Распятый

- Мой господин! – обратился к Понтию Пилату вошедший солдат. – Там опять этот псих!

Понтий сидел за столом и с наслаждением ел жареную телятину, запивая приятным полусухим вином. Сделав еще глоток, он поставил бокал, глянул на солдата и жестом приказал ему подойти. Тот подошел ближе и стал по стойке смирно. Понтий оторвал рукою мясо от куска и положил в рот. Прожевав, он приказал солдату докладывать, а сам продолжил обед.

- Помните ли вы, господин, этого дурака, который фокусы показывает? Так вот, он опять идет по главной улице, тащит на спине крест. На Голгофу, смею предположить. Хочет самораспяться, думаю. А с ним еще ученики, в количестве 13 человек. И народ еще стянулся, посмотреть хотят. Зрелищ им, понимаете ли, не хватает. Что прикажете делать?

Понтий прожевал кусок, хлебнул вина и сказал:

- Нет, ну все. Надоело. Сколько ж можно? За эту неделю он уже пятый раз с крестом на Голгофу идет. Так… Цирк уехал, а Иисус остался, на мою больную голову. Поесть спокойно не дает. Совсем уж распустился. Нельзя же так. Я же в этом городе главный, все-таки. А от него проблемы одни – то по воде ходит, то учеников набирает. И вид у него такой, как будто он самый умный. И царем себя еще называет иудейским. С каких херов-то? Сын плотника – и в цари лезет! Пора с этим завязывать. Ко мне его! Крест опять забрать и сжечь, как и предыдущие 22 штуки. Толпу разогнать. Исполняй!

Солдат поклонился и вышел, а Понтий, настроение которого окончательно испортилось, пытался заставить себя съесть остатки обеда. Кусок не лез в горло, аппетита не было. Он допил вино, встал и приказал слугам убрать со стола. Хренов кудесник! Как же его достал этот Иисус. Когда Понтий его арестовал и сказал, что распнет на кресте – это ведь была шутка. Не собирался он его убивать, не было желания марать руки. Просто припугнул. А Иисус обрадовался, что умрет мучеником. Придурок! Надо же быть таким глупцом! Жаль, нет в Иерусалиме психлечебниц, подумал Понтий Пилат. А то кинули бы туда этого безумца, и делу конец. Вместо этого теперь Иисус каждый день по главной улице идет на Голгофу. Солдаты все время забирают у него крест. А то что за самоуправство? Сегодня он распнется, завтра его ученики, а послезавтра? Полгорода? Ведь они ему верят. И никак не переубедишь их.

Понтий сел на свое кресло и задумчиво почесал небритый подбородок. Можно было бы и впрямь убить психа, но возможен народный бунт. Да и в их глазах он станет мучеником, святым. Этого нельзя допустить. Тоже мне, выдумали веру! Однобожники! Это же глупо. Хотя, как может блистать умом неуч? Сын плотника! Он же и читать-то толком не умеет.

- Правитель Пилат! Мы привели вам Иисуса. Каков ваш приказ?

Через дверь вошли пятеро солдат, двое под руки вели бородача. Тот упирался и вырывался, но солдаты его крепко держали. Наконец, когда процессия остановилась возле Пилата, Иисус перестал дергаться, и солдаты его отпустили. Иисус стоял, потупив взгляд, и молчал.

- И чего тебе не сидится? Зачем ты хочешь умереть?

- У меня есть письменное подтверждение, - он порылся в карманах и извлек свиток. Солдат передал его Пилату.

Пилат развернул его, и всмотрелся в пергамент. Там корявым подчерком на латыни было написано:

«Божье послание №128

От христианского бога,

обращено к Иисусу.

Я, христианский бог, приказываю сыну своему, Иисусу:

1. Умереть за грехи человеческие (см. прил. 1).

2. Помучаться при смерти (см. прил. 2).

3. Воскреснуть в течение недели после смерти (см. прил. 3).

В случае не исполнения приказов, будут наложены штрафные санкции.

Заверено высшим советом ангелов.

Бог (роспись)

Архангел (роспись)

(Печать с надписью «Бог»)»

- А почему ты решил, что это от бога? – спросил он.

- Ладно, все равно не смешно. Ну а зачем крест тебе? Возьми веревку и утопись. Нет, повесься. Кресты – это наш удел. Я решаю, кого распинать, а кого нет.

- А вот вам документик, - Иисус полез в карман и достал еще один свиток. Его предали Пилату.

«Приложение 1

к Божьему посланию №128

Способом принятия смерти должно быть распятие на кресте. Любые другие способы являются недействительными и не имеют силы. На распинаемом, в обязательном порядке, должен быть надет венок из ветвей терновника.

Бог (роспись)

Архангел (роспись)

(Печать с надписью «Бог»)»

- А то как же! Даже два. – Иисус вновь полез в карман, вероятно, чтобы показать венок, но Понтий жестом остановил его.

- Нет, ну это, точно, все! Когда ты свои фокусы показывал, я еще терпел. Ну и фокусы у тебя! Принесли к тебе вино посвятить – обратно воду унесли. Как винцо, вкусное? А люди твердят, что, чудо, мол. Все рассказывают, как ты одной буханкой хлеба всех накормил. Только они не говорят о том, куда еще две корзины хлеба делись и утренний улов рыбы. А мои солдаты видели, как ты со своими учениками пировал ночью. А как ты людей лечишь! Это же вообще цирк-шапито. Заплатил бедняку, он лег и стонет. А тут ты. Алилую спел и готово. И больной встает с криком «Я прозрел!», отбрасывает костыли и танцует. Это я еще терпел, да сколько ж можно? А тебе все мало! Решил стать героем-великомучеником? Славы хочешь? А вот тебе хрен. Солдаты! В тюрьму его на пятнадцать суток за злостное хулиганство. Исполнять!

Солдаты взяли Иисуса под руки и увели. А он кричал, что они не имеют права. Что у него есть документ, в котором значится, что у него дип-иммунитет. Но его никто не слушал. Его утащили.

Понтий взялся руками за голову и вздохнул. Боги, подумал он, как вы его терпите? А в принципе, что вам до него – еще один дурак и не более. А для меня он как заноза в заднице. Свихнуться с ним можно. Уже и справочки где-то взял. Все у него по плану. Не надо позволять ему вольности. А то народ за ним пойдет, а за мертвым – так тем более. Глупые, глупые люди. Видят лишь то, что перед носом. Никогда не заглядывают за кулисы. А ведь если присмотреться, все фокусы имеют очень простой механизм. Слишком простой, до гениальности простой. Люди склонны верить. А во что верить им все равно. Где красивее рассказывают да интереснее чудесности показывают, туда и идут. А тут – вообще. Человек-легенда Иисус. Он о себе такие слухи распустил, что сам император позавидует! То по воде, видите ли, ходит. То мертвых оживляет. Люди тут как тут – рты разинут и слушают. А ему того и надо, лишь бы верили. Верили и поклонялись единому богу. И он сам верит в своего бога. А кто-то, кого никто не видит, сидит в тени и придумывает новые легенды. Он-то и убедил Иисуса, будто он сын божий. Он-то и справки пишет, и подбрасывает Иисусу. Тому, кого никто не видит, нужно чтобы Иисус умер. И тогда у него будет небывалая власть – власть над разумами и душами народа. Власть, что сильнее моей, имперской. Я правлю силой, а они правят обманом.

Да ну его! Сегодня не буду о нем думать. Вообще ни о чем не буду думать. Сейчас лучше выпью пару-тройку бокалов вина, а лучше четыре. И все забудется – и Иисус со своими учениками, и император со всей своей империей. На утро проснусь, и думать буду. А сейчас отдохну.

Слуги забегали, исполняя приказ. Одни побежали в гарем, другие в винный погреб, и спустя совсем немного времени, бокалы были наполнены лучшим вином. На колени Пилату села наложница и обняла его за шею.

Он взял в правую руку бокал, левой обнял девушку и улыбнулся. Вот это жизнь, думал он. А все остальное пусть катится куда подальше! Понтий отхлебнул вино и жадно поцеловал девушку в губы…

- …скорее! А вы принесите воды! Да не стойте как истуканы! Нужно его разбудить, а то завтра он всех нас перевешает на таких же крестах! – голос доносился до Понтия сквозь сон. Он проснулся от того, что его трясли, словно тряпичную куклу. С большим трудом он открыл один глаз и увидел, что его будит Корнелиус, его главный помощник. Тот увидел, что Понтий проснулся.

- Ну и накушались вы! Но вам вставать надо. Там опять этот Иисус начудил! Без вас не разобраться.

Понтий закрыл глаз и сказал что-то невнятное на счет завтрашнего утра. Но Корнелиус не переставал его трясти. Понтий замычал и на этот раз открыл два глаза. Хотел послать помощника, но язык не слушался. Тут подоспели слуги с водой, и Корнелиус окатил его прямо из ведра. Вода была холодной, и Понтий проснулся. Он не понимал, что случилось. Он сел в кровати и тряхнул головой, от чего ему стало еще хуже – перед глазами все расплылось. Слуги помогли ему встать и повели к умывальнику. Корнелиус был рядом и командовал слугами:

Понтия довели до умывальника, он положил в него голову, и слуги стали ведро за ведром лить на него воду. Понтию стало полегче, но голова все равно раскалывалась. Он выпрямился и огляделся. Вокруг все стояли с выражением понимания на лице.

- Где там ваш рассол? – хриплым голосом сказал он.

Слуги тот час же принесли ему кружку, наполненную мутноватой неприятно пахнущей жидкостью. Понтий разом осушил ее и поморщился.

- Ну, сначала вино, потом пиво, потом медовуху, а под конец – коктейль из всего этого, - сочувственно сказал слуга.

- Тогда ясно, чего это мне так хреново. Идемте в зал, там посидеть можно.

И они все пошли в зал. Понтия качало как моряка в бурю, но Корнелиус не давал ему упасть. Кое-как дойдя, Понтий сел в кресло.

- Там очень важное дело, - сказал Корнелиус. – Вы готовы слушать?

- Блин, и без тебя башка трещит! Ну ладно, давай, рассказывай.

- Случилось непоправимое. Ученики Иисуса подкупили охрану в тюрьме. Двух солдат. Они освободили Иисуса, соорудили крест и пошли на Голгофу. Там они его и распяли. Нам повезло, что один из учеников Иисуса – Иуда – хотел спасти его и прибежал сюда. Он рассказал нам все, но когда мы приехали на Голгофу, было поздно. Тем не менее, люди еще не видели этого. Что прикажете делать? Скоро весь город проснется, и тогда они подумают, что это мы казнили их Спасителя.

Понтий разом отрезвел. Такого он не ожидал. Он встал и сказал:

- Доспехи мне. Сейчас поедем на Голгофу, там и разберемся.

Пилат наспех переоделся и вышел на улицу. Было еще темно. Он сел на коня и поскакал вслед за Корнелиусом вперед. Что же делать, думал он. Если просто убрать его, то пойдут слухи, что я казнил его и пытаюсь скрыть это. Если оставить висеть, то ничего не изменится. Он уже герой для них. Мученик. Уже поздно что-либо делать. Никак людям уже и не докажешь, кто прав, а кто виноват. Они тупо верят Иисусу.

Тем временем они подъехали к Голгофе. Понтий издалека увидел черный крест на фоне кроваво-красного рассвета. Над крестом уже собралась стая воронья, она неспешно кружила вокруг. Сегодня у них будет обед что надо, подумал Понтий. На горе уже собрались солдаты, ожидая его. Он заехал на вершину и соскочил с коня. Корнелиус стал по его правую руку.

- Где дезертиры? – спросил Понтий. Ряды солдат расступились и к его ногам бросили двоих. Их, вероятно, били, и они были в крови. Понтий взял одного за горло и поднял перед собой.

- Тридцать серебряников, - сказал тот, задыхаясь.

- А теперь подумай, сколько стоит твоя жизнь? Я не оцениваю ее даже в тридцать серебряников, – он бросил солдата. И повернувшись к Корнелиусу, сказал: - Сделайте еще два креста. И распните этих двоих.

Понтий стоял и смотрел, как солдаты сколотили два креста. Затем положили на них дезертиров и прибили их руки и ноги гвоздями. Те стонали и кричали, но Понтию было все равно.

- Дайте мне лестницу! – вдруг сказал он. – Поставьте на кресс Иисуса.

Солдаты исполнили. Понтий залез на нее и всмотрелся в лицо Иисуса. Странно. Иисус улыбался. Вероятно, он был рад. На голове у него был терновый венок. Понтий отклонил полу рубашки и вгляделся в рану, залитую кровью. Он дотронулся до нее рукой. Прямо в сердце. А он же должен был мучаться! И тут обман. Понтий еще раз взглянул в лицо Иисуса и слез.

К горе начали стягиваться люди. К Понтию подошел Корнелиус и сказал:

- Деньги мы отдали Иуде, а он, дурак, повесился.

- Я же говорил «пусть повесЕЛится», а не «пусть повесится»! Хрен с ним, ладно. Воды мне принесите.

- Перемазался в кровь Иисуса, - Понтий показал кровь на себе. – Руки буду мыть!

Барон Димитриус фон Тиер

Распятый