А. Табунов

О мещанстве и мещанах

Рассмотрим такое распространенное явление, как мещанство. Во-первых, нужно определиться с терминологией. Термин «мещанство» разумно употреблять не как наименование сословия, а как общественное явление, не характерное для какой-либо отдельной общественной группы, но свойственное всему обществу. Во-вторых, рассмотрим подробнее сам термин.

А. Герцен называл мещанство всеклассовым и всесословным явлением, но при этом и внесословным. То есть мещанство — это совокупность определенных признаков, носителями которых может быть отдельный человек в любом современном обществе, неважно, капиталистическом или социалистическом. Именно эти особые характерные признаки позволяют назвать отдельное лицо мещанином. Что же это за признаки? Например, братья Стругацкие характеризуют мещанина, как индивидуалиста, эгоиста, довольного собой и всегда уверенного в себе, недоступного для идей глупца; он ленив интеллектуально, уверен, что смысл жизни заключается в удовольствиях и развлечениях, а работа является лишь средством к добыванию денег и славы. Как мы видим, обладать подобными качествами может, в принципе, человек любого общественного статуса и положения. Джек Лондон в своих произведениях к качествам, описанным выше, добавляет «нравственное растление», «буржуазность», понимаемую все-таки довольно широко, примитивизм скорее не мышления, а запросов, целей, жизненных принципов. У Лондона мещане, в отличие от Стругацких, далеко не всегда глупцы, хотя это редкое исключение. Человек может быть вполне развит интеллектуально, обладать множеством познаний в отдельных областях, но мыслить при этом ограниченно, не понимая и не принимая чужих точек зрения. Самая характерная черта — уверенность в собственной непогрешимости, правильности своего образа мысли и образа жизни. Мещане у Лондона — это, в основном, представители мелкой и средней буржуазии. Они самоуверенны, нетерпимы к любым возражениям, скупы, проникнуты голым практицизмом, доходящим до абсурда. Людей, имеющих иной взгляд на жизнь и общество, они не терпят и презирают. Здесь, как видим, мещанство скорее описано как явление, характерное именно для классового общества.

Х. Ортега-и-Гассет описывает, правда, прямо не употребляя термин «мещанин», так называемого человека массы. Его характеризуют следующие черты: «врожденная, глубокая уверенность в том, что жизнь легка, изобильна, в ней нет трагических ограничений», поэтому «заурядный человек проникнут ощущением победы и власти... ощущения эти побуждают его к самоутверждению, к полной удовлетворенности своим моральным и интеллектуальным багажом. Самодовольство это ведет к тому, что он не признает никакого авторитета, никого не слушается, не допускает критики своих мнений и ни с кем не считается». Ортега-и-Гассет сравнивает такое поведение и образ мышления с поведением и мышлением «избалованного ребенка», или варвара, дикаря.

Здесь нужно, на наш взгляд, отличать мещанина от простого обывателя. Мещанин самоуверен и нетерпим, он не стесняется презирать другие точки зрения и превозносить свою, как единственно правильную. При этом он, однако, примитивен в интеллектуальных запросах, любую проблему склонен упрощать и низводить до банальщины. Обыватель же по обыкновению проще мещанина, он занят своими повседневными проблемами и ни о чем, кроме них, не думает, не участвует в дискуссиях, не отстаивает своей точки зрения. Обыватель просто существует без особых претензий, запросов и лишних мыслей. Обыватель выскажет свое мнение по тому или иному вопросу, но, в силу примитивности мышления, не будет категоричен, он не склонен абсолютизировать. Его образ жизни и образ мысли — это образ жизни и образ мысли подавляющего большинства. Обыватель становится мещанином тогда, когда в обществе возникают необходимые условия для такого превращения — а именно: появления массовости, так называемой массовой культуры. Ценности и принципы большинства «популяризируются», выходят на первый план в общественном сознании. Этот процесс исследован многими историками и социологами (например, такими, как Густав Ле Бон, Х. Ортега-и-Гассет, Э. Канетти, Г. Блуммер), он связан с модернизацией общества, отходом от традиционного типа общества. В модернизированном обществе, в особенности на Западе, жизненные ценности обывателя становятся реально определяющими, исчезают свойственные традиционному типу общества ограничения, запреты, жесткие нормы и правила поведения, особенно в области этики, морали. Обыватель получает уверенность в том, что его образ жизни — образ жизни почти всего общества, и сразу же возникает самоуверенность, самодовольство. Он становится мещанином.

Само русское слово «мещанин» заимствовано из польского языка, где, в свою очередь, оно являлось преобразованием немецкого слова «бюргер»—«горожанин». Таким образом, по смыслу мещанин — представитель города, городского населения. Действительно, мещанин, бюргер, как человек массы, появился в эпоху индустриализации, когда огромные массы населения переселялись в города. Он является выразителем умонастроений преобладающего городского населения, в преимуществе своем получившего то или иное образование.

Вот, например, как характеризует мещан Большая Советская энциклопедия: «мещанами называют людей, взглядам и поведению которых свойственны эгоизм и индивидуализм, стяжательство, аполитичность, безыдейность». Заметим, что в этом определении присутствует такое важное качество, как «аполитичность» — то есть равнодушие к судьбе своей страны, к положению ее в мире. Как показывает практика, мещане зачастую агрессивно аполитичны, к политике относятся как к занятию «никчемных людей, неудачников, неспособных к любой другой работе».

А.М. Горький замечает: «одно из свойств мещанской души — раболепие, рабье преклонение перед авторитетами. Если некто однажды подал мещанину от щедрот своих милостыню внимания, мещанин делает благодетеля кумиром и кланяется ему, точно нищий лавочнику». Однако, в тоже время, «это только до поры, покуда кумир живет в гармонии с мещанскими требованиями, а если он начнет противоречить им,— что бывает крайне редко, — его сбрасывают с пьедестала, как мертвую ворону с крыши». Х. Ортега-и-Гассет говорит о сосуществовании в «человеке массы» как преклонения перед властью, в особенности, если эта власть способствует образу жизни «человека массы», так и ненависти к власти, этот образ жизни разрушающей. Пример этого мы видим в настроениях городской буржуазии после Октябрьской социалистической революции в России, что замечательно отражено в произведениях М. Булгакова, И. Бунина.

А.П. Чехов говорит устами одного из своих героев: «Пока с обывателем играешь в карты и закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например о политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти». Здесь нужно заметить, что во втором случае герой Чехова имеет дело уже не с собственно обывателем, а с мещанином— именно он способен на «тупую и злую философию», защищая свой образ жизни и свои жизненные ценности.

При этом мещанин — активный проповедник приспособленчества как жизненной философии, что служит в первую очередь определенную службу классовому обществу.

А.М. Горький указывает: «Большая часть их служит насилию прямо, меньшая — косвенно: проповедью терпения, примирения, прощения, оправдания... Это — преступная работа, она задерживает правильное развитие процесса, который должен освободить людей из неволи заблуждений, она тем более преступна, что совершается из мотивов личного удобства». Личное удобство или неудобство — мотив всех действий мещанина, причем он этого отнюдь не скрывает и даже превозносит. В современном классовом обществе мещане представляют собой часть общества, пассивно защищающую интересы господствующего класса и, следовательно, свою собственную выгоду как «среднего класса».

Но не будем забывать, что, как замечал еще А. Герцен, мещанство по своей глубинной сути явление внеклассовое, хотя возникает лишь в классовом обществе. Как показывает история, социалистическое общество не избавлено от мещанства, оно присутствует в нем в скрытом виде всегда и получает наибольшее распространение в периоды стабильности, когда жизнь общества налажена, упорядочена. Появившись в западном буржуазном обществе, мещанство сохранилось и в социалистическом обществе, хотя и в гораздо меньших масштабах, поскольку его жизненные ценности при социализме отрицаются официальной идеологией. Чуть влияние идеологии ослабевает, мещанство получает возможность для своего развития. Пропаганда т.н. «масс-культуры» приводит к «омассовлению» социалистического общества, и, чем выше степень этой пропаганды, тем быстрее будет увеличиваться число мещан, что и произошло, например, на последнем этапе развития советского общества. Любой мещанин по своей сути — частный собственник, «хозяйчик». Соответственно, интересы мещанина направлены на существование такого общественного строя, при котором ему будут предоставлены все возможности для накопления той или иной собственности. И на переломе, при смене государственного и общественного строя, мещанин отбрасывает свою обычную аполитичность и агрессивно защищает то устройство, в котором видит защиту и выражение своих устремлений. Когда же смена общественно-политического строя происходит, мещанство становится опорой нового порядка.

Итак, резюмируя вышесказанное, можно выделить необходимые признаки, характеризующие мещанство как социальное явление. Представляется, что таких признаков четыре:

индивидуализм (эгоцентризм);
склонность к наживе, накопительству;
примитивизм морали и этики;
уверенность в абсолютной правильности своего образа жизни и системы ценностей и, соответственно, нетерпимость к иным жизненным целям и устремлениям.

Только при наличии всех четырех признаков отдельное лицо можно характеризовать как мещанина. Определяющим, при этом, является четвертый признак, именно он составляет суть мещанства.

В заключение приведем несколько образчиков так называемой «народной мудрости», выражений, хорошо показывающих отдельные стороны мещанского образа мысли. Эти выражения в последнее время становятся все более расхожими в российском обществе. Например: «Моя хата с краю, ничего не знаю!», «Своя рубашка ближе к телу!», «Я — не солнышко, всех не обогреешь!», «Я — не я, и лошадь не моя!», «Что, мне больше всех надо?», «Держи нос по ветру», «Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше», «После нас — хоть потоп», «Сегодня съедим твое, а завтра — каждый свое», «С деньгами и без ума проживешь», «Каждый сверчок знай свой шесток» и множество других.