Недобрый сказочник Bormor

Сказки (1-100)
Сказки (101-200)
Сказки (201-234)
Демиург Шамбамбукли и демиург Мазукта (1-100)
Демиург Шамбамбукли и демиург Мазукта (101-159)

Сказки 201-228

Примечание: избранное, разумеется. Нумерация лишь для этой страницы, для удобства, если кому ссылаться потребуется.

— Мы прилетели с миром, — сказал главный инопланетянин. — Только никому об этом не говориите.

— Разумеется, — тут же согласился представитель Земли. — Мы сохраним ваш визит в полной тайне!

— Нет-нет, вот этого не надо, — замахал руками инопланетянин. — Наоборот, информируйте всех, кого можно. Только скажите, что мы злобные агрессоры и хотим вас завоевать, а в остальном — на ваше усмотрение.

— Не понял, — нахмурился представитель Земли. — Вы хотите нас завоевать?

— Нет, конечно! Ни в коем случае.

— Тогда зачем...

— А, ну это очень просто. Для того чтобы объединить враждующие народы, нет лучшего средства, чем общий враг. Ну или хотя бы видимость врага.

— А, ну тогда понятно. То есть вы прилетите, постреляете из своих тарелок, и все люди Земли тут же сплотятся на борьбу с вами?

— Вижу, вы уловили суть. А кроме того, ничто так не стимулирует науку, как военные разработки.

— А, вы имеете в виду всякое лазерное оружие и тому подобное?

— Лазерное оружие?! Блеск! Подумать только, ну кто бы догадался использовать лазер как оружие? Спасибо за идею. Видите, война ещё не началась, а уже приносит первые плоды. Ну, мы вам тоже подкинем немножко технологий. Для начала, скажем, плазменные пистолеты, суперсплавы и навигационный компьютер. Ну и трупов парочку, для полноты картины. Исследуйте на здоровье. Только не забудьте сказать в новостях, что вы это собрали со сбитой тарелки.

— Так и скажем.

— Потом мы обговорим дальнейшие шаги. Когда вы с нашей ненавязчивой помощью построите собственный космический флот, мы вас снабдим подробными картами населённой части Галактики, с указаниями всех ключевых объектов и путей сообщения.

— Большое спасибо. Мы уже давно мечтали выйти в космос и присоединиться к какой-нибудь галактической федерации.

— Эээ... нет. Только после нас.

— В каком это смысле?

— В прямом. Видите ли, в галактике слишком много враждующих цивилизаций. Их очень трудно примирить друг с другом. Для этого и существуем мы, всеобщие враги. Мы двести лет играли эту роль, ни на секунду не прекращая при этом искать себе замену. И вот, нашли! Теперь ваша очередь изображать злобных агрессоров из космоса, а мы наконец объединимся с бывшими врагами и войдём в федерацию.

— А мы что же, окажемся одни против всей галактики?!

— Пока не найдёте себе замену, — пожал плечами инопланетянин. — Мы вас осалили. Вы водите.

* 202 *

К нам в школу приехал Оракул. И все, конечно, тут же заволновались, потому что Оракул никогда не приезжает просто так, всегда по делу. А какое может быть в нашей школе дело для Оракула? Только найти Избранного, вот что я думаю! И все так думают.

У нас ведь что за школа? Мы тут все на героев учимся. Герои — они всегда и везде нужны, без них никак. В каждой деревне должен быть свой герой. Волков там отогнать, или великана-людоеда поймать для зоопарка. Принцесс, опять же, кто-то постоянно спасать должен, эти дуры так и норовят залезть куда не следует. Бывает, приходится с драконами возится, не без того. Нужная, в общем, профессия, востребованная. И оплачивается хорошо. Но всё-таки, герой — это всего лишь герой, таких пруд пруди, а вот Избранный... Их по всей стране найдётся от силы десятка два. Реже разве что короли встречаются. Но уж почёт Избранным оказывается — куда там королям! Невелика наука быть королём. Родился в королевской семье — ну и правь. А работа Избранного — тяжкий ежедневный труд; почётный, да, но изматывающий. Так нам рассказывали.

Конечно, каждый из нас втайне мечтает стать Избранным. Раньше, лет двести назад, дети мечтали вырасти великими волшебниками, но сейчас об этом даже думать смешно. Наука за эти годы так шагнула вперёд, что каждый, в принципе, великий волшебник. Превратить одну булочку в тысячу хлебов? Пожалуйста! Вычерпать из одного горшочка триста сорок вёдер каши? Да на здоровье! За ночь из одного лоскутка и дюйма ниток соткать дюжину платьев? Не проблема. Ну то есть, конечно, если имеются эти лоскутки и булочки — понятно ведь, что из ничего ничего и не получится, это же основы!

Оракул бредёт шаркающей походкой вдоль нашей шеренги, не глядя протягивает руку и выдёргивает из ряда щуплого прыщавого парнишку, имени которого я и не помню. Не меня!

— Ты — Избранный! — торжественно блеет Оракул своим дребезжащим голосом. — Бери лопату!

Парнишка, сам не свой от счастья, двумя руками прижимает к груди черенок лопаты. Повезло дураку. Станет фермером. Будет сеять, полоть, собирать урожай, возить зерно на мельницу, чтобы другой Избранный в поте лица пёк булочки и варил в горшочках кашу. Для всех. Потому что куда же без каши и без булочек? Из ничего ничего не возьмётся.

А нам, простым героям, только и остаётся, что ловить постылых людоедов да вытаскивать из кризиса принцесс.

* 203 *

— Господин Президент, к Вам тут инопланетные захватчики...

— Пусть войдут.

Секретарь впустил в приёмную трёх инопланетян. Президент прищурился. Инопланетяне ему не понравились. Смурные какие-то. И скафандры мятые, как будто в них спали.

— Мы к вам по поводу вторжения, — сказал один из инопланетян, зелёный с красными глазками. — Извините, что опоздали.

— Должны были прилететь ещё в конце прошлого года, — пояснил второй, нездорового синюшного цвета, — но замотались, то да сё... всякие дела...

— Пьянки и гулянки, — перевёл третий инопланетянин, пухлый и розовый, чью шею украшал двойной ряд засосов от щупалец. — И гильдийный рейд на босса. Если бы не я, они бы до сих пор не прочухались.

— Молчи, самка, — скривился красноглазый. — Тебе не понять. Из этого рейда я вынёс эпический пулемёт! И поднялся до семидесятого уровня!

— Так что насчёт вторжения? — перебил Президент.

— А, ну да... — спохватился синюшный инопланетянин.- Мы прибыли для того, чтобы выжечь половину территорий, уничтожить все крупные населённые пункты, перебить всех мужчин, изнасиловать всех женщин и угнать в рабство детей. А также расхитить природные богатства и надругаться над произведениями искусства.

— И на всё про всё у нас осталось только двое суток, — мрачно добавил красноглазый.

— Пони-ма-ю... — протянул Президент. — А может, сможем как-нибудь договориться по-хорошему?

— Так мы же как раз за этим и пришли! — воскликнул синюшный. — Сами понимаете, время поджимает, а за два дня нам никак не управиться. Так может, вы нам просто распишетесь в обходном листе, что мы тут всё порушили как надо? А то нам полевую практику не зачтут.

— Мы заплатим! — добавил красноглазый. — Колбасой или технологиями, как захотите.

— А в следующем семестре обязательно отработаем! — поспешил заверить розовый. — Честное слово!

* 204 *

Я — герой, моим подвигам нет числа. В любом городе, в любой самой маленькой деревушке все меня знают, все обо мне слышали. Спроси любого: кто сегодня спас мир? — он тут же на меня укажет. А уж как меня любят! Даже детей моим именем называют. Это и понятно: я сильный, красивый, здоровый, кулаком могу сваи заколачивать, с разбега реку перепрыгивать — это если в длину, а в высоту мой личный рекорд — сороковой этаж. А сколько я всего хорошего совершил! Кто, скажем, сражался с древними, как мир, гиганскими ящерами? Я! Кто истреблял злых тиранов, успокаивал нежить, разгонял целые армии и возводил за ночь дворцы? Я, кто же ещё! Кто спас из безнадежной ситуации прекраснейшую из всех женщин и как честный человек, женился на ней? И с животными я разговариваю, кстати, есть у меня такая особенность. И сам иногда каким-нибудь зверем оборачиваюсь, а бывает, что и птицей. А сколько раз меня убивали! Даже сварить пытались. Но я и в кипятке не сварился, а только круче стал. Вот я какой! Одним взмахом руки, бывало, горы воздвигал, леса насаживал, лавовые озёра из-под земли поднимал. И всё — совершенно бескорыстно, всё для людей, от чистого сердца, из великой любви. Почему бы и им меня после этого не любить? Так что у нас это взаимно.

Правда, одна странность в этой народной любви меня всё-таки задевает. Почему никто не зовёт меня, скажем, Крутой Мэн или Человек-Кулак? Я бы согласился даже на Человек-Во-Все-Бочки-Затычка! Но они называют меня Дураком. Иванушка, мол, Дурак. За что?!

* 205 *

Здесь не бывает ни войн, ни революций. И вообще никаких социальных потрясений. У нас на редкость стабильная и спокойная политическая обстановка. Настолько, что нет нужды не только в армии, но даже в полиции. И действительно, зачем она нужна? Чтобы один человек умышленно причинил вред другому... да быть того не может! Немыслимо! Так зачем нам органы правопорядка, если и так везде порядок? Тут дело даже не в деньгах налогоплательщиков. Потому что — ну какие деньги, о чём вы говорите? У нас давно никто не платит налогов, да и деньгами-то уже не пользуются. Какой в них смысл, если все доступные блага и так бесплатны? Нет, понятно, что работающий человек может получить больше, но по большому счёту разница не так уж и велика. Можно прекрасно прожить и не работая, и никто тебе слова в упрёк не скажет. Полная свобода. А какой простор для самовыражения! Пиши картины, сочиняй музыку, танцуй, вышивай крестиком, или просто художественно плюй в потолок — не важно, у нас любая деятельность одинаково почётна. Можешь, в конце концов, действительно поработать. Займись сельским хозяйством, животноводством, строительством... Хотя и не нужно это, жилищный вопрос давно решён. Никто больше не ютится в крошечной коммуналке с десятком соседей. Каждый человек имеет право на собственный дом. Причём с видом на море. Или горы. Да и вообще, мы давно вернулись к природе. Никаких вонючих заводов, никакого загрязнения окружающей среды — всё производство исключительно экологически чистое, еда без примесей, вода из горных родников, мебель из натурального дерева. А как устроен досуг! Только пожелай — и через пять минут ты уже на тропическом пляже, можешь валяться под пальмой в чём мать родила и потягивать кокосовое молоко через соломинку. И кстати, никто не усмотрит в этом ничего предосудительного. Ну голый, подумаешь. У нас тут ханжей нет. У нас тут... да вообще всё замечательно!

Хотя чего это я всё говорю: "мы", "нас"? Ведь с тех пор, как умер мой бедный попугай, я живу на этом острове один-одинёшенек...

* 206 *

— Что значит "пива нет"?! Почему нет?! А если я хочу пива?

— Не шумите, пожалуйста. У нас тут ресторан, а не кабак, мы приличное заведение.

— Приличное?! Это без пива-то?

— Покиньте, пожалуйста, помещение.

— Что..? Да ты чего, охренел?! Да ты вообще знаешь, кто я такой?

— Вам ответить прямо?

— Ну!

— Я думаю, Вы хам и вонючка. А теперь...

— Ну всё, достал! Я Герой, ясно тебе! Воин Света, дипломированный паладин, а никакой не вонючка. Просто работа у меня грязная, понял? И я зашёл в вашу мерзкую забегаловку, чтобы выпить кружку пива. Что, всем можно, а мне нельзя?

— Все платят. А вы требовали налить бесплатно.

— Имею право! Ты вообще представляешь себе, что у меня за работа? Каждый день спасаю этот мир — и что я с этого имею? А ничего! Вы все мне жизнью обязаны, на руках должны носить, а на деле что? Вчера меня пытались забить камнями, позавчера чуть не подняли на вилы. Оглушил Кракена — полгода потом прятался от рыбнадзора. Спас принцессу — так она же меня потом по судам затаскала, вроде как за сексуальное домогательство. Ну да, пришлось до неё пару раз дотронуться, пока кандалы снимал. Дракона убил — штраф; он, оказывается, редкое животное. Или вот, пришёл в деревню, говорю, у вас тут вроде тролль завёлся, людей пожирает, так давайте я его того... Еле ноги унёс! Оказывается, теперь даже слова такого, "тролль", нет! Изволь называть его "кремнийорганический гоминид", и никак иначе. А этот конкретный тролль к тому же — известный политический деятель, меценат, личный друг министра образования, его вообще не тронь. Ну и как бороться со злом в таких условиях? В правительстве вурдалаки, стража на содержании у бандитов, пресса вся куплена, злодеи разгуливают в чистых пиджаках... в ресторанах вон сидят. А честному человеку даже пива отказываются наливать!

— Ладно, хватит! — в спор вмешался один из посетителей, высокий импозантный мужчина в дорогом костюме. — Сколько с него за две кружки?

— Четыре медяка...

— Вот, — посетитель бросил на стойку золотую монету. — Сдачи не надо. Сдачу — ему.

Развернувшись и не слушая благодарностей героя, посетитель прошёл к выходу и принял пальто из рук услужливого швейцара.

— Что с вами, господин? — шёпотом укоризненно произнёс швейцар. — Разве ж так можно? Вы же уважаемый бизнесмен, потомок древнего вампирского рода, Вам не к лицу подавать милостыню всяким... всяким...

— Ай, отстань, — скривился вампир. — Самому тошно.

* 207 *

— Итак, товарищи курсанты, поздравляю вас с началом нового курса. Здесь вас научат, как сражаться с жукоглазыми захватчиками.

— Можно вопрос?

— По форме!

— Курсант Руби... сэр! — бодро отрапортовала курсант, взмахнув ресничками. — Разрешите обратиться?

— Разрешаю.

— Почему необходимо уничтожать жукоглазых? Нам же с ними, вроде, нечего делить?

— Кому нечего, а кому и... Ладно, отвечу по существу. Уничтожать их следует потому, что они нам не нравятся. Ясно, курсант?

— Так точно, сэр.

— Поясняю и для остальных. На своей планете мы, и только мы, можем считаться господствующей формой жизни. Жукоглазые не имеют никакого права составлять нам конкуренцию. А они именно к этому стремятся. Уже достаточная причина для того, чтобы их уничтожать. Но! Кто скажет, какая здесь основная трудность? Да, курсант Руби, я вас слушаю.

— Размеры, сэр!

— Правильно, курсант. Размеры. Жукоглазые намного, намного крупнее и сильнее нас. Поэтому для борьбы с ними вас научат управлять специальными Гигантскими Человекообразными...

— ...Роботами?! — радостно воскликнули сразу несколько курсантов, забыв о субординации.

— Что? — лектор удивленно округлил вакуоль. — Нет, зачем... Просто Гигантскими Человекообразными. Вот, смотрите на схему. Место вашей будущей дислокации здесь и здесь, в дыхательных и лимфатических узлах. Перехватываете управление по возможности незаметно. Не увлекайтесь, чтобы не вызвать перегрев системы. А когда жукоглазый появится в пределах видимости... тапком его, тапком!

* 208 *

— Ну чего шумишь? — спросил дракон, высовываясь из пещеры.

— Я вызываю тебя на честный бой, — любезно ответил рыцарь. — Уже третий час вызываю, между прочим.

— А зачем? — удивился дракон.

— Чтобы отобрать у тебя прекрасную принцессу.

— А-а, ну так это не ко мне. Это тебе к соседу моему надо, вот у него действительно принцесса. Прекрасная, с родословной. Неоднократная победительница всяких выставок. А я так... рыбок развожу.

Рыцарь почесал под шлемом.

— И сокровищ у тебя тоже нет?

— Я что, похож на дракона, у которого есть сокровища? — возмутился дракон. — Ты хоть не издевался бы!

— Ну да... — смутился рыцарь. — Видок у тебя тот ещё. И пещера какая-то стрёмная.

— Небогато живём, — согласился дракон. — Но концы с концами сводим. А ты лучше к соседу моему сходи, если тебя роскошь интересует. Вот там есть на что полюбоваться: клумбы, лужайки, статуэтки всякие. Ну и принцесса, опять же.

Дракон вздохнул с плохо прикрытой завистью.

— Родословная у неё длиной в два моих хвоста. Семьдесят пятое поколение в неволе! А экстерьер какой! Два метра в холке, окрас тёмно-бурый с подпалинами, прикус нижний, уши купированы, зад опущен — всё как положено, и выдрессирована на отлично, знает все команды, умеет играть на волынке и барабане, приносить тапочки, варить борщ и делать стойку. И потомство у неё без единого изъяна, от лучших производителей. Медалей штук пять или шесть, и все золотые. В общем, советую взглянуть.

— Эээ... спасибо... я... это... — рыцарь развернулся и помчался прочь, не разбирая дороги.

— Эй, ты куда? К моему соседу первый поворот налево! На-ле-во, слышишь?!

Рыцарь издалека неопределённо помахал рукой.

Дракон вздохнул и вернулся в пещеру. Склонился над плетёной колыбелькой, где спала маленькая золотоволосая девочка, и поправил одеялко.

— Всем породу подавай, — уныло пробормотал он. — Рост, окрас, посадку головы. А дворняжки, может, умнее! И преданнее! И вообще... и...

Он с умилением прислушался к ровному дыханию девочки.

— Ничего. Ты мне и такая, беспородная, хороша. А медаль... будет и у тебя когда-нибудь медаль. Зрительских симпатий.

* 209 *

...о проклятии, но в ответ на подлые речи чешуйчатой гадины доблестный рыцарь сэр Реджинальд лишь рассмеялся и отважно...

Дракон перевернул несколько страниц.

...и пирующие пришли в ужас и отчаяние, узрев на руке своего героя сии когти, а когда уже к полудню всё тело доблестного сэра покрылось чешуёю...

Дракон перевернул ещё страницу.

...спустился в винный погреб, справедливо рассудив, что обретя полный размер дракона, уже не сумеет выбраться наружу. И велел он также приготовить надёжные цепи для своих лап, на тот случай, если твёрдость духа изменит ему прежде. А ещё велел запечь целиком двух кабанов и одного из них начинить ядом, но подать ему сперва не отравленного, потому что, как объяснил сэр Реджинальд, перед смертью ему угодно напоследок побаловать себя печёной кабанятиной. А ещё велел он извлечь из пропасти тело прежнего дракона и похоронить того с почестями, подобающими рыцарю. Селяне же со слезами на глазах продолжали упрашивать своего господина...

Ещё страница.

...но хотя разум доброго сэра оставался по-прежнему остёр, муки голода терзали его всё сильнее, и лишь железная воля удерживала рыцаря от недостойных стенаний. Однако никакая пища не могла удовлетворить драконью утробу, и все яства без исключения тотчас извергались обратно, к вящему отчаянию селян. Ибо наконец стало ясно, о чём...

Дракон вздохнул и пропустил ещё несколько страниц.

...однако несмотря на то, что голод уже почти довёл его до безумия, сэр Реджинальд с достоинством отверг это предложение, заявив, что не пресечёт невинной жизни даже во спасение собственной. И селяне прослезились, ибо очень любили своего господина и не желали ему страшной погибели. И тогда кто-то предложил отловить жида или сарацина, либо привести из темницы одного из заключённых, но на это сэр Реджинальд с негодованием ответил, что скорее умрёт, но не осквернит свой рот нечистой кровью, и от этих рыцарственных речей даже...

Дракон потряс головой и раскрыл летопись почти в самом конце.

...и тогда, не в силах больше смотреть, как его господин корчится и кричит от невыносимой боли, верный оруженосец схватил господский меч...

Дракон решительно захлопнул книгу.

— И в результате мы имеем то, что имеем, — произнёс он в пространство. — Чёрт, как жрать хочется... Скоро они там или уснули?

В дверь громко постучали.

— Ну вот, — просиял дракон, открывая. — Лёгок на помине. Заходи скорее, я уже заждался.

Он впустил молодого рыцаря в пещеру и окинул его взглядом.

— Слу-ушай... я тебя что-то не припомню. Ты из новеньких, да? Не знал, что объявляли новый набор... но конечно, чем больше, тем лучше.

— Это у тебя намордник? — заинтересовался рыцарь.

— Ну да. На всякий случай, знаешь. А то ещё дыхну огнём, неловко получится... Ладно, давай к делу. Чем сражаться будешь?

Рыцарь обнажил меч.

— На мечах? — удивился дракон. — Я-то, вообще, не против, но между нами, ты бы лучше выбрал топор или хотя бы метательные ножи. Ими я владею гораздо хуже, а с мечом управляюсь довольно неплохо. Хотя дело твоё, конечно, но зачем зря рисковать?

— Где золото? — глухо вопросил из-под шлема рыцарь.

— Золото?.. Там, — дракон махнул лапой, — в хранилище. Где ж ему ещё быть?

Рыцарь наставил меч на дракона и коротко скомандовал:

— Веди!

— Что? — удивленно моргнул дракон. — Ну нет, это уж извини. Порядок есть порядок. Сперва сразимся, ты меня одолеешь, примешь смену — тогда и получишь ключ от казны. А до тех пор я уж как-нибудь сам её сторожить буду. Сам знаешь, у нас порядки строгие. А самые лучшие казначеи получаются из драконов, так что не будем нарушать традицию. Давай...

Рыцарь без предупреждения рубанул мечом, дракон лишь чудом успел отпрянуть, и острая сталь прошла в полудюйме от его горла.

— Эй, ты что творишь?! Я же ещё даже меча не взял!

Рыцарь снова напал, и дракону пришлось удирать по всему залу, чтобы спасти свою шкуру.

— Да что с тобой?! Ты что, псих? Это же не по правилам! Я безоружный!

Рыцарь подхватил с пола деревянное ведро и запустил им в голову дракону.

— Я... я понял! — завопил дракон, уклоняясь. — Ты никакой не сменщик! Ты не из наших! Ты... ты просто грабитель!

Рыцарь захохотал.

— Сейчас я тебя убью, гадина. И унесу всю казну!

— Погоди! Ты разве не знаешь, что всякий, победивший дракона в честном бою, сам становится драконом?

— Ну ещё бы! А как бы иначе, по-твоему, я сумел перетащить столько золота? На то и расчёт.

— Но ты же сам навсегда останешься драконом! А драконы... послушай же! драконы не едят ничего, кроме человеческого мяса!

— Ну и что? Людей вон сколько, с голоду не помру. И потом, чтобы ты знал, я не собираюсь становиться драконом навсегда. Мне уже обещали заплатить... солидные люди, которым зачем-то очень нужен собственный дракон. Так что где-то через недельку появится новый орден, вместо вашего. Только в другом городе, ха-ха!

Рыцарь и дракон кружили по залу, но рыцарь мало-помалу оттеснял безоружного противника в угол.

— Предатель!

— Кто, я? Ну нет, я наоборот, народный герой. Я ведь сам из другого города, для своих стараюсь.

Он наконец догнал дракона у стенки, прижал острие меча к его шее и довольно хохотнул.

— Сдавай смену, чудище. Пора умирать.

— Это был нечестный бой, — прохрипел дракон, стараясь не двигать челюстью. — Ты не дал мне взять оружие. Силы неравны...

— Да плевать, — ответил рыцарь и налёг всем весом на меч. Клинок переломился с печальным звоном, не оставив на чешуе даже царапины.

— Плевать, значит? — Переспросил дракон и стянул намордник. — Ну ладно, как скажешь...

Через полтора часа в дверь опять постучали.

— А, Чарли, привет! — радушно приветствовал дракон своего сменщика. — Заходи, присаживайся.

— Извини, старик, задержался, — сказал сменный рыцарь. — Дорогу развезло, а мой битюг...

— Да ладно, не извиняйся. Давай лучше сражаться побыстрее, ко мне сегодня дочка должна приехать.

— Конечно, конечно, — сменщик полез в карман и извлёк колоду карт. — В подкидного я тебя на раз уделаю. Через пять минут сможешь отправляться домой.

— Только играть по-честному! — предупредил дракон.

— Само собой, — хмыкнул рыцарь. — Но тебе это не поможет, победа всё равно будет за мной. Ах да, чуть не забыл!

Он снял со спины котомку и выложил на стол туго перевязанный свёрток.

— Тут хлеб и колбаса, и к ним бутыль неплохого вина. Перекусишь, когда превратишься в человека. Ты же тут три дня уже не жрамши!

— Спасибо, дружище, — с чувством произнёс дракон. Подёргал зачем-то завязки намордника, вздохнул, кашлянул, снова вздохнул. — Спасибо. Только я не голоден.

* 210 *

Последний претендент, никому не известный юноша, подошёл к Мечу и одним рывком вытащил его из камня. Зрители зааплодировали.

— Подойдите сюда, молодой человек, — поманил пальцем Первый Министр.

— Но ведь... — юноша неуверенно покосился на охранников, потом перевёл взгляд на Меч.

— Положите оружие и подойдите.

Воткнув Меч обратно в камень, соискатель приблизился к министрам.

— Поздравляем, — кисло произнёс Министр Экономики. — Вы прошли испытание и станете нашим новым королём. Ура.

— Он не может быть королём, — запротестовал Министр Просвещения. — Он ведь даже не рыцарь!

— Ну и что? Уверяю вас, простолюдины в роли королей иногда бывают ничем не хуже дворян. А здесь, по-моему, как раз такой случай.

— Да? — засомневался Министр Просвещения. — А ну, проверим. Скажите-ка, молодой человек, вам известны такие вещи, как социология, экономика, наука об управлении? Хотя бы в общих чертах?

— Чё? — округлил глаза будущий король.

— Ну, математику хотя бы знаете? Писать и читать умеете?

— Бог миловал, — осторожно ответил юноша.

Министры переглянулись.

— А что вы знаете о судопроизводстве? — спросил Министр Юстиции. — О правах человека?

— Есть такие... наверно.

— А что вы думате о внешней политике нашего государства? — поинтересовался Министр Иностранных дел. — Какова наша военная доктрина? Кто наши политические противники и кто союзники?

— Я не знаю... Иностранцы какие-нибудь.

— А что вы вообще знаете? — бросил Первый Министр. — Что умеете?

— Ась..?

— Я спрашиваю, вы умеете хоть что-нибудь?

— А-а... Ну да, конечно! Мечи из камня вытаскивать. Я восемь лет тренировался!

— А ещё?

Юноша задумался.

— Ещё?.. Могу обратно засовывать. А разве это обязательно? Я думал, чтобы стать королём, достаточно только вытащить.

Министры снова переглянулись.

— По-моему, идеальный вариант, — подвёл итог Первый Министр.

* 211 *

Корабли Перворожденных стояли у самого берега, похожие то ли на серебряных птиц, то ли на мечту. Глеймирфондель-ещё-тридцать-шесть-слогов-эль следил за погрузкой и попутно беседовал со своим маленьким другом, пришедшим его провожать.

— Ты не пойми нас неправильно, Гобо, — говорил Глеймир-как-его-там, — мы вовсе не бежим, поджав хвосты. Нами просто опять овладела жажда странствий, охота к перемене мест. Ничего тут не поделаешь, такова уж наша природа.

— Ну конечно, — недоверчиво ворчал Гобо Сумчатый, — а пророчество о приходе всеобщего Врага тут совершенно не при чём.

— Абсолютно, — кивал головой Перворожденный. — Нас пророчествами не запугать. И вообще, может, оракул ошибся. Они же всегда что-нибудь недоговаривают. Что он там сказал, когда Враг появится? Через сто лет?

— Через семьдесят.

— Ну, разница невелика.

— Для вас, может, разницы никакой, а мне и столько-то не прожить.

— Тем более не стоит беспокоиться, мой мохноногий друг. Тебя уже не будет, а мы будем далеко, пусть уж о Враге думают твои далёкие потомки.

Прозвучал сигнал, и дальний из кораблей, плавно покачиваясь, стал удаляться от земли.

— Мне пора на борт. Скоро наш отчалит.

— Но вы же когда-нибудь вернётесь?

— Нет, не думаю. Знаешь ведь, как это у нас бывает — кажется, прошло лишь три дня, а вокруг за это время выросли леса, реки изменили русла, сменился государственный строй и никто тебя не помнит. Нет, Гобо, боюсь, что ни с тобой, ни даже с твоими потомками нам уже не встретиться.

— Ну давай тогда прошаться, что ли.

Друзья обнялись, и высокий Перворожденный отправился к своему кораблю. А вскоре и корабль вздрогнул, подёрнулся дымкой и быстро унёсся в вечернее небо.

— Вот и всё, — вздохнул Сумчатый Гобо. — Улетели. Трусы.

Ему было горько. И гордые заносчивые диплодоки, и могучие бронтозавры, и мудрые невозмутимые трицератопсы, и даже грозные с виду, но такие душевные тиранозавры — все оказались обычными паникёрами, удравшими перед лицом надвигающейся катастрофы.

— Ладно, обойдёмся без вас. У нас ещё целых семьдесят лет, чтобы успеть приготовиться и встретить Врага во всеоружии!

Гобо огорчился бы куда больше, если бы узнал, что до появления человека оставалось не семьдесят, а семьдесят миллионов лет. Оракулы вечно что-нибудь недоговаривают.

* 212 *

— Вот, шпиона поймали.

Два дюжих орка подтолкнули к командиру связанного человека.

— Я не шпион! Я... перебежчик.

— Чё?

— Ну, предатель. Я плохой, понимаете?

— Нет. Объяснись.

— Ну, плохой я, плохой. Злой. Сволочь я. Всегда старался, как хуже. Я к вам хочу. Чтобы вместе! Чтобы заодно! Я вообще с детства мечтал о приходе сил Зла и Тьмы... ну вот вы и пришли. Можно к вам присоединиться? В борьбе против светлых?

Командир орков скривился и отвернул рыло в сторону.

— Кто-нибудь, растолкуйте популярно этому идиоту, что он обратился не по адресу, потому что мы и есть силы Добра, и наше дело правое. Ну и посадите его на кол, что ли.

* 213 *

— ...а если возьмёшь красную таблетку, то окажешься в стране чудес и я покажу тебе, как глубоко вниз уходит кроличья нора.

— А какие ещё таблетки есть?

— Ну вот, смотри. Оранжевая — тебя затянут отражения, а твои братья и сёстры окажутся валетами и дамами в карточной колоде. Жёлтая — и ты пойдёшь по дороге из такого же кирпича в компании льва и собачки, а возможно, ещё пары манекенов. Зелёная — и перед тобой распахнутся дверцы шкафа, голубая - в твоё окно влетит почтовая сова...

— А синяя?

— Про неё я тебе уже говорил.

— Нет, не говорил!

— Нет, говорил.

— Ну так повтори ещё раз!

— Пф-ф... Парень, ты выбирал синюю таблетку уже двадцать четыре раза. Чтобы только проснуться в своей постели, поверить, что всё это был сон, а вечером опять оказаться перед выбором. Тебе ещё не надоело, а?

* 214 *

— Тысяча золотых за голову короля гоблинов, — казначей ссыпал трижды пересчитанные монетки в мешочек и протянул рыцарю, — получите, распишитесь. Вот тут, да. Так, а что у вас?

— Голова короля гоблинов, — спокойно сообщил следующий рыцарь. — Извольте заплатить мою тысячу. Согласно объявлению.

— Минуточку! — нахмурился казначей. — Я ведь уже за неё заплатил! Вот этому господину. Или вы хотите сказать, что один из вас врёт?

Второй рыцарь смерил казначея сумрачным взглядом и вытащил из наплечной сумки уродливую гоблинскую голову. Казначей скосил глаза в мусорную корзину, где валялась другая голова, только что оплаченная.

— Семейное сходство налицо, — заметил он. — Но насколько я могу судить, вы мне показываете голову какого-то гоблина средних лет, в то время как король был глубокий старик.

— Так короля же убили, — пожал плечами второй рыцарь. — Вон тот господин и убил. А я сразу же прикончил следующего.

— В смысле, наследного принца? — уточнил казначей.

— Короля, — с нажимом произнёс второй рыцарь. — Король умер, да здравствует король, и всё такое. В общем, давайте, не жмитесь, платите мне мою тысячу.

Казначей привстал на стуле и оглядел длинную очередь просителей.

— Кто тут ещё с гоблинскими головами?

— Я!

— А у меня вообще целый гоблин!

Сказавший это рыцарь вытолкал вперёд мрачного побитого гоблина в драных штанах.

— Это — король?! — усомнился казначей.

— Я сопротивлялся, — хмуро объяснил гоблин. — Никто больше не хотел короноваться. А вообще я конюх... был. А теперь да, король в изгнании.

— А у меня — вот! — следующий рыцарь выложил на стол перед казначеем ослиную голову. — Когда гоблины поняли, чем дело пахнет, то решили поберечь своих и короновать какого-нибудь постороннего козла. Но козлов поблизости не нашлось.

— Да вы же сам — гоблин! — приглядевшись, воскликнул казначей.

— А то! — хмыкнул гоблин. — Все с нас поимеют по тысяче золотых, а мы сами что, крайние? Нам тоже деньги не помешают. Всего-то делов, коронацию провести.

— Безобразие! — возмутился казначей.- Это... это неслыхано! Я не могу выплачивать по тысяче золотых за каждого дохлого осла! Если так дальше пойдёт...

— Не, больше королей не будет, — успокоил его гоблин. — Дураков нет. У нас теперь демократия. Но ты бы, мил человек, всё-таки заплатил нам по двойному тарифу, а то ведь, чего доброго, можем опять монархию ввести.

* 215 *

Рыцарь подкинул на ладони камешек, прицелился, и забросил его вглубь пещеры. Раздался глухой стук. "Попал", — подумал Рыцарь.

— Кто там? — спросил из пещеры Дракон.

— Смерть твоя, — представился Рыцарь. — Вылазь давай.

Дракон высунул голову и близоруко прищурился, изучая гостя.

— А, ты из этих... Пришёл померяться силой?

— Не, — помотал головой рыцарь, — чего там меряться, я всё равно сильнее. Я пришёл тебя победить.

Дракон приподнял бровь.

— А не надорвёшься?

— Я одолел уже 199 драконов. Ты будешь двухсотым. Дело-то нехитрое.

— Ну это как сказать... А я вот сожрал 200 рыцарей. Тоже, знаешь, не особо напрягаясь.

— Ровно 200? — уточнил Рыцарь.

— Ну да.

— Красивое число. Круглое. И что, ты действительно хочешь его испортить?

Дракон задумался. Вспомнил двадцать пятого и сорок шестого рыцарей. Один разорвал ему крыло, а другой едва не выпустил кишки. А ведь тогда и сам Дракон был помоложе... всё-таки возраст уже даёт себя знать, вот и зрение иногда подводит... А двести — и правда красивое число.

— Нет, — признал Дракон. — Не хочу. Ладно, сдаюсь, ты победил.

Рыцарь расплылся в довольной улыбке.

— Отлично! Двести побед подряд! Новый мировой рекорд.

Из пещеры высунулась Прекрасная Принцесса.

— Вы уже закончили? Мне можно выходить?

— Ага, — кивнул Дракон на Рыцаря. — Он вот победил.

— О, мой спаситель! — радостно заверещала Принцесса. — Обними же меня и увези скорее в свой замок!

— Сожалею, сударыня, — холодно произнёс Рыцарь и отстранился. — Я уже освободил до вас ровно двести прекрасных принцесс. Мне бы не хотелось нарушать статистику.

* 216 *

— В объявлении написано, что у вас можно взять квест, — сказал Полуэльф бургомистру. — Но там не объясняется, в чём суть. Вы не могли бы уточнить?

— Да всё просто, — пожал плечами бургомистр. — Видите вон тот холм? На нём засел гоблин с гранатомётом. И периодически обстреливает город. Вот, собственно, и вся проблема.

— Ага, понятно. Надо убить гоблина...

— Что вы, что вы!? — бургомистр вытаращил глаза и замахал руками. — Его ни в коем случае нельзя убивать!

— Почему? — удивился Гном. — Это же гоблин!

— Вот именно! Если мы его убьём, мировая общественность скажет, что это геноцид, а мы расисты.

— Ну и что? Пусть говорит что хочет.

— И введёт войска, — мрачно закончил свою мысль бургомистр.

— Хм... — задумался Полуэльф. — То есть, этот засранец стреляет по вам из гранатомёта, а вы терпите и не смеете дать сдачи?

— Не смеем, — развёл руками бургомистр. — Иначе нас назовут агрессорами.

— Ну хорошо, а если, допустим, не убивать гоблина, а прогнать его куда-нибудь подальше?

— С его холма? Невозможно. Тогда нас назовут оккупантами.

— Поймать и отобрать гранатомёт?

— Экспроприаторами.

— Посадить под замок вместе с гранатомётом?.. Ладно-ладно, не отвечайте, — быстро проговорил Полуэльф, когда бургомистр открыл было рот. — Я всё понял. Действительно, интересный случай.

— Ну так чего же вы от нас хотите? — не выдержала Принцесса. — Убивать нельзя, разоружать нельзя, ловить и прогонять тоже нельзя, а что тогда остаётся? Перевоспитывать? Это не наш профиль.

— Нет, что вы... Для такой работы мы бы позвали психолога. Но, кстати, тогда мировая общественность обвинила бы нас в оказании психологического давления.

— И в осквернении самобытных традиций, — добавил Гном, солидно качнув головой. — Пострелять из гранатомёта по людишкам — это же для гоблинов святое!

— Вот-вот, — радостно воскликнул бургомистр, — вы меня понимаете.

— Ну а от нас-то что требуется? — снова встряла Принцесса.

— Отнести посылку, — вздохнул бургомистр.

— Кому? Гоблину?

— Ну да. Ведь там, на холме, нет никаких запасов еды. Через час гоблин проголодается, объявит перемирие и начнёт переговоры. Он так каждый день делает. Требует, чтобы ему приносили еду, вино, оружие, иногда ещё чего-нибудь... А потом, когда наестся, заявляет, что мирные переговоры зашли в тупик и он вынужден возобновить огонь. Мировая общественность ему очень сочувствует. Считает, что он принципиальный.

— А если вы откажетесь предоставлять ему еду и оружие...

— Тогда про нас скажут, что...

— Ладно-ладно, мы поняли, — замахал руками Полуэльф.

— ...и введут войска, — пробубнил бургомистр.

— Ну хорошо, а мы-то вам зачем? Послали бы кого-нибудь из своих отнести мешок.

— Посылали уже. Никто не вернулся.

— Что, гоблин их всех убил?

— Он утверждает, что нет.

— А...

— А мировая общественность ему верит.

— А...

— А тогда скажут, что мы провокаторы. Понимаете, это ведь он, гоблин, проявляет мирную инициативу, это его жест доброй воли. И если что-то пошло не так, то только по нашей вине. Очевидно же! А вы... ну вроде как посторонние, вас он, может, и не тронет.

— Ну хорошо, — подытожил Полуэльф. — Если отбросить всякую политическую шелуху, то от нас требуется взять посылку у заказчика и отнести её клиенту, верно? Обычный почтовый квест. А всё остальное — только ваши проблемы. Так?

— Всё верно, — подтвердил бургомистр, — значит, договорились?

— По рукам, — кивнул Полуэльф. Бургомистр облегчённо вздохнул.

— Можно вопрос? — подняла руку Принцесса. — Вот вы так боитесь, что мировая общественность назовёт вас агрессорами, или милитаристами, или ещё чем похуже — а как она вас называет сейчас?

— Идиотами, — печально ответил бургомистр.

* 217 *

К Границе Времён с двух сторон приблизились два старика, в которых даже самый придирчивый взгляд моментально признал бы великих волшебников. Оба высокие, седобородые, с пронзительным взглядом мудрых глаз, облаченные в видавшие виды мантии и конечно, с высокими остроконечными шляпами. За руки оба старика вели маленьких мальчиков.

— Мерлин, я полагаю? — без предисловия обратился один старик к другому. Получив утвердительный ответ, он подтолкнул своего мальчика вперёд. — Вот. Это, кажется, ваше.

— Правда? — приподнял бровь Мерлин. — И чем он успел отличиться?

— Ну, для начала, вытащил меч из камня.

— Ага. Ну, тогда это и правда мой. А этот, видимо, ваш, — он указал на другого мальчика. — Тоже меч вытаскивает. Но из шляпы, представляете? А это же всё-таки меч, не кролик...

— Да, то что надо. Ну, Артур, иди к дяде Мерлину. Он из тебя сделает человека.

— Иди сюда, малыш, — Мерлин протянул руку и поймал будущего короля за плечо. — А ты, Гарри, отправляйся с дядей Альбусом. Он тебя хорошему научит.

Волшебники обменялись мальчиками и пожали друг другу руки.

— Ну, я рад, что всё так легко разрешилось.

— Да, с этими парнями, которые рождаются не в своё время, вечные проблемы.

* 218 *

— Быстрее, колдун! Что ты мешкаешь? Армии Тьмы уже у наших ворот!

— Я тороплюсь как могу! — огрызнулся старый волшебник. — - Терпение, Ваше Величество, терпение. Я уверен, Избранный нас спасёт... я уже чувствую его приближение... он почти тут...

Волшебник простёр руки к пентаграмме и хрипло вздохнул.

— Тяжело... идёт!

Дверь распахнулась и в зал вломилась толпа чудовищ во главе с самим Тёмным Властелином. В одно мгновение и король, и придворные оказались схвачены, а к горлу волшебника приставлен кривой нож.

— Ну что же ты остановился, старик? — насмешливо спросил Тёмный Властелин. — Продолжай ритуал. Мне интересно.

Волшебник обвёл противников полубезумным взглядом и в последнем нечеловеческом усилии выкрикнул заключительную формулу Призыва.

Внутри пентаграммы возник человек из другого мира. Он был невысок, щупл, соплив, носил очки, и был застигнут заклинанием в тот момент, когда вытирал нос бумажной салфеткой. Человек не успел и рта раскрыть, как был обезглавлен двуручным мечом Властелина.

— Вот он, ваш Избранный, — презрительно скривился Властелин, вытер лезвие о рубашку убитого и сплюнул на труп. — Это даже не смешно, честное слово!

Он развернулся и вышел из зала. Прислужники поволокли пленных в темницу.

— Теперь нас уже никто не спасёт, — печально вздохнул король, прикованный рядом с волшебником. — Когда Избранный убит...

— О нет, он жив, — прошептал Волшебник. — Я чувствую это! Он жив, силён и уже вступил в бой!

— Но ведь мы своими глазами видели... Его же зарубили!

— Кого? Ах, это! Нет... Это был всего лишь человек. Носитель для Избранного, не более того.

А в это время Тёмный Властелин уже начал чувствовать лёгкое недомогание...

* 219 *

День Беседы-с-Предками отмечается в нашей земле с незапамятных времён. Каждый год, когда луны выстраиваются в одну линию, звучит набат с высокой башни, и все жители города, нарядившись в лучшие одежды и держа ритуальные фонарики в руках, выходят из своих домов и поднимаются бесконечной цепочкой на храмовый холм, где уже всё приготовлено для праздника. Мычат жертвенные животные, горят огни, играет музыка, хор молодых жрецов распевает священные гимны, а кордебалет молодых жриц исполняет сакральные танцы. Радость и трепет наполняют людские души.

И ровно в полночь верховный жрец в шёлковых одеяниях поднимается к алтарю и производит таинство, известное лишь ему одному, передаваемое в роду первосвященников от отца к сыну. И тогда весь храм озаряется неземным светом, и народ в благоговении созерцает на обзорных экранах лики Предков — всех семидесяти двух. Древние мудрые глаза сурово смотрят на потомков сквозь стекло анабиозных камер. Жрец в священном трансе переключает рычаги, и краски жизни возвращаются на лица Предков, губы шевелятся, произнося пророчества и благословения на давно забытом языке, и люди падают ниц, благодаря за Откровение.

И вновь звучит колокол, и верховный жрец повторяет весь ритуал в обратном порядке, и души Предков вновь уходят в царство смерти. Но ещё долгое-долгое время потом мудрецы и богословы будут обсуждать сказанное предками, отыскивать скрытый смысл в звучании фраз, намёки - в интонациях. Хотя вот уже много лет Предки говорят одно и то же, и эта священная фраза знакома каждому ребёнку и включена в ежедневную обязательную молитву. "Опять вы, сволочи! Дайте уже помереть спокойно!"

* 220 *

— Есть кто живой? — крикнул Принц вглубь пещеры.

Раздался протяжный рык, и навстречу Принцы выскочил немного помятый со сна дракон.

— Ага... вижу. Есть, — глубокомысленно заключил Принц.

— Готовься к бою, человечишка! — взревел Дракон. — Я принимаю твой вызов!

— А я тебя и не вызывал, — осадил его Принц. — Я только спросил, есть ли тут кто живой. Снаружи дождь, а в пещере сухо. Не возражаешь, если я тут пережду?

Дракон задумался.

— А драки что, не будет?

— Да не хотелось бы.

— Ну тогда ладно, — Дракон сложил крылья и подвинулся, пропуская Принца. — Проходи. А чего это ты сегодня такой миролюбивый?

— Да понимаешь... Я бы тебя, конечно, с радостью сразил, но тут такое дело... Вчера я, например, убил циклопа-людоеда. Хороший, вроде бы, поступок? А оказывается, бедный одноглазый калека не угодил мне своими гастрономическими предпочтениями и в последующей за этим драке получил восемнадцать колотых ран, две из которых явились смертельными. И главное, ведь правда же всё, не возразишь. Или вот, на прошлой неделе пришло под наши стены войско завоевателя, так я их генерала, драконьего всадника, сбил яблоком. Засветил прямо в лоб, он и свалился, с такой-то высоты, и всё войско в ужасе бежало, лишённое руководства. А в газетах подняли вой — как я посмел разбрасываться стратегическими яблоками?! В них же семечки, враг может их посадить, вырастить яблони, собрать урожай, начать торговать фруктами, сбить цены и подорвать тем самым экономическую мощь нашего отечества! Какой же из меня принц, будущий глава государства, если я так легкомыслен и недальновиден? Спасу какую-нибудь принцессу — обвиняют в домогательстве. Разгоню шайку разбойников... а, даже говорить не хочется. Не то что мой двоюродный брат — он такой умница, ни с кем не ссорится, никого не трогает, и даже с нашими врагами в самых тёплых отношениях.

Принц махнул рукой, отметая грустные мысли.

— Так что извини, сегодня — никаких драк. Может быть, потом как-нибудь. После выборов.

* 221 *

— С возвращением, великий герой! Как прошла твоя миссия?

Герой уселся в кресло перед старостой и вольготно закинул ноги на стол.

— Всё в ажуре! — заверил он. — Гоните мою награду.

— Разумеется, разумеется, — засуетился староста. — Но сперва всё-таки доложи о выполнении, так, чисто для отчётности.

Герой закатил глаза.

— Бюрократы... ненавижу бюрократию! Ну ладно, слушайте. Вы мне жаловались, что вашу деревню атакуют орки, верно?

— Да.

— И вам нужно как-то с ними бороться, но на это не хватает средств, и с вооружением у вас полный швах.

— Всё так, — вздохнул староста. — Поэтому мы и послали тебя с дипломатической миссией к гномам. У гномов есть деньги, ресурсы, влияние, и заручившись их поддержкой, мы могли бы...

— Ага, ага, — нетерпеливо перебил герой. — Ну так вот, был я у гномов и всё уладил. Прокачал с ними репутацию до "Лучшего друга всех бородатых", наобещал всякого-разного, получил в кредит мешок золота и сундук ништяков, броню вот себе выковал эпическую, и меч легендарный. Так что теперь можно и подраться!

— Так, значит, ты наконец отправишься мстить оркам и защитишь нашу деревню? — обрадовался староста.

— Чё? Да на хрена мне сдались ваши орки? С них ни добычи, ни профита, один геморрой! Деньги и ресурсы есть у гномов! Вот их и буду теперь нагибать. А вы со своими проблемами разбирайтесь сами. И кстати, повторяю вопрос: где? моя? награда?!

* 222 *

— Наконец-то! — воскликнул правитель, любуясь в зеркале своим новым головным убором. — После всех этих усилий корона наконец-то принадлежит мне! Всё — моё! Власть, слава, почести... неограниченные возможности! Весь мир в моих руках!

— Ага, — согласилась корона. — Мировое господство — это опупеть как круто! Что может быть лучше абсолютной власти!

Она немного повозилась, устраиваясь поудобнее на голове правителя и заодно проверяя, надёжно ли укоренились мозговые присоски.

— А вот насчёт того, кто тут кому принадлежит — у меня для тебя неприятные новости...

* 223 *

Герои сидели в глубоком подвале посреди каких-то развалин и, вздрагивая, слушали, как наверху их ищут с собаками.

— Это всё из-за тебя! — вполголоса прошипел Полуэльф Халфлингу. — У тебя вообще мозги есть?

— Да ещё какие! — гордо, хотя и тоже тихо-тихо, ответил Халфлинг. — Ты всё испортил! А ведь как всё прекрасно складывалось!

— Тс-с! — предупредительно придержала Полуэльфа за плечо Принцесса. — Не повышай голос.

— Нет, ну объясните мне кто-нибудь, зачем, зачем ему потребовалось воровать эту подзорную трубу?! На кой чёрт она нам нужна?

— Ну мало ли... вдруг пригодится? — пробубнил Халфлинг. — Смотрю — лежит, ну как не взять?

Полуэльф вздохнул.

— Мы в этом городе были на хорошем счету. Нас все любили и уважали. Охотно давали квесты, продавали расходники и скупали трофеи по разумной цене. Потому что мы благородные герои и всегда поможем, если что. Вот и сегодня, когда загорелась лавка старьёвщика, мы сразу оказались на месте и помогали тушить пожар. Казалось бы, чего уж лучше для репутации, да? Так ведь нет, вот этот хмырь...

— Не обижай полурослика, он наш товарищ! — строго, хотя и не вполне уверенно, произнёс Варвар.

— Да-а?! Этот товарищ под шумок решил зачем-то спереть с прилавка подзорную трубу! И попался!

— Вообще-то это астролябия, — внёс поправку Гном. — Но не принципиально, проехали.

— И что теперь? Смотрите сами: на нас висит воровство, нанесение тяжких увечий...

— А кто просил этого лавочника так орать? Промолчал бы, и не пришлось бы его бить!

—...сопротивление властям при аресте, — неумолимо продолжал Полуэльф, — угон транспортного средства — между прочим, личной кареты полицмейстера, повреждение памятников архитектуры и покушение на убийство...

— Подумаешь, всего-то сбили какую-то торговку... А чего она прямо под колёса лезет?

— ...нарушение общественного порядка, да ещё и поджог нам тоже наверняка припишут. Весь город на нас ополчился, все квесты провалены, и новых никто не даст, всё имущество, оставленное в гостинице, будет пущено с молотка для погашения штрафов, да и в другие города ушли депеши о нашей якобы неблагонадёжности. Понимаешь? Были мы герои, а теперь — преступники! И от этого клейма уже никогда не отмыться! А всё ради чего? Что ты можешь сказать в своё оправдание?

— Зато у нас теперь есть астролябия! — ответил Халфлинг.

* 224 *

Раньше у бакланов жизнь была скучная, неинтересная. А теперь! Стоило им только приколотить на краю утёса строгий знак "Леммингам у нас топиться запрещено!" — и такое началось! То целый месяц, бывало, на многие мили вокруг ни одного зайца, а тут вдруг толпа набежала — и зайцы, и лоси, и медведи, и даже сова!

— Почему запрет касается только леммингов? Что за дискриминация?

— Почему именно здесь нельзя, а везде можно?

— Какое бакланы имеют право указывать, кому чего можно, а чего нельзя?

— Море вообще общее! Хотят лемминги топиться — это их право!

Лемминги, когда узнали про это обсуждение, были сперва сильно озадачены — у них вообще как-то не принято было до сих пор прыгать в воду, да ещё всей толпой — эдак и вымереть недолго! Но потом, прислушавшись к общественному мнению, и они прониклись возмущением. Действительно, какое безобразие! Что эти бакланы о себе возомнили? Как они посмели ограничивать их, леммингов, свободу воли?! Распоряжаться чужой жизнью и смертью?! Слишком много на себя берут!

И сто тысяч леммингов в знак протеста против произвола гордо сиганули с берега в реку.

А зайцы кричат бакланам: "Смотрите, до чего вы их довели!".

А лоси кричат зайцам: "Это был их свободный выбор!".

А медведи кричат на всех: "Не о том спорите! Это ж знак! Это ж — сила! Лемминги — это ж звучит гордо! Пускай теперь каждый год прыгают!".

А сова летает кругами с плакатом: "Запретить! Не пущать!".

А те лемминги, которые пока остались на берегу, кидают в сову шишками, но не добрасывают, конечно, и все шишки падают на зайцев, медведей и самих леммингов, что ничуть не способствует взаимопониманию.

Бакланы смотрят на всё это, балдеют. Толпень, движуха, экшен! Лепота-а...

* 225 *

—Погодиииите!!! Не открываааайтеее!!!

Халфлинг поспешно отпрянул от замка, который он уже почти взломал. Сработал условный рефлекс авантюриста, неоднократно спасавший полурослику жизнь — при любой тревоге немедленно прятаться за спины товарищей. Товарищи тоже рефлекторно выхватили оружие и обернулись к источнику шума.

— Ну что ещё? — недовольно вопросил Гном, когда вопящий во всё горло гонец добежал до честной компании. — Чего орёшь? Не видишь, мы тут делом заняты!

— Уф... насилу догнал... — просипел взмыленный гонец и сунул в руки Гному мятый конверт. — Вот. Теперь всё!

Он привалился к стене и закрыл глаза в изнеможении.

Гном посмотрел на гонца, пожал плечами и аккуратно вскрыл послание.

— Ну и что там? — полюбопытствовал Полуэльф.

— Минуточку. — Гном достал из кармана очки и погрузился в чтение. — Ничего не понимаю. Ерунда какая-то...

— Читай вслух.

— Тут слишком длинный текст, я лучше своими словами. Если отбросить всякую бюрократическую шелуху, то это правительственный заказ на уничтожение Тёмного Властелина. Награда — вариативная, по факту выполнения. Подписано сегодня. И даже не королём, а каким-то Вторым Советником Левой Стороны.

— И что сиё значит? — спросила Принцесса.

— Эй, ты! — Полуэльф грубо тряхнул гонца за плечо. — Тебя дама спрашивает! Что это за бредовая бумажка?

— Вы наняты, — хрипло пояснил гонец, он ещё не успел отдышаться. — Государство оказывает вам высокую честь стать исполнителями народной воли и инструментом правосудия. Как-то так.

— А если мы плевать хотели на эту высокую честь?

— Вы не можете отказаться! — замотал головой гонец. — Правительственные квесты приравниваются к сюжетным!

— Да какого чёрта! — вспылил Халфлинг. — Мы два месяца добирались до этой цитадели, преодолевали немыслимые трудности и лишения, перебили несметные полчища монстров, прорвались сквозь все ловушки и демоническую охрану, ещё минута — я бы открыл последнюю дверь и мы так и так замочили бы Тёмного! Где было ваше государство всё это время? Почему никто не почухался нанять нас — ладно, пусть не в самом начале, но хотя бы в середине пути? Почему нам не оказывали никакой помощи, не давали подъёмных, не делились продовольствием? Почему мы должны были всё делать сами?

— Тут ещё одна бумажка! — сообщил Гном, пошарив в конверте. — "Всё, что сделал податель сего, сделано по моему приказу и на благо государства." Подпись... Второй Советник Левой Стороны.

— Именно так! — радостно закивал гонец. — Вы ничего не делали сами, видите, тут так и написано. За вашей спиной стояла вся мощь государства. И вы справились, молодцы.

— А если бы не справились?

— Ну, тогда бы вы не дошли до этой двери и я не передал бы вам приказ. Вы бы, конечно, погибли героями, но по собственной инициативе, государство тут было бы не при чём. Ну посудите сами, зачем государству и господину Второму Советнику лично связываться с неудачниками, да ещё накануне выборов!

— То есть, я правильно понимаю, — вмешался Варвар, подозрительно нахмуря брови, — что наши подвиги и заслуги теперь как бы и не наши вовсе, а вот этого самого Второго Советника?

— Ну да! Вы же не думали, надеюсь, что правительство оставит без внимания такую масштабную операцию, как окончательная победа над злом? Была создана комиссия, приняты меры, делегированы соответствующие полномочия, ваш статус официально утверждён... Чем вы ещё недовольны?

— А вот это вот, "вариативная награда" — что значит? — спросила Принцесса, подёргав Полуэльфа за рукав.

— Это значит, что денег мы не получим, — мрачно ответил тот. — Дадут нам какую-нибудь почётную грамоту, ну может, ещё медаль — и всё.

— Но ведь нам и так никто не собирался платить?

— Да, но тогда не было обидно.

Герои замолчали. Случившееся было несправедливо — они ведь сами, по доброй воле, по велению души спасали эту страну, воевали со злом, мучились, надрывались, а теперь вдруг... что? В последний момент пришёл какой-то правительственный чиновник, оттёр их в сторону и собирается нагреть свои изнеженные ручки на их подвигах, как будто... как будто так и надо!

— Знаешь что? — обратилась Принцесса к гонцу. — Если твоему господину Второму Советнику так уж нужна голова Тёмного Властелина для политической карьеры — пусть сам приходит и её забирает! Хоть один, хоть со всем Советом Министров. А мы для него таскать каштаны из огня не нанимались!

— Нанимались! — быстро возразил гонец. — Вот же приказ!

— Дай-ка его сюда. — Принцесса взяла конверт из рук Гнома и порвала его пополам со всем содержимым. И ещё раз пополам. И — уже с трудом — ещё раз. И передала обрывки Варвару, который был посильнее и смог разорвать их ещё несколько раз.

— Вы не можете просто так отказаться от сюжетного задания!

— Отвернитесь, Ваше Высочество, — попросил Полуэльф, и когда Принцесса привычно отвернулась, остальные дружно показали гонцу неприличный жест.

— Я буду вынужден уведомить правительство о вашем саботаже, — поджал губы гонец. — Господин Второй Советник будет очень недоволен. Не думаю, что после такого вы останетесь желанными гостями в нашей стране.

— А мы и не собираемся здесь задерживаться! — ответил за всех Полуэльф. — Верно?

— Верно, — кивнула Принцесса. — Пошли отсюда, ребята.

Герои прошли мимо гонца, гордо задрав подбородки и скрылись за поворотом цитадели.

— Не очень-то и надо! — крикнул им вслед гонец. Никто не ответил.

Прошло полчаса. Герои не вернулись.

Гонец деликатно постучал в дверь.

— Они ушли? — шёпотом спросил Тёмный Властелин, выглядывая в щёлочку.

— Ушли! — заверил его гонец. — Всё, как Вы сказали, господин Второй Советник! Всё, как Вы сказали!

* 226 *

— Ровно через шестнадцать лет принцесса уколет палец веретеном и умрёт! — громко провозгласила старая ведьма и, развернувшись к двери, уже на пороге, не удержалась, чтобы не добавить зловеще:

— Ха-ха-ха!

— Понимаешь, внучка, — неторопливо объясняла она маленькой ведьмочке через двадцать лет, выгуливая её по осеннему парку, — мне ведь даже не пришлось ничего делать самой. Эти дуры, добрые феи, тут же перепугались, запаниковали и сами сделали за меня всю работу. Разумеется, никто из них не смог отменить моё проклятие. Ещё бы им суметь отменить то, чего вообще нет! Они его даже и обнаружить не смогли, но, вместо того, чтобы пораскинуть мозгами, лишь ещё больше уверились в моей крутости. Ну и наложили на бедную девочку защитные чары, чтобы она в свои шестнадцать заснула летаргическим сном на сотню лет. Как по мне, это вполне себе достойное проклятие. И заметь, вся слава — мне.

— Но ты ведь сама могла проклясть принцессу, да, бабушка? Ведь могла бы?

— В принципе, да, — кивнула старая ведьма. — Но я стараюсь вообще поменьше связываться с проклятиями, и тебе не советую. Слишком дорого за них потом приходится платить.

Внучка помолчала, задумчиво подбрасывая сапожком опавшие листья, и спросила:

— А если бы добрая фея не стала защищать принцессу, что тогда? Прошли бы шестнадцать лет, принцесса бы не умерла, уколовшись веретеном, и всем стало бы понятно...

— ...что я всех сделала? — закончила фразу ведьма и хмыкнула. — А что, это мне даже нравится. Это по-нашему, по-ведьмински. Но вообще, чтоб ты знала, не для того я затеяла всю авантюру, чтобы испортить жизнь какой-то там принцессе, с которой и знакома-то не была, и которая по малолетству ничего плохого мне ещё сделать не успела.

— А для чего же?

— А ты как думаешь? — ведьма остановилась и выжидательно уставилась на внучку. Внучка изо всех сил задумалась, морща лоб и грызя ноготь.

— Целая страна... — наконец выдала она. — Целая страна, в которой запрещены любые прялки и веретена! А, значит...

— Правильно, умница! — ведьма довольно кивнула. — Никаких ниток, никакой пряжи, никаких тканей местного производства. А значит, резкий скачок цен на текстильную продукцию, рост импорта, усиление позиций кожевенников, перенасыщение внутреннего рынка шерстью, льном и хлопком и ещё много других интересных нюансов. Тот, кто знал о кризисе заранее, а тем более, кто сам его и устроил, может поиметь с этого дела свой небольшой гешефт!

* 227 *

— Да не было у нас отродясь никаких обескровленных трупов! В человеке крови сколько? Полтора галлона! Да столько ни в один желудок не вместится, какой ты там ни будь упырь. Я господина барона так напрямую и спрашивал... Ну да, спрашивал, а что? Барон к нам, бывало, сам в таверну захаживал — ну, не пива, конечно, выпить, но служаночки у нас, сами видите — чистенькие, крепенькие, кровь с молоком, как-раз в его вкусе... так о чём, то бишь, я? Да, ну так вот, я его и спрашивал: "А скажите, господин барон, Вы можете человека досуха выпить али слабо?" А он, бывало, усмехнётся, из служаночкиного запястья пригубит да и признается: да, мол, слабо. Оно и понятно, я вот, например, кружку пива выпью и не замечу, и две выпью, если жарко, ну три, если хорошо пойдёт. Четыре — это уже поднатужиться надо, пять — через силу, а на шестой лопну, пожалуй. И это ведь пиво, а не кровь. А кровь — она скорее еда, вроде как кисель или овсянка. Станет кто-то семь ковшей овсянки на завтрак потреблять? То-то и оно. Вот и господин барон, когда проголодается, подойдёт, бывало, к кому-нибудь из челяди, ножик достанет, а человек уж и знает, в чём дело, сам руку подставит. Господин барон его же потом и перевяжет — ну а что, о холопах тоже заботиться надо, они ценное имущество. Образованный человек был... ну, не совсем человек, а как бы это сказать... тварь, но тварь культурная. В разных болезнях хорошо разбирался, особенно которые от малокровия. Лечил деревенских, а ещё учил руки мыть, с земли не есть, чтобы поменьше хворали. И нам хорошо, и ему прямая выгода. Вообще, хороший был хозяин, заботливый. Охотой не увлекался, посевов не вытаптывал, девок не портил — при вечноживой-то жене! Вреда от него, почитай, и никакого. Ну, оброк, конечно, платили, не без того, но это ж везде так. А видели барона редко. Я его, бывало, так напрямую и спрашивал: "Господин барон, а что это Вы к нам только после заката заглядываете? Или правду говорят, что вам солнце — прямая погибель?" А он, бывало, засмеётся, к служаночке приложится, и ответит: "а вы, дурачьё, почему ночью по домам сидите? Или вас лунный свет убивает? А я помещик, живу как хочу — днём сплю, ночью звёзды наблюдаю. Астроном я, понимаешь? Не знаешь такого слова? Звездочёт, значит. А днём нам, дворянам, по солнцу разгуливать не резон, мы должны блюсти аристократическую бледность кожи, а не плебейских загар!" Ну, это он, конечно, хватил, другие-то дворяне все люди как люди, после полудня как просыпаются, так и выползают на природу, а этот, вишь, гордый. Старая аристократия, принципы. За это мы его очень уважали. Ну и любили, да. А как не любить, когда и деды наши, и прадеды, и все предки до седьмого колена под господином бароном ходили? Это у нас в крови уже, можно сказать. Но человек же такая неблагодарная скотина! Поедет кто-нибудь из наших в город или в соседнюю деревню, напьётся и как начнёт на жизнь жаловаться: и налоги-то барон с нас дерёт, и кровушку-то нашу сосёт, и золота-то у него немерено, когда трудовому человеку на пиво не хватает, и такой он, и сякой... Любим мы его, конечно, но как не пожаловаться? Ну и нашлись добрые люди, донесли кому надо, а те дальше передали, и вот к нам аж из самой столицы приехал судейский чин, да с охраной, да с гвардейцами. Чтобы, значит, запретить. Чтобы, значит, прекратить насилие. Не имеет, мол, господин барон такого права, кровь людскую пить забесплатно, хоть мы и его законные холопы. Но при том мы, мол, все твари Божьи, а герцог наш — божий помазанник навроде короля, и наша кровь — достояние государства и Святой Церкви, так что господин барон обязан за каждую унцию крови платить золотом. И довольствоваться тем, что люди ему сами захотят продать. Сколько, значит, принесут, столько пусть и покупает, и ни каплей больше. Ну и налоги заодно повысили, конечно, куда уж без этого. Но главное сказали: кровь — товар, стоит золота, принимается по весу.

Вот с тех пор и стали вдоль дорог находить обескровленные трупы.

* 228 *

— Господа присяжные! — произнёс прокурор. — Вы все только что были вынуждены выслушивать ханжеские лицемерные заявления подсудимого, о том, что он якобы руководствовался идеалами добра и света, верша свой самосуд, и что дело его правое, и т.д. и т.п. Кто вообще посвятил в рыцари этого человека? Кто ответит за его произвол? Этот "рыцарь" вероломно напал на ничего не подозревающего истца и успел (пока не был остановлен законопослушными гражданами) отрубить ему одну голову из трёх и нанести тяжелейшую моральную травму остальным двум! И как он пытался оправдать свои преступные действия? "Дракон похитил принцессу" — ха! "Дракон сжигал сады и пашни" — ха-ха! "Дракон жрал селян и скот" — три ха-ха! Господа присяжные, неужели мы поверим, будто именно эти причины побудили подсудимого напасть на истца? Нет, нет и нет! Бред, нонсенс, наглая ложь! Мы все прекрасно понимаем, что действиями обвиняемого руководило совсем иное соображение, что в своей слепой ненависти он возжелал уничтожить дракона лишь потому, что дракон — чёрный! Я утверждаю, что рыцарю было совершенно безразлично, совершал ли дракон что-либо предосудительное или был чист и невинен аки агнец. Почему защита пытается демонизировать моего подопечного? Откуда вообще всплыли и кем были сфабрикованы все эту чудовищные обвинения в многочисленных преступлениях? Да, дракон не ангел. Вполне возможно, что он кого-то когда-то и съел, мы сейчас не об этом говорим. В данном же случае единственная вина чёрного дракона состояла в том, что он попался на глаза светлому рыцарю и пал жертвой его нетерпимости. Вы можете возразить, что уж принцессу-то дракон точно похитил, но вот вопрос — зачем? А я отвечу. Это была всего лишь досадная ошибка, недоразумение. Дракону вовсе не нужна была принцесса, он просто обознался, приняв её в сумерках за принца!

— Я гей, — пояснил дракон правой головой.

— И вдобавок душевнобольной, — добавила левая (бывшая средняя) голова. — У меня раздвоение личности. Было, конечно, растроение, пока этот... с мечом... на меня не полез.

— Вы видите, господа?! — патетически воскликнул прокурор. — Вы видите, как низко пал подсудимый?! Мало того, что он расист и гомофоб, так ещё и на несчастного безумца поднял свой нечестивый меч! Мне... нечего больше добавить. Нет слов, господа, нет слов. Выносите свой вердикт. Я надеюсь, вы будете беспристрастны!

* 229 *

— С возвращением, великий герой! Как прошла твоя миссия?

Герой уселся в кресло перед старостой и вольготно закинул ноги на стол.

— Всё в ажуре! — заверил он. — Гоните мою награду.

Герой закатил глаза.

— Да.

— И вам нужно как-то с ними бороться, но на это не хватает средств, и с вооружением у вас полный швах.

— Ага,ага, — нетерпеливо перебил герой. — Ну так вот, был я у гномов и всё уладил. Прокачал с ними репутацию до "Лучшего друга всех бородатых", наобещал всякого-разного, получил в кредит мешок золота и сундук ништяков, броню вот себе выковал эпическую, и меч легендарный. Так что теперь можно и подраться!

— Так значит, ты наконец отправишься мстить оркам и защитишь нашу деревню? — обрадовался староста.

* 230 *

— Люди меня любят, — самоуверенно заявил людоед, — потому что я их ем.

Герои переглянулись и снова уставились на владельца замка. Людоед сидел в удобном мягком кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, и попивал абсент.

— Я не совсем уверен... — начал Полуэльф, но Людоед перебил его, нетерпеливо взмахнув свободной рукой.

— Ай, бросьте! Ведь это же очевидно. Да вы оглянитесь, посмотрите сами: откуда всё это, по-вашему?

Посмотреть действительно было на что. Роскошная обстановка гостиной хотя и кричала о вопиющей безвкусице владельца, но в плане стоимости, вычурности и блескучести могла посоперничать с любыми королевскими апартаментами, с серьёзными шансами на победу. Не то, совсем не то ожидали увидеть герои в людоедском логове! Да и само логово...

Когда посреди города они наткнулись на указатель, где рядом с надписями "Центральный банк", "Мэрия" и "Ломбард" виднелась стрелочка к "Замку Людоеда", то почему-то подумали, что это название местного питейного заведения. Бывают такие оригиналы среди трактирщиков, дают имена и похлеще. Но стрелка действительно вывела к замку, или даже скорее, к небольшому дворцу, в самой престижной части города. И внутри действительно жил Людоед. Гостей он не ждал, но был очень рад им.

— Всё это, — продолжая начатую тему, сказал Людоед, обводя вокруг себя рукой, — мне презентовали жители города. Вино, которое вы пьёте — из личных погребов начальника стражи, а он тонкий ценитель. Продукты — от самых известных поставщиков, а мебель — от лучших производителей. Что это, как не доказательства любви?

— Но всё-таки это как-то странно, — заметила Принцесса. — За что людям Вас любить? Любовь без причины не бывает...

— Бывает, — встрял Халфлинг. — Я тебе потом расскажу.

— Но ведь я уже объяснял! — Людоед всплеснул руками и расплескал-таки свой абсент. — Ой, простите... Вот салфеточка. Да, так о чём я? Причина такой любви, как уже говорилось, в том, что я ем людей. И они вполне справедливо считают, что если давать мне побольше вина, хлеба, рыбки, сыров и прочих деликатесов — то я буду сыт и доволен и меньше стану налегать на человечину, а то и вовсе воздержусь от её употребления. И они правы! Желудок у меня не резиновый. А как же можно отказаться от хорошо приготовленной курочки под белым соусом, да с грибочками, да с черносливом, и с вот этими штучками, всё забываю, как они называются... м-м-м... Нет, знаете, ничего не имею против людей, они тоже вкусные, что ни говори, но всё-таки хорошая курочка — это хорошая курочка! А стерлядка! А говядинка! А трюфели!

— То есть, пока город вас кормит, вы не трогаете его жителей?

— Ну-у, не совсем, — признался Людоед. — Хочется иногда, знаете ли, простой незатейливой еды. Но редко. Это же так, просто баловство.

— Не понимаю, — почесал в затылке Варвар. — К чему все эти сложности? Пристукнуть тебя топором, да и дело с концом! Зачем кормить-то?

— Пристукнуть?! — дёрнулся Людоед. —Да что вы такое говорите?! Это же варварство... а, ну да. Конечно. Хм. Ну так вот, это совершенно неприемлемый метод. Некультурный, бесчеловечный, дикий и... и вообще. У нас тут цивилизованное общество, и совсем другие методы решения конфликтов. Зачем прибегать к насилию, когда можно договориться миром? Вот мы и договорились. Люди мне платят, я их ем реже и неохотнее, все довольны.

— Кроме тех, кого вы сожрали, — уточнил Гном.

— И вовсе нет! — горячо возразил Людоед. — Знали бы вы, сколько добровольцев буквально рвутся ко мне на стол! В очередь становятся! Я даже не в состоянии всех обслужить, приходится отказывать наименее аппетитным.

— То есть... как?! — опешила Принцесса. — Добровольцы?

— Ну конечно! Прекрасный образчик самопожертвования. У многих граждан ведь есть семья, дети, для которых я представляю угрозу. Вот они и приходят ко мне сами, ложатся под нож, лишь бы я им обещал, что не стану трогать конкретно их семью. А я что, мне пообещать нетрудно. Это такая маленькая уступка с моей стороны, жест учтивости, если хотите, чтобы человек умер счастливым, с чувством исполненного долга. Счастливые люди, кстати, чуть-чуть вкуснее несчастных. И им хорошо, и мне приятно.

— Да, всё логично, — признал Полуэльф. — И всё-таки есть ещё непонятные моменты. Почему, например, бургомистр этого города не нанял никого, да хотя бы нас, для устранения угрозы? Я понимаю, что это негуманно и всё такое, но ведь можно же было тайком, не афишируя, так часто делают. А обошлось бы гораздо дешевле, чем платить постоянно, и подозреваю, довольно дорого, и это при том, что люди всё-равно продолжают погибать. Где логика?

— Так ведь я и есть бургомистр этого города, — улыбнулся Людоед. — А вы что, не знали?

* 231 *

— Ваше Величество, к Вам посетители!

Король Георг Тридесятый недовольно покосился на вошедших.

— Ну, и чего вам?

— Ваше Величество, мы с жалобой на барона, — начал первый проситель. — Он велел наш пруд засыпать, хочет сделать на этом месте собачью площадку. А где же нам рыбу тогда ловить?

— Рыбу? — переспросил Георг Тридесятый.

— Рыбу...

— Рыбку, значит?! А вы знаете, что в Африке дети голодают?! — голос короля сорвался на неприятный визг. — Детей вам не жалко?! Совсем зажрались, ни стыда ни совести! Рыбки им захотелось, свеженькой! А о бедных голодных детях совсем не думают!

— Но Ваше Величество, где наш пруд и где Африка...

— Где Африка?! Нет, вы посмотрите, они даже не помнят, где Африка! Никакого интереса к международной обстановке! Только и знают, что рыбку жрать!

— Так ведь нету рыбки-то...

— А у детей в Африке, думаете, есть? Вам-то хорошо, а им-то каково?

— Но ведь нам...

— Вон с глаз моих! Видеть вас не желаю, бессовестные! Стража, увести! Кто там следующий?

Нервно проводив взглядом уволакиваемого под руки предшественника, вперёд вышел другой проситель.

— Ваше Величество, извольте рассмотреть проект... гм... улучшения системы налогообложения для... кхм... повышения благосостояния... эмм... народного...

— Налоги, что ли, хочешь понизить?

— Ну... как бы... да.

— А ты не думал о том, что в Африке голодают дети?- ласково спросил король.

— Я... нет... но я думал о нуждах наших граждан, о благе государства...

— А о детях не думал?

— Нет, но...

— Вот и подумай.

— Да, но налоги...

— Дети. В Африке. Голодают.

— Да, но...

— Подумай о детях.

— Я...

— Хорошо подумай.

— Я... — проситель сглотнул, — я подумаю.

— Кто там следующий? Тебе чего?

— Я по поводу экологии...

— Экологии! — всплеснул руками Георг Тридесятый. — Нет, ну о чём только люди не беспокоятся! Экология, подумать только! Как будто нет более серьёзных поводов для волнения! Вот вы знаете, например...

— Что в Африке голодают дети? Знаю.

— Знаете?! И после этого вам не стыдно поднимать вопрос об экологии?! Когда дети... бедные... с голоду пухнут...

Король всхлипнул и прикрыл глаза рукой, по монаршей щеке скатилась крупная слеза и капнула в тарелку.

— Уходите... Уходите все! Никого не желаю видеть! Только о себе и можете думать, да о своих мелких проблемах! Жалкие, ничтожные эгоисты! Прочь, оставьте меня одного!

Посетители поспешно покинули кабинет.

— Ваше Величество, — произнёс Первый Министр, уверенный, что король имел в виду "оставьте меня наедине с моим верным Первым Министром". — А может, нам помочь этим несчастным африканским детям? Взять да и накормить?

— Да ты с ума сошёл! — воскликнул король.— Что я тогда народу отвечать буду?!

* 232 *

— Ужас! Кошмар! Срочно в номер! Враги в городе! Грабят, жгут, убивают, никого не щадят!

— М-м-м... ну да, некоторое недопонимание имеет место.

— Что?! всего лишь "недопонимание"?! Да они же...

— При чём тут они? Это ты чего-то не понимаешь. Как можно писать о врагах, и вообще называть их врагами, когда они прямо сейчас в городе?

— Ой... точно. Не подумал. А кто же они тогда?

— Наши политические оппоненты. И мы о них плохо отзываться не станем.

— А об убийствах, поджогах и прочем писать будем?

— Конечно! Только нужно грамотно указать, кто во всём этом виноват.

— Ну, если не враги... простите, оппоненты, то наверное, та кучка предателей, которые открыли им ворота?

— Официально, ворота были выбиты. И предатели, о которых ты так неосмотрительно говоришь — весьма уважаемые граждане города. Особенно теперь. Не там виноватых ищешь.

— Ну тогда, может, генералитет, который позорно слил оборону?

— Уже лучше. Генерал, который продавал военные секреты — он ведь, кажется, убит?

— Да, свалился с коня и разбил голову.

— Хм... Знаешь, вражеская пуля в сердце звучит лучше. А про торговлю секретами не стоит упоминать, пусть это тоже будет маленький военный секрет. Сейчас народу нужны герои и мученики, так что... ищем дальше.

— Интендант, который закупал для армии ржавые ружья и экономил на корме для лошадей? Поставщик, продавший недоброкачественные пайки и сырой порох?

— Опять же, они уважаемые люди. Нет. А хотя... общий ход твоих мыслей мне нравится. От чего, говоришь, наш геройский генерал погиб?

— От пули в серд...

— Да нет, на самом деле?

— С лошади упал.

— Вот! А кто подковывал лошадь?

— Кузнец, кто же ещё!

— Значит, так и напишем: город пал из-за того, что в кузнице не было гвоздя! Вот и нашли виновного.

* 233 *

— Возрадуйтесь, жители города, я уже тут! — громко крикнул рыцарь на белом коне и красиво взмахнул мечом над головой.

Горожане переглянулись и вздохнули. У них это был уже не первый рыцарь. Почему-то рыцарей сюда как магнитом тянуло. И под каждым непременно был белый конь. Хотя мечом размахивали не все, некоторые предпочитали потрясать копьём. Но все они были молоды, самоуверенны, прекрасны ликом и не обременены интеллектом. И все кончали одинаково: после трёх-четырёх дней, посвящённых разнообразным подвигам, рыцари непременно изъявляли желание сразиться с драконом. Это было их последнее желание. Потому что дракон в округе действительно проживал и имел богатый опыт сражений. Многовековой, вообще-то. Рыцари, весь боевой стаж которых обычно не превышал нескольких лет, не имели против чудовища никакого шанса. Вот и этот в глазах жителей города был уже заранее обречён.

Рыцарь, не уклоняясь от проторенной его предшественниками колеи, тут же начал вершить подвиги во имя добра и справедливости. Он переводил старушек через дорогу, хотели того старушки или не хотели — иногда по десять раз туда и обратно. Он скакал по огородам на своём белом коне и размахивал мечом, отгоняя ворон. Он снимал с деревьев несчастных котов, которые буквально взлетали туда, напуганные грохотом его доспехов. Он сражался за честь прекрасных дам с их мужьями. Он... много чего творил. У парня выдалось очень напряжённое расписание добрых дел.

И наконец, на третий день, рыцарь во всеуслышание объявил, что отправляется на битву с драконом. Все эти три дня он слышал ужасающие истории о злодеяниях этого чудовища, и вот душа героя преисполнилась гнева, сердце — отваги, рука — твёрдости, ноги — чего-то там ещё, и он готов к великим свершениям. "Ура", — сказали горожане, переглянувшись.

Рыцарь снова покрутил мечом над головой и ускакал к драконьему логову. Через час белый конь вернулся без седока. Коня привёл дракон.

— Не благодарите, — буркнул он, когда жители вышли встречать его у городских ворот. — Это было нетрудно.

— Спаситель ты наш! — прослезился бургомистр. — Избавитель!

— Да ладно, было бы о чём говорить! Работа такая. Заведутся ещё рыцари — присылайте ко мне. Только не забывайте потом платить чеканной монетой!

* 234 *

— Эй, господин ведьмак! — позвал трактирщик. — Нашлась для тебя работа! За рощей дракона видели.

— Я не сражаюсь с драконами, — ответил ведьмак, не вставая с дивана.

— Это как же? Ты ведь вроде истребитель чудовищ?

— Ну да. Это моя работа.

— Так вперёд!

Ведьмак сел поудобнее и лениво почесал живот.

— Не пойду. Сказал ведь уже — я не сражаюсь с драконами!

— Странно... Я думал, ты идейный.

— Идейный, — кивнул ведьмак, подтягивая к себе кружку пива. — Поэтому везде и всюду стараюсь уничтожать даже самую память о разных чудовищах!

— Это да, — кивнул трактирщик. — Наслышаны о твоих подвигах. Горгулий ты разбивать мастер!

— Я ещё и картины с изображениями всякой нелюди жгу, — добавил ведьмак. — И книги с их описанием. И даже тем, кто просто их в разговоре поминает, морды бью! Раз самих чудовищ уже нигде не осталось, так пусть и память о них будет навсегда стёрта! Чтобы ни словечка, ни буковки! Ух, ненавижу!

— Так я и говорю же, — перебил трактирщик, — осталось ещё живое чудовище! Там, за рощей...

— Повторяю — я не сражаюсь с драконами! — отрезал ведьмак.

— Да почему же?!

— Да потому что они живые и настоящие, дурья твоя башка! — огрызнулся ведьмак. — Ты пробовал с настоящим драконом биться? Он же тебя схомячит и не подавится! Там же пасть, клыки, когти, крылья, броня! Огнём, опять же, пышет...

— Да этот, вроде, не пышет, — с сомнением протянул трактирщик. — Он маленький ишшо.

— Насколько маленький? — заинтересовался ведьмак, подавшись вперёд.

— Ну... вот такой примерно. С хорошую лошадь. Может, только чуточку больше.

Ведьмак задумался, прикинул что-то на пальцах и снова откинулся на спинку дивана.

— Нет, — сказал он и решительно мотнул головой. — Моё слово твёрдо. Я не сражаюсь с драконами!