http://martinis09.livejournal.com/181037.html

martinis09

Недетская «болезнь левизны в коммунизме» или Леваки как проводники либерализма

Истоки «постмодерна» с его «вакханалией либерализма», несущего разрушения традиционных устоев и морали общества, нужно искать не только в деятельности «масонов - просветителей» времен французской революции, стремящихся сбросить «ярмо каталицизма» и считавших (как «гуманист» Дидро), что «человечество не освободится до той поры, последнего короля не задушат кишками последнего священника», или предлагавших (как энциклопедист Руссо)  «сбросить эти цепи» с человека. Современная теория либерализма базируется не только на наработках англосаксонских протестантских философов, социологов и экономистов – Д.Локка, Гоббса, А. Смита, Д.Милля, Г.Спенсера и их последователей, но и в деятельности марксистских деятелей и постмарксистких «леваков» со специфичными религиозными корнями, заложенными в их «коллективном бессознательном». Им по праву во многом принадлежат лавры современных «достижений либерализма» - не только в области экономики, но социологии и культуры.

 Для начала попробуем объективно разобраться в социальных и религиозных корнях марксизма и его создателя.

Марксизм как «глобалистский проект» решения «еврейского вопроса»

 С XVII века в Европе начался процесс ломки феодальных и становления капиталистических социально-экономических систем. Старые идеологические и социальные механизмы, формирующиеся вокруг синагог, скрепляющие еврейскую общину стали давать сбои. Поэтому к  XIX веку еврейские общины стали трансформироваться в «свободные организации» со «светской идеологией», в основе которых лежал т.н. «реформистский иудаизм», заявивший об устранении «этнического фактора». «Освобождению» теперь подлежали не только евреи, а все, кто будет следовать учению «реформистского иудаизма» (решать, что соответствует учению, а что нет, будут, естественно, «избранные» еврейские Учителя, взявшие на себя нелегкое, но благородное бремя освобождения всего человечества). Учение декларировалось как  универсалистская и мессианская религия.

 Мессианство заключалось в явлении себя не-еврейскому миру «истинной» религией, ведущей мир к «высшим универсальным этическим нормам», якобы заложенным в иудаизме (исследование О.Попова). Реформисты ссылались, в частности, на цитату «иудаизм – это «свет для всех народов» из книги пророка Исайи. Основоположники течения заявляли, что «иудаизм выжил, чтобы стать Царством священиков, проповедующих человеческой расе открывшуюся им абсолютную правду [1]» (Нахман Крохмаль).

 Мессианством обосновывалась и необходимость  сохранения этнического сепаратизма евреев, как особой группы, способной обеспечить выполнение этой общечеловеческой миссии. Но, несмотря на заявленную «универсальность»,  в среде «реформизма» по-прежнему практиковалась этническая самосегрегация в виде внутригрупповых браков, как главный фактор поддержания гомогенности, сохраняющий «генетическую и расовую чистоту перед Богом»...

 При этом «реформированные» евреи объявили себя «особой» группой, предназначенной Богом в качестве «морального образца» для просвещения остального человечества, представляясь  носителями универсальной религии - при том, что это единственная религия, где «духовность» и «приближенность к Богу» передается по наследству по материнской линии. Нельзя сказать, что эти заявления внушило доверие другим народам [2], зато оно вдохновило много еврейских идеологов - от основателя социалистичского сионизма Мозеса Гесса, до деятелей российской и немецкой компартий (напр. Густава Ландауера изрекшего - «преданность еврейскому делу – есть дело всего человечества»).

 Участие евреев в социалистических движениях имело свои причины - в еврейских гетто жили не только ростовщики, менялы, шинкари, сборщики налогов и управляющие барских имений, но и ремесленники, лекари, раввины и т.д. После снятия ограничений на место проживания и профессии евреи стали покидать общину и уходить в большие города, где к середине ХIХ века образовался многочисленный еврейский бедный люд. Из него и формировался еврейский рабочий класс мануфактур и фабрик (составляя при этом явное меньшинство от всего пролетариата).

Покидая свои местечки и переезжая в город, евреи меняли не только свой социальный статус, а зачастую и религию. Но не психологию и не родственные связи, оставаясь по своим привычкам, установкам и мироощущению, верными «народу Израиля», его традициям и законам.

 Дети и внуки раввинов и цадиков, отринув догмы иудаизма, сохранили традиции, поведенческие установки, психологию, мораль, ценности и мироощущение предков, начали поиск универсалистского решение экономических, социальных и национальных проблем своего народа, в том числе и еврейского пролетариата. И как истинные «универсалисты» они искали эти решения в «мировом масштабе». Поэтому не случайно, что отцом учения о «всемирной коммунистической революции» стал внук раввина, профессиональный философ  Карл (Мордехай Леви) Маркс.

 «Реформистский иудаизм» как база для учения Маркса

 Мечтая об «освобождении всего человечества», новое учение, как и «реформистский иудаизм», осуществляло освобождение не всему человечеству, а «избранным». Только у Маркса  «избранность» шла от Исторического Прогресса, разделившего человечество на две части: на избранный, «прогрессивный» класс (пролетариат), и на «реакционный» класс (буржуазию и крестьянство).

 При этом, следуя традиции «реформистского иудаизма», Маркс заявил, что и у буржуазии и «у пролетариата нет ни национальности, ни Отечества», таким образом, превратив освобождение человечества в глобалисткий проект. При этом Маркс полностью проигнорировал понятие приоритета интересов нации и патриотизма, наследуя отсутствие чувства государственности свойственное еврейской среде, ставя проблемы исключительно «мирового масштаба». Определив глобальную суть еврейства, как «экономическую суть - ростовщичество, торгашество», он сам последовал «экономоцентризму», поставив экономику на первое место в иерархии ценностей.

 Причиной популярности его учения стал изначально принимаемый универсализм и совпадение с ожиданиями соответствующих социальных групп. При всем несомненном таланте экономиста, его европоцентризм со специфичными национальными корнями, определенное упрощенчество методологий и механицистское отношения к обществу свели все многообразие хозяйственной жизни различных человеческих обществ к единой упрощенной схеме с ограниченным набором критериев, не рассматривая зависимостей от внешних факторов, природных, культурных и традиционных особенностей социумов. Абсолютистским суждениям были подчинены философия и сформулированы социальные мифы. Таким образом, экономическая теория сама превратилась в подобие религии.

 При этом нужно особо отметить, что идеологи еврейской национальной среды всегда активно нападали на религию, а именно христианство. И у этого явления есть две основы. Первая кроется в установках иудаизма, согласно которым христианство является главным врагом. Вторая причина заключалась в бессознательном желании войти в национальные элиты. Так, установки теории Маркса гласят, что национальные интересы у классов практически отсутствуют, поэтому и еврейский банкир, как и пролетарий, будет в первую очередь отстаивать интересы класса, а не народа или религии. Подвергая критике в своих доктринах религию, в том числе и иудаизм,  Маркс и еврейские социалисты с одной стороны следовали традициям своего народа, с другой стороны, считали, что в глазах немцев (французов и т.д.) становятся не евреями, а немцами (французами). Таким нетривиальным ходом универсалисты «расчищали» себе дорогу в европейскую цивилизацию. При этом в реальной жизни «универсалисты» общались и всячески поддерживали преимущественно своих соплеменниками, включая «классовых врагов».

 Из сотни членов Генерального Совета 1-го Интернационала не менее половины имели еврейское происхождение. При этом подавляющее большинство из них – политические эмигранты и профессиональные революционеры, осевшие в Лондоне и жившие на деньги не только Ф. Энгельса, но и П. Зингера, Г. Кремье, Д. Аронса, Э. Ротшильда.  Последний весьма щедро финансировал социалистическое движение, поскольку считал его еврейским учением.  И он был не одинок.

 «Еврейский мир, образующий эксплуататорскую секту... тесно и дружно организованного не только поверх всех государственных границ, но и поверх всех различий в политических учреждениях, — этот еврейский мир ныне большей частью служит, с одной стороны, Марксу, с другой — Ротшильду. Я убеждён, что, с одной стороны, Ротшильды ценят заслуги Маркса, а с другой — Маркс чувствует инстинктивное влечение и глубокое уважение к Ротшильдам» - писал в то время Бакунин.

 Из всего вышеизложенного следуют вполне определенный вывод, что этническая связь между евреями-социалистами и евреями-банкирами была более значимыми, нежели их классовые, социальные противоречия, отбрасывая в сторону «универсалистские» наднациональные доктрины, вроде всемирной коммунистической революции.

 «Мой коммунистический ребе»

 При этом Маркса нельзя назвать единственным разработчиком «новой теории». У ее истоков (как и у 1-го коммунистического Интернационала),  еще стоял его близкий приятель - один из основателей сионизма - Мозес Гессе (1812-1872). Он был на шесть лет старше Маркса, раньше защитил докторскую диссертацию по философии и раньше начал писать статьи на философские темы. Именно Гесс приобщил Энгельса к идее коммунизма. Маркс называл Гесса своим «коммунистическим раввином».

 Мозесу Гессу принадлежат многие идеи «сокровищницы марксистской мысли», традиционно приписываемые его младшему товарищу. Например, идея о полагании человека творцом истории или религиозно-мессианское послание о том, что «Небесное Царство может быть достигнуто на Земле через революционный социализм». Уже в 30-х годах XIX века Мозес высказал мысль, что индустриальное развитие общества ведёт к прогрессирующему обнищанию трудящихся и  катастрофе.

 Причина этой исторической несправедливости становится понятной, если знать, что Мозес Гесс был не только социалистом, но и одним из основоположников еврейского религиозного мессианства. «Этот народ был изначально призван, чтобы завоевать мир не так, как языческий Рим, силой своей мышцы, но через внутреннюю возвышенность своего духа... Этот дух уже пронизал мир, уже чувствуется тоска по укладу, достойному древней Матери [3]. Он появится, этот новый уклад, старый Закон вновь явится в просветлённом виде».

 К середине 60-х Гесс переходит от «универсализма и мессианства» к расовой борьбе «нации избранных» и пишет в творении «Рим и Иерусалим»  («настольной книге сиониста»):  «Прежде всего - расовая борьба, борьба классов - второстепенна.... Иудаизм не знает кастового духа и классового господства». «Всякий, кто отрицает еврейский национализм — не только отступник, изменник в религиозном смысле, но и предатель своего народа и своей семьи… Каждый еврей должен быть прежде всего еврейским патриотом».

 В противоположность реформистскому иудаизму,  Гесс считает, что «главным условием еврейской (!) революции является возвращение еврейского народа на свою родину».  Любопытно, что он определил, что после создания еврейского национального государства большинство евреев Запада останутся на своих ключевых финансовых и политических позициях, а переселяться должны евреи из «восточных варварских стран». При этом конечным пунктом процесса «освобождения», который ознаменует «завершение исторического процесса и наступление мессианской эры»,  будет «Шабад истории» (он же «коммунизм» в терминологии Маркса). Вся разница в то, что согласно Гессу, приход «Царства Божьего – Шабада истории, случится лишь после того, как Израиль возродится».

 Нетрудно увидеть, что основоположник социал-сионизма Мозес Гесс своими статьями и книгами невольно разоблачал Маркса, будучи одновременно его предтечей. Так же можно предположить, что еврейские идеологи середины ХIХ века не были удовлетворены результатами либеральной эмансипации еврейстсва и решили испробовать два различных варианта решения еврейского вопроса: «патриотический» (сионистский) и «космополитический» (интернациональный).  Подобные «метания» между интернациональным коммунизмом и националистическим сионизмом продолжаются до сих пор.

 Так что нет ничего удивительного в том, что евреи России, Европы и Америки, особенно, реформисты и светские евреи, находили в идеях и целях марксизма много общего с идеологией и практикой иудаизма. Как писала в 1919 году лондонская «The Jewish Chronicle»: «Концепции большевизма находятся в полной гармонии с большинством положений иудаизма», поскольку основа марксовой доктрины, обещавшей искоренение зла на этой земле, созвучна вере евреев в приход Царства Божьего на этом свете. 

 Для евреев же из бедных классов «всемирный коммунистический проект» Карла Маркса был особенно заманчив, поскольку он обещал не только раз и навсегда решить «еврейский вопрос», но и устранить «во всемирном масштабе» бедность и нищету, в которой находились еврейские массы в ХIХ – начале ХХ века. Поэтому в странах, где к началу ХХ века образовались большие еврейские общины – России, Польше, Австро-Венгрии, Германии, США, Румынии – возникли многочисленные и сильные социал-демократические (марксистские) партии, в которых евреи играли ведущую роль (при этом в Венгрии, Германии, Румынии, США руководство компартий практически состояло из одних евреев).

 В России и странах Восточной Европы, где евреи, в основном, были либо ортодоксами, либо хасидами, в марксизме победило направление, не доверявшее пролетариату в сознании «истинного коммунизма», переложив на себя роль интерпретаторов и «хранителей священных текстов», подобно раввинам и цадикам.

 В союзе с «революционным еврейством» в рядах социалистов выступало и множество не-евреев (пусть и в меньшем процентом отношении). Нужно отметить, что партнерство сторонников  марксизма составляли атеисты и анти-патриоты, в подавляющем большинстве являющиеся «воинствующими безбожниками» и ненавистниками христианства. Что вполне отвечало эволюции самого Маркса, начавшего свой «поход» не против социальной несправедливости, а против религии, в которой он видел  основное препятствие для утверждения приоритетности материального бытия, как базовой ценности (см [2]). Христианство ставило личности непреодолимую «преграду» для принятия им тезиса о «Шаббате истории».

Важно понимать, что дело не в том, что христианство играло положительную роль, а в том, что оно по факту было государственной религией, как на официальном уровне, так и на народном (в виде двоеверия, разумеется). Т.е. суть не в каких-то его качествах, а в том, что христиане негативно относились к иудеям. — W.

 Отщепенцы от русского народа, принявшие космополитическое мировоззрение марксизма, в котором культурно-цивилизационный подход был заменен на «классовый», русские марксисты готовы были сотрудничать с кем угодно, лишь бы уничтожить ненавистную им русскую «реакционную и варварскую» цивилизацию. Т.е. заменить национальную идеологию, национальные интересы и религию на «классовые» интересы и ценности марксизма, либо на  либерально-космополитические и индивидуалистические ценности.

 Приход к власти в  1917 был отчасти случаен

 Марксисты ждали паневропейской войны – в полном соответствии с теорией, согласно которой война непременно объединит пролетариев всей Европы («Пролетарии всех стран, объединяйтесь!») и заставит их сражаться с буржуазией, а не с коллегами-пролетариями из других государств. Однако этого не случилось, теория ошибалась, проигнорировал понятие патриотизма и религии. Пролетарии взялись за оружие и вместо того чтобы сражаться с капиталом, направили оружие на своего собрата-иностранца. Причем рабочий класс отправлялся на войну добровольно, как и другие сословия, отождествляя себя со страной, а не классами.  Ужасы и лишения войны были потом…

 Но тут необходимо вспомнить, что Первая Мировая война началась уже через год после создания крупнейшего частного Центробанка – ФРС США, контролируемого, в основном, еврейским капиталом, а его учредители (в частности «Якоб Шифф сотоварищи») активно финансировали марксистское движение (в России через своего родственника Троцкого-Бронштейна) и многочисленные акции саботажа в России на почве «национальной солидарности», имея при этом конкретные экономические цели (центробанк Российской Империи, в отличие от «цивилизованных» стран Европы, не был подконтролен международному банковскому капиталу).

 Конечно, Россию до развала довели не только хорошо профинансированные саботажи, но и  вялая пролиберальная политика царя. Собственно и Октябрьский переворот с отречением царя был проведен пролиберальной частью российской элиты, настроенной на «европейскую интеграцию». В этой истории «традиционно» были замешаны и англосаксы. При этом масонский состав Временного правительства был изначально выстроен под сделку с международными банковскими кругами, заставляя армию воевать в угоду англо-французских, но не национальных интересов,  не обладая при этом ни знаниями, ни волей, ни «интеллектуальным превосходством», зато объявляя страну «республикой».  Страна погружалась в хаос. Это вынудило военных стратегов Генштаба принять решение о поддержки большевиков, исходя из понятия, что наиболее решительная сила крайне радикально-революционная сила способна создать силовой полюс. (Ю.Эвола)... Поэтому захват марксистами власти был, отчасти, волей обстоятельств и военных Генштаба... А вот предприятые после этого попытки коммунистических бунтов в Будапеште (Бела Кун), Мюнхене (Эрнст Толлер) и Берлине ( Карл Либхнет и Роза Люксембург) были успешно разгромлены.

 Дальнейшая попытка продвижения «мировой революции» предпринималась представителем «космополитичного марксизма» Троцким, но все попытки показали, что предсказания марксистов не выдержали поверки реальностью. Западные рабочие отказались играть написанную для них роль. Нужно отметить, что до 1936 года в Советском Союзе праздновался день не Великой Октябрьской социалистической революции, а Начала Мировой Революции. Проект мировой революции, которую реализовывали «интернационал-большевики» нарвался на отказ западного пролетариата играть написанную для него роль. Сталинская команда «национал-большевиков» принимает решение о строительстве социализма в одной стране, а главного интернационал-марксиста – Троцкого – высылают из страны. Здесь же кроется и причина появления ядовитых слюней при упоминании Сталина у современных «космополитов-либералов» - гонения на «избранных» Сталину не могут простить до сих пор – это заложено иудаизмом не только мировозренчески, но и генетически (…Заповедь требует от каждого человека любить каждого, кто принадлежит к еврейскому народу, как собственное свое тело…Всякий, кто ненавидит одного из евреев в своем сердце, нарушает запрет Торы…  Всякий затаивающий злобу на кого-либо из евреев нарушает запрет из Торы …).

 Между тем, осечка в мировой революции имела и свои экономические причины, которые не были замечены марксистами, следующих догмам своего учения

 У процесса «де-революционализации» мирового пролетариата были объективные экономические предпосылки

 XIX век, когда товары имели четкую стоимость в золотом эквиваленте, был веком классовых конфликтов (что было описано Марксом и чем воспользовались большевики). Бескомпромиссная борьба между владельцами предприятий и работниками шла за распределение четко фиксируемой в золотом эквиваленте прибыли.  В 1840-е, Маркс и Энгельс  справедливо провозгласили революционным субъектом западноевропейский пролетариат. Но  во время Первой мировой произошло одно крайне важное событие, которое обычно никак не оценивается политическими философами и экономистами - сторонниками марксизма.

 В результате произошедшего отказа от золотого эквивалента – своего рода «денежной революции»  - классовые противоречия существенно потеряли в своей остроте, поскольку оказалось возможным снимать остроту конфликта, поднимая зарплату - владелец предприятия стал постепенно завышать цену товара, увеличивая и свою прибыль, поскольку не стало четкого золотого эквивалента этой прибыли (В.Юровицкий). При этом пролетариат в значительной степени утратил свою революционность. И чем дальше, тем больше рабочии  становились системным элементом капитализма - как социально-экономически, так и политически.  

 Переход на бумажные деньги, повлекший за собой резкое усиление роли и возможностей государства, породил менталитет этатизма. Отсюда появился не только социализм, но и фашизм, и «новый курс» Рузвельта, связанные с резким усилением роли государства.

[1] сравните с «раввины обладают монаршей властью над Богом: что они захотят, он обязан исполнить, непременно» 

[2] тем более, что иудаизм, определет себя как земную религию, в соответствии с которой «удачная» земная жизнь имеет «сакральное» значение, ибо это угодно иудейскому Богу, чтобы еврей «жил хорошо». Оправданием этому служит и постулат о том, что в «практическом иудаизме» – материальная жизнь, успех, богатство, власть — есть смысл и цель человеческой жизни, освященные религией. Отсюда вытекает и «сокральность тргашества и ростовщичества». Но уже к началу ХХ века двухсотленяя пропаганда «универсальной» природы иудаизма все же дала свои плоды: значительная часть европейского (а затем и американского) образованного сословия приняла тезис, что иудаизм такая же «универсальная», то есть мировая, как и христианство, и ислам. Но главным достижением стало принятие большинством европейского и американского обществ тезиса о т.н. «иудeо-христианской цивилизации».

[3] откровенно отдает хассидской ересью о «Шехине»  

Часть 2: революция разрушения морали

«Длинные двадцатые», 1914-1934 гг. стали временем перелома сознания, одним из самых насыщенных периодов в человеческой итории (А. Фурсов). В это же время возникли и развились достаточно специфичные концепции развития теории Маркса.

После провала «мировой революции» на Западе, два последователя Маркса выдвинули следующую теорию – Маркс ошибся только в том, что рабочий класс становится все более зажиточным, но к революции он не примкнул только потому, что «души людей были отравлены двухтысячелетней проповедью христианства, заслонившей от западного пролетариата его истинные классовые интересы». И до тех пор пока в душе человека будут «гнездиться» его традиции и культура («иммунная система общества»), - до тех пор марксизм на Западе не приживется и революцию неизменно будут предавать те самые рабочие, на благо которых она и совершалась.

Первым из этих последователей был внук талмудиста и сын банкира Дьердь Лукач (Дьёрдь Бернат Лёвингер). «Я считал революционное уничтожение общества единственно возможным и верным способом действий. Всемирное изменение человеческих ценностей не могло произойти без уничтожения ценностей прежнего мира и без создания новых, революционных ценностей». Соратник «вождей венгерского пролетариата» (того же Б.Куна и Матиаса (Розенберга) Ракоши ) в ранге заместителя народного комиссара по культуре Венгерской Советской Республики в 1919 году применял свою теорию (позже названную «культурным терроризмом»), предполагая ввести в школу программу радикального сексуального воспитания, внушая детям мысли об отмирании прежних норм поведения, предлагая «освободиться от сексуальных предрассудков моногамии» и перейти к свободной любви, а также о «незаконности» религии. Фактически предложение Лукача было направлено на уничтожение традиционной семьи - основы европейской и христианской культур. Не удивительно, что таким коммунистам продержаться у власти не удалось.

 Чуть позже Лукач  в своей работе «История и классовое сознание» (1923)  поднимая проблематику отчуждения, товарного фетишизма и дилемму «стихийности и сознательности», фактически анализировал, почему пролетариат Западной Европы, его компартии не смогли выступить в качестве субъекта, радикально меняющего буржуазный мир. С 1933 года, проживая в Советском Союзе (после Второй Мировой вернувшись в Венгрию, где занимался вопросами «марксистской эстетики»), он во многом пересмотрел свои позиции, так и не став апологетом «западного марксизма» (считаясь в соцлагере «неблагонадежным»). В своих работах он стал расставлять акцент разрушения капиталистического мира через действия компартий в политической сфере – что, в принципе, отвечало идеям партийного строительства «социалистической блока». Нужно отметить, что в центре Pax Communista  - СССР - коммунистическая верхушка к 1937 году уже полностью отвергла «космополитичный марксизм» (как и его сторонников), сконцентрировавшись на строительстве национальной экономики и государственности, вместо глобалистского проекта «распространения мировой революции». Но при этом сам факт существования антикапиталистической системы обусловил такие изменения капитализма, которые не только не были предусмотрены исходным «проектом». Капитализм стал откупаться от пролетариата и среднего класса, что обеспечило им «славное тридцатилетие» (1945-1973) «государства всеобщего благосостояния».

 Вторым из упоминавшихся выше последователей Маркса был Антонио Грамши, итальянский коммунист, которого сейчас все чаще называют «крупнейшим марксистским стратегом». Он же подверг критике Лукача за его «сверхакцент» на партиях и политике. Не удолетворившись «русским революционным путем» (и не осознав его коллективизм) - «на востоке государство является всем, гражданское общество находится в зачаточном состоянии» он решил совершить революцию на Западе, где  «...имеются надлежащие, развитые отношения между государством и гражданским обществом, поэтому, когда государство теряет силу, сразу становится видна незыблемая основа гражданского общества…».  Грамши решает, что западным марксистам следует изменить культуру - «Все дело в культуре, глупцы!»,  - и «тогда власть сама упадет к ним в руки, как перезрелый плод». Грамши писал, что смена культуры потребует «упорного сражения» за овладение средствами массовой информации, образованием и искусством, превращая их в инструменты революции. И тогда общество постепенно признает революционные идеалы. Грамши советует коллегам-марксистам объединяться с западными интеллектуалами, отрицающими Христианство [1] и «буржуазную культуру», а на роль неопролетариата (отсиживая свой срок в итальянской тюрьме (1926-1937) он выдвигает «не только угнетенных экономически, но также женщин, этнические меньшинства и многих преступников» (П. Бьюкенен «Смерть Запада»)…

 Франкфутская школа. Контрацептивы контреволюции

 Тем временем,  с 1923 года идеи Лукача находят свое развитие в разработках «марксистско-фрейдистской» направленности «Института социальных исследований», который члены германской компартии основали во Франкфуртском университете. Институт стал известным под названием «Франкфуртская школа».

 При этом историю существования института формально принято вести с 1930 года, когда его директором становится  Макс Хоркхаймер  (сын тоговца Моше, поклонник маркиза де Сада). Принимая категории отчуждения и классовой борьбы марксизма, Хоркхаймер убежден в том, что пролетариат, превращающийся в презираемый им средний класс, не в состоянии выполнить роль авангарда революции. Хоркхаймер, являясь сторонником концепции разрушения западного общества ненасильственным путем через захват «неомарксизмом» общественных институтов и СМИ, развивает «критическую теорию общества». «Мораль – социально сконструированное понятие и его следует изменить». Так выстраивается стратегия на вытеснение из общественного сознания традиции и морали христианства, превалирующие тогда в Европе, поскольку «любая идеология есть ложное сознание и должна быть уничтожена».

 Вместе с Хоркхаймером к Франфуртской школе присоединяются музыкальный критик Теодор Адорно (Визенгрунд), психолог Эрих Фромм  (в детстве мечтавший посвятить себя пропаганде иудаизма) и социолог Вильгельм Райх (сын неортодоксальных выходцев из Галиции). Экономический детерминизм Маркса они меняют на культурный детерминизм, и если Маркс криминализировал капиталистов, то «неомарксисты» криминализуют средний класс. В 1933 году с приходом Гитлера светилам Франкфуртской школы становиться опасно разлагать Германию и они перебираются в США. Вместе с ними в Нью-Йорке оказывается и один из их последователей - Герберт Маркузе.

 В США Хоркхаймер становится консультантом Американского еврейского комитета, проводя на деньги этой организации социологические исследования в американском обществе на тему антисемитизма и тоталитарных тенденций. При этом он, вместе с Адорно, выдвигает тезис о том, что дорога к культурной гегемонии лежит через психологическую обработку, а не через философский диспут (так, например, эффективным оружием «новых левых» становится обвинение противника в слабоумии). Здесь же, в США, не без помощи национальных кругов, активно разворачивается «обоснованная критика всех без исключения элементов западной культуры, в том числе христианства, капитализма, авторитета семьи, патриархата, иерархической структуры, традиции, сексуальных ограничений, верности, патриотизма, национализма, этноцентризма, конформизма и консерватизма».

 Вильгельм Райх, как и Лукач, верил, что новому обществу необходимо раннее сексуальное образование, пересматривая при этом и все принципы «старой школы». «Экзамен и тест есть формы насилия, формы принуждения... Обязательное присутствие на уроках, обязательные дополнительные занятия - все это формы насилия».  Наработки Франкфуртской школы с помощью местной диаспоры активно распространяются  по педагогическим колледжам. «Американские выпускники школ - самые необразованные выпускники в мире… зато обостренное отношение к общественным проблемам - например, к проблеме защиты окружающей среды» (Аллан Блум, «Помрачение американского сознания»).

 Адорно пишет о семье: «Хорошо известно, что подверженность фашистским идеям наиболее характерна для представителей среднего класса, что она коренится в культуре». При этом выводы следующие - «консервативная христианская культура, как и патриархальная семья, порождают фашизм(!)» - и в потенциальные расисты и фашисты записывают всех, у кого отец «упертый патриот и приверженец старомодной религии». Поэтому, дабы «избежать фашизма», Франкфуртская школа предлагает ввести матриархат [2] , выдвигая при этом и «андрогенную теорию», по которой положение мужчины и женщины в семье основывается на принципе взаимозаменяемости…

 Эти установки работают. Постепенно в иносказательной форме через масс-медия в культуру и общественное сознание внедряется следующая концепция -  «сильные женщины побеждают слабых мужчин», «дети мудрее родителей», «честные прихожане разоблачают вороватых священников», «гомосексуалистов принимают в лучших домах».

 Другой представитель Франкфуртской школы - Герберт Маркузе -  активно сотрудничает с американской разведкой (УСС, затем с ЦРУ) и с Государственным Департаментом, – работая после войны в Германии «экспертом по денацификации» - своеобразным инквизитором, выясняющим, можно ли того или иного человека считать «нацистом по убеждению», «ради карьеры» или же нацистом, ставшим таковым по принципу «все вступали и я вступал» [3]. После его привлекает  исследование советской идеологии. Он выпускает книгу «Советский марксизм», критикуя его с точки зрения Франкфуртской школы [4].

 Оставаясь работать в послевоенной Германии, Маркузе считает, что на Западе человек манипулируем, а само общество одномерно. Западную систему он записывает нетоталитарной, но существующей за счет гипноза средств массовой информации, внедряющей в  индивидуальное сознание ложные потребности и культ потребления. Развивая свои идеи, Маркузе на роль «неопролетариата грядущей революции» начинает выдвигать радикальные молодежные группировки, феминисток, маргинальные черных, гомосексуалистов, записывая к ним и «революционеров из стран третьего мира», которых он видет в роли ниспровергателей западной культуры – основу Великого Отказа (от ценностей, базирующихся на христианских понятиях). При этом Маркузе уверен, что секс и наркотики являются действенным оружием революции. В книге «Эрос и цивилизация» он выдвигает вперед знаменитый «принцип удовольствия», заимствуя у Зигмунда (Соломона) Фрейда «идею человека»: исходя из принципа удовольствия,  удовлетворяются все инстинкты, что приводит к контролю над личностью. Из чего Маркузе делает следующий вывод - в борьбе с социальной средой человек подавляет инстинкты, руководствуясь принципом реальности, изменяет их. Т.е. принцип удовольствия подчиняется принципу реальности, что подчиняет человека обществу. Маркузе решает оторвать человека от общества, выдвинув на первый план «принцип удовольствия» и лозунг «Занимайся любовью, а не войной». Так Маркузе превращается в культовую фигуру молодежи. Во время парижского восстания 1968 года студенты несут транспаранты с надписью: «Маркс, Мао и Маркузе».

 При этом руководилем «восстания» в Париже (или первой «оранжевой революции») стал Даниэль Марк Кон-Бендит, «сын юриста», гражданин ФРГ (проживавший, кстати, в том же Франкфурте)... В Париже «поднялась звезда» и «ультралевого философа», а ныне записного реакционера и русофоба Андре Глюксмана…

 Маркузе, исследуя причины поражения «Парижской весны», вводит новое понятие «превентивной контрреволюции», которая является не просто ответом реакционных классов на революцию, но которая может начаться «превентивно», точно так же, как прививка против болезни, вызывая эту болезнь в самой лёгкой форме, приводит в действие механизм иммунитета, делая человека невосприимчивым к самой болезни. Таким образом, «студенческая революция 1968» стала мощной (и, очевидно, уже запланированной) прививкой для Западной Европы (прежде всего Франции) от социализма… Здесь же кроется и причина,  по которой «новые левые» после начала «революции» изначально оттолкнули от себя  «консервативные компартиями» социалистического блока – сделав «контрреволюционную прививку» и им…

 Таким образом, в «студенческой революции» 1968 г. господствующие группы ядра капиталистической системы выпустили пар опасно многочисленного и чреватого революцией слоя – молодежи (которая, согласно теории Д.Голдстоуна, при приближении к демографическому рубежу  в 20%, становится спусковым крючком социальных потрясений. Сюда вписываются и Реформация XVI в. в Германии, и Великая Французская революция, и важнейшие революции начала  XX в. - «длинные двадцатые», и бунт 60-х).  Кстати, исходя из этого, можно с известной долей приближения предположить, что современная демографическая политика неуклонно стареющего Запада – безотчетный страх капиталистической элиты перед социальными потрясениями, заложенными в самом существовании «критического» количества молодежи. Так «прививка от революций» стала контрацептивом….

 Либерализм как закрепление status-quo доминирующей узкой социальной группы

 Весьма примечательны были и лозунги «парижской революции» (отчетливо отдавая душком либерализма) – «Граница – это тюрьма», «Свободная информация», «Алкоголь убивает. Принимайте ЛСД», «Оргазм – здесь и сейчас!», «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем» и т.д.  

Но лучше всего ситуацию характеризует лозунг «Пролетарии всех стран, развлекайтесь!» - «космополитические неомарксисты», невольно выражающие интересы своего народа, достигнувшего ведущих позиций в элите Запада (особенно в банковской сфере), своей целью ставят закрепление сложившегося статус-кво, а не разрушение такого удобного для них либерального капитализма [5]…

 Маркузе ставил конкретные цели: «Можно и нужно говорить о культурной революции, поскольку протест направлен против культурного истеблишмента в целом... Мы должны совершить размонтирование существующей системы»... И ее «размонтировали»... Миллионы женщин приняли феминистскую теорию и не собираются ни выходить замуж, ни рожать детей. Следуя маркузианскому «принципу удовольствия», западный мир вымирает. И вторят им представители либерализма - Маргарет Санджер, основательница общества «Планирование семьи»: «Контроль рождаемости радикалы всячески приветствуют, поскольку он способен подорвать влияние христианской церкви. Я с нетерпением ожидаю дня, когда человечество освободится от ярма христианства и капитализма».  Она "предельно гуманна" - «В большой семье наиболее милосердным поступком по отношению к младенцу будет его убийство».

 Традиционные христианские ценности переводятся в «диссидентские», а контркультура становится доминирующей. Всякий, кто осмеливается нарушать эту «политкорректность», объявляется расистом или сумашедшим. Всякий, кто полагает, что есть не женские профессии, объявляется шовинистом  (самое смешное, что на это пытается  жаловаться  даже постаревший диссидент Буковский, по теперешним временам выглядящий «слишком консервативно»).  Размах «размонтирования системы» достиг того, что сейчас речь идет о  замене даже такие базовые понятий, как «мать» и «отец». Традиции христианства  расцениваются как «речи ненависти» (hate speech), а неуважение к новым догмам объявляется признаками душевной болезни (при этом гомосексуальные отклонения, наоборот, из списка душевных болезней постепенно изымались) [6].

 Бунтовавшая левая молодежь шестидесятых отвергала социальное государство «всеобщего благосостояния», традиционный средний и рабочий классы и «консервативный социализм» от СССР. Но, если «сменить сторону» - слева направо – то получится рейгановский курс 1980-х. По прошествии десятка лет, те, кто из «стихийных новых левых» не укурился до смерти и не спился,  превратился в респектабельных «новых правых», которые по-прежнему не принимали «сконсервативное левое» движение и патернализм государства. Только делали это уже не «слева», а «справа».  Отрыжкой левацкой «культурной революции» стали зубастые неоконы – тот же Ирвинг Кристол  – экс-троцкист, (завербованный и спосируемый ЦРУ) - один из «отцов неоконов» и автор афоризма – «неокон – это либерал ограбленный реальностью» [7].

 Крах «проекта Грамши» и поиск антикапиталистического субъекта

 П. Бьюкенен в книге «Смерть Запада» писал о последователях Грамши – «их стратегия победила»... Он очень сильно ошибся. С помощью активно сотрудничавших со спецслужбами левых интеллектуалов (вроде Маркузе, Кристола и т.д.), капиталистическая система лишь использовала «проект Грамши» для самокоррекции.

 У теории марксизма, есть глубокая проблема с обнаружением и воспитанием антикапиталистического субъекта, а одна из особенностей капитализма в том, что он институционализирует антисистемные движения, подкупая их. Фасцинация личной коррупции становится основой этого «гипнотического притяжения».  Именно так произошло в начале ХХ века с пролетариатом, когда классовые противоречия были сняты возможностями бумажных денег, в середине века к этому добавился манок массового потребления и индустрия развлечений.

 К этому времени христианская мораль уже разрушена, но взращенная новая «мораль» отвечает только целям капитализма и доминирующей в его финансах узкой социальной группы, о которой Грамши, совпадая с Марксом,  попутно писал, что «еврейский вопрос будет решен тогда, когда произойдет эмансипация Европы от торгашества, то есть от еврейства во всех его проявлениях».  Но Запад все эти годы лишь последовательно втягивался (втягивая и весь остальной мир) в торгашество и ростовщичество… У либерализма есть свои специфичные религиозные корни... 

 Музыка, наркотики и секс размыли потенциальную социальную революцию, молодежно-бунтарский стиль система превратила в моду, использовав его не только политически, но и экономически. В конце ХХ в. сытое левобунтующего поколение используется уже в качестве новых кадров для реализации неолиберальной модели… 

 Все это означает провал стратегии Грамши и франкфуртцев, с той только разницей, что последние безотчетно способствовали укреплению национальных интересов своего народа – в чем они никогда не признаются даже себе, слепо следуя постулату марксизма «у пролетариата нет ни национальности, ни Отечества»…

 Отсюда возникает главный для нас вопрос – насколько возможен долгосрочный антикапиталистический субъект внутри системы и кто является его субъектом?

[1] cм. Тот, кто видит отстроенный идолопо-клонский дом, произносит стих: «Дом гордых выкорчует Б-г»; видящий разрушенный идолопоклонский дом произносит: «Б-г возмездия Г-сподь, Б-г возмездия проявился!»;

[2] что опять перекликается с канонами иудаизма, где та же «избранность» передается по материнской линии;

[3] с той поры мало что изменилось - каждый федеральный канцлер Германии перед вступлением в должность должен  подписать так называемый канцлер-акт, обязывающий согласовывать политику Германии с США;

[4]  см. в первом комментарии

[5] см. в первом комментарии

[6] Не удивительно, что в союзниками «новых левых» в разрушении христианских традиций выступают и «гей-активисты», названные неомарксистами «новой революционной силой». И в этом они полностью совпадают с либералами. Так современная западная мораль стала отражением морали дохристианских обществ, где гомосексуальные контакты были чрезвычайно распространены – от примитивных кельтских аборигенов, до языческого Рима. Мораль в Европе поменялась только впоследствии - при обращении в христианство, которое впервые в нравственной истории человечества объявило гомосексуализм апогеем зла. Наблюдаемая повсеместно агрессивная манера «защиты прав сексуальных меньшинств» является элементом борьбы с христианской традицией.  Идеология либерализма вышла на тропу войны рука об руку с леваками. Как характерная иллюстрация - недавний пример безобразного скандала, устроенного «гей-леваками» от «нео-грамшизма»;

[7]  где «путевку в жизнь» получают «соколы» из «секты неоконсерватизма» - Норман Подгорец, Льюис Либби,  Дэвид Фрам  (автора термина «ось зла»), Пол Вулфовиц, Роберт Кейган (Каган), Майкл Ледин и пр.  Вдохновителем этой организации (частенько «нетоллерантно» именуемый «сионистским оккупационным режимом»), считают философа еврейского происхождения Лео Штрауса, эмигранта из Германии, осевшего в Университете Чикаго и окруживший себя кружком учеников и последователей. «Сочетая религию (для простых людей) и национализм (как государственный проект), можно сварить своего рода эликсир, который превратит расслабленных гедонистов в набожных националистов. Нацию можно собрать воедино, лишь противопоставив ее другой нации, а в отсутствие таковой врага надо непременно найти». Враг для неокона - это не соперник или конкурент. Враг - это «чужой», и сосуществование рядом с ним невозможно. Но это уже другая история и другой - не «космополитический», а «национальный» проект...  

Часть 3: Безысходность эпохи «восстания элит»

Происходящее вокруг нас является следствием практически монопольным воцарением идеологии либерализма - квинтэссенции современного капитализма. Альтернативой еще до недавнего времени была коммунистическая политическая теория, наиболее полно описанная Марксом и его последователями. Теория состояла из двух важнейших концепций. Первая - социалистическое общество, в котором все средства производства принадлежат государству. Этот концепт был претворен в жизнь и в период своего расцвета социалистический лагерь включал более трети территории всей Земли. Второй концепцией была социальная система коммунизма, идущая следом за социализмом.

 Почему же изначально привлекательная для самых широких масс альтернативная капитализму политическая теория потерпела поражение? Существует ли выход из мерзостей капиталистической системы? 

Для начала попробуем еще раз сформулировать основные ошибки, которые на сегодня четко видны в «классическом марксизме».

 Определенное упрощенчество методологий и механицистское отношения к обществу, которые свели все многообразие хозяйственной жизни различных человеческих сообществ к единой упрощенной схеме с ограниченным набором критериев - не рассматривая зависимостей от внешних факторов, природных, культурных и традиционных особенностей социумов, при этом:

 Небольшое, но принципиально важно дополнение. После «точки бифуркации 1968 года», когда западному обществу была сделана «прививка от социализма» (а элите соцлагеря – «контрреволюционная инъекция», оказавшаяся позднее смертельной для стран социализма), после разработки теории «управляемого хаоса», в 1975 году на Западе появился принципиально важный доклад - «Кризис демократии», написанный С. Хантингтоном, Мишелем Крозье и Дзёдзи Ватануки по заказу «Трехсторонней комиссии». В докладе под «кризисом демократии» понималась угроза отстранения от управления капиталистической верхушки, поскольку против нее начинает работать сама демократия и welfare state (социальное государство). В докладе указывалось, что «угроза демократическому правлению в США носит не внешний характер», ее источник – «внутренняя динамика самой демократии в высокообразованном, мобильном обществе, характеризующемся высокой степенью (политического) участия». Вывод: необходимо способствовать невовлеченности (noninvolvement) масс в политику через развитие апатии. Т.е. демократию, как способ организации власти, предполагалось умерить – в то числе через мнение экспертов: «Во многих случаях необходимость в экспертном знании, превосходстве в положении и ранге (seniority), опыте и особых способностях могут перевешивать притязания демократии как способа конституирования власти».

 Итак, запомним, что угрозой «демократии» для капиталистической элиты в докладе «Трехсторонней комиссии» названы: сама демократия, высокообразованное общество и высокая степень политического участия масс в управлении. Рецептом сохранения власти капиталистической элиты являются: невовлечность масс в политику, развитие апатии, создание прикормленной экспертократии.

 Сытое левобунтующего поколение стало поставщиком новых кадров для реализации неолиберальной модели, а их мода стала объектом экономической эксплуатации.  А вот современной формой подкупа стала «вседозволенность», окончательно разрушившая традиционную мораль. «Нет ничего недозволенного» – от любых форм секса, до полета в космос - вопрос лишь цены, которую ты можешь за заплатить за свои удовольствия. «No fear» – тоталитарная либерализация. «No limit» -  кроме одного – запрета на изменение существующих политэкономических отношений.

 В связи с этим, нужно особо отметить, что сегодня в марксизме как никогда остро всплывает еще одна глубокая проблема -  с обнаружением и воспитанием антикапиталистического субъекта. Ведь каждый антикапиталистический субъект, подрывая одну структуру системы, выступал конструктором новой и спасителем системы в целом. Причем конструкторами и спасителями системы выступали не только «экс-революционные классы» (спад революционности пролетариата произошедший с переводом его в средний класс), но и этнические сообщества. Так произошло с теми же представительством еврейства, преобладавших в марксизме с момента его зарождения вплоть до 60-х годов прошлого века (в США, примеру, до этого периода понятие «коммунист» и «еврей» были синонимами). Эта характеризуемая высоким уровнем пассионарности чрезвычайно сплоченная этнически-религиозная общность (со специфичной «ставкой на кровь и избранность»), приложив немало усилий к достижению доминирующих позиций в неокапиталистическом обществе (особенно в его финансовой элите) и продвинув идеологию либерализма  (мораль которого не позволяет рассматривать любые  действия через призму этнической или религиозной солидарности, накладывая табу на публичные дискуссии о роли этничности в общественной жизни), получив неоспоримые преимущества, превратилась в прокапиталистический, реакционный элемент системы[1].

 Приведенные выше примеры служит иллюстрацией того, что в отличие от утверждений теории Маркса, нужно четко определять временные параметры и исторические возможности революционного субъекта.

 Отсюда возникают главные для нас вопросы – кого на сегодня можно признать революционным субъектом и возможно ли вообще существование долгосрочного антикапиталистического субъекта внутри системы?

 Мир-система Валлерстайна

 Казалось бы, что частичным ответом на это вопрос могла бы послужить достаточно внятная теория неомарксиста Иммануила Валлерстайна, согласно которой, мир с началом периода колонизации и развития капиталистических отношений, является не совокупностью национальных государств, а лишь глобальной капиталистической системой с двумя полюсами - глобальным полюсом накопления капитала и глобальной периферией нищеты (при наличии «полупериферии»). При этом постоянно происходит процесс перетекания национальных элит на глобальный полюс накопления капитала с их последующей интеграцией [2].

 Интернационализация пролетариата происходит через миграцию, когда потоки мигрантов сливаются. Этот же процесс должен привести к концу полупериферий. Когда же закончится процесс деления на центр (где интернациональный капитал приобретет свое конкретное географическое выражение) и периферию (и прекратят свое существование полупериферии) - начнется глобальный поход против капитала и произойдет интернациональная пролетарская революция.

 Казалось бы, теория имеет право на существование, но можно сразу указать на первую ошибку - Валлерстайн снова, чисто по-марксистски, игнорирует национальные интересы и особенности стран и этносов.

 Сегодня, на выходе из системы капитализма, в эпоху его системного кризиса, центральная проблема определения революционного субъекта оказывается крайне актуальной. Как заметил Баррингтон Мур, «революции - это часто не столько грозный рык восходящих социальных групп, сколько предсмертный рев классов, над которыми вот-вот сомкнутся волны прогресса». «Субъектов, способного унять широко шагающего молодца глобального финансового капитала» (Андрей Фурсов), как минимум несколько – ориентированные на слом системы революционные субъекты является в конце существования системы, схватываясь на ее обломках. Сегодня таковыми являются:

Во-первых, народы, способные на сопротивление попыткам вписать их в дискомфортный мировой порядок на правах наций «второго сорта» (что с успехом демонстрируют страны, следующие принципам «пекинского консенсуса»)

 Во-вторых, несмотря на то, что сегодня сложно найти «классического пролетария» образца XIX века – «которому нечего терять»  (в этой роли сегодня скорее выступают гастарбайтеры – почти по Валлерстайну), а наемных работников фабрик и офисов сегодня можно отнести к среднему классу, нужно учитывать, что именно положение среднего класса неуклонно ухудшается, поэтому средний класс сегодня имеет все шансы приобрести настоящую революционность. («Средний класс всех стран, соединяйтесь!»)

 В продолжение темы доклада Трехсторонней комиссии. Ослабление демократии в интересах элиты была нелегкой социальной и политической задачей. В первую очередь взялись за «становой хребет» - т.е. средний класс и «государство велфера». Эта непростая задача (тем более, при наличии под боком альтернативной антикапиталистической системы - СССР, который объективно выступал гарантом сытой и обеспеченной жизни западного «мидла»), была решена с помощью подкупа в виде «дешевого кредита» и с разрушения СССР – через тот же подкуп продажных элит …

 Попутно в  1980-е годы с помощью «структурных реформ» МВФ был, по сути, уничтожен средний класс Латинской Америки. В это же время сильный удар получили средние классы ряда африканских стран, а их состояние, естественно, перекачивалось на Запад.

С падением Союза в жизни среднего класса Запада наступает черная полоса. В то же время средние классы бывшего соцлагеря были уже стерты «ластиком Истории»: если в 1989 году в Восточной Европе за чертой бедности жило 14 млн человек, то в 1996 году - уже 169 млн. Изъятые средства либо напрямую ушли на Запад, либо были размещены в западных банках - фантастическая глобальная экспроприация. Теперь наступила  очередь «мидлов» на Западе. Недаром там уже появилась социологическая теория «20:80». Согласно ей в современном западном обществе меняется социальная структура: 20% - богатые, 80% - бедные, и никакого среднего класса - он размывается, тает вместе с нацией-государством, частной формой которого является welfare state. Гипербуржуазия существует безнаказанно, пожирая в условиях глобализации капитал низших групп буржуазии и доходы среднего класса.

 В-третьих, нужно понимать, что в столкновении с глобальным финкапиталом («космократической супербуржуазией» – Денни Дюкло) так же стремительно ухудшается положение и большей части национальной буржуазии, шанс на исчезновение которой придает ей революционный потенциал – пусть и с известной долей корреляции. Капиталист может быть патриотом (при том, что в первую очередь он отстаивает свои интересы) - но это звучит «странно» лишь согласно утверждениям марксизма - при том, что первые носители идеологии своими связями фактически начисто опровергли теоретические выкладки марксизма об «отсутствии национальных интересов».

 Так, например, в странах, где национальное самосознание развито сильно (основываясь, например, на религии ислама), происходят протестные выступления против «попыток вписать в дискомфортный для них мировой порядок на правах элиты «второго сорта»». Именно поэтому  в странах ислама национальная буржуазия (включая членов королевских семей), подчас являются одним из источников финансирования ряда радикальных исламских групп. Расценивать эти действия стоит как форму протеста против «тотальной глобализации». 

 В России, где основная часть элиты намного более европоцентрична, между тем, так же наблюдается условное деление - на «либералов» и «патриотов». «Либералы» - это типичные «космополиты», которые безоговорочно принимает условия «полюса накопления капитала» (имея, в  основном, этнические корни в иудаизме – лишенных чувства государственности). «Патриоты» - те, у кого есть личные амбиции - либо попытаться выстроить собственный полюс накопления капитала, либо хотя бы частично изменить правила «приема новых членов».  В условиях такого печального дуализма «патриоты» выглядят предпочтительнее, но «хорошее начало»  в «путинскую десятилетку» ни к чему интересному нас не приведет, поскольку они отстаивают в первую очередь свои капиталистические интересы. Это скорее «восстание элит», против «попыток вписать их в мировой порядок на правах элиты «второго сорта»», нежели «восстание масс». При этом нужно понимать, что ставка на «кровь и почву», в условиях сохранения капиталистических отношений и попытки упирать на «единение буржуазии с народом», имеет шанс вылиться в форму «идеального фашизма».

 Вышесказанное может служить иллюстрацией и второй ошибки Валлерстайна. Процесс, на который он делает ставку, может никогда и не произойти потому, что развитие не носит характер постоянного роста, и в условиях наблюдаемого нами системного кризиса современного капитализма, мировые центры накопления капитала и потребления – с конкретными географическими точками в виде США, Британии и пр. – могут просто исчезнуть, как субъекты политической географии. Но, при условии консервации капиталистических отношений, в ходе дальнейшей неминуемой регионализации процесс будет запущен вновь и обновленная глобальная капиталистическая элита снова начнет строить свою пирамиду. Этот процесс может повторяться до бесконечности.

 Есть еще минимум одно основание, по которому теорию Валлерстайна не следует принимать за абсолютно верную. Вряд ли можно ожидать «спотиализации капитала» в одной географической точке на «глобальном полюсе» на Западе». Кэнъите Омаэ четко описывает другой современный феномен - т.н. «регионы-экономики» (Силиконовая долина, Сингапур, Тайвань, ряд регионов Японии и т.д.) с населением порядка 5-20 млн человек. Такие регион-экономики разбросаны по всему миру, они ориентированы друг на друга, связь между ними обеспечивает глобализацию. Это мир, где чисто и светло, это мир глобализации. А что делать с теми людьми, которые вытеснены? Надеяться на то, что «регионы-экономики» станут «точками роста» (по Франсуа Перру) или ждать еще большей «спотиализации капитала» по Валлерстайну?  Противоречие между экономически избыточным населением и развитием техники, технологии при существующей системе неразрешимо [3].

 «Восстание элит»

 Нынешняя ситуация достаточно сильно напоминает мировую смуту «длинных двадцатых», приведших к мировому переделу. Однако есть и серьезные различия. Начало прошлого века были временем оптимизма наступления масс, когда левые знали, что нужно сделать (установить диктатуру пролетариата). Сегодня левые движения в тупике. Зато наступает глобалистская элита – место «восстания масс» заняло «восстание элит» (Кристофер Лэш), сопровождаемое управляемым пессимизмом разума и воли большинства. Массы загоняет в аппатию «тупика невозможности» изменения экономических отношений и «тоталитарную демократию».

 Ситуация кажется на первый взгляд безвыходной, но так всегда бывает в предреволюционную эпоху. Поскольку и сами революции возникают помимо всего прочего как выход из безвыходности. Революции - это, как правило, реакции на так называемый прогресс и «прогрессоров», их часто совершает фундаменталистский по сути субъект, когда оптимизм воли преодолевает пессимизм разума. И первым толчком является общее заключение в виде теории, которая может рождаться в сознании монаха, трирского еврея-выкреста, неудавшегося студента, обедневшего аристократа.  Или беднеющего среднего класса и исчезающих национальных государств?  Революции рождаются из стремления к свободе и из воли к жизни.

 При этом нужно отметить, что союзником вполне могут стать и «проверенные временем религии» – поэтому нельзя удивляться все более отчетливо наблюдаемому «восстанию масс» в исламском мире. Это четко сформулированный ответ на «восстание глобалисткой элиты». Наше же ситуация отличается достаточно резко – российкая элита ассоциирует себя с Западом, входя во все более жесткое противоречие с желаниями «масс».

Примечание: важно понимать, что мусульманские страны могут быть союзниками в борьбе против Запада, но при этом нельзя попустительствовать распространению ислама на территории России — W.

[1] так не сумев расстаться со своей «экономической сутью – торгашевством и ростовщичеством» (К. Маркс), еврейство, вдохновленное иудаистским мифом в своей «избранности»,  встало на защиту базы бесконечного накопления. Но уповая на свою «избранность», они забыли, что «...избранные - не те, кто кичливо ставит себя выше, но те, кто требует от себя больше, даже если требование к себе непосильно…» (Ортега-и-Гассет, «Восстание масс»).

[2] идеи Валлерстайна фактически являются развитием доктрины Мао Цзэдуна «мировая деревня окружает мировой город», где сконцентрированы эксплуататоры.

[3] Процесс глобализации все больше вытесняет человека, всязи с этим все острее возникает вопрос «экономически избыточного населения». В Древнем Риме эту проблему в течении пары сотен лет решали через предоставление им «хлеба и зрелищ», но, «по ряду причин программа была закрыта». Обращаясь к современной истории -  проект «государства всеобщего благосостояния» был закрыт в начале 70-х  – поскольку дальнейшая социализация начисто лишала базиса существования самой капиталистической системы, и, с началом перевода производств в третьи страны, проблема западного «экономически избытоточного населения» решалась теми же методами, что и Древнем Риме. Но, во-первых, это достаточно накладно, во-вторых, в настоящий момент программа все явственнее грозит «закрыться по объективным причинам», в-третьих, откупаться от своих избирателей – это одно, но откупаться от «избыточного населения» в третьих странах (которые, к тому же, позволяют «наглым образом тратить на себя ресурсы», которых не хватает и  «цивилизованным странам») никто и не собирался. Проблему стали решать более прагматично – цель была поставлена еще в начале 80-х – через пять лет после доклада «Кризис демократии».

Часть 4: Выход из тупика «невозможного» — «Невозможное Случается»

Сегодня нет недостатка в антикапиталистах, скорее наблюдается даже переизбыток критики капиталистических ужасов: как грибы множатся репортажи о коррупции, злоупотреблениях и катастрофическом падении морали. Но целью всей этой критики, явной или подразумеваемой, остается регуляция капитализма - за счет давления прессы, парламентских расследований, «более жестких законов» или честных правоохранителей. Но только не институциональных либерально-демократических механизмов буржуазного государства, у которого главная цель - гарантировать бесперебойное функционирование капиталистического воспроизводства (Славой Жижек).

 Сегодня в либерал-капиталистической системе обработка общественного коллективного сознания осуществляется путем внедрения двухкомпонентной концепции.

Первая компонента  говорит о том, что в виртуальной сфере личных свобод «нет ничего невозможного» - от любых видов секса, до полетов в космос. Вопрос лишь в количество золотых – «чем их больше, тем ты свободнее». Т.е. подкуп Буратино и его «де-морализация» осуществляется за его же собственные деньги.

 Вторая компонента накладывает жесткие ограничения реальности в области капиталистических социально-экономических отношений:

 Господствующее идеологическое поле карабас-барабасов заставляет буратин признать «невозможность» реального уничтожения капитализма и изменения демократии, заключенной в коррумпированной игре вокруг выборов. Общество загнано в «тупик невозможного».

 Сегодня нам следует ставить вопрос о свободе, но не только в политической сфере, как это предполагается глобальными финансовыми институтами, спрашивающих: свободные ли в стране выборы, независимы ли судьи, свободна ли пресса, соблюдаются ли права человека. Имя сегодняшнего главного врага – это т.н. «демократия» либерально-буржуазного толка. Возникшая в условиях рабовладения и после всех попытках трансформировать общество к справедливости она так и осталась роскошь, которую можно позволить себе только путем организации оптимального способа обогащения одних за счет других. Так «государство всеобщего благостояния» не протянуло и 30 лет. Убило его нежелание господствующей капиталистической верхушки продолжать социализацию, поскольку лишало их базы существования. Соответственно все современные капиталистические демократии зависит от наличия колоний, ресурсов, географии и т.д. Россия не может позволить себе такую роскошь сомнительного качества - у нее нет колоний,  суровый климат и полагаться страна может только на себя. При этом на входе в мировую капиталистическую систему распределения труда, стране изначально была определена роль сырьевой колонии. Пришедшие к власти в России после буржуазно-демократической революции 1991 года «либералы-цивилисты» и «патриоты-силовики» обозначают просто полюса одной и той же машины управления, у руля которой находится «космополитическая гипербужуазия».

 Нужно осознать, что даже поменяв существующую «политическую надстройку», принципиальных изменений добиться не удастся, поскольку базис системы останется прежним. Мы не можем голосовать за изменение отношений между работниками и менеджментом, за способ начисления процентов по ипотеке, за способы ведение бизнеса корпорациями и т.д. Ключ к действительной свободе лежит в сети социальных отношений, покрывающих и рынок, и трансформации общественных и производственных отношений.

  Новое переселение народов

 Как мы говорили, капитализм невозможен без периферии (низкооплачиваемая рабочая сила, сырье, рынки сбыта), население которой стремительно растет. Капитализм на своей периферии «выращивает» «внешний пролетариат» (А. Тойнби) и полупролетариат так же, как Древний Рим «выращивал» варваров, которые позднее Рим и раздавили…

«Демографический взрыв» XX века - результат экспансии капитала, который, однако, не может включить все население в производственные процессы. Результат - огромное количество «экономически избыточного населения». Быстрорастущая деревня Юга, не способная прокормить себя, сбивается в города и мигрирует в города Севера (города поглотили 2/3 населения после 1950 г.). Согласно докладу ООН (2003 г.) «Вызов трущоб», из 6 млрд нынешнего населения планеты 1 млрд - это трущобные люди (slum people). 1 млрд - это мировое население той поры, когда Энгельс изучал положение рабочего класса в Манчестере.  «Трущобный миллиард» - это 1/3 мирового городского населения или 80% городского населения наименее развитых стран. Он ничего не производит и почти ничего не потребляет. «Slumland» раскинулся от предгорий Анд и берегов Амазонки до предгорий Гималаев и устья Меконга. Эти люди исключены из жизни (А. Фурсов). Глобализация - это и есть исключение всего «нерентабельного» населения из «точек роста». Глобализация - это сеть из двух сотен связанных только между собой точек, в которой запутался весь мир.

К 2020 г. численность трущобников составит 2 млрд при прогнозируемых 8 млрд населения планеты. Экологически и психологически трущобы не выдержат такой пресс. По прогнозам демографов, к 2025 г. от 30% до 50% населения крупнейших городов Севера будут выходцами с Юга. Чтобы увидеть это будущее, достаточно взглянуть на Нью-Йорк, Лос-Анджелес с трущобами в центре города, Париж и, конечно же, Марсель, арабская половина которого, по сути, не управляется французскими властями. Афро-арабский и турецкий сегменты в Европе живут своей жизнью, активно не принимая ценности общества, в которое мигрировали. По арабским и турецким каналам кабельного телевидения в Европе идут антиамериканские и антиизраильские фильмы. В  старой Европе зреют «грозди гнева». Теперь здесь есть еще и  мощный албанский сегмент, мусульманский и криминальный одновременно. Спасибо США.

Половина «трущобных людей» - лица моложе 20 лет. Согласно заключению Д.Голдстоуна (работа легла в основу клиодинамики), как только доля молодежи (15-25 лет) в популяции превышает 20%, происходит революция (проверенной немецкой Реформацией XVI века, Французской революцией XVIII века, русской революцией XX века и событиями 1968 года в Париже). Слишком большое количество молодежи общество просто не успевает социализировать и интегрировать.

Сегодня в мегаполисах одновременно сконцентрированы эксплуатируемые и те, кого даже не берут в эксплуатацию – «избыточное человечество». Капиталистическая верхушка переезжает в укрепленные загородные виллы, как это делала римская знать в конце империи, бросая Рим, форум которого зарос травой, где паслись свиньи. Переезд сытых пожилых изнеженных римлян в охраняемые виллы не помог, как не помогли и «limes» - их смели варварская волна и восставшие собственные низы. Ныне мы находимся на пороге нового Великого переселения народов ( Ж.-К. Рюфэн , «Империя и новые варвары» (L'empire et les nouveaux barbares)).

Выигрывая в краткосрочном и отчасти среднесрочном плане от ослабления и устранения среднего класса, финансовая олигархия в долгосрочном плане заложила динамит под самих себя. Спровоцировав кризис, они открыли врата ада и наружу вырвались многие демоны. Например, кризис старой индустриальной модели развития.

Сегодня мир оказался не только на пороге болезненного перехода на новые валютно-денежные отношения, но и на материальные технологии следующей эпохи, которые приведут к закрытию целых отраслей нынешней промышленности. Мы приближаемся к точке «технологической сингулярности» - на сцену выходят нано- и биотехнологии, генная инженерия. «Экономически избыточными» оказываются не только рабочие, но и «белые воротнички» - менеджеры среднего звена, рядовые финансисты. Глобализация дробит некогда богатые страны на острова процветающих «глобалов», остатки умирающего индустриализма и зоны дикой нищеты. Третий мир оказался в недрах первого. Все это сопровождается управленческим кризисом: прежние структуры власти - институты парламентаризма и демократии, унаследованные от индустриальной эпохи, - слишком медлительны и неадекватны в современном мире «бешенных скоростей дромократии». При этом падение качества образования и оглупление граждан некогда развитых стран и выход вперед стран Юго-Восточной Азии приводит к потере белыми научно-технического лидерства...

В результате на самом Севере мы получили «социальный динамит», замешанный из противостояния четырех противоречий: богатые, белые, христиане, пожилые - против бедных, небелых, в основном мусульман, молодых.  

 Система уравнений с множеством неизвестных

 Исход борьбы за то, кто станет новым системообразующим субъектом - верхи или средние классы, кого из них поддержат низы, то есть как «внутренний», так и «внешний» люмпен-пролетариат,  пока неясен. Но очевидно другое - по отношению к протестантско-иудейской «железной пяте» впервые в истории в положении марксистов начала XX в. оказываются представители других политических идеологий, а в положении рабочего класса первой трети ХХ в. - средние классы. Всем им описанный выше «глобалистский проект», призванный обосновать лишь одно - отсечение от «общественного пирога» 80% мирового населения, не оставляет никаких шансов.

 Поднять протестное, революционное движение сегодня - это задача не только левого, но также консервативного и (в существенно меньшей степени) либерального сознания. Дело в том, что победивший в конце ХХ в. в «англосаксонско-иудейском» (англо-американском) ядре капсистемы идейно-политический тип, подающий себя в качестве неолиберализма, но на самом деле являющийся крайне правым радикализмом, логически стремится к уничтожению любой субъектности ради интересов узкой социальной группы «космополитической супербуржуазии».

 Самую серьезную критику капсистемы дали в ХХ в. именно марксисты и консерваторы. Поэтому идейными гвоздями для гроба глобального капитала станет именно марксистско-консервативный синтез, осуществленный не механически и за пределами как марксизма, так и консерватизма, а потому означающему выход за рамки обоих и их положительное преодоление. «Вместе с преодолением геокультуры Просвещения» (А.Фурсов). 

 Таковой является Четвертая Политическая Теория (коммунитаризма), в которой -

 Формулой преодоления «идеологической невозможности» и навязываемой социальной апатии должен стать постулат – «невозможное случается».

 Упор необходимо делать на восстании наций и народов против попыток загнать их в дискомфортный миропорядок на условиях «второго сорта».

 При этом общая схема предполагает:

 Во-первых, четкое противопоставление «мировым нормам» - правилам игры, определившимся в капиталистической мирсистеме - ценностей данного народа и его цивилизации, т.е. ставка на свои неотъемлемые, не экспроприируемые миропорядком «кровь и почву» - исконные культурные начала данной нации, где антропология черпает прообразы политического восстания в противовес диктуемым ей извне, но при этом уважительное отношение к правилам и правам других наций.

 Во-вторых, техника власти смешанная -  демократическая и меритократическая – как собрание лучших сил народа, снимающие противопоставление общества и государства, разрыва между элитой и массами, население связывается во всеобщность.

 В-третьих, необходима морально-политическая нейтрализация, в которых нация снимает себя классовые противоречия, нейтрализуя конфликт экономических «верхов» и «низов» нации через ликвидацию базы бесконечного накопления и повышение распределительных функций социального государства. При этом не происходит экспроприации и физического истребления социально активных типов хозяйствования,  которые консолидируются с низами своей нации на основе морального единства, своих исконных первоначал и экономических интересов. Такие принципы являются основой, во имя которых «нация» объединяет вокруг себя другие нации, которые не устраивают правила навязанные внешним «либеральным управлением».

 В-четвертых, насилие совершается над виртуальной абстракций – кредитными деньгами, но не над «классом» или соседними нациями.

Примечание: именно это я и называю русским социализмом. — W.

Так же очевидно, что –

 Сегодня  необходимо сконцентрироваться на аспектах, которые угрожают космополитической супербуржуазии.

 Мы уже разбирали, что за время существования человечества было изобретено только три вида управления обществом - силой, религией (идеологией) и с помощью денег.  Завышение роли денег выдвинуло специфичную социальную группу  капиталократи, которая изменила идеологию (держа при себе силу).

 Поэтому, если говорить о «программе преодоления невозможности» чуть подробнее, то нужно указать точки нейтрализации влияния «супербуржуазии» (Денни Дюкло).

 В первую очередь, это глобальная денежная система, выстроенная практически под единую мировую валюту, эмитируемую частными банками. Под жесткую привязку к этой валюте осуществляется денежная эмиссия большинства «независимых» национальных ЦБ. При этом местные частные банки фактически становятся агентами глобальной системы (форма подкупа), поскольку в условиях существующей регуляции банковской сферы имеют возможность осуществлять собственную эмиссию счетных денег (через механизм «денежной мультипликации»). При сохранении означенных условий избрание того или иного кандидата на национальных выборах, практически не имеет значения.

 Во вторую очередь, это сама суть капиталистической денежной системы, позволяющей делать «деньги из денег». Эти проблемы во многом решит переход на принципиально другие денежные отношения (что, кстати, уже анонсировала Япония и о чем задумались в Европе). Главный вопрос в том,  кто будет эмитентом новых денег - частные банки или государственные, представляющие интересы общества.

 В-третьих, это прерывание бесконечного экономического роста – что связано со многими параметрами – начиная с изменения системы оценки экономики и общества, лишения денег  функции накопления (через введение демерреджа) и заканчивая разделением пучка правомочий на собственность на средства производства и объекты крупной недвижимости (работы А.Оноре, Д.Норта, О.Вильямсона и пр.).

 Современная наука о праве считает возможным разделять права собственности на т.н. «пучок правомочий». Полный «пучок прав» включает в себя одиннадцать правомочий: право владения - исключительного физического контроля над благами;  право пользования - применение полезных свойств для себя; право управления - решать, кто и как будет обеспечивать использование благ; право на доход - обладать результатами от использования благ; право суверена - отчуждение, потребление, изменение или уничтожение блага; право на безопасность -  защита от экспроприации благ и от вреда со стороны внешней среды; право на передачу благ в наследство; право на бессрочность обладания благом; запрет на использование способом, наносящим вред внешней среде; право на ответственность в виде взыскания, то есть возможность взыскания блага в уплату долга; право на остаточный характер, то есть право на существование процедур и институтов, обеспечивающих восстановление нарушенных правомочий.

 Такая система достаточно гибка для того, чтобы регулировать ограничения прав собственности без их коренного пересмотра или перераспределения, позволяющее сохранить в обществе баланс интересов. Мы будем говорить о выделении «права на передачу благ в наследство»

 Что это значит:

 Мы не стремимся к национализации крупных средств производства (избегая создания социальной напряженности), но мы говорим о том, что права наследования на них принадлежат государству/обществу (муниципалитету, общине) [1].

 Сегодня как никогда следует помнить о том, что коммунизм начинается с эгалитарной универсальности мысли. В отличие от времен военного коммунизма, мы не хотим загонять всех в бараки, наша цель – достойнейший уровень жизни. Более того, мы за то, чтобы дать возможность каждому реализовывать себя в качестве талантливого предпринимателя («активного хозяйствующего субъекта») и получать за это достойное вознаграждение в виде честно заработанных средств,  для себя и своей семьи. В том числе обеспечивая детям достойное образование - пусть это будет лучшее образования (т.е. предоставляя детям прекрасные стартовые возможности).  При этом каждый может и передавать своим детям имущество – достойные квартиры, дома и т.д. Пусть эта норма будет на уровне «вышесреднего» относительно Европы. Но мы говорим о домах, а не «дворцах и замках». Равно мы говорим и о том, что передав детям по наследству отчий дом, никто не может предать им по наследству и свою должность «хозяин корпорации» и саму корпорацию. Пусть зарабатывают сами. Мы против создания капиталистических династий. Мы за создание династий профессионалов и поддержание «социально-активного типа хозяйствования». Это и есть соблюдение баланса экономической активности и социальной справедливости. Соцопросы показывают, что общество к этому готово. И не только в России.

 В-четвертых, это система образования - тот же «Болонский процесс», целью которого объявлена «гармонизация архитектуры системы высшего образования»,  - в действительности является хорошо срежиссированной атакой против публичного использования разума. Сведение высшего образования к задаче производства экспертного знания грозит, не только появлением «прикормленной экспертократии», ограниченной догматическими предпосылками (помним тезисы доклада Трехсторонней комиссии), но и связывает систему образования с процессом отхода от общего достояния знаний, к частному присвоению общего интеллекта.

 Поток информации сейчас необычайно полон, но элита желает положить себе в карман ключи для декодирования этого потока.

 Оболваненным населением легче управлять, но по закону обратной связи это возвращается бумерангом к верхушке и их детям. Если посмотреть на современных политических лидеров – то сегодня мы наблюдаем явную неадекватность человеческого материала текущему моменту. Решения с глобальными последствиями принимают люди местечкового уровня. Ацефалы с кризисом не справятся, более того, стремясь избежать его, еще более приблизят, как это сделали, например, неадекватный Николай II и еще менее адекватный М.Горбачев.

 В-пятых, необходимо демистифицировать тему насилия. К азам марксистского понимания классовой борьбы относится тезис, утверждающий, что «мирная» общественная жизнь сама по себе является выражением (временной) победы одного - правящего - класса. В коммунизме ХХ века неправильным было не само применение насилия (захват государственной власти), а более масштабный модус функционирования, благодаря которому насилие стало легитимированным. Насилие над классом вполне можно заменить насилием над абстракцией – ссудным процентом -через применение денег с демерреджем. При этом не стоит забывать, что в своей записке в ЦРУ Генри Киссинджер, советуя, как подорвать правительство Альенде, был краток: «Пусть экономика взвоет» ("Make the economy scream"), а бывший госсекретарь США Лоуренс Иглбергер на Fox News говорил об экономике Венесуэлы: «Начать нам стоит с одного оружия, которое надо использовать, то есть с экономических инструментов, при помощи которых можно попробовать еще больше ухудшить экономическое положение, чтобы он (Чавес) перестал быть таким привлекательным для страны и региона». Будем помнить, что нужно уметь защищаться.

 Нужно понимать, что мы имеем дело не со слепыми рыночными процессами, а с высокоорганизованными стратегическими интервенциями государств и финансовых институтов, которые устанавливают в глобальном мире свои правила, постоянно их нарушая. В подобных условиях оборонительные контрмеры становятся обязательными.

В-шестых, необходима десакрализация экономики, которая стала претендовать на роль экономического гегемона, начиная с 68-года – периода последней стадии капитализма, когда мы оказались в условиях радикальное изменение идеологического механизма. Отсюда и закат политики, предполагавшей реальных субъектов, и триумф экономики (чистой управленческой активности), которая нацелена только на собственное воспроизводство. Под прикрытием священной формулы «снижение расходов - повышение эффективности» в нее все больше проникают различные формы «публично-приватных партнерств». Под прикрытием все той же формулы «повышения эффективности» могут приватизироваться функции, ранее принадлежавшие исключительно юрисдикции государства - та  же армия все больше начинает составляться из наемников, в частные руки готовы отдавать и тюрьмы. Да и государственная бюрократия напрямую отправляется ярыми буржуа, которые открыто и жестоко эксплуатирует ее как средство защиты своих собственных интересов. При этом нужно понимать, что нынешний уровень социальной поляризации в России является одним из тормозов не только социального, но и экономического развития.

 Общей целью является создание гармоничного общества социальной справедливости, где системообразующими понятиями становятся два – «человек» и «сообщества», как устойчивые объединения людей, связанных общими традициями, историей и моралью. Необходимо признать, что развитие отдельного человека бессмысленно рассматривать в отрыве от развития социальной среды. Декларация прав человека и гражданина, должна быть также декларацией его обязанностей. Индивидуальные «естественные» человека и социальных групп не должны нарушать или оскорблять интересы окружающих, общества, в котором они живут. Понятие «толерантность» (с его вседозволенностью) должно смениться на «терпимость».

 Основной мировой концепцией должна являться система многополярного мира, признание возможности сосуществования разных цивилизаций и необходимости культурной диверсификации, отказ от европоцентризма, признание равной ценностью каждой из цивилизаций -  европейско-христианской, исламской, славянско-христианской, дальневосточно-азиатской и т.п.), с построением между ними диалектической системы отношений, в которой различные культуры должны находиться в диалоге друг с другом и для каждого народа должны оставаться возможность следовать собственной истории.

 В экономике необходимо выдвижение концепции «общества совладельцев», которая рассматривает современную корпорацию не как машину исключительно для производства прибыли акционерам, а как социальный институт, защищающий гармонизированные интересы акционеров, менеджмента и персонала. Моральные нормы должны превалировать над экономической рациональностью, социальная значимость ценностно-рационального поведения - над целе-рациональным. Экономическая система должна сохранять свою рыночность и свободу, но не абсолютную беспринципную для  получения прибыли; втягивание менее развитых экономик в общий рынок на условии полной открытости недопустимо, таким рынкам необходимо применять принципы автаркии. Принимая абсолютно легитимным стремление к получению прибыли, благополучию и достатку, признать, что экономический рост не является бесконечным, поскольку мы живем в конечном мире.

 За два года до смерти, когда стало ясно, что процессы развиваются не так, как представлялось марксистам, Ленин написал: «Что если полная безвыходность положения, удесятеряя тем силы… открывала нам возможность иного перехода к созданию основных посылок цивилизации, чем во всех остальных западноевропейских государствах?»

  Ответом ему должны стать постулаты Коммунитаризма – Четвертой политической теории.

 _______________________________________

 Использовались материалы:

[1]  Нужно отметить, что это, как ни странно, в поддерживают и Полторанин (объявивший о передаче своего имущества в наследство не детям, а в некий фонд), и Дерипаска (заявивший, что «готов отдать все государству»). Нужно дать им возможность исполнить свои обещания.

 сентябрь 2010