| Этот рассказ посвящается Говарду Филлипсу Лавкрафту, Сновидцу Безумия, Неохотливому Пророку, погубленному Азатотом чешуйчатого рака и Ньярлатотепом одиночества |
Я должен писать быстро, пока у меня есть время. Не знаю, успею ли я завершить этот документ, увидит ли его кто-нибудь, но события, непосредственным участником которых я стал, должны стать предупреждением всему человечеству, ибо есть на нашей планете такие тайны, которые не дóлжно видеть и познавать человеку, ибо то, что открылось мне, поистине ужасно. Мы не одни обладаем разумом в этом мире, и мозг человеческий не вынесет знакомства с нашими соседями. А я стал их пленником, и каждая следующая строчка может оказаться последней. Мне нужно успеть рассказать о том, что произошло.
Всё началось три месяца назад, в библиотеке, куда я пришёл с целью покопаться в старых книгах о музыке, нотной литературе, и может быть, найти что-то полезное для себя, молодого композитора. Библиотекарь был старым другом моего отца, поэтому мне не пришлось заполнять бесчисленные бланки и получать справки, я получил свободный допуск в архив. Я всегда интересовался стариной, так что можно понять, как затрепетало моё сердце при виде бесконечных рядов старых книг с пожелтевшими листками и потрёпанными кожаными переплётами, хранящихся в тяжёлых деревянных шкафах. Я шагал по узким проходам, касался корешков, завороженно читал потускневшие названия, мимоходом вынимал с полок книги, которые могли иметь отношение к музыке. Они таинственно шуршали, покидая своё многолетнее ложе. Вскоре у меня в левой руке лежали пять книг, не современных книжонок карманного формата и в мягкой обложке, нет. То были старые, сделанные на совесть фолианты с не поддающимися тлению переплётами и выдавленными золотом названиями. Они тянули меня вниз, и я решил, что на первый раз мне хватит. Но тут моё внимание неожиданно привлёк ещё один пухлый том. Он стоял в тёмном углу на нижней полке, покрытый пылью и всеми забытый… А быть может, спрятанный от случайного взора?
Я сел на корточки, положил уже выбранные мной книги на колени и взял таинственный фолиант в руки. Этот экземпляр казался самым древним из всего, что было в библиотеке. Вызывало удивление, что этот, безусловно ценный, документ хранят в пыли, как последнюю рухлядь. Впрочем, я мало разбираюсь в старинных манускриптах.
На черной кожаной обложке не было ни названия, ни имени автора, тогда я открыл первую страницу (будь проклят тот момент). На титульном листе вытянутыми буквами было написано одно слово – Necronomicon. С трудом вспомнив школьные уроки греческого, я перевёл – Книга Имён Мертвых. Впервые мне пригодились занятия у седого хмурого старика, муштровавшего меня в школе. Решив, что это старая книга регистраций смерти, я взял её к себе за стол, чтобы окунуться в прошлое родного города, когда ноты запрыгают перед глазами от усталости.
Тем временем за окном стемнело, и пришлось включить лампу. Мне ничто не мешало, а мой стол являлся единственным источником света в громадном помещении архива, ибо я был единственной живой душой в этой затхлой зале. Впрочем, в любой библиотеке водятся крысы.
Я не нашёл ничего стоящего в выбранных мною книгах о музыке. В основном в них содержались указания по пению церковных гимнов и уже знакомые мне ноты, так что ничего, кроме усталости, я не получил. Откинувшись назад в кресле, я несколько раз зажмурил и открыл глаза, давая им отдых. Поглядев с полминуты на теряющийся во тьме потолок, я снова склонился к столу. На этот раз я взял в руки Necronomicon, открыл и стал читать с первой же страницы, что было сделать довольно сложно, потому что мелкие буквы порядочно поблекли, что подтверждало древность документа. Впрочем, и обращение с ним было недостойно его ценности.
С первых же строк я понял, что совершил ошибку, приняв старинный том за книгу регистраций. Эта работа не имела ничего общего ни с каким-либо официальным документом, ни с художественной литературой, ни даже с научным трудом. Мне страшно рассказывать здесь, что содержал в себе Necronomicon, скажу лишь только, что это было абсолютно невероятно, но в то же время не могло быть ложью. Мы живём в счастливом неведении, считая себя высшей расой, первыми и единственными повелителями мира. Но мы не одни. Задолго до появления неандертальцев Землёй привили другие расы, другие цивилизации, другие Боги. И они ещё не мертвы, они лишь ждут своего часа, чтобы проснуться и установить свой нечеловеческий порядок на земле. Живы ещё древние Боги Земли, но они ещё спят в неведомом Кадате, дремлет Великий Ктулху на дне Тихого Океана, живут вечные Другие Боги, существует непризнанный повелитель Мироздания – султан демонов Азатот и его кошмарный посланец – Ползучий Хаос Ньярлатхотеп.
Я читал и читал, исступленно переворачивая страницы, с ужасом впитывая в себя всё новые и новые слова. Вокруг сгустилась тьма. Мой стол оставался единственным пятачком света в царстве мрака. Неожиданно я поймал себя на том, что читаю вслух. Резко оборвав себя, я вгляделся в темноту, и мной овладел страх. Казалось, кто-то скрытый под покровом ночи наблюдает за мной. Я поднялся на ставшие вдруг ватными ноги и обессиленно потащился к выключателю общего освещения. Я двигался как человек, находящийся на зыбкой грани между сном и явью, когда всё тело обволакивает давящий затхлый воздух, а разум работает так медленно, что слышно, как ползут бредовые мысли.
Последним усилием воли я повернул выключатель, взглянул на шкафы с книгами, заваленный бумагами стол. Никого не было. Со вздохом облегчения я потерял сознание.
Очнулся я от резкого запаха нашатырного спирта. Мой знакомый старик-библиотекарь заботливо совал мне под нос ватку, смоченную им. Я легко встал на ноги, сердечно поблагодарив своего благодетеля. Тот спросил, что явилось причиной моего обморока, на что я тут же придумал отговорку о духоте. Но старик не отставал, интересуясь, нашёл ли я то, что искал. Чтобы не расстраивать услужливого библиотекаря, я заверил его, что узнал много нового. Но тут он увидел на моём столе Necronomicon, резко повернулся и схватил меня за плечи, с безумным блеском в глазах вопрошая, читал ли я его. Удивительно, как резко может изменить свой цвет лицо человека от по-стариковски розовато-жёлтого до абсолютно белого. Я снова солгал, сказав, что книга уже лежала на столе, когда я сел за него, и был слишком захвачен нотами, чтобы обращать внимание на старый пыльный том. Старик заметно успокоился и даже угостил меня чаем. Я оделся и уже прощался с библиотекарем, как вдруг тишь прорезал странный, волнующий и мучающий душу аккорд, одновременно мелодичный и какофоничный. Я удивился и спросил, откуда раздаётся музыка, на что старик удивлённо сказал, что никакой музыки не слышит, да и идти ей неоткуда, ведь в соседних со зданием библиотеки домах живут ремесленники, не помышляющие об искусстве. Несмотря на свой преклонный возраст, старикан сохранил прекрасный слух (услышал же он, как я падаю в соседнем помещении), так что его словам можно доверять. С другой стороны, от последних отзвуков таинственного аккорда внутри меня всё дрожало, как дрожат стёкла в окнах и в буфете, когда с улицы раздаётся резкий звук. В глубокой задумчивости я покинул библиотеку.
С тех пор я утратил покой, потом сон, а сейчас, кажется, теряю и рассудок. На следующий же день после посещения библиотеки заиграла музыка. Она играла только для меня, услаждая и устрашая мой слух неведомыми гармониями и нечеловеческими мелодиями. Что-то странное, загадочное, сверх-познаваемое таилось в каждой ноте, сыгранной на потусторонней флейте безымянным сумасшедшим гением. Тревога, трагизм, красота, уродство, хаос этой музыки разрывали меня на куски. Я плакал, смеялся, скорбел и мечтал вместе с подаренными мне свыше звуками.
Через две недели наступил пик моих слуховых видений (да простят мне такой каламбур). Музыка звучала так громко, что казалось, я стою за дирижёрским пультом перед огромным оркестром безумных виртуозов. Самое тело моё сотрясалось вместе с душой, внимая Музыке Создания, как я её стал называть. Но уже через несколько дней звуки начали становиться всё тише и тише, как если бы я вышел из зала в фойе и продолжал движение к выходу. Тогда-то я и совершил ошибку, ошибку роковую, фатальную, неисправимую. Чтобы оставить музыку иных миров с собой, я стал записывать её, покрывая своим мелким подчерком бесчисленные листы нотной бумаги. Я не давал отрывкам названий, не думал об аранжировках, я просто продолжал писать, позабыв о сне и пище. Полагаю, только забота матери, чуть ли не насильно впихивающей в меня еду и выкручивающей пробки, не дала мне довести себя до физического и морального истощения.
Результаты моих трудов были неожиданны: музыка вернулась ко мне, вернулась с новой силой, но теперь её можно было назвать не Музыкой Творения, а Музыкой Хаоса. В этих звуках не было чувств, были лишь безумие, отчаяние, боль, страх и царящая над всем злоба. Злоба существа, стоящего выше человека и его помыслов. Злоба мрачная, бесконечная. Бездумная злоба Хаоса. Эта музыка не вызывала ничего, кроме бесконечного ужаса. Против воли в воспалённом сознании, в раскалённом мозге создавался образ её творца. С содроганием я вспоминал, что говорил об Азатоте безумный араб Абдула Альхазред в своём Necronomicon. Центр зла и источник Мироздания – вот кем был музыкант, чьим невольным слушателем я стал, себе на погибель.
А потом начались видения. На протяжении последнего месяца я избегал выключать свет перед сном, ибо мне казалось, что кто-то или что-то таится в моём жилище и только во тьме ночи обретает плоть. Когда я двигался по своей комнате, занимаясь своими делами, мне постоянно чудился неусыпный взгляд, не отпускающий меня ни на миг. По улице я перемещался только при свете дня, в сумерках же мне слышались чьи-то шаги позади меня на мостовой. Можно понять, почему я не хотел выяснять, во что превратится шелест невидимых ног во тьме ночи.
А два дня назад произошло то, после чего я понял, что обречён. Невероятно низкий голос со странным тембром говорил мне: ”Ты услышал то, что не слышал никто. И я, посланец и глашатай того, чьё имя нельзя произносить вслух, объявляю тебе твой приговор. Ты увидишь творца, услышишь его музыку и твоя душа станет кружиться в бесконечном танце Хаоса. Это говорю тебе я, Ньярлатхотеп.”
На следующий день я со всех ног бросился в библиотеку, спросить совета у старика, который наверняка что-то знал, и поискать ответы на свои невысказанные вопросы в Necronomicon. И представьте себе моё изумление и ужас, когда я увидел остатки пожарища вместо здания прошлого века, в котором располагался архив. Сгорел в пламени единственный человек, который мог бы мне помочь, исчез бесценный Necronomicon. Весь следующий день я провёл как в бреду, шатаясь по улицам, не разбирая дороги. Очнулся я только в сумерках, очнулся, к ужасу своему, на пепелище библиотеки и, если угодно, своих надежд. Было темно. Из непроглядного мрака раздались тихие шаги. Я вздрогнул так, что моё сердце чуть не остановилось. Парализованный нечеловеческим ужасом, я не двигался с места, а шаги всё приближались. Почувствовав осторожное ледяное прикосновение к своей талии, я издал не поддающийся описанию плачущий звук и бросился вон, лишь бы поскорее оказаться подальше от страшного места. Я не останавливался, пока не оказался в своей комнате.
Я сжёг все ноты, записанные мною в полубреду, и через полчаса начал это повествование. Я печатаю настолько быстро, насколько хватает сил, и кажется, успел сказать всё, что хотел.
Я уже не узнаю вида за окном, вместо узкой улочки и тусклого фонаря – бесконечная равнина, залитая лунным светом. Несмотря на это, продолжаю печатать.
Вот что-то заглянуло в окно. У твари не было глаз, но я уверен, что она видела меня. Тело гиены и конусообразная голова с уродливыми наростами. Как я выдерживаю всё это и не схожу с ума? Наверное, я просто помню, что меня ждёт что-то гораздо более ужасное, чем безглазые монстры.
За окном – бесконечная чернота, в которой ничего нет. Но вот начинается движение. Всё дальше и дальше от привычного мира, от объяснимого, понятного, близкого… О боги, боги, боги, какие ещё испытания уготованы моей измученной душе? Куда? Куда? Невероятное путешествие вне времени и пространства, полёт к самым глубоким безднам Вселенной, движение сквозь Ничто и Всё…
Круговорот… он засасывает, засасывает в Хаос, в самый его центр. Здесь Боги, Другие Боги… Они танцуют, пляшут… Нечестивый ритм сатанинского бубна… Хоровод погибших душ… Чертог чертогов… Мрачный трон… Бесформенная флейта в когтистых лапах…
ышпошышщпопзкопцузпоцукэкпкпошдпокшпок9жко
Warrax Black Fire Pandemonium http://warrax.net
e-mail [email protected]