19 июля сего года в Интернет-конференции emission.humanism был опубликован документ, который едва ли возможно читать без волнения и горечи. Это запись, наговоренная на диктофон Владимиром Николаевичем Никитиным, членом Российского гуманистического общества.
Дорогие коллеги-гуманисты!
Я, Никитин Владимир Николаевич, доцент кафедры религиоведения, кандидат исторических наук, заболел и попал сначала в Александровскую больницу. Там намечалась резекция желудка и кишки, но потом выяснилось, что болезнь значительно серьёзнее, что у меня целый букет болезней и в принципе я не подлежу операции. И меня решили передать в так называемый хоспис. Это - специальное медицинское учреждение для умирающих, где пытаются снять последнюю боль и сделать так, чтобы человек ушел из жизни без боли.
Но хоспис, где я сейчас нахожусь, необычный. Он содержится благодаря благотворительности православной церкви Финляндии. Поэтому после того, как меня сюда привезли, я подвергся мощному моральному давлению медперсонала во главе с главврачом, склонявших меня подвергнуться обряду христианского причастия, чтобы заслужить после смерти прощение бога. Я противился этому, объясняя, что у меня другое мировоззрение, что я - последовательный учёный-материалист и атеист. Но эти доводы не действовали, и мучительная обработка продолжалась.
Далее Владимир Николаевич рассказывает, что беспрерывная психологическая обработка плюс некоторые соображения, связанные с тяжелой ситуацией в семье, склонили его подчиниться давлению и согласиться на обряд, противоречащий его убеждениям.
И вот вчера, 18 июля, этот обряд состоялся (а крещен я был еще младенцем).
Но, дорогие мои друзья, на пороге смерти я клятвенно заверяю, что как был, так и остался убежденным атеистом и ни на одну секунду не склонился к вере в бога. Больше всего я боюсь, что после моей смерти станут говорить, что Никитин испугался божьей кары и стал верующим. Нет и нет...
(Полностью с текстом письма можно ознакомиться на сайте здесь)
Признаюсь, писать об этом страшно. Страшно, потому что на месте Никитина может оказаться любой из нас. Кто может сказать, какой будет наша собственная смерть? Но и молчать нельзя.
Я не собираюсь обсуждать поступок Никитина, осуждать его или защищать. Это сделают и без меня. Хочу поговорить о другом - о людях, которые толкнули его на этот шаг.
Деятельная любовь к ближним - визитная карточка христианства. Иисус в Евангелии превыше всех добрых дел ставит благотворительность ("Что сделаете одному из малых сих, то Мне сделаете"). С первых веков своего существования христианская церковь сделала своей "специальностью" заботу о вдовах и сиротах, устройство больниц и странноприимных домов, "печалование" об осужденных, раздачу милостыни - словом, разнообразные виды помощи человеку в беде. Эта традиция продолжается и сейчас. Возникают "православные приюты" и "православные хосписы", церковь патронирует детские больницы и дома престарелых, священники приходят в тюрьмы и в интернаты, служители церкви берут на себя попечение об алкоголиках и наркоманах...
Это не вызывает ни вопросов, ни подозрений. Напротив - даже убежденные атеисты (особенно гуманистических взглядов), когда заходит речь о положительных сторонах религии, одной из первых обыкновенно называют благотворительность. Об этом совсем недавно писал в своих "Тезисах" и сам Никитин: "[К положительным сторонам религии] относятся: благотворительность, пропаганда позитивных нравственных идей (призыв помогать людям, осуждение наркомании, алкоголизма и др.)". Никто не спрашивает, как именно благотворители от православия помогают людям и что стоит за этой помощью. Это же так замечательно - люди бескорыстно творят добрые дела! Как можно подвергать сомнениям чистоту их намерений?
Так и атеист Владимир Николаевич Никитин, когда с ним случилась беда, следуя своей концепции "сотрудничества с верующими людьми", обратился за помощью к верующим. Доверился врачам из православного медицинского центра, надеясь, что они облегчат его страдания и помогут спокойно и с достоинством встретить смерть.
Что произошло дальше, вы уже знаете. Работники хосписа, чья первейшая задача - смягчить муки больного или, по крайней мере, не допустить лишних страданий, отравили последние дни умирающего. Сделали его умирание "мучительным", по его собственному выражению. Словно стервятники, кружащие над раненым, они не оставляли его в покое, пока не вырвали у него отречение от заветных убеждений и от дела всей его жизни. Врачи увидели в своем пациенте "идеологического противника" и начали войну. Славная победа - сломить беспомощного, измученного болезнью человека!
Может быть, кто-нибудь возразит мне, что изуверский поступок православных врачей был продиктован все той же "любовью к ближнему", пусть и в непривычной для нас форме. Ведь, насилуя волю Никитина, они, по христианским понятиям, спасали его душу, ввергая его в ад при жизни, избавляли от ада грядущего! Такое объяснение позволило бы нам не принять, но хотя бы понять их действия.
Однако это ерунда. Всякий православный христианин, хоть немного осведомленный об основах своей веры, знает, что причастие - величайшая святыня, к которой следует приступать "со страхом Божиим и верою". Человеку же, который причастится без веры и трепета, руководствуясь какими-либо посторонними соображениями, таинство не поможет - напротив, послужит "в суд и во осуждение". Об этом верующим напоминают на каждой литургии. Так что благочестивые благодетели, с помощью психологической обработки принудившие Никитина к лицемерию, не спасли его душу, а скорей уж окончательно погубили.
Какова же была цель этого надругательства над умирающим? Возможно, Никитин недалек от истины, когда говорит: "Больше всего я боюсь, что после моей смерти станут говорить, что Никитин испугался божьей кары и стал верующим". Никитин - заметный человек в российском атеистическом истеблишменте; его несложно превратить в знаковую фигуру. Атеист, покаявшийся на смертном одре - что может быть выгоднее для религиозной пропаганды?
Мы ищем точки соприкосновения. Мы ведем с ними дискуссии. Мы обращаемся к их разуму и взываем к их человеческим чувствам. А они - слушают, и кивают, и ласково улыбаются, и уверяют в своей нелицемерной любви. И ждут. Ждут, когда кто-нибудь из нас повернется к ним слабой стороной.
В своих "Тезисах о религии", опубликованных незадолго до происшедшего, Никитин предлагал "поддерживать, а не обострять отношения с верующими людьми для совместного противостояния фанатизму, для общей деятельности по устройству справедливой и счастливой жизни". Думая о дальнейшей судьбе автора этого тезиса, я позволю себе выдвинуть встречное предложение по контактам с верующими.
Можно их уважать, можно им симпатизировать, можно их крепко, по-гуманистически любить. Можно пить с ними пиво, вести задушевные беседы, дружить домами, вместе строить новый мир. Можно даже помогать им, если есть охота и желание.
Но если ты беден - не бери в долг у того, кто дает во славу божию. Если голоден - не принимай ни куска хлеба от того, кто подает ради Христа. Если скорбишь - не иди за утешением к тому, кто утешение страждущих сделал своей профессией. Если болен - не лечись у врача с крестом на шее. Если умираешь - заползи в самую темную нору, ногтями перерви себе горло, но не подпускай к своей постели священника. Если видишь, что тебя хотят облагодетельствовать - стреляй первым или беги не оглядываясь.
Quidquid id est, timeo Danaos et dona ferentes.* Особенно dona ferentes.
* - Что бы там ни было, боюсь я данайцев, даже дары приносящих.
Warrax Black Fire Pandemonium http.//warrax.net
e-mail [email protected]