Константин Крылов

"Теперь мы их похороним"

1972 год. Москва.

– Вот оно.

Брежнев склонился над лабораторным столом.

На предметном стёклышке лежала щепотка красного порошка.

– Это вещество снижает потребность человека в пище в пять раз, – пояснил Учёный. – Ничего фантастического, просто пища перерабатывается по другой схеме. Никаких побочных эффектов. Схема производства вещества отлажена как часы. Можно хоть завтра запускать в водопровод.

– В пять раз? – не поверил Брежнев. – Ничего себе...

- Можно и больше. Наши испытуемые обходились одним бутербродом с сыром в три дня. И прекрасно себя чувствовали. Ни слабости, ни истощения.

– А алкоголь?

– Снижает потребность практически до нуля. Да и незачем: после порошочка у человека стабильно держится повышенный тонус и прекрасное настроение. И, ещё раз, никакого вреда для здоровья.

– Похоже, Леонид Ильич, наши экономические проблемы решены, – сказал Советник. – Мы можем сворачивать своё сельское хозяйство. Достаточно задействовать СЭВ. Этак нас и болгары с венграми прокормят.

– Что, пиздец колхозам? – сообразил Брежнев. – И всей этой херне на селе...

– Заводы, огромные заводы, – улыбнулся Советник. – Можно использовать всю освободившуюся человеческую массу в промышленном производстве. Заодно и грузин с мандаринами ихними прижмём наконец. И зерно в Штатах покупать больше не будем... А представляете Москву? Идёшь по городу – и ни одной столовки, закусочной, рюмочной... Чистота...

– Отлично, – Брежнев принял решение. – Всем по ордену, главным разработчикам – по Герою Союза. И завтра же... нет, сегодня – пробные испытания. Где-нибудь в Подмосковье. Потом – по всей стране. Пусть Никсон варежку разинет.

Вашингтон.

– Вот оно.

Никсон склонился над лабораторным столом.

На предметном стёклышке лежала щепотка синего порошка.

– Это вещество повышает потребность человека в пище в пять раз, – пояснил Учёный. – Ничего фантастического, просто пища перерабатывается по другой схеме. Никаких побочных эффектов. Схема производства вещества отлажена как часы. Можно хоть завтра запускать в водопровод.

– В пять раз? – не поверил Никсон. – Ничего себе...

– Можно и больше. Наши испытуемые жрали один гамбургер в три минуты. И прекрасно себя чувствовали. Ни запоров, ни колик.

– А алкоголь?

– Повышает усвояемость практически неограниченно. Порошок сам по себе имеет свойства депрессанта. Нормальное самочувствие – только после бутылки хорошего вискаря. И, ещё раз, никакого вреда для здоровья.

– Похоже, сэр, наши экономические проблемы решены, – сказал Советник. – Мы можем реанимировать наше сельское хозяйство. И к тому же задействовать Европу. Этак мы голландцам и французам рынок сделаем.

– Что, кранты безработице? – сообразил Никсон. – И есть чем занять негров с латиносами...

– Плантации, огромные плантации, – улыбнулся Советник. – Можно использовать всю лишнюю человеческую массу на полях. Рынок попрёт вверх со страшной силой. Будем покупать зерно в Индии, рис в Китае... привяжем их всех к нашим закупкам. А представляете себе Нью-Йорк? Идёшь по городу - и на каждом шагу "Макдональдс", китайская харчевня, ресторан... Обороты...

– Отлично, – Никсон принял решение. – Всем по пакету акций сельскохозяйственных предприятий, главным разработчикам – макдональсовские. И завтра... нет, сегодня – пробные испытания. Где-нибудь в Аризоне. Потом – по всей стране. Пусть Брежнев варежку разинет.

Москва.

– А не хотите сами попробовать? – рискнул Учёный, протягивая Брежневу красную пилюлю. – Положите под язык – и готово. Подействует через полчаса. Головой ручаюсь, никаких неожиданностей.

Брежнев неожиданно скривился.

– Эта... того... нет, – сказал он, отодвигаясь от Учёного и поворачиваясь к Советнику. – Срочно распорядись насчёт усиления химической проверки всех продуктов для кремлёвской столовки... Мало ли что туда попадёт... Кстати, – он снова обратился к Учёному. – У вас есть какой-нибудь нейтрализатор этого вашего средства? Ну, на всякий случай.

– Да, вот... – Учёный показал на другое предметное стёклышко, на котором лежал синий порошок. – Но зачем? Практической ценности это не имеет...

– Ещё как имеет, – усмехнулся Брежнев. – Запиши, – бросил он Советнику, – у меня есть план. Красный порошок – давать всему населению. Партийным – двадцатипроцентную нейтрализацию. Пусть у них будет два бутерброда в неделю. Освобождённым работникам – половину. Членам ЦК – чтобы в ресторан каждый день ходить могли. Смысл понятен?

Советник задумчиво кивнул.

– Да, – наконец, сказал он. – У нас и так нет нормальной системы привилегий, а на те, что есть, народ раздражается: никого, видите ли, не устраивает, что начальство на "Волгах" ездит... А это... да, это сработает. Еда – мощный стимул, биологический. Зато буржуи не смогут утверждать, что мы разложились и сидим на шее народа.

– Забудь о буржуях, – Брежнев махнул рукой, – им конец. Теперь мы их похороним.

Вашингтон.

– А не хотите сами попробовать? – рискнул Учёный, протягивая Никсону синюю пилюлю. – Положите под язык – и готово. Подействует через полчаса. Головой ручаюсь, никаких неожиданностей.

Никсон широко улыбнулся.

– Конечно, хочу, – он жадно схватил пилюлю, положил в рот и повернулся к Советнику. – Срочно закажи мне столик в моём любимом ресторане. Нет, забронируй столики для всего кабинета на две недели вперёд... Кстати, – он снова обратился к Учёному. – У вас есть какой-нибудь нейтрализатор этого вашего средства? Ну, на всякий случай.

– Да, вот... – Учёный показал на другое предметное стёклышко, на котором лежал красный порошок. – Но зачем? Практической ценности это не имеет...

– Ещё как имеет, – усмехнулся Никсон. – Запиши, – бросил он Советнику, – у меня есть план. Синий порошок – давать всему населению. Мелким нарушителям порядка, особенно цветным – двадцатипроцентную нейтрализацию. Пусть у них аппетит пропадёт. Представляешь, все вокруг жрут в три горла, пьют вискарь и текилу, а они с унылыми мордами... Рецидивистам – половину. Политическим – чтобы один раз в неделю жрать могли. Смысл понятен?

Советник задумчиво кивнул.

– Да, – наконец, сказал он. – У нас и так слишком гуманное законодательство, но при этом тюрьмы переполнены. А это... да, это сработает. Еда – мощный стимул, биологический... Зато коммунисты не смогут утверждать, что мы проявляем чрезмерную жестокость к угнетённым.

– Забудь о коммунистах, – Никсон махнул рукой, – им конец. Теперь мы их похороним.