Крошка-Енот и Сексуальный Маньяк, который всех имел в виду

– Ты должен пойти к пруду и набрать воды, – сказала мама Крошке-Еноту, – это совсем несложно, и ты уже способен стойко вынести то, что с тобой там, несомненно, произойдет, – задумчиво добавила мама и загадочно улыбнулась.

Крошка-Енот был совершенно не в курсе, что происходит со зверьми у пруда, но он неоднократно замечал, что его мама, сходив за водой, возвращается какая-то по-особенному взъерошенная и с донельзя довольной мордой. Видимо, поход к пруду и вправду сулил какие-то блага или, как минимум, являлся недурственным развлечением, однако же, каждое такое триумфальное мамино возвращение вызывало приступ злобы у папы, который, тем не менее, сам по каким-то загадочным причинам ходить к пруду за водой отказывался наотрез.

Маленькому Еноту ничего не оставалось, кроме как отправиться навстречу неизвестности – мама смотрела ему вслед с какой-то непонятной гордостью и завистью, а папа даже обронил весьма странную фразу о том, что хотя бы однажды это должно произойти с каждым мальчиком, чтобы тот стал настоящим мужчиной. Можно, конечно, отправиться в армию, которая является школой жизни, но там, в общем-то, все закончится тем же, но еще и два года будут потеряны, так что лучше уж у пруда. Крошка-Енот так и не понял, о чем это он.

По дороге к пруду Крошка наткнулся на знакомую Мартышку, которая, услышав, что он идет к пруду, посмотрела на Енота как на сумасшедшего.

– Ты разве не знаешь, КТО живет в пруду? – зловеще прошептала она.

– Кто? – спросил Крошка-Енот.

– Там каждый встречает свое Альтер Эго, – прошипела Мартышка, натужно выпучив глаза. – Это такое СТРАААШНОЕ существо, в котором сосредоточены все наши пороки, в частности, и, я бы сказала, в первую очередь – сексуальные комплексы. С этим ужасным зверем лучше не встречаться, поверь!

– А ты уже с ним встречалась? – поинтересовался Енот. – Как результаты?

Мартышка стушевалась, и что-то пробормотала насчет того, что она, конечно же, встречалась, но ей помогли ветер и бубен – правда, не объяснила, каким именно образом.

"...А вообще – ты в лесу кого хочешь спроси, что с ними произошло у пруда. И каждый в ответ одно и то же: что всех остальных там ... , а только с ним ничего такого не было, потому что... – и дальше следует какая-нибудь идиотская причина. У каждого своя. Кому-то якобы помогли стамеска и пианино, кому-то – паяльник и цимбалы, короче – всяк тщетно оправдывается в меру своей убогой фантазии. Забавно, не правда ли? Вот и после армии твердят примерно то же самое!" – хихикнула обезьянка.

Крошка-Енот недоуменно пожал плечами и пошел дальше. Мартышка скорбным жестом перекрестила его вслед и, тяжко вздохнув и задумавшись о чем-то, навеянном ей этой беседой, принялась тихо и печально поглаживать свисавший с ветки банан.

Наконец, маленький Енот достиг пруда, и, выбрав подходящее место, где можно было вплотную подойти к водной поверхности, нагнулся, чтобы зачерпнуть воду. Дабы нас не обвинили в пропаганде порнографии, мы не будем описывать то, что произошло дальше. Скажем лишь, что Маньяк, Который Имел Всех в Виду, обошелся с маленьким енотом достаточно гуманно, а после завершения коитуса дружески хлопнул его по заду и утешил сентенцией о том, что "один раз – не пидарас", после чего буквально испарился. Енот успел лишь заметить, что Маньяк носил окладистую бородку, круглые очки в тонкой оправе, а в прибрежных кустах была предусмотрительно расставлена кушетка.

...На обратном пути заплаканный Крошка-Енот наткнулся на Слона. Слон был большим специалистом в теории Фрейда, и даже написал диссертацию на тему "хобот как фаллический символ джунглей", а известное произведение Киплинга про оттягивание носа слоненку считал первым в истории описанием сексуальных фантазий слонов подросткового возраста, мучимых комплексом малых размеров полового члена.

– Маньяк в Пруду, Крошка – это всего лишь отражение твоих страхов, – сказал Слон. - Ведь пруд этот - ничто иное, как коллективное бессознательное наших джунглей, ментальный сплав наших бед и наших радостей, источник наших сил и вдохновения, не зря же мы черпаем из него воду... Но никто не знает, что всплывет из этой кучи дерьма в следующую секунду! В лучшем случае – это будет какая-нибудь деревянная запчасть от мертвого древнего бога, хотя все части получше, вроде головы, уже растащили на сувениры всякие ницшеанцы и им подобные. А тебе достанется... Слон неразборчиво пробормотал что-то себе под нос.

– И что же мне делать? – растерянно спросил Крошка-Енот.

– Ты не должен бояться. Ты должен показать, что не страх овладевает тобой, а ты – страхом. Сделай страшное лицо и не забудь прихватить с собой палку – ведь палка – это символ твоего мужского начала, а значит – твоей силы и храбрости.

Да и надавать пиз***лей этому водоплавающему пидору тогда будет гораздо проще!

Вне всякого сомнения, Слон был большим специалистом в психологии, но, видимо, не являлся достаточным авторитетом для Прудового Маньяка, который, завидев корчащего страшные рожи Енота с палкой в руках, весело расхохотался демоническим смехом, после чего изобразил на лице такую кошмарную гримасу, что маленький Енот выронил палку и даже с перепугу обмочился – впрочем, даже в таком неприглядном состоянии Маньяк им не побрезговал, да еще и в садистском угаре поколотил той самой палкой, которую Крошка-Енот сам же и принес.

– Ты уверен, что с нашим сыном все в порядке? – обеспокоенно спросила мать-Енотиха мужа.

– А что с ним там станется? Каждый мужчина должен пройти свою Школу Жизни, – ответил Енот-отец. И они снова замолчали.

– Хм, – задумчиво сказал Слон избитому и вторично изнасилованному Крошке-Еноту. – Уже в который раз я облажался с этой дурацкой наукой. Всем советую то, что в книжке написано, и со всеми – одна и та же история! Этот Фрейд, по-видимому, сам не знает, чего пишет. Вот бы его самого – да к нашему пруду, в порядке эксперимента. Хотя у него тут есть еще интересная мысль, насчет страха кастрации. Если ты прихватишь с собой к пруду ножницы, то, возможно, Маньяк так сильно испугается, что навсегда исчезнет – ведь для сексуального маньяка его гениталии – это главная жизненная ценность.

– Нет уж, спасибо за совет, – пробормотал Крошка-Енот, экстраполировав возможное развитие событий, опираясь на недавний опыт с палкой.

– Тогда есть еще один вариант. – сказал Слон. – Если ты не можешь справиться со своими страхами – ты, напротив, можешь с ними подружиться. Возможно, тогда они не будут причинять тебе боль и страдания. Не бери с собой палку. Не корчь страшные рожи. А когда увидишь Того, Который Имеет Всех в Виду – просто улыбнись ему, как можно шире и искренней!

Крошка-Енот отправился проверять на своей шкуре новый подход в лечении психозов, а Слон с интересом смотрел ему вслед и думал о том, что есть ведь еще на земле абсолютно безмозглые существа, на которых так удобно ставить жестокие медицинские эксперименты.

...– О, господи, –простонал Прудовой Маньяк, завидев приближающегося к нему Крошку-Енота, который вовсю улыбался Водному Извергу, строил ему глазки, подмигивал и вообще всячески давал понять о своем к тому расположении.

– Он что же, этот малолетний выродок, хочет смерти моей? – в отчаянии воскликнул Маньяк. – Третий раз за пятнадцать минут – у него совсем крыша поехала! Я же, в конце концов, старый извращенец, и не могу так часто исполнять свой маниакальный долг, а с другой стороны – должность обязывает!

– Куда же ты! Не убегай! Я хочу с тобой подружиться! – в отчаянии кричал Крошка-Енот вслед позорно улепетывающему Маньяку. Тот, не снижая темпа, обернулся и показал малышу-Еноту фигу – и этого мгновения, когда он не смотрел под ноги, ему хватило, чтобы споткнуться об корягу, упасть и с размаху удариться головой о ствол гигантской пальмы. Маньяк тихо охнул и испустил дух. Крошка-Енот плакал горькими слезами. Ведь он почти что обрел Настоящего Друга, эдакого затейника покруче любого Карлсона, с которым было бы так весело вдвоем подкарауливать у пруда лесных обитателей – но жестокая и нелепая смерть разлучила их. Сзади к Крошке тихо подошел Слон. Увидев, что произошло, он с досады вышвырнул свою настольную книжку по психологии в пруд, осознав, что реалии жизни совершенно не умещаются в рамки этой закостенелой и, оттого – совершенно бесполезной – науки.