Сказочка про Цыплёнка, посчитанного по осени

Жил-был в одной деревне Цыплёнок. Жил не тужил, зёрнышки клевал, пока в один прекрасный день не встретился около небольшого лесного озера с Дикими Утятами. Поболтали малыши о том, о сём, и после этого разговора у Цыплёнка будто бы крышу снесло.

- Осенью мы с Утятами полетим на Великолепный Юг! Долой рутину птичьего двора! Прочь человеческую власть! Вы, жалкие подобия птиц - обращался Цыплёнок к своим ближайшим родственникам, - Не смейте считать меня членом своего никчёмного семейства! Отррррекаюсь! Отррррекаюсь! Кукарррекуууу!!!

Проходили дни, сперва становясь всё длиннее и длиннее, а потом – всё короче и короче… Цыплёнок без устали носился по деревне, прославляя Великолепный Юг и обличая собственный курятник вдохновеннее, нежели кто-либо из его новых друзей - Утят. По правде говоря, Утята этим вообще почти не занимались… Однако надо сказать, что при всём при том наш Цыплёнок был довольно-таки умным и не по годам развитым. Поэтому скоро он додумался до одной вещи, которая показалась ему страшной.

- Послушайте, милые Утята – вкрадчиво сказал наш герой в одно прекрасное утро, которое будущие путешественники встречали на медленно пробуждающемся лесном озере. – Я тут подумал… А вам не кажется, что полёт на Великолепный Юг – это довольно-таки опасное мероприятие?

- Кажется – лениво отвечали Утята, будто бы разговор шёл о чём-то совершенно обыденном.

- Да нет же, вы не понимаете – нетерпеливо махнул крылом Цыплёнок. – Я тут подумал… Во время этого полёта нам, скорее всего, придётся испытать голод и холод, усталость и боль. Более того (в голосе оратора зазвучали поистине зловещие нотки) – вполне возможно, что кто-нибудь из нас может даже умереть, так и не долетев до Юга!

- Мы знаем – всё так же спокойно отвечали притихшие Утята.

- Да нет же! Ничего вы не знаете! – начал сердиться Цыплёнок. – Го-лод! Хо-лод! Ус-та-лость! Бо-ль! У-ме-реть! Ну вдумайтесь же в эти слова, тупые утиные головы! Теперь понимаете?!

- Мы понимаем – отвечали невозмутимые Утята. – А что делать?..

Бился-бился Цыплёнок, пытаясь вселить в Диких Утят понимание всего ужаса ситуации, но так ничего и не добился. Точнее… Вроде бы они понимали, о чём он говорил – но при этом ничего не боялись и преспокойно продолжали готовиться к долгому изнурительному полёту.

«Значит, они не понимают» – решил Цыплёнок. – «Если бы понимали, тогда обязательно испугались бы; как это можно – понимать, и не бояться. До чего глупые Утята!».

Плюнул Цыплёнок досадливо, развернулся и потопал в сторону птичьего двора. По его расчётам, он как раз должен был успеть к ужину. Теперь, когда наш герой знал не только о радужных перспективах, которые сулил полёт на Великолепный Юг, но и об опасностях этого полёта, ему расхотелось презирать пищу, подаваемую «жалким рабам и недоптицам» из рук человека. Он был уверен: Утята с самого начала заблуждались точно так же, как и он. Просто он оказался умнее, и, в отличие от своих бывших друзей, умудрился вовремя понять своё и их заблуждение.

- А как же иначе? Они просто не понимают… Потому что как это можно – понимать, и не бояться… Нет, конечно же так нельзя… Если бы они поняли, они бы тоже испугались, и тоже сразу же запросились бы на птичий двор… До чего глупые Утята… - бормотал наш герой, будто бы в чём-то сомневаясь…

С каждым днём это бормотание становилось всё злее и громче. Цыплёнок (а теперь уже, по правде говоря, молодой Петушок) будто бы старался доказать себе и другим правильность своего поступка; убедить себя и других в непроходимой глупости Утят.

Особенно злобное выступление Петушок затеял в конце августа, когда ранним утром небо над деревней разрезал надвое ровненький косяк уток.

- Голод! Холод! Умрёте, умрёте, уууумрёте, дууууррррраки! Куууукаррррекуууу!!! – надрывался он.

- До чего у вас прекрасный раскатистый голос – кокетливо заявила давно заглядывавшаяся на нашего Петушка молоденькая Курочка.

- А? Что вы говорите? – смутился тот. – Голос? Ну… Понимаете ли…

Петушок прямо-таки на глазах оправлялся от смущения и выглядел всё более гордым.

- Я провёл детство на прекрасном лесном озере… Великолепный Юг… Бурная, так сказать, молодость… Закалка…

- О! – Курочка немедленно вскинула чёрные бусинки глаз кверху. – Великолепный Юг… Какой вы интересный! Расскажете о своих приключениях поподробнее?

- Конечно – снисходительно улыбнулся Петушок с видом победителя. – Пойдём-ка, радость моя, вон туда… За сараи…

И жили они долго и счастливо. Разве что... Странностями кое-какими наш Петушок отличался. К примеру, завидев пролетавшую над его головой утку или вообще любую приспособленную к полёту птицу, он каждый раз начинал как-то по куриному кудахтать, приседал и немедленно выдавливал из себя жирную белую кляксу. Просто не мог иначе. А однажды осенью, отыскав в кустах отбившегося от стаи утёнка со сломаным крылом, наш герой долго скакал вокруг найдёныша и торжествующе вопил:

- Ага! Больно тебе! Больно! Боль! Боль! Я же говорил! Говорил! Дуррраки!

Утёнок только хлопал глазами, тщётно пытаясь понять, что и кому говорил этот старый облезлый петух в те времена, когда его, утёнка, ещё и на свете-то не было...

Вот такие дела. Ну да кто сейчас без странностей. Тем более после такой героической молодости... А так - ничего себе жизнишка получилась у Петушка. Сносная.