Илья Масселл
Волку в Клетке
Буржуеныши мам своих тянут за руку
Через весь зоопарк, к грязной клетке, сюда.
Здесь, за прутьями, терпит угрюмую муку
Гордый зверь, чьи Свободой пылают глаза.
Коль попал бы в капкан, то отгрыз б себе лапу,
Только чтоб умереть в своем древнем лесу.
Люди стали хитрее, в ловушку поймали,
Привезли в зоопарк - посадили в тюрьму.
Но секунду… Он ищет глазами кого-то!
Наши взгляды сошлись - для него я не враг.
Как и он, я люблю больше жизни Свободу,
Нам обоим знаком лай легавых собак!
Серый брат! Я бессилен помочь тебе в горе!
Не смотри, что ты - в клетке, а я - вне ее.
Мы с тобой очень схожи звериной судьбою:
Надо мною - решетка тугих проводов.
Как тебе не покинуть проклятую клетку,
Не вцепиться клыками в их жирную плоть,
Так и мне не отмыть с кожи рабскую метку,
Так и мне плеть тирана не перебороть…
Мы умрем одинаково, это я знаю.
За своей ты решеткой, а я - за своей.
И в предсмертном бреду нам обоим приснятся
Лишь снега и леса наших древних земель.
Алистер Кроули в 1947 году
…Уже нет сил писать и говорить,
давным-давно знаком стал Смерти лик.
И зеркало так хочется разбить,
В котором отражается старик.
Дурмана нет, нет денег, чтоб напиться,
И длится пытка – длится день и ночь.
Опять приходят имена и лица,
И не прогнать, и не прогнать их прочь!
Как много лет – лет странствий и насмешек,
И вызова морали и толпе…
И гордый титул: «величайший грешник»
Запечатлен навеки на челе.
Как все же быстро тело износилось…
И холод Осени ступает по пятам.
Не долго ждать - вот-вот оставят силы,
И сквозь материю прорвется вихрем Тьма.
Шагнуть в ее открытые просторы,
С усмешкой вспомнив все последний раз:
Любовниц, откровения и горы,
И то, как презирал ничтожеств… Вас!
Когда-нибудь волчата подрастут…
Когда-нибудь волчата подрастут…
Когда-нибудь их назовут волками,
С железной хваткой, острыми клыками.
Когда-нибудь волчата подрастут!
Они еще неопытны на взгляд,
Но их сердца и мускулы – из стали,
И дружба их – единство грозной стаи,
И древней силой их глаза горят.
Они уже умеют воевать!
И чужаку, что грудью в грудь встречали,
И ближнему – в ком сердце, дух шакальи,
Они в бою умеют глотки рвать!
Они умеют мстить за кровь отцов!
Они не повторят ошибок наших,
Как волчьих ям избегнуть, мы покажем,
Они достойны имени Волков!
Лесные Боги их Тропой ведут,
И тот, кто был смешным волчонком-крохой,
Предстанет гордым Палачом порока!
Когда-нибудь волчата подрастут…
Ultima Tule
Отблески льда на бронзе доспех,
Ветер в моих волосах,
Вороны Одина каркают вслед,
Море пылает в огнях.
Забытой земли таинственный зов -
Голос крови моей.
Скоро увижу Великого трон
В Зале Древних Мечей…
Гимн Северу
О ты, владыка ледяных ветров,
Хранящих скрипы весел на драккарах!
О ты, дворец языческих богов,
Неведомых в далеких южных странах!
Суровый старец, хмуря свою бровь,
Глядит на нас с полуночного трона…
На льду ты помнишь Зигфридову кровь,
И помнишь блеск доспехов Святогора.
Я здесь опять. Сквозь миллионы лет
Я вспоминаю зимнее величье.
Ни знака жизни среди снега нет,
Еще не слышно в небе песен птичьих.
Лишь Я – и Льды. Иду. Мой черный плащ
Сорвать пусть тщится силой буря злая!
Рядом со мной крадется серый страж,
В порывах ветра, словно тень, мелькая.
Мир сковывают цепью холода,
Волхвы твои, о Север, торжествуют!
И вот – слиянье Пламени и Льда,
Что вспять свое движенье повернули.
Видения… А может быть, и сны?
А может быть, мои воспоминанья
О Вечности, которой правят льды?
О позабытой сути мирозданья?..
…Иди со мной в тот край, что без названья!
Смотри – нам путь указывает волк!
Средь холодов прекрасно угасанье –
Оно есть Возрождения залог.
Мой Реквием
Однажды расколется небо на части
От грохота грома и молний клинков,
И злой Саваоф, бог тиранов и власти,
Меня бросит яростно в мир мертвецов.
Так Бог расквитаться захочет со смертным,
Который не верить стремился, а знать.
Но я охватить хочу взглядом последним
Все то, для чего мне не жаль умирать:
Родимый простор необъятной России,
И посвисты ветра, и крик журавлей,
И древние сказы, что предки сложили,
И девушку, милую прочих сильней.
Я – твой сын, Земля, я – не ангел, не демон,
И сторону чью-то принять не хочу,
Пусть даже могилой и мерзостным тленом
За Волю к Свободе я и заплачу.
Мне скажет Господь Иерусалима:
«Ты будешь со мною! Иль будешь в Аду…»
Ответ мой не сдержит ни мрак, ни могила:
«Отдай мне, проклятый, Россию мою!»
Я тенью незримой останусь с живыми,
И если опять враг нести будет смерть,
С потомками встану на страже России,
Готовый еще хоть сто раз умереть.
Пускай же органы ревут реквиемы!
Пусть Адом пугает священник толпу!
Я вам оставляю стихи и поэмы,
Я буду с Народом, и я – не умру!
Легенда об Ultima Thule
Там, где Арктики ветры проносятся в снежных просторах,
Где железная гладь океана и вечный покой,
Есть Земля посреди бесконечного, древнего моря,
Где полгода царит день, полгода - сумрак ночной.
Из Земли той пришли на ладьях наши древние предки,
Что искали в неведомых далях все новых побед.
Было время Любви, и сражений, и Правды, и Чести…
Было время великих героев, а ныне - их нет.
В блеске льдов спят столетьями в недрах огромных курганов
Полководцы, и в смерти объятиях стиснув клинок.
Не тревожат покой их ни волки, ни лисы, ни враны,
Только ветер поет строки саг - угрюм, одинок…
Мы забыли давно уж о том, что мы - внуки Даждьбога,
Времена, о которых мы только мечтаем, во мраке уснули,
И неведом нам путь среди льдов Лебединой Дороги,
Что ведет нас на родину ариев - Ultima Thule.
В краю, где небо – серое, как ртуть,
Куда сокрыт столетиями путь,
Где пики гор не часто Солнце греет,
И в пропастях стремнины холодеют –
Там есть Скала. Превыше прочих скал
Она, грозя, взметнулась к небесам.
Вокруг гранита черного туманы
Собрались стаей – хищны, безымянны.
Давно уж не бывало здесь людей…
Рожденным среди ласковых земель,
Им этот край легендою казался,
И Человек Толпы в нем не нуждался!
Иным, случалось, виделась Скала
Над горизонтом – словно их звала.
Но… сковывала Мысли вихрь боязнь –
И люди гнали прочь мираж, крестясь.
Куда как меньше было тех, иных,
В чьи души страх покуда не проник.
Они всю жизнь Скалы достичь хотели…
И умирая, на нее смотрели.
И Он там пребывал с Зари Времен –
Непостижимый для людских племен.
Ночь непроглядная плащом Ему была,
И троном для Него была скала.
Столетия проходят перед Ним…
Вожди, народы, царства – все как дым!
И, подпирая голову рукою,
Он смотрит вдаль, любуясь красотою
Заснеженных вершин и горных рек,
Среди снегов чей так сверкающ бег!
И только черный меч напоминает –
Здесь воин, не отшельник, восседает.
Лишь иногда усмешка кривит рот –
Когда в который раз Он узнает
Про глупости, что род людской вершит,
Стремясь к блаженству тела и души.
Как описать Его один лишь взгляд,
В котором звезды Космоса горят?
Таков Он – Властелин Великой Тайны,
Кого воспели Лермонтов и Байрон…
…Но что это? Кто холод скал презрел,
Дерзнув проникнуть в ледяной предел,
Пройти сквозь бури, пропасти, туманы,
Покинув теплые и ласковые страны?
Да, то был я – отринувший людей,
Мечтавший умереть, и поскорей,
Но перед этим – побывать в краю,
Что видел я во снах всю жизнь свою.
Остались позади любовь, и гнев,
Мечты о революции… Теперь
Я полон был невиданным презреньем
К тому, кто мыслился «венцом творенья».
Теперь, преодолев последний кряж,
Я встал пред Князем, и едва дыша,
увидев лик его на фоне скал,
«Как ты прекрасен…» – тихо прошептал.
Улыбка пробежала по губам,
И Он ответил: «Что же ожидал
Увидеть ты – рога, копыта, хвост?
Не низко ли тому, кто старше звезд,
Подобной образиной представать
Тому, кто так стремится мир познать…»
«Ты прав – стремлюсь!» – ответил я ему –
«Но многого я в мире не пойму…
И многое хотел бы рассказать,
Но прежде – как Тебя мне называть?»
«Я свет несу отринувшим тьму вер,
мне имя Светоносец – Люцифер.»
И начал я: «Скажи, Великий, мне –
Я жил в могучей некогда стране,
Теперь же ставшей тенью себя прежней –
Осколком славы, прежде отгремевшей.
И я мечтал те времена вернуть
И Нацию от бездны развернуть
К величию искусства, войн, труда…
Немало было нас таких тогда.
Но власть чужая обрекала нас
На гибель среди безучастных масс,
И тот народ, которому служили,
Готов был сжечь нас на костре живыми!»
«Так-так… Опять… Опять – толпа, костры…
Конечно, не избегнул ты тюрьмы?»
«Да, не избегнул, хоть другие доле
не видели такой нам милой воли!
Я шел на смерть – и что была мне смерть?
Пускай – она, но только б не смотреть
На мир, где нет господ – одни рабы!..
Но я отрекся от тупой толпы.
Я стал искать Достойных средь людей –
Философов, мыслителей, вождей
И мистиков… Но мне была награда –
Повсюду видел я одно лишь стадо!
Везде – Толпа. Присмотришься – вот-вот
Огонь Свободы в их глазах блеснет,
Но те, что мыслили себя других мудрее -
Глазами рабскими они на мир смотрели!
Должно быть, я безумен, Люцифер?..»
Князь долго молча на меня смотрел
И, наконец, сказал: «Тебе отвечу.
Но перед тем – позволь устроить встречу.»
«Мне встречу? С кем?» - «Ты про него читал.
Он был философ – император стал,
Перо держа попеременно и клинок.
Он мало правил – сделать много смог!
Кто Иудея на кресте почтил,
Тому он символ сатанинских сил,
Не счесть плевков на крышку его гроба…
Но мыслящая чтит его Европа!
Отребье, чернь – ее ты знаешь гнев,
А он познал его – ее презрев.
Толпа громила именем Христа
Произведения искусства, города,
Но видел в толпах гордый Юлиан
Потомков тех, кто некогда восстал
На Карфаген, кто, страны покоряя,
Все дальше шел, мир покорить мечтая!
Великий Рим! Его он возрождал.
Толпа роптала – он ей не внимал,
Свергая наземь рабские кресты
И возрождая святость старины!
Как проклинала цезаря толпа!
А он, себя в сраженьях не щядя,
Не зная ретирад и поражений,
Хранил народ от вражеских вторжений…
Вот орды персов гонит Юлиан,
Победа за победой… По ночам
Он пишет книгу, споря со Христом.
И выше, выше в славе вознесен…
Познав предательства любимой и друзей,
Лишившись провианта, кораблей,
Он легионы за собой повел –
И пал в бою, врагом не побежден!
В два раза враг его превосходил –
И он доспех на плечи не взложил,
Чтоб верили солдаты, будто он
От смерти волею Богов заговорен.
Уже бежали персы, но копье
Пробило цезаря – и чернь взяла свое,
Опять громя Богов былых времен…
И Рим погиб, едва не возрожден!
Смотри же!» Предо мною, из тумана,
Встал Юлиан. Кровоточила рана,
Но взгляд его был, как и прежде, тверд,
Как в битвах против чужеземных орд.
«Зачем ты прерываешь мой покой?
Зачем ты хочешь говорить со мной?
Свою ошибку поздно понял я –
В Величье не нуждается Толпа!
Ей нужен кнут, его должна держать
Элита Расы, истинная Знать,
И лишь спустя столетья, может быть,
Толпа Толпою перестанет быть…
Свобода всех – лишь призрак и обман,
Я это понял среди этих скал!
Пускай Отступником зовут меня попы –
Я выше был их Бога и Судьбы!»
«Но… Ты сражен, пусть и разбил врага.
Быть может, это – Божия рука?»
И к небу руку Юлиан взметнул,
Где молнией ответ его сверкнул:
«Пускай Толпа склонится пред Тираном,
Пусть уязвят меня бессчетно раны –
Мой Бог – Свобода, он – всегда со мной,
И мне не нужен вечный их покой!
И если б мог я повторить судьбу –
Клянусь, что я ее не изменю,
И в бой последний не надену лат,
Чтоб дерзостью зажечь сердца солдат!
Христос падет, как пали наши Боги –
Всем идолам отмеряны их сроки,
Но Разум – помни! – выше всех Богов.
И за него – будь умереть готов…»
Он сгинул. И тогда я обратился
Опять к Великому: «Как род наш опустился!»
Чуть помолчал, и задал вновь вопрос:
«О Люцифер, но кто тогда Христос?
Кто он, кого зовут Добром Всевечным,
Что наделен прощеньем бесконечным?..»
И руку Люцифер свою простер
К туману над грядой холодных гор.
И вот увидел я в тумане том
Колы и крючья, копья и огонь,
Страдания, которым нет конца –
То были пытки именем Христа!
И Князь сказал мне: «Вот его добро!
Оно против живых обращено!
Он говорил – святее всех скопец,
Растратчик лучше, нежели купец,
Бродяга выше пахаря за плугом,
За веру жертвуй матерью и другом,
Познанье – грех, совокупленье – грех,
А кто не согласится – в пламя тех!
Раскройте Библию, вы – те, что ищут блага!
Неиудеев уравнял Христос с собакой,
Смоковницу – знак мира и любви –
Он засушил! Таков он – свет Земли!
Таков он – добрый Иисус Христос!
Воистину, лишь случай превознес
Его из сонма нищих и бродяг,
В чьем разуме царит дремучий мрак!
Без дела, без семьи он по земле скитался…
Потом уже Савл – Павел постарался
И сделал из бездарности вождя,
А из безумца нищего – врача.
Чем лучше Гитлера или Чингиза он?
Они сражались ради их племен,
Ну а Христос чернь мира ополчил
И в Темные Века мир погрузил!
Читайте Библию! Там – ненависть к вам, люди!
Доколь Тиран над вами править будет?
Меч крестоносца и вранье попов –
Неужто же сильней разумных слов?
Таков расклад – кто Жизнь возненавидел,
Кто красоты в Природе не увидел,
Кто унижает и себя, и мир –
Ему Отец Бог Библии, Вампир.
А кто преемлет Жизнь как дар и чудо,
Кто ищет счастье в мире, в битве – всюду,
Кто не чинит препятствия уму –
Ни Бог, ни Дьявол не нужны тому!»
«Так как мне жить, о Люцифер? Скажи,
Как здесь, барахтаясь в общественной грязи,
Мне сохранить то пламя, что всегда
Я нес в себе в минувшие года?»
«Стремись к высокому – таков я дам совет.
Свободен будь – и выше счастья нет.
И с искрой в сердце моего огня
Сравнись со мной – и превзойди меня!
Жизнь есть борьба. Слабейший пусть умрет,
Могущественный же на престол взойдет.
Так не давай сгубить себя клинком
Иль слов коварных оплести силком!
Пусть каждый помнит – выше его нет,
Пусть гордость, страсть в глазах зажгут свой свет,
И все твой – семья, народ, земля –
Превыше, чем у друга иль врага,
Но не позволь им заковать себя –
Пусть разум в этом охранит тебя!
Мудрец в тюрьме, в изгнании мудрец
Свободнее, чем коронованный глупец.
Но коли равного себе найдешь – будь ему братом,
Идите вместе в бой с врагом заклятым,
Победу или смерть встречая так,
Как должен встретить воин, а не раб!»
«А что потом?» – «Тебя это волнует?
Ты думаешь, Природа тех погубит,
Кто по ее законам жизнь прожил
И у нее учился в меру сил?
Бессмертие – таков удел борцов,
Но скорбный хор зажравшихся попов
Бессмертье у народа отнимает,
На тюрьмы Рая с Адом заменяет!»
И крикнул я: «Ты укрепил мой дух!
И речь твоя, как гимн, тревожит слух.
Я встану вновь, я вновь начну борьбу –
Я буду волен, в час, когда умру!
Пусть ужасом для всех наземных рас
Заполыхает Откровенья час,
И мой народ, как воды бурных рек,
могучим станет – се, Сверхчеловек!
Да правит миром мужество его,
Да возгорится Наше Торжество!
О Люцифер, пред тем, начать как бой,
Я встану на колени пред тобой!»
И голос, что сильнее бурь и гроз,
Напутствие такое произнес,
Собой наполнив первобытный край:
«Да будет так! Но на колени – не вставай…»
Из Сконе и Нурланна,
Из Опланна седого
На конях выезжала рать.
По рожденью – норманны,
По призванью – герои,
Отправлялись они воевать.
И для них пели скальды
О Вальхаллы покоях,
О водивших драккары вождях.
Ударяло о скалы
Свирепое море,
И свет солнца играл на снегах.
Поседевший в походах
Хирдманн – поединщик
Сыну – юноше так говорил:
«Мы – особой породы.
Ты – отныне защитник
Нашей северной, древней земли!
Мне не долго осталось
Видеть эти фиорды,
Лучше старости – славная смерть.
Буду в небе сражаться,
Как выткали Норны,
Ты же должен прославиться здесь.
А когда ты почувствуешь
Близость бальфора,
Своему это сыну скажи…»
И о небо потухшее
Голосом рога
Грянул вызов на битву – враги!
Засверкали мечи,
Разом ножны покинув,
Королевское знамя взвилось…
И врагов победили,
Но юного сына
Воин мертвым из битвы принес.
Он на снег опустил
Бездыханное тело
И сказал: «Я судьбы не кляну.
Сын до срока погиб,
Но за правое дело.
Долг воителя – горе отцу!»
Смерть приходит подчас
Слишком рано и к лучшим,
И чужая рука меч упавший берет,
Но среди смертных рас
Та сильнее пребудет,
Чьи герои умрут ради шага вперед.
Тираны
Мы были рождены впервые
В краю покрытых льдами скал,
Но наши города родные
Закатный Океан пожрал.
Мы были в древности вождями,
Которых славословил люд.
Когда-то звали нас Богами,
Теперь – Тиранами зовут.
Сквозь времена мы воскресаем
И поднимаемся на трон…
Друг другу вызов мы бросаем,
Единым словом поднимаем
На битву тысячи племен!
Мы презираем побежденных,
Горды призванием своим,
И строим на костях сраженных
Четвертый Райх и Третий Рим.
Сильнейший втопчет в пепел слабых,
И воплотит свои мечты
В установлении Державы
И гекатомбах жертв войны.
Вы не поймете нас, Тиранов,
Вам жаждать власти не дано…
Так спите, нации и страны!
Вас ждут походы и пожары,
Как воплощенье наших снов.
Бешеный Пес
Мои предки, дикие волки,
Мне в наследство оставили сны,
Как сквозь северные потемки
Они крались в свете луны,
Как ей пели свирепые гимны,
К звездам морды свои задрав,
Как горячую кровь они пили,
Глотку жертве своей разорвав.
Желтым глазом они косили
На сражения тысяч мечей,
Вой их ветры потом разносили
Над курганами грозных вождей…
Эти сны не дают мне покоя,
Я всю жизнь в своем сердце их нес.
Что мне коврик и миска? Я – воин!
Одинокий и бешеный пес.
Поколеньями цепи мешали
Устремиться в манящий нас мрак –
Так хозяева нас превращали
В рабски преданных им собак!
Потому во мне нет благородства –
У дворняги откуда оно?
Но иная порода проснется,
Лишь луна заглянет в окно.
Чьей-то крови вкус в моей пасти,
Чей-то крик оборвали клыки –
Надо мной больше нет вашей власти,
И повсюду отныне – враги.
След возьмут мой другие собаки –
Не тревожит тень волка их сон.
Я подохну, израненный, в драке,
Буду в рыхлой земле погребен.
Нет судьбы страшнее на свете,
Чем вот так – уходить во мрак…
Мою душу за звездами встретит
Волчий Бог, а не Бог Собак.
Не Зная Поражений
На броне моих легионов – отблеск новых пожаров,
Я иду по Земле, под ногами – народы, как прах.
И величайшие расы, и тысячелетние страны
Имя мое погружает в трепет и страх.
Тень моя затмевает зарю, когда мы наступаем –
Я был рожден и воспитан Вселенной повелевать.
Знаю – не хватит валькирий в чертогах Вальхаллы,
Чтобы героев, поверженных мною, на небо забрать!
Четче и четче, в ногу, ряды за рядами –
По площадям мне покорных по-рабски столиц.
Слава Империи, Власть и Богатство – за нами,
Падайте перед завоевателем ниц!
Словно мечи моих предков – арийцев и вендов –
Вспышки ракет рассекают сгустившийся мрак.
Наше заклятие – лозунг «Борьба до Победы!»,
Наша поэзия – память кровавых атак…
…Тысячи лет минуют, как сон или тени,
проклинаем, прославлен – снова иду по Земле.
Снова меня терзает жажда Победы,
Снова я вижу, как Небо сгорает в огне…
Девочка Моя
До конца свой узор два меча довели,
И расколото небо стальной полосою…
За морями, на Родине, ждешь меня ты,
Моя девочка с длинною русой косою.
Ты поверишь ли мне, если я расскажу
О сияньи злаченых дворцов Цареграда?
По-варяжски, с оружием, шли мы к нему,
Нас сдержать не могла никакая преграда!
И когда на две части я шлемы рубил
Бессердечным наемникам царской охраны,
Я Богов об удаче в бою не молил –
С твоим именем я забывал про все раны.
К Цареградским вратам мы прибили свой щит –
Ведай, грек, каковы мы на Севере люди!
Много ль радости в том, когда злато звенит?
Звон мечей несравненно милее мне будет!
И пускай ледяное дыханье ветров
Треплет парус наш, пахнущий солью морскою!
Только ты сбереги в своем сердце любовь,
Моя девочка с длинною русой косою.
Выстоять в Конце Времен
Арийцу не нужно утопий,
Арийцу лишь Правда мила!
В забывшей про славу Европе
С врагами судьба нас свела.
«Последнее Время» пророчат
Фанатики, паства Христа,
Но верь мне – меч воина может
Назад повернуть времена.
Сильнее предсказанной доли,
Сильнее, чем старость и смерть –
Стальная арийская воля,
Стальная арийская честь.
Немногие встанут на страже,
Их слава не сгинет вовек!
На фоне их – мельче и гаже
Трусливый недочеловек.
Собою остаться важнее,
Чем вымолить жизнь у врага,
И с этим пусть станет сильнее
Защитника Расы рука!
Все ближе заря наступленья,
Тверд воинов яростный взгляд.
Пусть это «последнее время» –
Ты выстоять должен, солдат!
Гибель Волхва
Мой последний рассвет я встречаю спокойно и твердо.
Слышу поступь – за мною, знать, стражники князя идут.
Скоро, скоро уже я предстану пред очи великого Рода!
Пусть потешится смертью моей позабывший об Истине люд…
О слепцы! Вам понять ли, что вы уничтожили именем Божьим,
И на что обрекли вы потомков и Мать вашу – Землю саму?
Мне ль бояться огня – мне, что пламенем полон Сварожьим?!
Чтоб остаться свободным, я с радостью в пламя шагну.
Скорбь иная терзает и ранит мне сердце и душу –
Тот народ, что когда-то был светочем в мире людском,
Все святыни свои ныне с злобною яростью рушит,
Отрекаясь от Предков, забыв о великом былом!
Вижу страшную кровь и раздоры, и гибель веками,
И как брата же брат обращает в немого раба…
О, воистину – лучше уйти всем волхвам за Богами,
Чем смотреть, как меняется волей Христовой Земля!
Все священные руны пожрет то же самое страшное пламя,
Что сегодня меня ожидает, но ведомо все-таки мне –
Всех князей и древней, и сильней неизбывная Память,
Что мы, дети великой Руси, сохраняем извечно в себе.
Будет новое время великих свершений, и новые витязи будут,
И превыше всех прочих земель поднимется гордая Русь!..
А теперь – ну же, жгите меня на потеху безумному люду!
Все равно я пред Богом господ и рабов никогда не склонюсь.
Через Леса
Пойдешь ли ты со мной через леса,
Туда, где отсвет Туле застывает
На острых гранях векового льда
И вьюга меж сугробов завывает?
Там правят Силы, что древней миров…
Им не нужны молитвы и поклоны,
И ярость древних северных Богов
С полярного там светит небосклона.
Там дремлет море, видя в снах своих
Драккары викингов и крепости на скалах,
Когда-то серых – ныне ледяных,
Но как и прежде – грозных, величавых.
Бери свой меч и надевай доспех,
Ведь Север уважает только силу!
Пойдем скорей, с тобой нас ждет успех,
Нам будет, что поведать нашим милым..
Мститель
Есть право убить, есть право восстать.
Нет права смириться и сдаться…
Ты, видно, рожден был, чтоб воевать,
И это – арийского рода печать,
Знай – предки тобою гордятся!
В иные века ты б с размаха рубил
Двуручным мечом шлемы вражьи…
Эпохи сменились, и хватит ли сил,
Клинок чтоб поднять, что твой прадед носил,
И Родины сделаться стражем?
Но воин не спросит: смогу ль победить?
Он будет стоять и сражаться,
Врагов ненавистных без счета разить,
Покуда его не сумеют убить,
Не зная, что значит – бояться!
Ты – Мститель. Почетнее титула нет,
Когда твоя Родина гибнет!
Славянского Солнца сияющий свет
Пусть станет залогом грядущих побед,
Когда лихолетие минет…
Будущим вершителям Истории
Основатели новых Империй, близится ваше время!
Не убиты в Чечне, не убиты в уличных драках,
Вы еще призовете к оружию белое племя,
Вы еще поведете русское войско в атаку!
Дипломаты и полководцы новой, арийской России!
Только вы совершите новый бросок к морям,
Прогремят, как когда-то, ваши дела боевые,
Мир еще подивится русским чудо-богатырям!
Даже Гитлер с Наполеоном – только заря вашей славы,
Верьте, что вашим мечтам реальностью стать суждено,
Помните же, что только одни победители правы,
Слабому – цепи, и каждому – только свое…
Видение
Меж скал и ущелий, в бездне без дна,
Они собирались, им нету числа,
И страшные взгляды незрячих очей
Следили во мраке за пляской теней.
На крючьях развешены жертв их тела,
Чья кровь из разорванных глоток текла,
И кожистых крыльев огромная тень
Закрыла восход, предвещающий день.
Они – из давно позабытых веков,
Но все еще чтят своих темных Богов,
Мысль Ящера в их беспощадных глазах,
И жажда убийства зажата в клыках!
Мы все позабыли – они помнят все,
Над миром летят они, как воронье…
Неужто Вселенная обречена,
Чтоб сгинуть однажды в бездне без дна?
В их мире холодных и темных глубин
Царить будет мрак безраздельно один,
И мертвое Солнце над мертвой Землей
Уже не нарушит их вечный покой.
Павший воин
Девы лебяжье-белой
Крылья небо закрыли…
На землю падает тело,
Но дух возносится в Ирий.
Полуосознанным взмахом
Остро отточенной стали
Последним, предсмертным ударом
Меч врага настигает.
Плоть обращается пеплом,
Костер до неба пылает,
И воины-братья с Рассветом
Опять к Восходу шагают.
И силы Нави страшатся,
Как прежде – степные орды,
Застывшей на рукояти
Руки, беспощадной и твердой.
Однажды, в пламени Солнца,
Как выпрядет Макошь нить,
Опять на Землю сойдет он,
Чтоб Русь от врагов защитить.
Чужая Вера
Устав от бреда и от клеветы,
Устав глядеть на дикие затеи,
Решительно, без лишней суеты,
Солдаты-римляне распяли иудея.
Но не издохла ненависть его,
Пылающая ко всему живому –
Однажды южным ветром принесло
Его проклятья к берегу чужому…
Туда, где галл, германец, славянин
Извечно жили счастливо и вольно –
И вот растут, растут ряды могил,
А «божье слово» укрепляют кровью!
Нас приучили к рабству и цепям,
Глаза поповской ложью завязали,
И заставляют кланяться врагам,
Которые весь мир к рукам прибрали!
Столетье за столетием течет…
Так где же гордость у Даждьбожьих внуков?
Когда же русич крест с себя сорвет,
Вздымая к Солнцу вскинутую руку?
Чужая вера – да сгниет навек,
Языческая вздымется Россия,
И завоюет Волю человек,
Завещанную Предками своими!
Ритуал
Есть память, что древнее нас самих…
Из закоулков моего сознанья
Всплывает круг камней в лесах седых
И факелов, воздетых к небу, пламя.
Глаза людей устремлены к луне,
Холодный блеск на их мечах сияет,
И воет ветер в темной вышине,
Ведун заклятья вслед ему читает…
Легенды оживают в глубине
Седого Леса, вечного, как холод,
Но круг камней от них хранит людей,
И под землею бьет гигантский молот!
Земля дрожит, волхва же голос тверд,
Он посох-факел выше поднимает
И в темноту, что холодна, как лед,
О мести врагам племени взывает.
Верность России
Моя Родина, как тяжело ты больна!
Много ль русских по духу осталось сегодня?
Я живу для Тебя и умру для Тебя,
Потому что люблю Тебя русской любовью!
Мать Богов и Героев, славян колыбель!
Ты поверь мне – мы встанем, как предки вставали!
Нас не сломит орда из далеких земель,
И не купят обманом продажные твари!
Я еще поклонюсь твоим древним лесам,
И курганам, волхвы и вожди где почили,
И полям, и твоим киммерийским степям –
Поклонюсь и скажу: «Мы врагов победили!».
Голубые глаза пусть же гневом сверкнут!
Русский воин, ты слышишь? Отчизна взывает!
Нам ли, братья, терпеть чужевластье да кнут?
Пробуждайся, Россия! Твой век наступает!
Хозяин Трансильвании
Он на башне стоит. Позади холод старого склепа!
В бледном свете луны так красиво танцует туман,
И наполнены скалы печалью прошедшего лета –
Духи Ночи и Осени бродят по сонным горам.
Род людской – быстротечное, слабое племя…
До него ли тому, кто познал тайны Смерти и Тьмы,
Кто сумел одолеть и Судьбу, и могучее Время,
Кто презрел и слепую любовь, и мораль окружавшей толпы?
Он шагнет в пустоту, свои черные крылья расправив,
И огнем Черных Месс запылают вампира зрачки.
Его воля крепка, как гранит, и надежней железа и стали –
Горе, горе беспечно заснувшим в осенней ночи!
Ночь древнее, чем день, и мудрее любого рассвета.
Воют волки – в них память о прошлом жива.
Ветер взвыл за окном, и спасения нету –
В спальню льется предвечная, древняя Тьма…
Чингиз-Хан и Смерть
Пред троном Повелительницы Мертвых
Гонитель смертных рас во тьме стоял,
И взгляд его был, как при жизни, твердым,
Как будто вовсе хан не умирал.
«Ты видишь – прах и тлен твои победы?
Лишь я от века побеждаю всех,
И сгинут все в небытии бесследно,
Сопутствовал ли им иль нет успех!
Велел себя ты славить, словно Бога –
Но разве Бог в сырой земле сгниет?
Тебя ждала такая же дорога,
Которою любой бедняк ко мне придет!»
«О нет! Ты тщетно на дела мои клевещешь!
Я и в последней битве победил.
Найдется ли еще один из смертных,
Который бы мои походы повторил?
Но если и найдется – я был прежде,
Я преуспел, мир потрясти решив!
Народы вымрут, горы станут пеплом,
Но я в легендах – вечно буду жив…»