| In memoriam Teemu “Somnium” Raimoranta 19.5.1977 – 16.3.2003 Ты уже в Валгалле, брат... |
Чёрные волны Северного моря бессильно бились о борт драконоголового корабля, но просмоленные доски с лёгкостью выдерживали их ярость, и драккар рассекал бушующие, негостеприимные воды. Впрочем, стихия мало волновала обитателей судна, море давно стало их вторым домом, стихией более привычной, чем земля. Каждый из них ещё в самом юном возрасте впервые взошёл на палубу, вдохнул пьянящий морской воздух, взглянул в лицо шторму. Сурово хмурились они навстречу ветру, но сейчас радость от возвращения домой сглаживала мрачные морщины, избороздившие их чела. Викинги было их имя – величайшие воины в истории, не знающие страха в битвах, наводящие ужас на своих врагов, не ведающие, что такое поражение, молящиеся великим богам Севера. То были их последние дни, скоро они уйдут в забвение и станут легендой. Но сейчас они живы, они молчаливо славят Одина, а драккар несёт их к дому, к отцам, матерям, жёнам, детям, любимым... и к славе великих воинов.
Вот на горизонте появился родной берег, и их лица осветились радостью. Улыбнулся Эрик, смягчился лик Олафа, разгладились морщины старого Сигурда, радостно хлопнул себя по коленям молодой весельчак Торри, засмеялся Теему. Да и сам драккар стремительнее полетел по волнам, словно желая поскорее достигнуть гавани и отдохнуть от долгого похода. Новая сила влилась в мускулы викингов, и руки заработали быстрее, команды командира Гуннара зазвучали громче и уверенней:
– Вперёд! Уже немного осталось. И будь я проклят, если на берегу мы не выпьем старого доброго эля!
И сказал он такую вису:
Волк тверди тюленей
Нас несёт домой
Дабы узреть нам
Скади колец
И возрадоваться сладкому элю
Влага битвы покрыла наши льдины щитов
Слава ждёт нас, огонь океана с нами
Сплетатели песен будут петь о нас
А мы будем ждать новой ссоры мечей
Эти слова ещё больше воодушевили команду, и они затянули песню. Мощные низкие голоса почти заглушали шум моря. Это была песня возвращения домой, а дом был так близко. Губы воинов предвкушали реки сладкого пива, желудки жаждали хорошего куска мяса после месяцев рыбной диеты, чресла ожидали встречи с жёнами.
Берег был всё ближе и ближе. Викингам уже чудился аромат суши, леса, тёплых хижин, гарь очагов и крики играющих детей. Всё ближе и ближе... И вот наконец корабль с разгона въехал на мель, и люди стали с криками спрыгивать на землю. Они что-то кричали друг другу, трогали почву или просто валялись на ней. Они были дома.
Но когда прошёл первый восторг, появилось удивление – почему их никто не встречает? Где радостные жёны, где сыновья и дочери? Неужели произошло что-то страшное, непоправимое? Но, вглядевшись в сторону селения, они увидели знакомый дым очагов. Пожав плечами, они двинулись домой.
Но преобразившийся вид деревни заставил их остановиться на пригорке, метрах в ста от домов. Посреди стойбища, там, где раньше было святилище Одина, стояло новое, незнакомое здание. Его высокую крышу венчал крест, какой они привыкли видеть в разграбленных ими монастырях в Ирландии. Здание было так велико, что могло вместить в себя два драконоголовых судна. Не веря глазам своим, они спустились вниз. Было раннее утро, и не улице находилась всего одна женщина, кормящая скот. Завидев группу воинов, она выпрямилась, пригляделась, затем издала радостный крик и побежала к ним. Олаф заранее раскинул могучие руки и принял жену в свои объятия, пока она покрывала его лицо поцелуями. Он подкинул Хельгу над головой и поймал её, но она не испугалась, – Олаф часто играл так со своей маленькой супругой. Наконец, поставив её на пожухлую осеннюю траву, он спросил, показывая на новое здание:
– А это что построили?
Лицо Хельги тут же помрачнело, и чтобы услышать её слова, воинам пришлось подойти к паре почти вплотную. Женщина говорила, опустив голову:
– Они пришли через месяц после того, как вы отправились в поход...
– Кто? Кто пришёл? – стали допытываться воины, так как Хельга снова замолчала.
Ещё ниже опустив голову, она продолжала:
– Люди... Люди кунунга... С ними были другие люди, чужаки... Они принесли с собой своего бога и приказали молиться ему... А если кто откажется, его грозили убить... Снорри один взял топор и сказал, чтобы они уходили и унесли своего бога с собой. Но их было много... так много... а Снорри никто не помог... Остальные пятеро тут же приняли их бога... а Снорри... Снорри...
Олаф положил руку ей на талию, успокаивая и спросил ласково:
– Что? Что со Снорри?
– Они... убили его, раздробили череп вещью, которую принесли с собой...
И сказала она такую вису:
Сыны другого бога
Вепрь войны пришёл к нам
Смерть и страх принеся нам
Лишь владыка костра Одина восстал
Но пронзён был льдиной сражений
Серый конь мимо промчался
Владыки льдины щита построили
Дом высокий, широкий
Наступило молчание. Викинги переваривали услышанное. Наконец Гуннар выдавил из себя:
– Кто их бог? Как он выглядит?
– Я... я не знаю... но он у них всего один, и он висит на кресте и страдает.
– Страдает?– удивился Сигурд. – Бог страдает? Его наказал Один?
– Нет... Он страдает за людей.
– За людей? – засмеялся Торри. – Но я его об этом не просил, а страдать просто так не будет никто, даже самый сумасшедший бог.
Но Хельга упрямо продолжила:
– А этот страдает. За людей. Не знаю, почему... А столп Одина они пожгли и запретили носить молот Тора...
– Запретили? И все послушались? – поразился Гуннар, постепенно озлобляясь.
Похожие чувства обуревали и его друзей. Они с рождения помнили старый столп одноглазого бога, возвышавшийся посреди их родной деревни, всем им было горько от смерти Снорри, который всегда был хорошим человеком. Он должен был идти с ними в поход, но как раз перед отплытием серьёзно поранил руку на охоте и остался дома. Вместо него в своё первое заморское путешествие поехал его сын Храфн, который сейчас стоял в стороне от общей группы с опущенной головой и туго сжатыми кулаками. Справиться с таким ударом было тяжело, но юный воин только зажмурил глаза, сдерживая слёзы, готовые скатиться по пышным светлым усам. Он лишь спросил у Хельги:
– Кто там сейчас, в этом здании?
Хельга удивлённо посмотрела на него:
– Ну, тот, которого мы должны называть святым отцом и несколько воинов из тех, кто пришёл с ним.
– Святым отцом? И ты называла его так, Хельга? – неожиданно строго спросил её отец Сигурд.
Хельга потупила взор:
– Мне было так страшно, папа...
Лицо старого воина смягчилось:
– Да, конечно, дочь моя. Однако, что будем делать, братья? – обратился он уже к соратникам.
Заговорил Храфн:
– Уже больше чем четыре месяца назад отправился я с вами в поход. Всё это время мы были верными друзьями, защищали друг другу спину, ели одну и ту же рыбу. И сейчас я прошу вас – помогите мне отомстить за отца. И сказал он такую вису:
Создатель драп мёртвый лежит,
Идунн нарядов стенает, скорбя
Липа пламени земли оленя заливов
Просит об отмщении
Владыки браги врагов Тора нас восславят
Когда пена ран потечёт по земле
И утешители ворона станут пищей Мунина
В граде дротов
Несогласных не нашлось. Каждый счёл для себя честью отомстить чужестранцам, столь подло ворвавшимся в их жизнь и жизнь их семей. Пожар в их сердцах уже не могли потушить никакие слова, жажда крови и возмездия горела в их глазах. Сжав в руках мечи, двадцать три воина пошли по тропинке вниз в деревню. Путь их лежал к новому зданию.
Они шли, и лица их были суровы, сердца их полыхали ненавистью. Крепко сжимали они своё оружие, готовясь к битве, битве на родной земле. Один в сердцах их подгонял их, не давая им почувствовать страха. Так крепко были сжаты рукоятки мечей их, что костяшки белели сквозь кожу, такая решимость была написана на их лицах, что храбрейший устрашился бы. Что может остановить их? Что может остановить само Возмездие? Лишь смерть.
В такие моменты не ведомы мысли о будущем, в такие моменты будущего просто нет. Они шли навстречу своей судьбе, какой бы злой она ни была, они приняли условия жестокой игры, в которой проигравший становится пищей воронья. Но спокойны были их сердца, готовые принять смертельный удар, они верили в свою цель.
Всё ближе и ближе было высокое деревянное здание. Но на пути воинов встали защитники дома чужого бога, сжимая свои мечи. С боевой песней на устах ринулись сыны Одина в бой, убивая, круша кольчуги, вспарывая животы, разрезая глотки, предавая забвению имена своих врагов. Кровь покрыла их мечи, руки, лица, кольчуги, штаны, сапоги. Ничто не могло остановить их, враги их падали один за другим, земля ненасытно пила кровь. Море крови колыхалось перед ними. Велика была их ярость, никто не ушёл живым, все остались лежать на траве...
Но не радостны были воины, ибо пал в битве их друг, с которым они многие месяцы делили кусок рыбы, место на палубе, с которым они сражались плечо к плечу. Это был финн, и имя ему было – Теему. Он лежал на земле, слабо дыша, и алая кровь струилась из ран его. Ничто не могло спасти его, он уже слышал песнь валькирий. И он тихо запел:
Рази, рази, меч
Место в моём сердце, где живёт червь
Гневные лица – мои сыновья – принесут вам месть
У смерти нет страха
Голос валькирий сзывает новых гостей в пивной зал Одина
Приходит смерть.
На столе – пир.
Жизнь окончена
Я умираю смеясь...
С последним словом жизнь покинула доблестного воина, и опустили друзья его головы, полные скорби.
Трупы врагов выбросили они в лес, чтобы сожрали их дикие звери, и не осталось от них помину.
А тело воина положили на корабль чужаков, и вывели его в море, и подожгли. И погребальный костёр этот виден был на много лиг, огонь пожирал героя, отражаясь в глазах тех, кто будет мстить за него.
Примечания
Godsatan <[email protected]>
Warrax Black Fire Pandemonium http://warrax.net
e-mail [email protected]