https://ficbook.net/readfic/6018237?source=tab_author_works
Julian Randall
Церковный укроп
Сиквел
У отца Карраса приключилась истерика.
— Надоели, гады! Не хочу!!! — рыдал он, уткнувшись в костистое плечо Демона. Демон сочувственно вздыхал и осторожно поглаживал его по растрёпанным чёрным волосам, стараясь ненароком не задеть свящённика острыми когтями.
— Сколько можно? Почему я? Почему столько раз? Я итак уже дважды совершил всё то, что от меня зависело как от, извините, лирического героя. Я даже веру сделал вид, что обрёл. Дуру эту спас лохматую. Тебя, бедного, об лестницу приложил, ну и себя заодно, под пулю подвёл... А всё они!
Пазузу ещё раз издал вздох, преисполненный искренней скорби, и почесал левое нижнее крыло, нывшее по причине застарелого радикулита, подхваченного на просторах Вселенной. Да. В космосе, между прочим, холодно.
— Вот именно! — всхлипнул отец Каррас. Видимо, Демон задумался и случайно высказал последнюю мысль вслух.
— В космосе холодно! Я не хочу в космос! Я даже на небо к ангелам не хочу, они все похожи на Кристофера Уокена в дурацком гриме и несут чушь, я видел. Оставьте меня в покое, просто в покое!
— Ну-ну, тихо. Ещё не то переживали. Успокойся, Демьен. Если хочешь, тебе тоже будет грим. Только не как раньше (на меня ты всё равно не похож, хоть с красными глазами, хоть с опухшей мордой, только если на Вакха), а лучше. Самый страшный и ужасный. Все будут бояться.
— Правда?
— Правда. Честное вавилонское. Вот те пентаграмма. Сам, сам тебя накрашу, со всем возможным тщанием. Красненьким и чёрненьким.
— Спасибо.
Отец Каррас, всё ещё нервно вздрагивая, обтёр платком лицо.
— Ты извини, что я так.
— Да ладно.
И они встали, и, приобняв друг друга за плечи, вышли из дома.
На диване же осталась лежать пачка листов. На первом из них крупными буквами значилось:
"Эпизод IV. Новая Надежда".
Слово "надежда" было зачёркнуто жирной линией, и сверху кривым почерком Лукаса исправлено на "угроза", а перед "эпизодом" уже кто-то третий дописал красной пастой "Экзорцист" и поставил двоеточие...
Адвокат Дьявола
Отец Каррас уютно устроился в своём кабинете, намереваясь спокойно поработать. Но стоило ему открыть книгу и выписать несколько заклинаний, как дверь распахнулась и в комнату влетел молодой человек.
Вид у него был обиженный и небритый.
— Так, — сказал отец Каррас, складывая ладони пальцы в пальцы и рассматривая сие творение господне, — у вас 30 секунд.
— Мистер Каррас, прошу вас. Мне нужна ваша помощь.
— Она всем нужна. Я удивляюсь, почему никому не интересно моё целенаправленное вредительство? Ладно. Может, вы представитесь для начала?
— К-Кэвин Ломакс. Ад.. Ад...
— Где ад?
— В-вокруг нас, мистер Каррас. Я хотел сказать, что я адвокат Дьявола.
Отец Каррас посмотрел на юношу внимательнее, и вглазах его промелькнул живейший профессиональный интерес.
— Защитник и укрепитель веры? Но позвольте, должность отменена ещё в XIX веке.
— Вы не так поняли. Я — адвокат.
— Ну.
— Адвокат Дьявола!
— И?
— Чёрт вас подери, Дьявол — мой отец!
— С чем вас и поздравляю.
— А я его адвокат!
— Вообще-то в таком случае вы его сын.
Юноша изобразил крайнюю степень отчаяния.
— Он хочет, чтобы я трахнул свою сестру, и она родила Антихриста!
— Кхм, постойте. Если вы — сын Дьявола, то вы и есть Антихрист. Как-то нелогично ваам рождаться второй раз от самого себя.
— Я просто повторяю, что сказал Мильтон.
— Кто?
— Джон. Мильтон. Сатана. Папаня.
Отец Каррас поднял трубку телефона и легонько дунул в неё.
— Джон?
— Да, Дэмьен. Сколько лет...
— Тут один молодчик утверждает, что ты Сатана и очень хочешь стать дедушкой.
— Лестно, лестно. По крйней мере, первое. Доставь его к нам, что ли.
Младенец
— Ну и что это такое? — спросил отец Каррас, открыв заднюю дверь церкви большим ключом с изображением перевёрнутого сатаниста, — Оп-паньки... Пазузу, друг мой, иди-ка сюда. Ты должен это видеть.
Из притвора, хромая, как положено, на левую ногу, вышел Демон и, подбредя к священнику, с любопытством заглянул ему через плечо.
— Ты случаем ничего про это не знаешь?
— Нет-нет, ничего, — поспешно пробормотал Демон, — это не моих рук дело.
— Да уж, — скептически буркнул отец Каррас, доставая из красовавшейся на пороге чёрной корзинки младенца, абсолютно голого, если не считать чешуи, — твои РУКИ тут точно были не при чём.
Пазузу отчётливо попытался покраснеть. На земле он предпочитал принимать человеческий облик, хотя лицо все рвно оставалось белым и нездоровым, а зубы — большими и острыми.
— Они сами предложили, — попытался оправдаться он.
Младенец между тем пискнул фальцетом и пустил струю. Священник брезгливо поморщился и поспешил положить его обратно.
— Забирай корзинку и пошли, папаши. Новая сутна за твой счёт.
Демон осторожно потрогал когтем дымившийся край прожжённой мочой дырки на облачении священника. Коготь чуть оплавился.
— И котого же ты осчастливил эдаким страхойлом?
— Её звали Рози... Очень милая девушка.
— У тебя губа не дура... Хм, постой, Рози? Розмари? Её же вроде сам Дьявол...
Демон оскорбился.
— Ты всегда оставляешь у девушки свою визитку? А выгляжу я, между прочим, внушающе!
— Эээ... угу, — только и нашёл, что на это сказвть, отец Каррас.
Младенец радостно сучил когтистыми ножками в воздухе.
— А чем мы будем его кормить?
— Нужно что-нибудь... едкое.
— У меня есть подшивка английской кинокритики за прошлый год.
— Пошади малыша от этого пипифакса, мой сын не переваривает всю эту чушь!
— А чем ты хочешь его напоить, отбеливателем?
— Вот ещё. Ещё перья на крыльях вырастут белые...
— Смотри, а то у меня как раз для стирки чёрной одежды есть...
— Мой сын немного отличается от твоих грязных носков и епитра.. епитхра.. не люблю это слово.
— Тише, тише. Кроме шуток, нам где-то нужно взять молока, хоть я и не уверен, что он упоребляет. У тебя до этого дети были?
— На завтрак или свои?
— Второе.
— На второе?
— Твои дети!!!
— О, да, были. Но не хочу тебя огорчать, Дэмьен... Я их никогдашеньки не воспитывал, — пояснил Пазузу, убирая с журнального столика розетку с крошёной мацой и водружая на него том медицинского справочника.
— Им повезло, я считю. Ты совершенно неподобающим образом обращаешься с маленькими детьми.
— Эй! Эй было уже тринадцаьь!
— Ой, не в этом дело... Вот, смотри: здесь сказано, что детёныши демонов питаются некрещёной кровью.
— Человеческой, кстати.
— Где будем брать, умник? В больницах всё по вампирам расписано — они теперь ленивые, по паркам за бомжами бегать не желают...
Вхгляд отца Карраса внезапно наткнулся на остатки мацы.
— Это то, о чем я подумал?
— Не волнуйся так, я подмету...
— Нет, я о маце. Ты же лопаешь как раз с кровью некрещённых младенцев.
— I looked inside myself...
— Прекрати.
— Это любимая песня моего дядюшки.
— А кто он?
— Ты не поверишь.
— Почему же, у вас семейная проблема с продолжнеием рода... очень яркая черта.
Пиво
Девушка, привязанная к постели, рычала, ругалась на фарси и изрыгала гороховый суп. В общем, вле себя некультурно и вызывающе.
Молоденький священник, надрывая голос и защищаясь от прицельных плевков огромной сковородой, читал римский ритуал. И то, и другое помогало плохо. Особенной меткостью девушка не страдала, молитвы не возымали должного эффекта, и все это приводило лишь к страшновтого вида лужам на полу.
— Так, что тут у нас? — вопросил отец Каррас, стремительно входя в комнату и утирая губы кружевной салфеткой. По утрам святой отец работал исключительо за крепкий кофе с гренками, ломтиком бекона и прочими английскими радостями жизни.
— Отец Каррас! О, спасибо, что вы пришли! Я уже почти отчаялся...
— Что делали? — деловито спросил экзорцист.
Демон явственно хрюкнул и вывалил огромный раздвоенный язык.
— Святая вода, святые дары, епитрахиль на лоб, отче наш четыре раза (без передышки), римский ритуал...
— Можете не продолжать.
Отец Каррас, вздохнув, приблизился к кровати и отточенным жестом схватил демона за язык, притянув к себе.
Посмотрел в глаза.
Жёлтые, кошачьи. Тушь потекла.
Ужас.
— Пиво пить будешь?
Глаза моргнули.
— Пиво, спрашиваю, пить пойдём или будешь и дальше ломать комедию, Паззи?
Демон засопел.
— Опять подружка достала, да?
Демон щёлкнул зубами, откусив ненужный язык.
— Гннссс... — прогнусавил он.
— Что?
— Гиннеса, говорю, хочу. За твой счёт.
— Наглая ты шумерская морда, — вздохнул отец Каррас, отдавя побледневшему коллеге ещё дергающийся шмат языка и отходя к окну, — давай. Выходи. И тело поменяй. А то меня засудят за спаивание этой малолетней дурищи...
В равнодушном свете городских фонарей из пивной вышли двое людей в сутанах. Один, помоложе, был явно повержен в неравной схвтике с Гиннесом (и не раз), и потому едва плёлся, держась за плечо старшего товарища. Это, впрочем, ничуть не мешало ему нести заплетающимся языком чушь на всю улицу. Редкие в столь ранний час прохожие могли слышать, как неожиданно глубокий и хриплый голос этого юнца вещал в тумане, удляясь в сторону причалов и обрастая эхом:
— И знаешь, эта Иштар такая сволочь.. даже мужа... Это просто язва... Не, ты пл.. со.. пс-солушай! Каждые полгода нужн'тти лично, с-ик!-амому, к этой старой перечнице Эрешкигаль и — вот веришь? — по доброй воле запираться в её проклятом царстве в чулане с картошкой, где и сидеть шесть месяцев на воде и горьком хлебе! И добро ба бы б там хоть радио поставили, хрее-е-е-енушки, традиционалисты поганые, так и кукуй в темноте... Хочешь картошку грызи, хочешь песТни пой, все, какие знаешь... вот Таммо и берёт компанию, а я ж не знал.. ну не знал я, что выходить нельзя ни под каким видом — ну и пролетел...Вот сейчас венусь домой, Демьен, вернусь, а там пустотаа-а-а...
— Понимаю, тяжело. Но ты как-нибудь её найдёшь и всё объяснишь. Я тебе учебник дам по шумерской мифологии. Там написано всё про твоих Иштар с Думузи. Хочешь?
— Дык ы-ы-ы... ы-ы-ы-шшо бы-ы-ы...
Поутру молодой священник очнулся в своей кровати с жестокой головной болью. На кухне он нашёл банку рассола и на тарелочке неясно откуда взявшийся язык огромных размеров, завёрнутый в записку:
"От Паззи с любовью. Спасибо за тело. Язык можешь оставить себе и замариновать, но не увлекайся экзорцизмом, я не один вселением балуюсь. Чмоки-чпоки".
Откачивали беднягу всем приходом, долго и упорно...
октябрь 2017