Chavкающие

Двадцатилетний Гарри был недавно замечен в ночном клубе в компании фигуристой девицы из тех, что красуются обнаженными до пояса на третьей странице желтой лондонской газеты Sun. Дело молодое, говорить тут не о чем, — если бы не тот факт, что полное имя упомянутого Гарри — принц Генри-Чарльз-Алберт-Дэвид, и он не приходился родным внуком британской королеве Елизавете II.

Г-жа Зара Филлипс носит запонку на языке. Тоже — не диковинка. Насмотрелись и не на такое. Упоминать бы не стоило, не будь она внучкой той же царствующей особы.

Эти милые пустячки — камертон западного общества. Или симптом.

Вниз по лестнице, ведущей вверх

Человечество демократизируется и богатеет. В последние века эти процессы очень наглядны — и оба работают против культуры. Высокая культура Европы сложилась при дворах владетельных особ, достигла пика в монархическом XIX веке и с тех пор как целое пошла вниз, спускаясь на новую ступеньку после каждой очередной победы народовластия и свобод. Сетовать на это могут только жрецы искусства. Остальные — в выигрыше. Еще Стендаль писал, что свобода — необходимость, а искусство — роскошь, без которой можно обойтись.

Богатство народов сперва привело на рубеже XIX-XX веков к появлению показного потребления культуры (термин принадлежит американскому социологу Торстейну Веблену, 1857-1929), а затем — после пресловутой студенческой сексуальной революции 1968 года — к созданию альтернативной городской поп-культуры, оттеснившей просто культуру на обочину.

Между тем, демократизация продолжается. Новый виток лестницы, ведущей вниз, — охватившая Великобританию чавтанизация.

Chav-chav

Есть такое жаргонное словечко chav (сокращение от chavster), характеризующее людей ребячливых и пустоватых, если не вовсе никчемных. Оно не новое, его возводят к 1880-м, к цыганскому чави (дети), но долгое время оно существовало на языковой периферии. Теперь положение изменилось. Недавно в графстве Кент словечко получило новый смысл и новую жизнь, а оттуда распространилось по всей Британии, пошло в гору, причем особенно полюбилось шотландцам. Как всегда, язык отслеживает общественный сдвиги.

В обществе обрисовался новый слой, столь явный и обширный, что он уже оглядывается на себя. В конце 2003 года два анонимных любителя открыли вебсайт chavscum.co.uk (scum по-английски — «накипь» и «подонок»), который за два месяца посетило полмиллиона человек.

Подзаголовок сайта — «Юмористическое руководство по проблемам обуржуазившихся британских выходцев из крестьян» — подводит к мысли о снобизме. Но это — только видимость. Тут дело сложнее. Сайт — зеркало британского обывателя, вроде того, которого Гамлет обещал поставить перед своей матерью Гертрудой. По мысли авторов chavscum.co.uk, всех британцев (включая устроителей сайта) захлестнула чавстерствующая культурная накипь. Снобизма же тут нет и в помине просто потому, что для снобизма необходима элита, те самые высшие круги общества, которые питают высокую культуру. А их практически не стало. Даже в Британии. Ведь известно, что сама королева пусть хоть одним глазком да смотрела представление «I’m a celebrity… Get me out of here!» («Я — знаменитость… Выпустите меня отсюда!»).

По этой же причине нет тут (что особо подчеркивается) и пренебрежения к бедным или, упаси господи, к «рабочему классу» (термин всё еще в ходу, хотя давно уже ничему не соответствует).

Магия действительности

Шоу «I’m a celebrity…» отражает явление самое современное. Известных людей (celebrities) поселяют в австралийских джунглях в обществе змей и насекомых — и подвергают испытаниям, а весь мир, затаив дыхание, глазеет на телеведущего, запертого в стеклянном кубе с ядовитым пауком или на известную модницу, живьем съедающую гусеницу. Есть на что посмотреть… Называется real show. Это вам не живопись, не кино, а самое жизнь. Новый виток искусства. Перед ним не то что Мона Лиза бледнеет, а, пожалуй, и «Парк юрского периода» отходит в тень, ведь динозавры симулированы машиной, а гусеница — живая (пока её не съели), что очень щекочет нервы.

По ходу представления пресыщенные зрители подают голоса и выявляют лучшего из celebrities, и тот выходит из джунглей уже полной знаменитостью и миллионером. Другие участники тоже богатеют. Все сыты и веселы. Недовольных нет.

Пристрастие к TV — особенность чавкающих. У них телевизор не выключается с утра до ночи. Смотрят всё подряд. И поскольку они — основные зрители, то и уровень телепередач падает день ото дня, отслеживая запрос. Мысль и выверенное слово изгнаны с экрана окончательно и бесповоротно. Программа должна развлекать — и строиться на расхожей обыденной болтовне, доступной каждому. Той самой, что и не на экране. Никакой приподнятости. Ничего возвышенного и отвлеченного, один трёп.

А ведь в Британии еще помнят времена, когда по телевидению передавали программы историко-культурные, в которых видные ученые помогали нам вглядеться в прошлое человечества, чтобы лучше понять современность. Передачи, посвященные сегодняшним делам, тоже строились на глубоком анализе происходящего, на фактах и размышлениях. Сценарист и ведущий не себя выставляли, а явления разглядывали — и зрителей приглашали к участию в сдержанной вдумчивой беседе. Сегодня такое и представить себе затруднительно. Всё, что не новости, строится по принципу яканья, и якают именно люди ничем не выдающиеся. Даже программы о животных с дивными съемками где-нибудь в африканских саваннах не столько животных нам показывают, сколько самодовольного ведущего, то и дело восклицающего «Поразительно! Вы только посмотрите!..». Но посмотреть некуда. Лев едва виден из-за широкой спины чавстера.

Петиметр, денди, чавстер

Одеваются чавкающие крикливо, свободно и с претензией. Всё должно быть от известных фирм. Тут и футболки, непременно с броской надписью, и тренировочные штаны (Reebok), и бейсбольные кепки (Burberry) козырьком назад. На груди или на запястье, безотносительно к полу, — массивная цепь из девятикаратного золота. Завершают туалет татуировка и мобильник, по которому они беспрерывно говорят.

Важный момент: чавкающие хотят казаться модными и богатыми. И они, действительно, не бедны — в прежнем, теперь утраченном понимании этого слова. Да, они — внизу общественной лестницы, но западное общество в целом так богато, что сегодня и безработный нередко ест на серебре. И чавстеры сделали открытие: они догадались, что знание — не кормит, а невежество — не мешает, не унижает, ничему не препятствует. Образование обесценилось еще усилиями их предшественников. Чавкающие только черту подвели. Некая Джейд Гуди из «Большого брата» (тоже real show) была убеждена, что Рио-де-Жанейро — человек, а Восточная Англия — заокеанский штат. Этим и прославилась. Стесняется она своего невежества? Ничуть. Она — желанный гость на TV и радио, она только от СМИ получает 690 тысяч фунтов в год. И таких — легион. А небесной заступницей всего этого нового братства — этого нового стиля — является пресловутая певичка и жена футболиста Виктория Бэкем. Это про нее сказано: «кто был ничем, тот станет всем».

Ибо чавстерство — это стиль. Стиль, возвещающий новое торжество демократии. Каждая кухарка может стать миллионером. Не нужно ни знатности, ни ума, ни таланта, ни знаний, ни труда. Нужно — быть в струе, на гребне. Стиль не выдаст — свинья не съест. Ему все возрасты покорны, все общественные этажи. Кое-кто из нас еще чуть-чуть не дотягивает, но дайте время! Премьер-министру Тони Блэру всего-то трех пустячков недостает: татуировки, золотой цепи и бейсбольной кепки его старшего сына. Добавить — и чавстер готов.

Знаменитый тартуский культуролог и структуралист Юрмих (Ю. М.) Лотман некогда объяснил миру, что отнюдь не одежда делает денди. Петиметр в XVIII веке был просто дворянским модником, но денди в XIX веке — это уже благодать, которой нужно сподобиться. Она — что талант: должна снизойти и осенить.

Чавстерство — тоже благодать, притом небывалая.

Грядущий хам

Чтобы стать чавстером, нужно воплотить в себе толпу. Нет, не затеряться в ней, сохраняя дистанцию, как в свое время любили делать мыслители и поэты (всякие там Декарты и Боратынские), а именно воплотить в себе чернь, стать ее квинтэссенцией. Если вас что-то отличает, если в вас теплится что-то незаурядное — ваше дело швах. Но полная внутренняя пустота ни в малейшей степени не мешает самодовольству чавстера, наоборот, внушает ему мысль об избранничестве. Чавстер ничего о толпе не слышал, сам себя с нею не отождествляет. Он — в своих глазах — помазанник божий. Виктория Бэкем искренне убеждена, что она — мессия. Скажите ей, что она ничтожество, — она даже не обидится, потому что просто не поймет вас, не услышит, ушам своим не поверит. А ведь рядовой чавстер всем своим существом знает, что он — не хуже этой дрянной певички, ставшей эмиссаром ЮНЕСКО.

То же — и с чавстерами от изобразительного искусства типа Дамиена Хёраста или Трэйси Эмин. Их ублюдочные произведения (овца в формальдегиде, неубранная постель с выразительными пятнами на белье) — то самое, что возносит чавстера на пьедестал, на высоту недосягаемую для ума и таланта.

Грядущий хам уже тут. Посредственность, возведенная в степень гениальности, — вот что такое чавстеризм.

Но было бы ошибкой думать, что это — последние завоевание демократии. Общество продолжает богатеть и демократизироваться. Ничто не указывает на то, чтобы этот процесс остановился или замедлился. И можно только гадать, что день грядущий нам готовит.