El Scorpio

Социализм. Экономический и социологический анализ Мизеса

О частной собственности на средства производства

Энтомологического интересу ради решил ознакомиться с книгой «Социализм. Экономический и социологический анализ» известного либерального экономиста Мизеса.

Как известно, лучший способ опорочить либерала – дать ему слово. Например, такое:

Физическое обладание экономическими благами, что в экономическом плане образует существо отношений собственности, могло стать владением только в результате захвата. Поскольку собственность не является чем-то независимым от воли и действий человека, невозможно представить себе иного способа возникновения собственности, как присвоение ничьих благ. Однажды установившись, собственность длится, пока не исчезнет ее объект, пока его либо уступят добровольно, либо он покинет своего владельца против его воли. Первое случается, когда владелец добровольно уступает свою собственность, второе – когда он расстается с ней вынужденно, например, когда стадо разбежится, либо если кто-нибудь силой отнимет собственность.

Вся собственность имеет начало в захвате и насилии. Когда мы рассматриваем природные составляющие благ, не принимая во внимание входящий в них труд, и когда мы прослеживаем назад во времени юридические права, мы с необходимостью приходим к моменту, в который это право возникло из захвата чего-либо, к чему доступ имели все. И до этого момента мы можем обнаружить насильственную экспроприацию у предыдущего владельца, право которого можно проследить до еще более раннего присвоения или грабежа. Перед лицом тех, кто отрицает собственность из соображений естественного права, мы можем спокойно признать, что все права имеют своим первоисточником насилие, что вся собственность есть наследие присвоения или грабежа.

Прелестно. То есть автор делает чистосердечное признание в том, что получение чего-либо в частную собственность – это ограбление всех остальных. Тем не менее, тут же делает вывод, будто бы «отсюда вовсе не следует, что устранение собственности есть дело необходимое, разумное и морально оправданное».

Здесь граждане, которые не то, что Мизеса не читали, но даже с идеями Энгельса знакомы исключительно в трактовке Шарикова, начинают толсто и уныло троллить оппонента вопросами на тему «почему вы тогда не приютите у себя в квартире десяток бомжей», после чего отправляются понимать различия между частной собственностью и «имуществом, находящимся в личном пользовании».

 

Но сейчас я хочу поговорить о самом проблемном виде частной собственности – о частной собственности на средства производства.

Как известно, либералы любят рассуждать о том, что «социализм – это когда бездельники требуют перераспределения доходов труженников».

Хорошо, теперь давайте посмотрим на этот процесс повнимательнее. Так вот, для существования «рынка труда», основанного на купле-продаже рабочей силы, необходимо следующее:

А. Пролетарии, которые обладают необходимыми трудовыми навыками и желанием трудиться, но не имеют возможности ввиду отсутствия в своём распоряжении орудий труда. Первая часть условия истинна потому, что в противном случае никто бы не взял его на работу. Вторая часть условия истинна потому, что в противном случае они бы не искали работу. Третья часть условий истинна потому, что в противном случае умелый и трудолюбивый человек спокойно работал бы сам на себя.

Б. Частные собственники, которые имеют в своём распоряжении орудия труда, но не используют их самостоятельно, потому что не могут, либо не хотят, либо физически не способны задействовать их одновременно. Последнее условие соответствует ситуации, когда хозяин завода не может работать на всех его станках.

Из этих двух составляющих следует, что смысл частной собственности на средства производства заключается в том, чтобы отнять средства производства у тех, кто трудится, и поделить их между теми, кто не трудится. В результате прибыль от труда получают не трудящиеся, а те самые бездельники. Это первый момент, целиком и полностью противорещачий мнению «противников перераспределения».

 

Второй момент заключается в следующем.

«Да», – говорят нам либералы, – «частный собственник завода не может трудиться на всех станках, зато он занят организацией производства». Этот тезис правильный, но только до определённого предела. В качестве примера можно рассмотреть модель, которуюпривёл товарищ Кравецкий.

Допустим, что на заводе трудится тысяча простых работников, которые получают за свой труд определённый оклад, равный половине приносимой прибыли. То есть, на каждый рубль выплаченный зарплаты собственник недоплачивает каждому работнику ещё один рубль. Да, кто-то из работников может получать двойной или тройной оклад, но в итоге владелец имеет почти тысячу окладов чистой прибыли, которую может инвестировать в расширение производства, а может потратить на удовлетворение своих потребностей в качестве вознаграждения за тяжкий труд по организации производства.

Затем владелец нанимает десять мастеров для контроля за рабочими и десять инженеров для разработки новинок с десятикратным окладом каждому. Таким образом он имеет уже восемьсот окладов, зато существенно облегчает свой труд по управлению предприятием.

И наконец, владелец за целых сто окладов нанимает для своего завода управляющего. Вот и всё – человек может вообще ничем не заниматься, но всё равно будет иметь на ровном месте в сотни раз больше дохода только потому, что является частным собственником этого завода.

Скажете, что так не бывает? Бывает. Более того, сейчас оно чаще всего именно так и выглядит, поскольку большинство предприятий являются «акционерными обществами», которыми управляют работающие по найму «генеральные директора», а владеют «акционеры», которыми всё чаще становятся банки, как основные места концентрации капитала. И вот эти «труженники» наладонников с Уолл-стрит, где сейчас совсем ничего не происходит, вместе с обитателями Рублёвки и сочувствующими им гражданами объясняют труженникам-пролетариям, что они – «бездельники», которые «не хотят трудиться».

Очевидно, что на этом этапе предприятие можно спокойно изъять у частного собственника и передать в общественную собственность. Рабочие будут продолжать работать, мастера – контролировать производство, инженеры – внедрять новые технологии, руководитель – руководить. Зато доход от деятельности предприятия перестанет тратиться на куршавелях, а будет инвестирован в дальнейшее развитие производства и обеспечение общественных благ (вроде системы всеобщего образования)

 

Третий момент – почему «частный собственник» обязательно должен быть «эффективным»?

Очевидно, что если человек смог правильно распорядиться появившейся у него собственностью (источники получения собственности смотри в начале текста) и преумножить её, то он оказался более умелым собственником чем те, кто пришли к нему пролетариями, потому что потеряли свою собственность. Соответственно, чем дольше он ей владеет, тем больше познаёт её суть и лучше распоряжается.

Но ведь преумножение является не единственным источником получения собственности. Ведь человек – смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И в таких случаях эта собственность передаётся по наследству людям, временами совершенно далёким от производства, которые не то, что преумножить – сохранить эту собственность в целости не смогут. Конечно же, конкуренты постараются этим воспользоваться по полной программе – переманят постоянных клиентов и специалистов, перекупят оборудование и другие активы. Вот только это всё займёт время, на период которого в обществе понизится количество материальных благ и повысится безработица, не говоря уже о расходах на восстановление производства.

Если при общественной собственности в случае смерти либо недееспособности руководителя предприятия общество выбирает нового руководителя из числа самых опытных начальников производства, то при капитализме всё достаётся наследникам, и людям остаётся только уповать, что они будут достаточно компетентны для владения.

Конечно, в идеале по настоящему эффективным собственникам было бы лучше жить вечно, и здесь выражение «Страна эльфов» обретает буквальное выражение.

 

Ну и в-четвёртых. Принято считать, что чем больше человек трудится при капитализме, тем больше он сможет купить произведённых материальных благ. Тем не менее, это не так.

Дело в том, что рынок рабочей силы и рынок материальных благ – это разные рынки. На обоих действует одинаковое правило – товар стоит столько, чтобы его хватило тем, у кого хватает денег – но различаются стороны, определяющие «оптимальное» количество товара: на рынке материальных благ всё решает продавец товаров, а на рынке труда – покупатель «рабочей силы».

Точнее говоря, в обоих случаях свои условия диктует одно и то же лицо – собственник средств производства, который одновременно становится собственником произведённых материальных благ. Труженник-пролетарий в обоих случаях оказывается подчинённой стороной – он может трудиться сколь угодно много, но платить ему будут по минимальному из выдвиннутых предложений. Да, если собственник будет уверен, что другой человек сможет столь же успешно сделать ту же работу за меньшую цену, он поставит работника перед выбором – увольнение либо согласие на уменьшение оклада. Ведь такой выбор уменьшит расходы предприятия, а,значит, повысит его эффективность.

В свою очередь, собственник предприятия получает в собственность товар, который для наибольшей эффективности будет продавать по максимальной из предложенных цен. При этом производить он будет ровно столько товара, чтобы при умножении на цену, определяемую кривой спроса и предложения, получить наибольший доход. Всё: больше товара он произвести не захочет, а принудить его к этому никто не вправе. Более того, если внезапно товара станет «слишком много», эффективный собственник предпочтёт его просто уничтожить, дабы не «обрушить рынок», и опять никто не в праве помешать этому. Процитирую слова самого Мизеса.

Блага первого порядка, т.е. потребительские блага, служат непосредственному удовлетворению желаний. Если это блага, используемые одномоментно, т.е. такие, которые по своей природе могут быть использованы только единожды и теряют свои полезные свойства после использования, то весь смысл собственности практически сводится к возможности их потребить. Собственник может также сгноить их, не используя, либо сознательно уничтожить, либо обменять, либо отдать. В любом случае он распоряжается их принципиально неделимым употреблением.

Напоминаю, что в сталинские времена попытка «сгноить или сознательно уничтожить» зерно и прочие материальные блага могла закончиться попаданием в число «невинных жертв кровавых репрессий». А вот на Западе подобные меры для «регулирования рынка» применяются регулярно.

Таким образом следует, что для улучшения жизни общества нужно больше производить материальных благ, а для этого средства производства должны принадлежать обществу, чтобы приносить максимально большую общественную пользу.

линк, 11/10/2011

Про стабильность рыночной экономики

Продолжаю читать Мизеса и не перестаю удивляться. Он расписывает, что социализм невозможен, так как не сможет изменяться в изменяющемся мире.

Хорошо, но как в изменяющемся мире изменяется капитализм? Увы, изменяется он нецензурно. Продемонстрирую это на примере сельского хозяйства.

Что значит ВНЕЗАПНО получить большой урожай при социализме мы знаем – это мобилизация государством дополнительных трудовых и материальных резервов, а в результате – улучшение жизни общества и одновременно увеличение вознаграждения, которые производители получают от общества за свой труд.

При капитализме всё «немного» иначе. Для начала большой урожай означает увеличение потребности в лошадях и сельскохозяйственной технике, в том числе в горюче-смазочных материалах и в услугах персонала машино-тракторных станций. Увеличение потребности означает увеличение рыночных цен – то есть расходов, которые понесут фермеры. Одновременно по той же самой причине увеличиваются цены на хранение зерна и его перевозку.

При этом увеличение цен отнюдь не означает увеличения производительности тех предприятий – ведь налицо суровый дефицит, а значит «можно не париться в плане улучшения качества и уж тем более – на маркетинг«. То есть множество фермеров, которым не хватит соответствующих элементов производственной цепочки, не смогут собрать свой урожай – он сгниёт на полях и в амбарах. Как следствие, осенью они не смогут оплатить взятые по весне кредиты, а поскольку кредиты эти брали под залог земли, то банк эту землю у них отнимет, а их самих – прогонит на все четыре стороны.

Однако судьба тех, кто таки собрёт урожай, окажется не намного лучше. Они понесли большие расходы на сбор урожая только для того, чтобы продавать его себе в убыток. Ведь «при перенасыщенном рынке конкуренция высочайшая» – увеличение урожая при сохранении числа оптовых скупщиков приведёт к резкому падению рыночной цены на этот урожай. «Придержать» урожай они не могут, поскольку тоже имеют кредиты, которые нужно выплачивать в оговоренный срок.

Конечно, везде одинаково большой урожай собрать нельзя. В других регионах, наоборот, может случиться засуха. Однако общее «перенасыщение рынка» всё равно сбрасывает цены на урожай, который эти фермеры с таким трудом (ценой высоких расходов) сохранили.

В условиях урожая «эффективные фермеры» оказываются совершенно «неэффективными», и у них отнимают за долги дома и пашни. Бездомные и безработные фермеры идут в города, где начинают увеличивать безработицу.

Горожане понимают, что эта волна безработицы по «принципу баланса спроса и предложения» приведёт к снижению заработной платы. Горожане начинают встречать бывших фермеров камнями, дубинками и короткостволами. Те в свою очередь тоже начинают объединяться, вооружаться, и постепенно превращаются в банды наподобие этнических.

А что в это время делают оптовые перекупщики? Они «создают прибыль» способом, по которому у общества с этими перекупщиками возникают «принципиальные разногласия по аграрному вопросу» (сиречь, кому в землю ложиться).

Перекупщики, воспользовавшись «перенасыщением» рынка со стороны производителей, смогли очень дёшево скупить много продуктов. Однако дальнейшая транспортировка, обработка и хранение столь большого количества этих продуктов точно также должно вызвать увеличение расходов, в то время как розничная продажа приведёт к «перенасыщению» (читай – прекращению дефицита), а значит к уменьшению доходов. Посему «эффективные предприниматели» предпринимают иное – они вместо транспортировки и обработки просто уничтожают изрядную часть продовольствия, обрекая миллионы людей на вымирание от голода и сопутствующих ему несчастий (таких как болезни).

Разница очевидна. В СССР при индустриализации и коллективизации миллионы людей погибли для того, чтобы в стране появилась промышленность, которая в Войну спасла жизни многих десятков и сотен миллионов точно таких же людей. При капитализме миллионы людей погибают для того, чтобы единицы миллионеров смогли сохранить и преумножить свои капиталы.

А всё почему? Да потому что адепты «Свободы Предпринимательства» и «Рыночной Экономики» постоянно путают эффективность реального производства с экономической (коммерческой) эффективностью.

линк, 09/11/2011

Из обсуждения фрагмента книги «Гроздья гнева»

Пускай это будут еще вполне нормальные апельсины, которые оптовик не видит возможности продать в магазины (их там и так завались). Понимая, что апельсины он не продаст и они просто неизбежно сгниют, он принимает решение минимизировать свои потери и уничтожает всю партию.

Так и запишем: «Капитализм – это система экономических отношений, при которых люди могут умирать от голода, в то время как продукты сгнивают на полках складов и магазинов«

Капитализм – не решение

И опять слово предоставляется либералам в лице Людвига фон Мизеса. На этот раз я процитирую третий пункт одиннадцатой главы «Нереализуемость социализма» книги «Социализм. Экономический и социологический анализ», который называется очень просто: «Единственное решение – капитализм»

Невзирая на то, что до сих пор все попытки социалистов найти выход из тупика этих проблем проваливались, попробуем наметить пути, на которых эти проблемы могут быть разрешены. Только в результате такой попытки мы можем прояснить свет на вопрос, возможно ли такое решение в рамках социалистической организации общества.

Первым необходимым шагом должно быть выделение в социалистическом обществе тех, кому следует доверить управление определенными отраслями. До тех пор, пока социалистическая промышленность управляется из единого центра, который всем распоряжается и за все несет ответственность, решение проблемы недостижимо, поскольку вне центра все остаются простыми инструментами, не имеющими собственной сферы независимой деятельности и, значит, не знающими никакой ответственности. Мы же должны стремиться к возможности не только надзирать и управлять производством в целом, но и оценивать по отдельности результаты частей всего производственного процесса, осуществляемых в более узком пространстве.

По крайней мере в этом отношении наш мысленный эксперимент движется параллельно всем прошлым попыткам решения проблемы. Каждому ясно, что цели можно достичь, только если ответственность выстраивается с самого низа. Значит, нам следует начать с отдельного производства или части его. Не столь уж важно, как велика выбранная нами производственная единица, поскольку мы можем использовать еще раз найденный нами способ деления слишком крупных единиц. Гораздо важнее вопроса, где и как часто следует проводить такое членение, другой: как, несмотря на разложение производства на части, мы можем сохранить единство совместной деятельности, без которого общественное хозяйство невозможно.

Итак, мы предполагаем, что социалистический производственный аппарат разделен на любое число частей, каждая из которых отдана под начало отдельного менеджера, управляющего. Каждый менеджер наделен полной ответственностью за свои действия. Это означает, что ему идет прибыль или очень значительная часть прибыли; в то же время на него ложится значительная часть убытков, если только общество не возьмет на себя восстановление средств производства, которые он расточит в результате дурного управления. Если же он промотает все доверенные ему средства производства, он потеряет пост менеджера и вернется в ряды простых людей.

Если эта персональная ответственность управляющего не просто слова, тогда его операции должны быть четко отделены от операций других управляющих. Все, что он получает от других подразделений в виде материалов или полуфабрикатов для дальнейшей обработки, а также все работы, которые выполнят в его подразделении, будут отнесены на его дебет; все, что он выпускает на сторону — в другие подразделения или для конечного потребления, будет занесено в его кредит. Необходимо, однако, чтобы у него была свобода решать, какие именно машины, материалы, полуфабрикаты и работники нужны ему в его подразделении и что именно он будет здесь производить. Если ему не предоставят этой свободы, на него нельзя возлагать никакой ответственности. Ведь не его вина, если по распоряжению начальства он произвел нечто, на что при существующих условиях нет спроса, или если ему поставили некондиционные материалы, или, что то же самое, поставленное было чрезмерно дорогим. В первом случае неудачи подразделения следует списать на распоряжения начальства, в последнем — на поведение поставщиков. Но общество должно иметь те же права, что и управляющий подразделения. Это означает, что оно берет произведенное им только в случае надобности и только по самой низкой цене, а за поставленную рабочую силу получает наивысшую возможную плату: т. е. оно предоставляет рабочую силу тому, кто больше заплатит.

Теперь в отношении к производству общество распадается на три группы. Одна — высшее экономическое начальство. Ее функция — надзирать исключительно за упорядоченностью процесса производства в целом, тогда как за ведение частных процессов полностью отвечают управляющие подразделений. Третья группа — граждане, которые не относятся ни к высшему начальству, ни к управляющим подразделений. Между этими двумя группами расположена особая группа управляющих подразделений. При введении режима они получили от общества часть средств производства, за которые им не пришлось платить, и продолжают получать рабочую силу, формируемую из членов третьей группы, которая достается тем, кто платит больше. Высшее начальство, которое должно начислить на счет каждого члена третьей группы все, что тот заработал на производстве, или, если он работал в аппарате высшего управления, все, что положено ему за этот труд, распределит затем потребительские блага среди граждан всех трех групп. Прибыль перечисляют управляющим подразделений, которые поставили товары. При таком устройстве общества управляющий сможет полностью отвечать за свои операции. Сфера его ответственности резко отделена от того, за что должны отвечать другие. Здесь мы уже не имеем дела с общими результатами экономической деятельности всего общества, в которых вклады индивидуумов неразличимы. «Производственный вклад» каждого отдельного управляющего открыт для отдельной оценки, так же как и вклад любого отдельного гражданина в каждой из трех групп.

Ясно, что управляющим подразделений следует позволить расширять или сокращать свое подразделение, а также изменять профиль его деятельности в зависимости от спроса на потребительском рынке. Следовательно, они должны иметь возможность продавать находящиеся в их распоряжении средства производства, которые с большей настоятельностью необходимы где-то еще, этим другим подразделениям; и они должны быть в состоянии просить за них столь много, сколько можно получить при существующих условиях…

Нет нужды продолжать анализ дальше. Ибо перед нами капиталистическое устройство общества — единственная форма организации экономики, при которой возможно непосредственное применение принципа личной ответственности каждого гражданина. Капитализм и есть та форма общественного хозяйства, в которой устраняются все вышеописанные недостатки социалистической системы.

Знакомые слова. Именно такими логическими построениями в ходе разрушения обосновывали необходимость проведения Приватизации – передачи объектов народного хозяйства в руки «эффективных собственников».
Сказать здесь можно только одно – «капитализм» никак не может быть «решением», просто потому что несёт в себе те же самые проблемы.

Пару лет тому назад я наткнулся на слова одного «владельца заводов, газет, пароходов» г-на Тинькова.

Да потому что капитализм перестал работать, потому что капитализм дал сбой! А почему капитализм дал сбой? – Потому что 3-х уровневая система (первый уровень – это акционеры, владельцы; второй уровень – менеджеры, управляющие и третий уровень – непосредственно работники) дала сбой. Классическая система была устроена следующим образом: рабочие работают за зарплату, менеджеры работают за зарплату и бонусы, и все они обеспечивают третьему высшему уровню, т. е. акционерам и владельцам, увеличение стоимости бизнеса, которым они управляют. И по идее это должно было работать и развиваться дальше. Но в реальности это перестало работать, потому что эти белые воротнички с «синими» лицами (среднее звено системы) – они сломали всю систему!! И в первую очередь этот сбой естественно проявился на Западе, хотя и в России у нас обстоят дела не лучше…

У меня никогда никаких проблем и претензий не было к первому и третьему слою: рабочие продолжают работать, владельцы – владеть. А вот менеджеры все испортили, запоганили все именно они.. Вместо того, чтобы работать за свою зарплату, достигать каких-то результатов и по этим результатам получать свои бонусы и, соответственно, увеличивать для акционеров стоимость предприятий, которыми они управляют, эти менеджеры поступили совершенно по-скотски! Они стали заботиться только о себе, о своих зарплатах, стали заниматься «приписками», искали всевозможные пути повышения своих бонусов. Чтобы секретарша была с длинными ногами, чтобы у них была получше машина, чтоб они летали бизнес-классом, а в идеале – на своем корпоративном самолете и т.д. и т.п. И, соответственно, им было совершенно уже насрать на этих акционеров и тем более на работников. Им было важно всеми возможными и невозможными методами увеличить свое благосостояние, повысить свою зарплату. Опять же, я оговорюсь, что в большей степени это было характерно для Запада, хотя и Россия много успела скопировать оттуда, и как обычно со своими «специфическими» и уродливыми добавлениями.

———————-

Итак, почему же случился кризис: акционеры дали большую волю менеджерам, и менеджеры по сути всё разграбили и разбазарили. У НИХ НЕ БЫЛО МОТИВА ДЕЛАТЬ ПО-ДРУГОМУ, ПРИ ТОМ, ЧТО НАД НИМИ НЕ БЫЛО РЕАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ СО СТОРОНЫ АКЦИОНЕРОВ. Такова истинная причина кризиса с точки зрения управления, с точки зрения менеджмента.

 

Да, по мнению банкира Тинькова с капитализмом произошло именно то, что должно было произойти с социализмом по мнению экономиста Мизеса.

Причём если при социализме этого можно попытаться избежать, пропагандируя честный труд для пользы общества, то при капитализме это обязано было произойти из-за того, что капитализм ориентирует каждого человека на получение личной прибыли, которую в реальной жизни проще всего получить именно путём обмана.

 

Таким образом, капитализм будет решением, только если собственники откажутся от услуг начальников-управленцев либо будут лично контролировать их деятельность.

Однако один человек может сколько-либо успешно контролировать только определённое количество людей – иначе бы не было никакой необходимости в самих начальниках. Следовательно, сохранение самого капитализма по «рецептам» Мизеса потребует точно такого же раздробления крупных коммерческих предприятий на «достаточно мелкие».

Однако нужно понимать один момент – эти крупные коммерческие предприятия получились именно в результате объединения и поглощения тех самых «достаточно мелких» именно потому, что это было выгодно с точки зрения самого капитализма. При объединении разных фирм в одну упрощаются отношения между подразделениями, сокращаются издержки, обеспечивается единое управление всем циклом производства. Корпорация, охватывающая большую часть производственного цикла, оказывается конкурентоспособнее нескольких мелких, которые при этом вынуждены конкурировать ещё и между собой.

 

Таким образом, именно в капиталистической системе возникает неустранимый конфликт – крупные предприятия для увеличения выгоды вытесняют с рынка мелких конкурентов, но в итоге их уничтожают свои же начальники ради личной выгоды.

Да, эти начальники уничтожают вверенные им подразделения именно потому, что те им не принадлежат. Для них личная прибыль (в том числе от распилов откатов и откровенных хищений) – своя прибыль, а убытки предприятия – чужие убытки, не имеющие к ним никакого отношения. И здесь такой управляющий уподобляется алкоголику, который крадёт сложные изделия, стоимость производства которых исчисляется тысячами рублей, чтобы сдать их на металлолом за пару сотен на опохмел.

Так каким же может быть решение этой проблемы?

линк, 20/11/2011

Расчленёнка

Хохмы ради попробую применить «решение» Мизеса из предыдущей темы к какому-нибудь заводу.

Завод состоит из множества производственных цехов и отделов, обслуживающих это производство. Во главе каждого цеха и отдела стоит свой начальник, который является достаточно эффективным, чтобы организовать работу вверенного ему подразделения, но не имеет достаточной мотивации (по причинам, озвученным г-ном Мизесом). 

Хорошо, разделим этот завод на множество независимых предприятий и передадим их в частную собственность начальникам, которые станут индивидуальными предпринимателями. Пусть производственная цепочка создаётся путём заключения договоров купли-продажи производимой продукции по всем цехам – от литейной до сборочного конвейера. Пусть каждый из владельцем производственных цехов заключает с начальником транспортного цеха владельцем транспортного предприятия договоры на оказание услуг по перевозке деталей, с ремонтным подразделением – на техническое обслуживание станков. Пусть кадровики, бухгалтеры и юристы оказывают этим цехам свои услуги через аутсорсинг – заодно между собой поконкурировать смогут – а системные администраторы в свою очередь пусть за каждое нажатие «любой клавиши» берут по оговоренному прайсу.

Много ли такой «завод» наработает?

Ясен пень, что первым отбросит коньки конструкторское бюро, поскольку его работа требует инвестиций, эффект от которых может быть будет получен только в далёком будущем. Затем юзвери попробуют сэкономить на «ничего не делающих» админах – с очевидными для обоих сторон последствиями.

В условиях «открытого рынка» значительная часть «обслуживающих» подразделений может переключиться на более выгодные дела, которые не будут иметь никакого отношения к производству. Дабы удержать их, цехам придётся пойти на увеличение расходов по соответствующим статьям, что в свою очередь приведёт к увеличению цен на их продукцию. В результате увеличения конечной цены сократится число покупателей, а значит цехам придётся сокращать объёмы производства, в том числе увольнять работников.

Разумеется, уволенные работники смогут занять себя кустарным производством дешёвых товаров низкого качества – для тех людей, кому перестало хватать высококачественной продукции завода.

О да, с точки зрения получения личной прибыли в результате такой «приватизации» кто-то может получить больше денег. Однако сокращение производства может привести к обесцениванию этих денег – то есть никакого улучшения реально не получится. При том, что ухудшение жизни общества из-за сокращения производства станет очевидным.

линк, 20/11/2011