Русская национальная идея на экспорт

Прежде всего я бы хотел сформулировать общие положения нашей национальной идеи. Подспудно она присутствовала все десять лет ельцинского правления, но не была выражена публично. Лишь появление на политической сцене Путина дало возможность молчаливому большинству обнаружить в нем проекцию своих надежд и чаяний. Вкратце это выглядит как сочетание социалистической идеологии (правой социал-демократии) с умеренным национализмом. Уверенность в том, что порядок, правовой и социальный, на территории страны должно осуществлять сильное и ответственное перед обществом государство. В его задачи входит создание такой модели развития, при которой уровень жизни населения равномерно повышается до достаточно высокого для каждого работающего.

Социальное неравенство не может быть велико - не больше, чем допускается данной культурой. При этом с точки зрения людей с низкими доходами желательно, чтобы люди с высокими доходами были достойными своего богатства. Править должны достойные, вверх подниматься должны достойные. Государство обязано гарантировать людям безопасность, быть способным защищать интересы страны, проживающих за границей своих граждан, включая диаспору. Еще важный элемент русской национальной идеи - особое, так сказать, "китайско-еврейское" уважение к высшему образованию. Это очень сильная черта нашего народа, если мы ее сохраним, то выживем.

В государственной собственности должны находиться ряд отраслей народного хозяйства. Это касается военно-промышленного комплекса, топливно-энергетического сектора, информатики и связи. Хотя общество вовсе не против рынка и рыночной экономики, частного сектора. Так, необходимо убрать ограничения на пути развития мелкого и среднего бизнеса. И наше молчаливое большинство, как можно судить, считает такой капитал честным. Все объединены ненавистью к крупному сырьевому бизнесу, тем, кого называют олигархами.

Люди готовы простить лавочнику, даже если он и получил свой бизнес воровским путем, но не готовы то же самое простить Ходорковскому. Можно украсть лавку, но все равно в ней придется работать. Но нельзя украсть у государства нечто, стоящее миллиарды, а потом пользоваться этим только в своих частных целях. Наверное, если бы олигархи вкладывались в развитие внутреннего рынка или всерьез занимались благотворительностью, им бы многое простили. Ведь все понимают, что такое нефть, там не нужно никакого менеджмента - качаешь и качай. Когда большая часть доходов от продажи сырья уходит за границу, люди справедливо начинают думать, что им залезли в карман.

Эти взгляды возникли в советское время как модификация взглядов российского крестьянства. Наш сегодняшний горожанин вышел из дореволюционной сельской общины. Здесь есть определенный нюанс. Как заметил в свое время Алексей Чаянов, наши крестьяне занимались сельскохозяйственным трудом не потому, что он был им выгоден. Они считали, что этот труд заповедан человеку Богом и предками, это достойно. При этом крестьяне знали, что, уйдя в город, они будут жить лучше. Коллективизация, жестокая и несправедливая, раскрепостила деревенских. Поэтому советская власть, жестокая и несправедливая, дала нашему крестьянину многое. Она научила его любить материальное. Она показала, что кроме горнего, можно ценить и комфорт. Однако русское понимание комфорта отличается скромностью, по сути, можно назвать это желанием жить в достатке.

Мы все знаем этот идеал и часто проговариваем его, сами того не замечая. Две классических триады: квартира - машина - дача и интересная работа - недалеко от дома - хорошие отношения в коллективе. Вроде бы простейшие бытовые ценности, но они социологу и культурологу говорят о многом. Первая триада говорит об остром понимании нашего человека права на достойную жизнь. Но по сравнению с представлениями "золотого миллиарда" - это очень скромные требования, хотя и завышенные по отношению к "третьему миру". Здесь, видимо, срабатывает здоровая интуиция: в большой стране с холодной зимой и растянутой транспортной инфраструктурой невозможно достичь для всех уровня жизни, характерного для современного Запада.

Примечательно, что в наш достойный минимум включена дача. Даже не коттеджи, которые сейчас строят "новые русские". Но более важным мне кажется характер трудовой этики, сформулированный во второй триаде. В основе ее лежит неприятие нашим народом власти Мамоны, обожествления денежной культуры, свойственной среднестатистическому гражданину Западной Европы и США. Когда американцы говорят - любой труд почетный, это относится к такому труду, за который платят деньги. Когда ту же фразу говорит русский, он имеет в виду, что любой труд социально полезен, а значит, может быть интересен. Шахтер добывает уголь для страны, инженер в НИИ занимается творчеством на благо Родины. Но в первую очередь трудовой энтузиазм связан с интересностью работы.

Хорошие отношения в коллективе - это значит, что вопреки реальности (она сводится у нас к тому, что в большинстве случаев начальники наши редкие хамы, а подчиненные - лизоблюды) идеалом являются нормальные демократические отношения. Когда все друзья, по крайней мере, приятели, считающие, что все занимаются своим делом. Работа недалеко от дома - содержит некие тонкие, отчасти от общины, отчасти от артели, представления о ритме трудовой жизни, очень непохожем на западный. Западная жизнь была все-таки построена на механической модели равномерного труда, от мануфактуры до конвейера. Русским она совершенно ненавистна. Община жила тяжелым трудом в страду, но зимой отдыхала или занималась промыслами.

Всюду, где у русского есть возможность готовиться к экзаменам за неделю перед сессией, он, как правило, сдает предметы на одни пятерки. И при этом, если предметы полезные и нужные, помнит их всю жизнь. В этом содержится еще одно важное составляющее нашей трудовой этики. Мы хорошо знаем, что такое труд, любим работать, но мы также очень ценим праздность и отдых, что отсутствует в классической протестантской и католической модели. И потому, когда сейчас Запад захлестывает волна гедонизма, она оказывается плохо совместимой с традиционной этикой.

Русский человек считает, что работу надо обязательно сделать. Но если ее можно сделать за два дня, то лучше так, чтобы оставшуюся неделю отдыхать. Если ее можно сделать дома, то лучше так и поступить, приходя на работу раз в неделю для проведения планерок. Так что на нашу мораль хорошо ложится постиндустриальная модель работы, в том числе с распределенным надомным или удаленным трудом. Действительно, среднему русскому человеку невыносима мысль о каждодневном присутствии от и до. Стоит обеспечить нормальный трудовой график, и мы побеждаем своих конкурентов.

Более того, мне кажется, что эта модель интересной работы может быть экспортирована. Мы могли бы предъявить ее всему миру как реальную общечеловеческую ценность. Кстати, и триада машина - квартира - дача вполне подходит в качестве идеала для стран "третьего мира", своего рода пример аскетизма труда и потребления.