Nariah Ranthari

Предложение даэдра

Рален Телванни смотрел на дремору.

Дремора таращился на него, не мигая.

Сполохи заклинаний пробегали по кандалам.

— Ты знаешь, смертный, что я рано или поздно освобожусь, и это ты окажешься прикован, но — навечно?

— Сомневаюсь.

— Я буду терзать твою душу в Холодной Гавани!

— Может быть.

Рален склонил голову. Жёлтые глаза дреморы горели ненавистью и презрением. Тёмно-рубиновые белки и радужки данмера-мага чуть светились неожиданно холодноватым блеском. Народ данмеров обычно ассоциировался с лавой и пеплом, маг выглядел молодо, но жил уже не первую жизнь, и даже не десятую.

Он ещё помнил, каково иметь кожу, не сожжённую проклятем Азуры.

Он ещё помнил, каково жить под иным небом. Ошибался ли Велот, приведя их в эту землю? А кто не ошибается?

— Зачем ты вызвал меня, глупец? — рычал дремора, пытаясь сбросить чары, но те становились толко крепче.

— Поговорить.

— Когда я сломаю твоё жалкое волшбество, я заставлю тебя вопить каждым отверстием на твоём теле, а их будет много!

— Я из Тельванни. Мы умеем с этим работать.

— С чем, с вечной болью?

— С ценой. Многие забирались слишком далеко. Вы же, создания Обливиона, те ещё шутники.

— А вы, смертные, слишком цепляетесь за свой род. Хотя и для нас клан многое значит.

— Дом — это определённый кодекс чести. То, что помогает тебе понять, кто ты. Впрочем, я это знаю и без подсказок.

— Ты уподобляешь несопоставимое, червь. Мы бессмертны и индивидуальны. Вы — пыль, чьи души — пепел.

— Дремора Ксайнал, я спрашиваю тебя ещё раз — знаешь ли ты, что за пределами Нирна и Обливиона?

Дремора молчал долго.

Потом ухмыльнулся.

— Предположим, мой повелитель знает. К чему это тебе? Твоя душа всё равно никуда не денется из этого мира. После смерти она будет страдать, а потом иссякнет, и ты забудешь себя, и твой материал пойдет на создание других душ.

— Посмотрим.

Дремора расхохотался так, что засияли сдерживающие его заклятья.

— Дурак! Тщеславие дома Тельванни настолько же безмерно, насколько бесмысленно... вы ничем не отличаетесь, кроме привычки заключать рискованные сделки.

— Дом Двемер ушёл из Нирна. Насовсем. Я хочу знать, как.

Что-то в жёлтых глазах изменилось.

— Откуда тебе известно?

— Ты только что подтвердил, — губы Ралена тронула лёгкая усмешка.

Дремора рыкнул с досады.

— Как я понял, они сумели перезаписать свою... тональную аттрибуцию. А звук, извлеченный Кагренаком из сердца Лорхана, творца этого мира-клетки, позволил им катапультировать себя за его пределы, изменив полярность. Простой антимагнетизм.

— Допустим. Сложнее, но — почти верно. А что хочешь ты?

— Мне скучно в Нирне. Я понял о нём достаточно. Мне нужна свобода.

— Даже мой повелитель не свободен. Даже даэдра не свободны. Никто не свободен. Мы связаны с Этэриусом. Это наша ноша и наша сила.

— Но не моя.

Дремора засопел, проверяя путы. Те держались крепко.

— Мне стоило бы вырвать твои внутренности и надуть из кишок пузыри.

— Пытки тела — такая глупость. Я всегда найду новое, в крайнем случае рожусь снова. Я не госпожа Драта, чтобы оттягивать момент прыжка.

— Рален Прыгун. Ха-ха-ха. Этот Предел тебе не перескочить... никому не перескочить.

— Тебе самому не надоело веками пытать души с одними и теми же глупыми проблемами?...

Прикрыв жёлтые глаза, дремора покрылся пеплом и сделал вид, что не слушает.

 

Шли дни.

Дремора становился всё менее разговорчив.

Рален Тельванни — всё более худ и мрачен.

Молаг Бал не вмешивался. Ксайнал был ему дорог, но не настолько, чтобы прерывать такую игру. Да и не сам ли он виноват, что попася в ловушку — к смертному?... Рален прекрасно знал, чем рискует — и всё же, раз даже самонадеянному выскочке Сота Силу удалось договориться с князьями даэдра, значит, это возможно. Рален сам был самонадеянным выскочкой.

Ни один мер не посмел бы творить подобное, и всё же только мер мог бы быть насколько... безрассудно-рассчетлив.

— Послушай, смертная ты мразь, — голос Ксайнала звучал очень хрипло, поскольку раздавался впервые за неделю. — У меня есть... предложение.

— Я слушаю, — голос Ралена звучал не лучше.

Обоим на земном плане полагалось пить и есть для поддержания сил, но они просто сидели в зале, вернее, Ксайнал болтался в кандалах, а маг полулежал в изящном кресле.

Вода в кувшине давно испарилась. Старая башня-гриб, в которой они находились, подпитывала своего хозяина энергетически. Никто из слуг не решался входить в верхнюю залу.

— Тебе оно не понравится.

— Возможно.

— Если ты хочешь покинуть Нирн, то не сможешь сделать это в своём теле. Оно слишком слабо.

— Я думал об этом. Скорее всего, ни одна смертная оболочка не способна на такое путешествие. Двемерский механизм, вероятно, мог бы... попробовать, но я не уверен, что конечный результат был бы... уместен снаружи.

— Обливион — более тонкий план. Наши тела более приспособлены. Есть... князья, что выходят, вернее, получают вести снаружи. Но об этом никто не должен знать.

— И что же ты предлагаешь МНЕ?

— Сделку. Ты отпускаешь меня и даёшь мне свой... инвертер. А я забираю твою душу, словно собираюсь отволочь в Хладную Гавань. Но я пробью дыру в пределе и мы уходим оба.

— Зачем тебе бежать, Ксайнал? Твой повелитель...

— ...он бросил меня здесь. Князю Лжей нравится созерцать, что за игру ты ведёшь. А мне не нравится быть использованным. Лучше я позволю себя использовать сам и получу от этого выгоду, чем просто буду пешкой.

— Что ты будешь делать снаружи, Ксайнал?

— Понятия не имею. Так же, как и ты. Скорее всего, попробую тебя сожрать, а дальше — убраться подальше от Нирна.

— Для даэдра ты обескураживающе честен.

— Мой клан не имеет привычки плести враньё, чтобы получитить чью-то душонку. Сами приходят... как ты.

— Или как ты? Ты пришел потому, что любопытен. Я знал, что только ты откликнешься на моё... специфическое заклятье, Ксайнал.

— Почему же?

— Потому что тебе так же скучно, как и мне. Князья даэдра коротают время, стараясь придушить друг друга. Великие дома здесь, внизу, лишь отражения этой бесполезной вражды, как остальные расы и союзы — лишь пешки своих богов... Мы с тобой сходимся в одном, Ксайнал. Мы игроки, а не фигуры.

— Ты саму доску решил поменять, пф... но ладно, Тельванни. Принимаешь ты мое предложение?

— Лишь после клятвы, что я составил сам, принесенной твоей кровью, дремора.

— Идёт... хотя это лишнее. Мой кодекс не позвоняет опускаться до вранья червям вроде тебя.

— Уважаю. Но раз я червь, то удостоверюсь, что меня не раздавят...

 

Он не боялся разлучаться с телом.

Он уже делал это, переносясь в такие планы и реальности, в которых редко бывали даже самые сильные и старые маги его дома. Рален менял воплощения столетиями, каждый раз скрывая истинную силу под обличием средней руки отшельника, помешенного на книгах.

Магия дреморы могла обернуться страданием — Рален был готов, но почему-то Ксайнал решил сделать всё быстро.

Мешкать и правда было нельзя. Молаг Бал следил за каждым их шагом, и явно ждал момента побега — как и те, кто следили за самим повелителем Лжей.

Дремора прикрывался душой смертного, смертный — силой дреморы и своего интеллекта.

Просчётом всех князей стала очевидная невозможность такого союза.

 

... Ксайнал-Рален обернулся в последний раз.

Полыхавшие радужными обрывками края дыры, которую он проделал, довольно резво срастались, давая понять, что пути обратно не будет.

Инвертер теперь стал совершенно бесполезен — снаружи им оболочку мира не взломать. Внутри всё еще бесновались силы, возмущённые побегом, но тщетно.

— И что мы-я теперь будем делать? — спросил он сам себя.

Вокруг потихоньку становилось яснее.

Туман отступал, обнажая картину настоящих созвездий.

Воин, Маг и Вор, распятые в небе Нирна со всеми созвездиями-сателлитами, не шли ни в какое сравнение с тем, что открылось взору дреморы-мага.

Это стоило того.

Стоило любого патового союза.

Настоящее небо и настоящие звёзды.

Отсюда Нирн в отвратительных струпьях планов Обливиона казался каким-то... заболеванием. Нездоровым элементом, воспалением, болью.

Демон и мер с изумением пытались приспособиться к новому пространству и его физике.

Старые величины и определения теряли смысл — боги, демоны, даэдра, меры люди... сам Акатош — просто элемент структуры, бесконечно малой по сравнению с гроздьями иных. И куда более здоровых.

— Наша сделка заверешена, Ксайнал. Мы оба свободны, — заметил Рален.

Разделить души и собрать себе тонкое тело, казалось, здесь, за пределом, было проще простого.

По крайней мере, с волей Ралена.

Дремора неожиданно для себя вздохнул.

— Позволь сделать тебе предложение. Оно тебе не понравится...

март 2018