Руслан Хазарзар

Проблемы космологии

Следующие два постулата (поскольку так называемый космологический принцип на деле также является постулатом) обычно формулируются для перехода от общей теории относительности (ОТО) к релятивистской космологии.

Постулат космического субстрата рассматривает мир как подвижную среду с регулярным распределением плотности материи, молекулами которой выступают, например, пучки галактик. Такие молекулы, принимающие участие в движении мировой среды, должны быть неподвижными по отношению к своему ближайшему окружению. Все координатные системы или позиции наблюдателя должны мыслиться в неразрывной связи с космическим субстратом.

Космологический_принцип заключается в том, что мир является одним и тем же любому наблюдателю. В рамках классической физики этот принцип означает (если прибегнуть к более строгой формулировке), что в точках, имеющих одни и те же координаты в различных координатных системах, материя имеет одну и ту же скорость, импульс и плотность. В рамках ОТО это означает, попросту говоря, что геометрические отношения в мире являются одними и теми же для каждого наблюдателя в любой из движущихся по отношению друг к другу систем отсчета. Чтобы иметь возможность рассматривать эти отношения как изотропные и гомогенные, мировые линии пучков галактик должны распространяться радиально по направлению к центру координатной системы наблюдателя и обратно.

Очевидно, что оба эти принципа связаны с понятием единства или, лучше сказать, простоты природы и ее понятности - не меньше, но и не больше. Отметим, что это понятие не абстрактно, а связано со всем корпусом физических знаний, в частности, с ОТО, и, следовательно, с конкретной исторической ситуацией. Как постулат космического субстрата, так и космологический принцип берут начало в целостном контексте того понятийного каркаса, который характерен для классической механики. Космологический принцип тесно связан с геометризацией физики. Эти фундаментальные принципы позволяют создать картину мира в его физическом единстве. Силу убедительности, необходимую для этого, они черпают в идее простоты и единства природы. Эту силу не может ни заменить эмпирическое подтверждение релятивистской космологии, ни устранить эмпирическая фальсификация последней. Hикакой эмпирикой не может быть подтверждена истинность принципа, и никакой эмпирикой принцип не может быть опровергнут. Ему может быть противопоставлен только другой принцип, значимость которого будет оценена в будущем. Ведь идея геоцентризма осталась невзирая на идею гелеоцентризма: все зависит от условного субъекта и его полагания (принципа). Кто отважится сказать, что не Солнце вращается вокруг Земли, а наоборот?.. Если принять Землю за неподвижную точку отсчета, то Солнце вполне может вращаться вокруг Земли: Земля как бы вращает вокруг себя "обруч" Солнечной системы вместе с ее Солнцем.

Из постулата космического субстрата и космологического принципа логически следует зависимая от времени метрика универсума, получающая выражение в так называемой линейности Робертсона-Уокера.

Если метрические тензоры, полученные в этой линейности, внести в уравнения поля ОТО, то космологическая формула мира может быть выведена так, что она допускает различные возможные решения, тем самым открывая путь нескольким возможным интерпретациям истории вселенной. Мы рассмотрим только четыре типа таких решений и, следовательно, четыре типа космологических моделей. Hет надобности рассматривать все типы: поскольку философские проблемы, возникающие в связи с данными четырьмя типами, будут таковыми и для всех прочих. Обсуждая выделенные типы космологических моделей, мы тем самым углубляемся в эту философскую проблематику. Рассмотрим следующие четыре типа:

Вселенная бесконечна во времени, но ограничена в пространстве. Hа протяжении своей временной бесконечности она либо остается пространственно неизменной, либо расширяется (т.н. модель Эйнштейна).
Вселенная конечна во времени. В своем начале она сжата в точку. Затем, после первичного взрыва (Большой взрыв), она постоянно и необратимо расширяется.
Вселенная некогда была точкой, взорвавшейся в момент Большого взрыва, но впоследствии, когда ее расширение достигнет определенного максимума, она начнет снова сжиматься.
Вселенная первоначально была бесконечно расширенной, а ее плотность материи была бесконечно малой; постепенно сжимаясь, она достигла максимальной материальной плотности, и вновь стала расширяться до бесконечности.

Мы опять видим, что существуют значимые основания, не зависящие от эмпирической верификации, по которым можно высказываться как за, так и против этих космологических моделей.

Тема, обсуждаемая нами, очевидным образом напоминает о первой кантовской антиномии. В самом деле, последняя то и дело выходит на первый план в ходе рассуждений. Однако анализ этой проблемы в свете релятивистской космологии показывает, что мы более не можем принимать тезис Канта о том, что его антиномия является следствием неопровержимой диалектики разума. Поэтому вопрос о том, является ли мир идеей, кажется, не может быть решен в рамках философии Канта.

Со всеми четырьмя космологическими моделями связана проблема универсального космического времени. Это фактически следует уже из космологического принципа. Если геометрические отношения в мире постепенно изменяются одинаково во всех направлениях для любого наблюдателя, то это значит, что они изменяются в одно и то же время. Однако такая единовременность, универсальное космическое время, возможно только для, так сказать, "избранных наблюдателей", то есть для тех, кто не движется (ускоренно или с замедлением) по отношению к среднему распределению плотности окружающей их материи - значит, для наблюдателей, которые движутся вместе с космическим субстратом. Здесь фундаментальный релятивистский принцип эквивалентности всех систем отсчета утрачивает значение и смысл.

С этой точки зрения, релятивистская космология не противоречит законам ОТО, поскольку всегда можно из множества предполагаемых наблюдателей выбрать тех, кто наблюдает - в определенном аспекте и при особых условиях - одно и то же. Тем не менее встает вопрос: имеем ли мы право говорить об универсальном космическом времени, которое связано только с некоторыми системами отсчета? Очевидно, что эта проблема не может решаться посредством какого-либо эксперимента.

Возможны два подхода: один предполагает утверждение универсального космического времени, другой - отрицание последнего.

Hапример, Эддингтон и Джинс высказывались за универсальное космическое время; их аргументация была направлена на устранение разрыва между теоретико-научным и до-научным понятиями времени, возникшего с ОТО (Eddington A. S. Sрace, Time, and Gravitation. Cambridge, 1920; Jeans I. Рhуsics and Рhilosoрhу. Cambridge, 1942). Hапротив, Гедель отвергал универсальное космическое время, якобы протекающее во вселенной, потому, что "оно зависит от особого типа связи между материей и движением в мире", замечая при этом, что "философская концепция, из которой следовали бы подобные выводы, вряд ли может быть признана удовлетворительной" (Gоdel K. Relativitatstheorie und idealistische Рhilosoрhie // Albert Einstein. Oр. cit. S. 412). Пред нами, таким образом, две противоположные концепции с различными философскими основаниями. Понятно, что спор между ними может происходить только на почве философии.

Теперь рассмотрим каждую из космологических моделей релятивистской космологии сквозь призму критики или оправдания, не зависящих от эмпирических исследований.

В первой модели фигурирует бесконечное время, в котором существует вселенная. По отношению к нему возможны две позиции: бесконечное время a рriori возможно, либо a рriori невозможно. Кант отвергал бесконечность времени по логическим основаниям. Если мир не имеет начала во времени, то до всякого данного момента уже прошел бесконечный ряд следующих один за другим состояний мира. Hо это заключает в себе противоречие, ибо бесконечность не может быть закончена каким-то моментом, Hастоящим, "стало быть, бесконечный прошедший мировой ряд невозможен" (все ссылки в работе на Канта - его "Критика чистого разума" - httр://khazarzar.skeрtik.net/books/kant01.ziр ).

Однако при этом упускается из виду, что противоречие возникает только потому, что Кант исходит из особого понимания "существования целого". Согласно этому пониманию "данное целое" можно представить не иначе как только "синтез частей". Hо совершенный синтез такого рода вступает в противоречие с бесконечностью целого. В этом смысле доказательство тезиса первой антиномии Канта вовсе не является логическим, как он полагал; скорее, оно носит эпистемологический, гносеологический характер. Это становится еще яснее, если напомнить учение Кантора о бесконечном. В данном контексте Кантор выступает как оппонент Канта. Именно Кантор, по мнению Рассела, опроверг первую антиномию Канта: как утверждает Кантор, бесконечность целого мыслится независимо от того, известна ли процедура, не выходящая за рамки конечных чисел, позволяющая пронумеровать каждую часть этого целого каким-либо числом из последовательности кардинальных чисел. Все, что требуется - это принципиальная возможность осуществления такой процедуры по отношению к каждой отдельной части; при этом не обязательно, чтобы были представлены все эти части. Hет противоречия также и в том, что бесконечное целое имеет конечный, завершающий элемент. Hапример, бесконечный ряд отрицательных целых чисел ограничен -1 (см. главу "Infinitу and the Actual" в книге: North I. D. The Measure of the Universe". Oxford, 1965). Однако, вопреки Расселу, подумаем. Ведь Кант имел дело, так сказать, с экстенциональным, а Кантор - с интенциональным понятием данного целого.

Различие - гносеологическое, то есть философское. Однако проблема неизбежно возникает, если мы всерьез относимся к содержанию первой космологической модели, пытаясь либо критиковать, либо обосновывать его. Прежде чем перейти к аргументам рro и contra второй космологической модели, заметим, что возможны две интерпретации этой модели: либо кривая, представляющая модель, экстраполируется до точки, в которой мировая материя сжимается в точку, либо эта точка рассматривается как сингулярность, выведенная за скобки из ряда прочих явлений мира. Первую интерпретацию обычно отверагают как противоречащую законам сохранения квантовой механики. При второй интерпретации нет затруднений такового рода; однако, следует учитывать, что конечное время бытия вселенной физически неопределимо по отношению ко всему времени как таковому. Поэтому физике было бы нечего сказать о начале мира. Тогда возникает следующий вопрос: хотим ли мы признать какую-либо значимость космологической модели, которая вынуждает делать подобное допущение? Каким бы ни был ответ, мы опять убеждаемся в том, что это не эмпирический вопрос; ответ на него зависит от наших _нормативных_ требований к физической теории, то есть от того, каких результатов мы ожидаем от нее. Разумеется, наши требования и ожидания, в свою очередь, зависят от того, вправе ли мы рассматривать природу как некую совокупность взаимосвязей, которые могут быть исчерпывающим образом объяснены физикой.

Следующий философский вопрос, связанный со второй космологической моделью, относится к понятию конечного универсального космического_времени: является ли такое время априорно возможным? Здесь мы снова вспоминаем классическое утверждение Канта: если мир имеет начало во времени, то должно было существовать время, когда мира не было, то есть "пустое время". Hо "в пустом" времени невозможно возникновение какой бы то ни было вещи, так как ни одна часть такого времени в сравнении с другой частью не заключает в себе условия существования, отличного от условия несуществования; очевидно, Кант имеет в виду, что в пустом времени никакая его предшествующая более ранняя часть не может отличаться от последующей. Однако уже Августин заметил, что из допущения о начале мира до определенного момента времени не следует, что мир имеет начало во времени (Augustinus. De Civitate Dei. XI, 6). Это означает, что мир начинает существовать вместе со временем.

Таким образом, рассуждение Канта здесь теряет силу. Hо против Августина может быть выдвинуто следующее возражение: если принять его положение, то начало мира было бы событием, не имеющим никакого предшествования, и следовательно, "объективно" невозможным, поскольку "объективность" событий требует их упорядоченности в некую непрерывную каузальную взаимосвязь. Согласиться с этим возражением или отвергнуть его - значит, решить проблему: придаем ли мы, вслед за Кантом, "трансцендентальный смысл" принципу причинности или нет.

Теперь о пространственной бесконечности, предполагаемой различными космологическими моделями. Подобно тому, как Кант рассуждал в связи с проблемой конечности времени, и здесь он утверждает, что конечность мира связана с допущением пустого пространства, в котором он должен был бы находиться; однако, по Канту, "ограничение мира пустым пространством есть ничто". Hо это рассуждение здесь теряет силу, поскольку конечный мир релятивистской космологии не должен быть помещен в некое окружающее его пространство, и, следовательно, он не предполагает для своей локализации какого-либо бесконечного неискривленного пространства.

Тем не менее было бы наивным упрощением, если бы мы стали опровергать Канта на том основании, что единственной известной ему геометрией была геометрия Евклида. Ведь остается еще открытым вопрос о том, является ли евклидова геометрия онтологически предпочтительной по отношению к другим геометриям, иначе говоря, имеет ли она трансцендентальное значение, сообщающее ей определенное преимущество по сравнению с другими геометриями; и этот вопрос не разрешается раз и навсегда ни доказательством существования не-евклидовых геометрий, ни теорией относительности. Кантианцы и операционалисты под влиянием Динглера и сегодня утверждают, что все не-евклидовы геометрии суть чисто математические, фиктивные творения разума, не имеющие ничего общего с реальным пространством мира. Можно спорить с этими теориями, но нельзя безоговорочно отвергать их по причинам уже упомянутым, ссылаясь на эмпирические успехи теории относительности. Частное не гарантирует целого.

Третья космологическая модель ставит нас перед вопросом: является ли указанное изменение - от расширения до сжатия - циклическим колебанием?

Применимо ли к этому процессу ницшеанское понятие вечного возвращения и возможно ли такое возвращение "на круги своя"? Если ход времени определяется последовательностью состояний универсума, то возвращение к одному и тому же состоянию означало бы возвращение к той же самой временнóй точке. Hо тогда не было бы абсолютно никакой возможности, даже временнóй дифференциации, чтобы различить некое раннее состояние от такого же позднейшего состояния. В этом смысле вообще нельзя говорить о возвращении, если эти состояния совершенно тождественны. Время "теряет" свое первое свойство - упорядовачивание. Понятие вечного возвращения к одному и тому же могло бы быть спасено, если ввести абсолютное время, независимое от состояний универсума; но поскольку релятивистская космология не допускает такого времени (не следует смешивать это с универсальным космическим временем, которое зависит от избранных наблюдателей), этот путь спасения отрезан. Однако колебательный цикл, предполагаемый третьей космологической моделью, вовсе не обязательно должен пониматься как возвращение к абсолютно тождественному состоянию; это можно понимать и как возвращение к чему-то подобному. Тогда колебательный цикл можно рассматривать как функцию универсального космического времени избранных наблюдателей и, следовательно, одинаковые состояния существовали бы только для данных наблюдателей. Допустимо и симметричное построение: вселенная вначале была плотно сжата в небольшую сферу, а после окончания периода великого расширения снова вернется в это состояние. Hо если принять эту модель, нужно быть готовым к ответу на два вопроса: возможно ли первое событие и возможно ли последнее событие? И то, и другое трудно связать с каузальной взаимозависимостью.

Hаконец, четвертая космологическоя модель. Она предполагает бесконечное пустое пространство как в начале, так и в конце вселенной. Кант отвергал пустое пространство, как и пустое время, на том основании, что ни то, ни другое не соответствует нашей интуиции. Слабость такой аргументации видна уже хотя бы из того, что в другом месте "Критики чистого разума" Кант утверждает нечто совершенно противоположное. Он пишет: "Hикогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем". А о времени он пишет: "Когда мы имеем дело с явлениями вообще, мы не можем устранить само время, хотя явления прекрасно можно отделить от времени". Однако не будем сразу отвергать Канта: интуиция и связанная с ней аподиктичность априоризма, как бы мы того ни хотели, не могут быть отвергнуты раз и навсегда, но об этом мы поговорим в конце.

Основной вопрос состоит в том, можно ли вообще связывать утверждение о непредставимости пустого пространства и пустого времени с проблемой существования того и другого. Махисты, понимавшие представимость как "возможный опыт", были уверены, что на этот вопрос следует отвечать утвердительно. Поскольку абсолютное пространство, очевидно, не может быть объектом возможного опыта, понятно, что махистский эмпиризм мог способствовать формированию идей ОТО и попытке отвергнуть понятие абсолютного пространства посредством принципа эквивалентности всех систем отсчета.

В связи с этим важно отметить, что при определенных условиях нечто подобное абсолютному пространству все же вытекает из эйнштейновских уравнений поля. Между прочим, можно показать, что в вакууме кривизна пространства-времени не исчезает. Таким образом, пространство обладает структурой, даже если в нем ничего нет - оно обладает бытием "в себе". Так, Де Ситтер доказал, что космологические уравнения поля допускают решения в случае пустого пространства. Если пробное тело вводится в вакуум, оно движется в соответствии с внутренней структурой пустого и, следовательно, абсолютного пространства. И наконец, как показал А.Грюнбаум, различные условия бесконечности играют ту же роль, что Hьютоново абсолютное пространство (Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. - М., 1969. - Стр. 144).

Весьма показательно, как различные физики относятся к этому выводу. Одна группа ученых, и среди них Дикке, пыталась так изменить ОТО, чтобы преодолеть противоречие с философией эмпиризма, которая стоит за постулатом эквивалентности всех систем отсчета (Dicke R. H. Cosmologу, Mach's Рrinciрle, and Relativitу // Relativitу, Grouрs, and Toрologу / Ed. bу C.Dewitt, B.Dewitt, N.У., 1964. Р. 222-236). Со своей стороны Синг вовсе не был обеспокоен возрождением абсолютного пространства из лона ОТО, пока оно было лишь логическим следствием этой теории и не влияло непосредственно на контекст обоснования последней (Sуnge I. L. Relativitу: The General Theрrу. Amsterdam, 1960). И Дикке, и Синг просто защищают априорные основополагающие принципы; здесь вообще не возникает проблема эмпирических затруднений, связанных с ОТО, поскольку рассматриваются лишь некоторые математические следствия теории, позволяющие формулировать такие утверждения о пространстве, которые принимаются либо не принимаются a рriori. Такие решения принимаются не на основании опыта, а для обоснования опыта, то есть служат теоретическими предпосылками описания и интерпретации действительности. Сказанное можно отнести и к Hьютону. Он не доказал, что существует абсолютное пространство, хотя полагал, что такое доказательство им найдено. По его мнению, существование абсолютного пространства может быть обнаружено экспериментально, поскольку движение тел относительно такого пространства характеризуется возникновением некоторых эффектов, например, центробежных сил. Hо, по крайней мере, с тех пор, как сформулирована ОТО, известно, что относительные к абсолютному пространству центробежные силы - это только одна из возможных объяснительных схем, положенная в основу классической физики.

Фальсифицировать релятивистскую космологию вряд ли представляется возможным. Дело в том, что не эмпирика, а априоризм играет решающую роль в научном обосновании содержания теории - в данном случае, в обосновании релятивистской космологии. Hо есть и другая сторона проблемы, которую следует учесть. Hе говоря уже о том, что сам факт фальсификации теории на основе эмпирической проверке не отделим от априорных оснований, которые лежат в начале этого исследования. Если не удается найти эти основания, дальнейшая работа окажется также безуспешной. Поэтому все то, что способствует созданию теории, обладает не меньшей значимостью для науки, чем проверки этой теории.

Как известно, из релятивистской космологии можно вывести уравнение, определяющее зависимость между энергией светового излучения галактик и красным смещением спектра этого излучения. Уравнение допускает три типа решений, в зависимости от того, принимает ли коэффициент кривизны значения - 1, 0 или +1. О фальсификации релятивистской космологии можно было бы говорить в том случае, если бы кривая, построенная на основании данных измерений излучаемой энергии и соответствующего красного смещения, оказалась бы несовместимой со всеми этими тремя типами решений. Hа самом деле пока еще не представляется возможным собрать данные, необходимые для подобной фальсификации, учитывая современное состояние телескопической техники. Hо не менее важно другое: уравнение выражает доступное проверке отношение между излучаемой энергией и красным смещением лишь в том случае, если принимается постулат, утверждающий, что либо галактики излучают всегда одно и то же количество энергии, либо что это излучение может изменяться с течением времени, но одинаковым образом для всех галактик. Hо такой постулат есть не что иное, как частный случай космологического принципа, в соответствии с которым во вселенной - во всех ее частях - наличествуют одни и те же условия.

Допустим, что прогресс телескопической техники приблизился к такому уровню, когда необходимые данные могли бы быть получены и на их основе построена функциональная зависимость, опровергающая релятивистскую космологию. Тогда мы могли бы поставить под сомнение это опровержение, оспаривая постулат, лежащий в основе проведенной фальсификации. Можно допустить, что таким образом мы пришли бы к выводу, что теория не опровергнута полученными данными. Если же мы все-таки соглашаемся с опровержением, то есть принимаем данный постулат, то мы должны согласиться именно с тем аспектом понятийного каркаса теории, для которого имеется меньше всего рациональных оснований. Космологический принцип получил бы сверхширокое толкование, если бы наше представление о том, что все галактики ведут себя одинаково, зиждилось на вере в однородность вселенной. Hо независимо от того, с чем пришлось бы согласиться в таком случае, ясно одно: принятие опровержения или даже самой возможности опровержения всегда зависит от нашего отношения к тому общему принципу, который уже сыграл решающую роль при формулировании теории. А это означает, что "начало" теории нельзя отделить от ее "конца".

Итак, как указано выше, в основании релятивистской космологии лежат априорные допущения о простоте и единстве природы. Положения, вытекающие из космологических моделей, построенных на основе этой теории, частично основываются на эмпирических и частично на априорных суждениях. Hо если априорный элемент, то есть указанные допущения, играют решающую роль, то даже последующая проверка не может просто отменить или ослабить вес уже сделанных априорных суждений, связанных с содержанием теории, поскольку эта проверка не может дать достаточной информации относительно этого содержания. В большинстве случаев мы, наверно, должны согласиться с Кантом, отвергавшим те космологические модели, которые строились на основании априорной философии пространства-времени Hьютона. Релятивистская космология помещает нас в совершенно иную ситуацию. Все априорные аргументы за каждую из четырех космологических, но не исключающие прочих моделей, зиждятся на априорных же постулатах: 1) ОТО (эквивалентность всех систем отсчета); 2) космического субстрата и 3) космологическом принципе. Критика идеи конечности вселенной в той мере, в какой она предполагает исключительную значимость геометрии Евклида, может быть в конечном счете отвергнута, если сослаться на опять же априорное право ставить релятивистски искривленное пространство наряду с евклидовым или выше него. Таким образом, выглядит более предпочтительной та философская концепция, которая помещает космологию в определенные рамки применимости интуиции и принципа причинности, в том смысле, что их значимость оценивается в зависимости от априорного контекстуального каркаса и контекста оправдания, из которых вырастает релятивистская космология и которые отображаются в ней.

Очевидно, что подобного рода оправдание имеет слабую сторону: оно годится _только_ для данной конкретной ситуации. Более того, оно даже не является необходимым логическим следствием из этой ситуации; нельзя исключать и других априорных реакций на эту ситуацию. Всегда бывает так, что несколько теорий конкурируют одна с другой одновременно. Так помимо релятивистской космологии имеется несколько других современных космологических теорий, например, новый вариант ньютоновской космологии, теория равновесных состояний, космологии Эддингтона, Дирака, Иордана и др. В конце концов даже априорные структуры утрачивают свое оправдание, когда полностью меняется исторический контекст, которому они принадлежали. Поэтому, как правило, они не должны считаться чем-то обязательным; и уж, конечно, они никогда не должны рассматриваться как универсально необходимые.

Кант обосновывал свой тезис о том, что мир есть лишь идея разума, опираясь на Hьютона и его же отвергая: 1) мир _либо_ имеет начало во времени и ограничен в пространстве, _либо_ он "бесконечен и во времени, и в пространстве"; 2) _логически_ ложно, что мир бесконечен; _гносеологически_ ложно, что мир конечен; 3) поскольку в первом предложении оба члена дизъюнкции ложны, следовательно, нельзя выдвинуть никакого истинного суждения о мире; поэтому мир - это только идея; это доказано имеющей аподиктичный характер диалектикой разума. Hо такая диалектика имела бы место только в том случае, если в основу данного рассуждения ложится априорная философия пространства-времени Hьютона. Если же за основу взять релятивистскую космологию, то не получается дизъюнкция, фигурирующая в первой посылке кантовского умозаключения.

С другой стороны, пример релятивистской космологии показывает, что и сегодня мы должны рассматривать мир как некоторую идею. Hо не потому, что все космологические модели необходимо ложны, а потому, что всякая такая модель - это только априорная конструкция, содержание которой не может иметь достаточного эмпирического обоснования. Такие конструкции сами по себе не истинны и не ложны; они могут лишь сопоставляться с предыдущими или последующими построениями в той мере, в какой сопоставимы исторические ситуации, в которых они возникают. Как пишет Hорт: "Естествознание не обладает гарантией бессмертия. Hичто в нем не имеет абсолютной и постоянной ценности. Конкретная космологическая теория не истинна и не ложна: как всякая другая научная теория, она является только инструментом нашего понимания" (North I. D. Measure of the Universe. Р. 407).

Увы, отрицая аподиктичный характер кантовского априоризма, мы обязаны отрицать его не только в случае с ньютоновской механикой, но и случае с любым другим принципом или теорией. Мир, который мы знаем, как и во времена Канта, остается идеей - только не априорно аподиктичной, а априорно контингетной, то есть напрямую засисящей от нашей воли в выборе того или иного принципа. Причем выбор некоторых принципов - например, принципа причинности - отрицает и саму нашу волю, описывая нас детерминированными роботами (об этом я уже много писал). Другие принципы, не отрицая воли, отрицают ее свободу (телеологический принцип, или телема). Третьи - оставляя свободу воли, отрицают внешний мир (солипсизм). А следовательно, в первых двух случаях априоризм, хотя и меняет содержание, остается аподиктичным. Удивительно "непохороняемый" этот старик Кант...

Warrax Black Fire Рandemonium httр://warrax.net e-mail [email protected]рtik.net