Karais

Трехчастная модель мышления

(бета-версия)

В нашей жизни часто приходится оценивать умственные способности тех, кто нас окружает. Такая оценка часто происходит спонтанно, на подсознательном уровне. Однако бессознательное, оперируя теми конструктами, которые нечетко определены сознанием, может выдавать некорректные выводы. Иногда получается, что человек идентифицирован как «умный» а начнешь присматриваться и... возникают сомнения. В ситуации, когда все же есть потребность прийти к однозначному выводу, может включиться сознание. Однако сознательный анализ сопровождается определенными сложностями т.к. терминология, которая характеризует мыслительную деятельность человека является крайне неоднозначной. Мыслительную деятельность характеризуют целым рядом близких по значению понятий, которые не имеют четких отличий и часто используются как синонимы. Слова умный, разумный, смышленный, интеллектуальный, эрудированный применяются для характеристики субъекта, который обладает мыслительной способностью определенного уровня. Эта расплывчатость терминологии является источником совершенно естественного непонимания в случаях, когда приходится более внимательно оценить умственные способности конкретного индивидуума. Недоумение приходит, когда встречаешь суеверных ученых или эрудированных верующих.

Для того, чтобы более дифференцированно подходить к оценке мыслительных способностей можно предложить модель, которая учитывает несколько параметров умственной деятельности. Пусть эта модель не будет отражать всех оттенков и особенностей мыслительного процесса, но она может быть вполне функциональной.

Процесс мышления невероятно сложен. Он характеризуется способностью к абстракции, анализу и синтезу, построению выводов из исходных посылкок на основе определенных правил, способностью к построению ассоциаций, аналогий и даже интуитивностью. Поскольку модель всегда проще оригинала, может быть введено всего три параметра, которые и будут являтся структурными элементами нашей модели: интеллект, разумность и эрудиция.

Термин интеллект синонимичен понятиям разум, рассудок, ум. Патопсихология прошлого века поставила вопрос о необходимости разграничения этих понятий, поскольку разнообразие нарушений мышления, наблюдаемое в клинической практике, потребовало детализации подхода к пониманию мыслительной деятельности. Однако до настоящего момента нет однозначного решения относительно разделения понятий «мышление» и «интеллект», поскольку каждый из подходов имеет имеет своих стороников и противников. Одним из наиболее известных психологов, предложивших строго разграничить эти понятия, является Ганс Юрген Айзенк. Оставив без внимания мотивационный компонент и способность к запоминанию информации, он определил интеллект как универсальную психическую способность, в основе которой может лежать генетически обусловленное свойство нервной системы перерабатывать информацию с определенной скоростью и точностью. Таким образом, суть понятия «интеллект» была заключена исключительно в способности перерабатывать информацию. Этот шаг представляется очень логичным, поскольку способность к запоминанию, т.е. формированию энграмм памяти, по своей сути отличается от способности оперировать данными. Не даром микропроцессор и ПЗУ – это совершенно разные устройства.

Итак, в данной модели интеллект становится рабочей лошадью нашего мышления, которая обеспечивает процесс, но отлична от материала с которым работает и хлыста, который ее погоняет.

Совокупность усвоенных фактических знаний, необходимых для функционирования интеллекта, обозначают термином эрудиция. Часть информационного потока, который формируется благодаря воздействию внешних раздражителей доходит до сознания и фиксируется в памяти. Способность к запоминанию воспринятых данных определяется скоростью запечатлевания и длительностью сохранения в доступной для извлечения форме. Этот процесс запоминания-воспроизведения отличается некоторой механистичностью. Чем лучше работает память, тем более крупные блоки данных сохраняются в почти необработанном виде. Однако эффективность оперирования данными зависит не от объема, а от способности к их ассимиляции т.е. усвоения в переработанном виде. Быстрое запоминание больших массивов информации сопровождается их недостаточной обработкой, откуда и берет начало феномен «зазубрил-сдал-забыл». Дело в том, что фиксация в памяти не тождественна усвоению. Процесс ассимиляции поступающей информации далек от механистичности. Он связан с классификацией и упорядочиванием, проведением причинно-следственных взаимосвязей, сочетанием изучаемого материала с тем, что уже хранится в памяти. Стоит подчеркнуть, что эрудиция характеризует объем имеющихся данных и не имеет отношения к их обработке. При этом важное значение имеет то в каком виде хранятся эти данные в памяти. Если они прошли этап предварительного усвоения, тогда ими легко манипулировать. Если же они хранятся в виде нерасчлененных, «непереваренных» конгломератов, то доступ к отдельным его составляющим будет весьма затруднен. Это означает, что неусвоенный материал намного труднее вспомнить. Кроме того, наш интеллектуальный процессор более эффективно работает с той информацией, которая в процессе запоминания прошла через этап ассимиляции.

Интересно отметить, что можно что-то знать в одном отношении и не знать то же самое в другом отношении, в другой ситуации. Так, мы можем не применить имеющиеся знания в новой обстановке или при обсуждении новой темы. Часто происходит так, что мы узнаем уже давно усвоенное, но уже с другой стороны. Поэтому, вероятно, существует процесс дополнительного усвоения уже запомненного материала. С этой точки зрения бесценны многочасовые беседы в кругу друзей за бокалом пива. В многочисленных и, казалось бы, непродуктивных повторениях давно уже обсужденного и пережеванного открываются поистине невероятные горизонты для осознания новых сторон старых истин.

Итак, благодаря эрудиции у нас есть материал с которым мы можем работать, а интеллект позволяет нам найти ответ на возникший вопрос. Вопросов, которые можно решать существует несметное множество. Но все ли они равнозначны в плане необходимости их решения? Очевидно, что коэффициент субъективной полезности от решения разных задач будет отличаться. Следовательно, желательно найти задачи с максимальным «полезным выходом». Конечно можно заявить, что проблемы нужно решать по мере их возникновения, но в один прекрасный момент их количество может превысить возможности. Также можно много говорить об индивидуальных катастрофах как двигателях прогресса, однако в этом случае напрашивается аналогия о гордой птице, которая без пинка не полетит. Поэтому хотелось бы поговорить о том факторе, который отличает человеческий вид от остального животного мира – о разумности. Человеку дана прекрасная возможность быть не просто отражателем, который реагирует на задевающее его естество возмущение среды. Потенциально в нем заложена способность прогнозировать, моделировать, просчитывать вероятность развития тех или иных событий. Он может поставить перед собой задачу такого рода, которая решит не только актуальную проблему но и позволит в похожей ситуации в будущем не наступать на те же грабли. Это с первого взляда может показаться неестественным: зачем усложнять себе жизнь анализом произошедших событий, выяснением причины неудач и разработкой способов их предотвращения? Ведь более природно в минимальном объеме отреагировать на возникшую ситуацию и дальше пребывать в полусонном состоянии обыденного существования. Но такая «близость к природе» имеет мало общего с разумностью.

Разумность можно определить как свойство мышления, которое играет ключевую роль в процессе выбора или формулировки необходимых для решения задач. Специфика этой функции заключается в том, что она является как бы индикатором, который показывает какая из задач является ценной для разрешения. При этом, явного стимула для выбора именно этой задачи может и не быть. Изящество и утонченность разумности проявляется в том, что она может функционировать по совершенно особенному принципу, который отличен от простой рефлексии. В одних случаях, разумность помогает оторвать внимание от конкретной проблемы, посмотреть на нее с более общей стороны и сформулировать задачу так, чтобы она решала целый ряд сходных по своему источнику неудач. В других случаях, разумность определяет целевую задачу без явной связи с текущей ситуацией. Отвлеченная, иногда кажущаяся умозрительной, проблема внезапно становится актуальной и все силы хочется бросить на ее решение. Так называемый «здравый смысл» восстает против такого произвола. Как же можно тратить серьезные усилия на решение той задачи, которая появилась вроде бы ниоткуда и нет никаких гарантий, что плоды, полученные после ее решения, будут нужны в дальнейшем? Однако кажущиеся напрасными усилия впоследствии приносят приличные дивиденды. Проблемы которые часто возникали раньше, теперь появляются крайне редко, совершенно тупиковые сложности, с которыми нельзя было справится, разрешаются сами собой. Однако это не означает, что в один прекрасный день все потенциальные сложности разрешатся и наступит жизнь без трудностей. Если некто идет вперед, он найдет для себя новые проблемы, но трудности среднего Homo с каждым днем станет понять все тяжелее.

Поскольку разумность обозначена как способность выбрать достойную для разрешения задачу, данная свойство определяет направленность мыслительной деятельности. Две другие функции не могут определять сферу приложения умственных усилий т.к. относятся непосредственно к самому процессу решения. Разумность, таким образом, является фактором, собирающим рассеянную познавательную активность в единый луч.

Мыслительная способность в каждом конкретном случае определяется уровнем функционирования каждого из трех параметров. Вероятно, каждый из них может быть развит вне зависимости от степени развития других составляющих. В несколько утрированном примере можно рассмотреть человека с развитым по максимуму интеллектом, атрофированной разумностью и недостаточной эрудицией. Деятельность интеллектуальной функции в таких условиях сводится к решению относительно случайно возникающих задач. При этом степень соотнесения полученного ответа с собственной системой взглядов весьма низка. В результате у многих интеллектуалов совокупность их умственных достижений не пересекается с совокупностью собственных взглядов на мир. Данный субъект вполне может гордится высокими показателями в тестах на IQ, легко решать уравнения, делать научные открытия но, сталкиваясь с реалиями жизни, испытывать непреодолимые трудности. Как итог – неадаптированность в социуме, невозможность построить взаимоотношения в своем микроокружении. Такой интеллектуал или ученый хорошо себя чувствует только в узком поле профессиональных задач или проблем, но, сталкиваясь с действительностью, он не видит средств и возможностей для решения жизненно важных вопросов. Так, будучи специалистами в узкой области, они часто становятся добычей сварливых жён, суеверий и монотеистических религий. В такой модели легко объясняется феномен ученого-сциентиста, который при полноценной интеллектуальной функции оказывается глубоко верующим человеком, что означает капитуляцию разума перед важной, но сложной для разрешения задачей (А существует ли бог?).

Несколько другая картина проявляется при развитости эрудиции у конкретного субъекта на фоне угнетенности функции разумность и интеллект. Такие люди часто могут блеснуть своими обширными знаниями. Для наведения пущего эффекта это может сопровождаться выпячиванием груди и высокопарными, звучными фразами. Первое впечатление от этих людей может быть самое благоприятное, ведь они неизменно демонстрируют правила этикета, вовремя ссылаются на классиков художественной прозы и сыплют афоризмами. Они могут воспроизводить очень интересные мысли, но все это вне области применения этих знаний по отношению к себе. Такие индивидуумы могут подготовиться к сдаче экзаменов за кратчайший срок. Во время сессии определения отскакивают от зубов, формулировки стандартны, вызубрены с потрясающей точностью. Но иногда возникает один маленький, но существенный нюанс. Если во время подготовки к экзамену коллега по несчастью попросит объяснить непонятный ему вопрос, это может привести нашего героя в тупик. Нет, он не забыл определение и прекрасно расскажет соответствующий параграф, но на вопросы, пытающегося ПОНЯТЬ, а не ЗАПОМНИТЬ ответа может не последовать. Попытка ответить конечно будет, но далее сбивчивого повторения вызубренных фраз дело не пойдет. Здесь фокус в том, что только понимание может позволить заменить стандартные термины обычными словами и донести до неволокущего в теме собеседника суть, а не форму. Вот с пониманием этой самой сути у эрудитов бывает напряженка. И их можно понять. Зачем искать внутренние взаимосвязи между явлениями, когда ты после первого прочтения можешь без запинки воспроизвести тему? Зачем вникать в материал, если усилия на понимание и усвоение причинно-следственных взаимосвязей отнимают столько времени и энергии? Именно тот, кто не может зафиксировать в памяти множество разрозненных фактов, вынужден тратить массу усилий для вычленение сути, и тогда сложная цепь закономерностей удержится в памяти надолго благодаря пониманию длинной цепи посылок и выводов.

Сложности могут также возникнуть у субъекта с развитой разумностью, но отстающими показателями эрудиция и интеллект. Поскольку разумность является направляющей функцией, успех во многом зависит от развитости механизма решения и ресурсов для его работы (интеллектуальный инвентарь). Если же интеллект и эрудиция по каким-то причинам отстают, то это приведет к появлению эдакого беспечного весельчака. Он способен направить свою активность в потенциально продуктивном направлении, но крайне редко в силах довести начатое дело до конца в связи с кажущейся неразрешимостью. Он может отпустить колкое замечание или тонко подметить суть, но сам часто попадает в нелепые ситуации. Часто у таких людей хорошо развито чувство юмора, они демонстрирует беззаботную веселость на фоне кучи проблем по жизни.

В оптимальном варианте желательно относительно равномерное развитие трех составляющих мышления. Тогда разумность будет направлять мыслительную деятельность на решение значимых задач, а интеллект выполнит свою функцию с использованием достаточной понятийной и категориальной базы.