Наталья Холмогорова

Заратустриальное

Проходя по базарной площади в городе, называемом "ЖЖ-коммьюнити", увидел Заратустра оратора, говорящего к народу, и остановился послушать его речи. И вот что услышал он:

- Горе тебе, народ мой - с самого рождения ты окружен врагами. Со всех сторон нападают они и теснят тебя: что можешь ты сделать против такого множества?

Горе тебе, народ мой - с юности твоей проникла в сердце твое злая порча. Мерзки слова твои, мерзки дела твои, ибо враги приучили тебя говорить и творить мерзости.

Горе тебе, народ мой - в зрелости твоей ты превращен в раба, ты служишь утехой ложа врагов твоих, и они мучают тебя и глумятся над тобою во все дни жизни твоей. Сладко ли тебе, раб, твое рабство? Сладко ли тебе, скот, твое скотство?

Восстань же, народ мой, повергни под ногу твою всех врагов своих, и преврати их в рабов твоих, и сделай их утехой ложа твоего, и мучай их и глумись над ними во все дни жизни твоей, ибо праведна месть, и неправедно прощение.

Горько усмехнулся Заратустра и хотел пройти мимо. Но на полдороге остановился он, и поднялся на трибуну вслед за предыдущим оратором, и сделал знак, что будет говорить. Вот что сказал он:

- Благо тебе, народ мой! С самого рождения твоего лицо твое привлекает к себе иные народы. Немногие светлые души восхищаются тобой, ибо, поистине, ты этого заслуживаешь; бесчисленные серые души ненавидят и презирают тебя, ибо для серых все, что им непонятно, достойно злобы и презрения; но все они боятся тебя, ибо чувствуют в тебе силу, способную сокрушить их. Где восхищение, там и зависть; где страх, там и ненависть; благо тому, у кого много врагов, и горе тому, у кого их нет вовсе!

Благо тебе, народ мой! Говорят, нет иного народа, который бы страдал, как ты; но есть ли народ, который бы так возвысился? Все стрелы, что мечет в тебя судьба, ты принимаешь - и становишься только сильнее.

Благо тебе, народ мой! Никакие мерзости, совершаемые от твоего имени, не в силах запятнать тебя; никакие козни и уловки завистников твоих не в силах сломить тебя. Если же случится, что исчезнешь ты с лица земли - а такое может случиться, ибо безжалостен круговорот времен, и достойное всегда уязвимее недостойного - и исчезнут и книги мудрецов твоих, и песни детей твоих, и даже память имени твоего сотрется -

Темной Империей, величественной и грозной, останешься ты в преданиях врагов твоих; и взоры всех юношей, не желающих ходить кривыми и окольными путями отцов своих, будут, сами того не сознавая, обращаться к тебе.

Восстань же, народ мой, и вспомни о том, кто ты есть! Воистину, праведна злоба - для того, кто слаб и унижен; воистину, праведна месть - для раба, поджигающего дом хозяина своего. Но ты не раб, о народ мой, и никогда не будешь рабом: не поджигать, но строить рожден ты, не глумиться и мстить, но повелевать и властвовать. Впрочем, кто я, чтобы указывать тебе? Лишь помни о том, кто ты, и поступай, как знаешь.

И когда закончил Заратустра, то многие разразились смехом и, гордясь своей правдивостью, говорили так: "Как бессовестно лжет этот фигляр, как бесстыдно льстит он народу своему! Тот, другой, по крайней мере говорил правду: воистину, мы рабы и скоты, и служим всем, кто пожелает, утехой ложа их, и такими останемся до скончания веков".

И отвечал Заратустра: "Вы не знаете ничего, кроме правды и лжи, и оттого ложь в устах ваших звучит правдой, а правда в устах ваших становится отравленным кинжалом. Не к вам говорил я, а к народу своему, и он знает, о чем я говорил к нему: ибо ведомы ему две бездны и граница между ними, подобная лезвию меча - граница между ТЕМ, ЧТО ЕСТЬ и ТЕМ, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ. Благо тому, кто умеет в речах своих проходить по лезвию меча".