты, благородный дон! - закричал один. - А ну, предъяви подорожную!

- Хамье! - стеклянным голосом произнес Румата. - Вы же неграмотны, зачем вам подорожная?

Он толкнул жеребца коленом и рысью двинулся навстречу штурмовикам.

Трусят, подумал он. Мнутся... Ну хоть пару оплеух! Нет... Ничего не выйдет. Так хочется разрядить ненависть, накопившуюся за сутки, и, кажется, ничего не выйдет. Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность..

Он подъехал вплотную. Штурмовики неуверенно подняли топоры и попятились.

- Н-ну? - сказал Румата.

- Так это, значит, что? - растерянно сказал первый штурмовик. - Так это, значит, благородный дон Румата?

Второй штурмовик сейчас же повернул коня и галопом умчался прочь. Первый все пятился, опустив топор.

- Прощенья просим, благородный дон, - скороговоркой говорил он. - Обознались. Ошибочка произошла. Дело государственное, ошибочки всегда возможны. Ребята малость подпили, горят рвением... - Он стал отъезжать боком.

- Сами понимаете, время тяжелое... Ловим беглых грамотеев. Нежелательно бы нам, чтобы жалобы у вас были, благородный дон...»

Часть 3. Продавцы страха или "интеллигентность" как брендовый товар

Страх испытывают все люди. Не боятся только патологические герои (их быстро уносит естественный отбор) и идиоты. Остальные боятся, хотя не всегда в этом признаются. Есть способы борьбы со страхом: подавлять его, не замечать, не поддаваться, наконец.

Интеллигент тоже боится. Но он признает свой страх, не стесняется его. И пытается, разобравшись в причинах страха, осознанно его преодолеть. Такие люди для общества - благо, хорошо, когда кто-то говорит "не надо делать того-то и того-то, боюсь, что это кончится тем-то и тем-то". Сказать вопреки мнению большинства - это требует известного мужества.

Осознание и преодоление своего страха (а не подавление, не сокрытие и не глушение наркотическими веществами) есть занятие, воспитывающее в интеллигенте моральные принципы и нравственные нормы поведения. Потому что честно и открыто осознавая и преодолевая свой страх, человек прикасается к его источнику и изнутри понимает многие вещи, которые нельзя объяснить.

Но в России с какого-то момента интеллигентность для многих остановилась на втором шаге - на страхе. Особенно после того, как за страх начали платить. Бояться и пугать других стало выгоднее, чем искать и указывать пути идентификации и преодоления проблем. Продажа слов "боюсь что", "самое страшное - это..." и прочих вводных слов интеллигента, а также всякая эсхатология, конспирология, рассуждения о неминучих и уже происходящих катастрофах - все это стало частями и ветвями отлаженного бизнеса, а интеллигентность - брендовой маркой. Всего-то, что нужно уметь - это правильно вязать пучки словесных штампов, пересыпая их ужасными предсказаниями. Ответственности и спросу никакого: произойди что, предсказатель горько сжав губы, устало цедит: "ну вот, я же говорил...". А произойди нечто обратное, предсказатель опять же бьет себя в грудь: "Могло быть хуже, но мы предупредили народ и власти были вынуждены..."

Находятся и покупатели - различные политические группы и силы, очарованные способностью продавцов страха запугивать "народ" и подсказывающие им выгодные и актуальные на текущий момент объекты профессиональной боязни. Чтобы бороться с властью, нужно опираться на другую власть или силу - и такие силы услужливо подставляют мощные плечи. Силы эти разные, но брендовый интеллигент всегда убежден ими (или, чаще, самоубежден), что силы эти самые что ни на есть добрые и бескорыстные и в случае победы над ненавистной текущей властью, эти силы отойдут в сторонку и, умильно улыбаясь, предоставят интеллигенции наслаждаться плодами в полном одиночестве. И уж на этот раз интеллигент себя покажет! Как бы не так...

Не поддерживая в себе привычку и наклонность осознавать и преодолевать страх, брендовый интеллигент быстро теряет способность к адекватному анализу ситуации. Центр восприятия перемещается на объект, который нужно ежедневно вслух бояться за деньги, прочие же объекты и явления остаются без внимания. Довольно быстро в России центром вселенной была объявлена Лубянка, этакое средоточие насильственных орудий ВЛАСТИ. Мир стал плоским и лучшее, что могли посоветовать продавцы страха - это держаться подальше от этого центра, а если не можешь - делать все, что угодно, лишь бы наперекор власти, даже если это будет глупо и себе во вред.

Через несколько поколений образ интеллигента навеки сращивается с безответственным бузотером, профессионально непригодным ("работать на ЭТУ власть? Фи!...") учителем некой идеальной жизни, к которой неизвестно как можно подобраться из конкретного нынешнего положения общества. Практические вопросы и вопиющие нестыковки с действительностью брендового интеллигента не интересуют - он выше этого, он носитель чистых идеалов и белых одежд. Концепция жизненных неудач как следствие козней властей замыкает его мир, жизнь интеллигента идет по заданной круговой колее от одного сеанса ненужной борьбы в к другому еще более ненужному.

Многообразие мира, бросающего вызовы странам и народам игнорируются, внимание же фокусируется на надуманных проблемах или, в лучшем случае, на интерпретации существующих проблем в терминах противостояния с властью. Все события своей жизни и жизни общества брендовый интеллигент представляет как козни власти, а строит свою жизнь как борьбу с ней, любимой и проклятущей, не гнушаясь провоцировать ее на насилие (чтобы потом раздирать на себе раны и стонать) и смакуя ее промахи (обычно, "промах", это либо когда власть не применяет насилия к изгаляющемуся интеллигенту, либо когда просто не догадывается, что "надо угнетать").

Да борьбу-то они выстраивают под собственный проигрыш, заранее предъявляя оправдания поражению и совершенно не готовясь к длительной борьбе и успеху. Начиная любое дело, брендовый интеллигент говорит: "Пусть у меня ничего не получится. но я хоть попробую..." или "я - камикадзе" или что-то в этом роде. Все, что они могут - вскрикнуть как раненая птица и демонстративно упасть под кованные ботинки ОМОНа (если тот. конечно, придет и поддастся на провокации; если же ОМОН сдуру не является, то он якобы "вот-вот появится", как было с НТВ). Победа, обычно случайная, ставит таких борцов в тупик. Не умея добиваться успеха на профессиональном поприще, они не развили в себе привычки пользоваться успехом, жить успешно, планировать успех. Каждый раз оказывается, что нет никакой программы действий и понимания ситуации. Так борьба становится процессом. За процесс лучше платят и отвечать не надо.

Происшествие с НТВ - наглядный пример того, как спор, который можно было решить сложными компромиссами, был форсированно переведен в склоку и проигран еще до начала кампании протестов. Просто потому, что никому не пришло в голову "договариваться с этой властью", а лучше проиграть все и спихнуть с себя ответственность за происходящее. Итоги: коллектив распался, НТВ в прогаре, соседняя телекомпания развалена, авторитет подорван, у зрителей остался неприятный осадок. Зато несколько человек по-прежнему уверены, что одержали какую-то "моральную победу".

Народу же постоянно напоминают, чтобы он крепче боялся. Но народ, все еще не завывший привычку оглядываться на интеллигента как на нравственный ориентир, тем не менее умудряется иметь собственное суждение и от его взора не ускользает практическая беспомощность брендового интеллигента, которому выпала уникальная возможность осуществить свои принципы на деле.

Продавцы же страха продолжают вариться в собственных иллюзиях и ужастиках. И ежеутренне выстраивать их на рядах рынка информации. Только рынок такая вещь - массовый продукт огрубляется и неизбежно теряет в цене. Штучный товар не выгоден. Особенно если покупатели его попробуют один раз и не оценят по достоинству - то есть не испугаются. Кроме того, появляются новые технологии массового запугивания, слива компромата, черного пиара и т.д. и часто эти технологии находятся в руках наиболее циничных и шустрых продавцов прежних страхов. И они оказываются успешнее просто в силу более трезвого рыночного подхода к бизнесу.

Многих уже не интересуют прежние идеалы. Множатся "предатели", гремят скандалы в благородных собраниях. Недавним властителям дум уже бывает некому "подать руку". А скоро и никто на их вытянутые руки и не обернется...

Камиль Мусин, 30 января 2001