http://www.atheism.ru/library/Eduardov_1.phtml

Эдуардов Сергей

Иерархи жаждут монополии

Часть I

- Ты мне про попов лучше не напоминай... То есть таких дураков, как ваши попы, нету других на свете. По секрету скажу тебе, срам, а не попы.

- Да уволь ты их, Господи, вчистую! Чем дармоедов-то Тебе кормить?

- Жалко, вот в чем штука-то.

М.Булгаков, "Белая гвардия"

Православие нынче в моде. Публичные политики и государственные мужи, выросшие в безбожии, чудесным образом оказались в стаде послушных агнцев Христовых. Даже коммунисты, презрев ленинскую заповедь "не заигрывать с боженькой", осеняют себя крестным знамением. В такой атмосфере иерархи Русской Православной Церкви обрели уверенность и диктуют уже как жить и что делать, не только пастве своей, но и обществу в целом.

Планы большие: сформировать законодательные и институциональные механизмы непосредственного влияния Церкви на государственную политику, оградить неразумных мирян от тлетворного влияния бесовского Запада, создать на бюджетные деньги, но при РПЦ мощный медиа-холдинг и утвердиться на государственных телеканалах, ввести обязательное преподавание Закона Божия в школах, наводнить Вооруженные Силы православными политруками, получить налоговые и прочие льготы для православного бизнеса (как тут не помянуть такое безусловно богоугодное занятие как беспошлинная табачно-водочная торговля), вернуть отобранную большевиками собственность, и т.д., и т.п.

Конечно, некоторые из этих планов не всегда заявляются прямо и лапидарно на уровне высших церковных сановников, но что у последних на уме, то у святых отцов рангом пониже на языке. Скажем, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II публично ратует только за преподавание школьникам "Основ православной культуры" (против чего не может быть возражений), а председатель Издательского совета РПЦ протоирей Владимир Соловьев вынужден, в частности, разъяснять, что Церковь не претендует на канал ТВ-6: такое разъяснение потребовалось как раз после озвученной Соловьевым и зампредом Отдела внешних церковных связей (ОВЦС) Московского Патриархата протоиреем Всеволодом Чаплиным на Рождественских чтениях, завершившихся в Москве на прошлой неделе, идеи создания при государственной поддержке православного медиа-холдинга. Однако выступивший на тех же чтениях протоирей Дмитрий Смирнов был более откровенен: "Мы должны ставить перед депутатами задачу, чтобы они обещали, что наших детей будут учить Закону Божию, а с экранов телевизоров уберут все, что нам не нравится". Именно так - убрать все, что им не нравится! Далее отец Димитрий сделал заявку на то, чтобы РПЦ было отведено 70% эфирного времени - согласно доле якобы православного населения.

Хорошо, что коммунисты тоже теперь стали православными, а то ведь и они претендуют на 30% телеэфира в соответствии с долей своих избирателей: 70+30=100 - куда неправославному антикоммунисту податься? Между прочим, ортодоксальные христиане фактически уже имеют свой телеканал - вещающая на третьей кнопке компания "Московия" контролируется "православным банкиром" Сергеем Пугачевым, близким к высшим иерархам РПЦ, а большинство руководителей компании ранее работали в Православном информационно-телевизионном агентстве. Заметим также, что количество связанных с РПЦ печатных изданий уже в полтора раза превышает дореволюционный уровень. Казалось бы, церковники не обделены информационной свободой, но в том-то и дело, что им этого мало - требуется еще ограничение свободы по распространению "неправоверной" информации, а в более широкой постановке - ограничение, в том числе на государственном уровне, общественной жизнедеятельности, неугодной православным иерархам.

Здесь уже затрагиваются такие краеугольные основы современного общества как отделение церкви от государства и свобода совести, и переходя к этим вопросам, мы не сможем обойтись без обильного цитирования. Для человека религиозного та истина, в которую он верует, едина и универсальна (конкретна, как сказали бы диалектические материалисты), поэтому стремление к узурпации права на истину, вообще говоря, естественно. Но сам Господь даровал человеку свободу воли. Защищая свободу совести индивидуума, не связанное с конкретной церковью государство разве нарушает замысел Творца?

Само появление светского государства РПЦ трактует как деградацию в обществе духовных начал, признавая принцип отделения церкви от государства только в качестве вынужденной необходимости. В основополагающем документе "Основы социальной концепции Русской Православной Церкви", принятом Архиерейским Собором в августе 2000 года, говорится: "Государство как необходимый элемент жизни в испорченном грехом мире... благословляется Богом. В то же время необходимость государства вытекает не непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но из последствий грехопадения и из согласия действий по ограничению господства греха в мире с Его волей"; поэтому государство "не вправе абсолютизировать себя, расширяя свои границы до полной автономии от Бога". Позвольте, однако, полюбопытствовать: недопустима автономия от какого Бога? - Святой Троицы? Аллаха? Будды? Или "неавтономное" государство многоконфессионального общества призвано служить всем богам одновременно? Но ведь приближение к Аллаху есть неподчинение Христу, а как указывают нам в "Основах...", "в той степени, в какой мир не подчиняется Богу, он подчиняется сатане".

Далее в документе фактически излагается претензия на обретение РПЦ статуса государственной (или полугосударственной) церкви. Правда, святые отцы пока только мечтают об "идеальной форме взаимоотношений между Церковью и государством", которая возможна лишь "в государстве, признающем Православную Церковь величайшей народной святыней, - иными словами, в государстве православном", но не теряют надежды на "такое духовное возрождение общества, когда религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной".

Предел мечтаний наших иерархов - теократия. В современном понимании это, как известно, "форма правления, при которой глава государства является одновременно его религиозным главой" (БЭС, М. 1999, с. 1192). Однако этимология данного термина означает богоправление. В ветхозаветную эпоху судей, на которую ссылаются церковники при толковании теократии как высшей формы общественного устройства, судьи были не просто правителями Израиля, но пророками, осуществлявшими власть по прямому Божиему благословению и указаниям. Когда евреи стали требовать у состарившегося Самуила, последнего из судей, поставить над ними "обычного" царя, "сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними" (1 кн. Царств, 8, 7). Поэтому нельзя, конечно, не согласиться с тем, что, как подчеркивается в "Основах социальной концепции", "переход от судейства к монархии свидетельствовал об ослаблении веры, отчего и возникла потребность заменить Царя Незримого царем видимым". Однако о каком гипотетическом восстановлении богоправления идет речь ныне? При всем уважении к Алексию II и его сану имеются большие сомнения насчет наличия у него непосредственного диалога с Господом.

Между тем указанный сюжет из Священного Писания используется также для обоснования богоданности монархии (поскольку Самуил помазал на царство Саула по повелению Божию) и ее преимущества над демократией как общественным строем, не получившим Божественной санкции. Послушаем председателя ОВЦС, митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла: "С религиозной точки зрения, высшей формой государственного правления является теократия, но, снисходя к понижению в народе религиозного чувства, Бог дарует ему монархию. Другими словами, монархия, уступая теократии в плане религиозной ценности, тем не менее является богоустановленным учреждением. В Библии ни слова не говорится о демократии и парламентаризме, поэтому, в отличие от монархии, парламентаризм не является богоустановленной формой правления. А значит, в религиозном смысле монархия выше парламентаризма".

Что ж, во всяком случае откровенно. По крайней мере, теперь понятно, откуда у наших святых отцов такая стойкая неприязнь ко всему, что связано с демократией и свободой. Странно только, что искушенные в теологии мужи упускают из виду то обстоятельство, что Господь санкционировал не просто монархию, но именно ту власть, которую хотел иметь сам народ. А других форм правления народ тогда не знал. Не правильней ли будет сказать, что богоугодным является любое общественное устройство, установленное в соответствии с изъявлением народной воли? Если же мы обратимся к Новому Завету, то обнаружим у апостола Павла еще более "крамольное" утверждение: "...нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены" (Посл. к Римлянам, 13, 1).

Можно, между прочим, вспомнить и знаменитое изречение, исходящее из уст самого Господа: "Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу" (Матфей, 15, 21). Это ведь не только к вопросу налогообложения (в связи с которым сие было сказано) относится. Однако, вынужденно признавая "известное разделение сфер компетенции Церкви и власти, невмешательство их во внутренние дела друг друга", вытекающее из принципа светскости государства, РПЦ усматривает в практическом воплощении данного принципа попытки "вытеснения религии из всех сфер жизни народа, отстранения религиозных объединений от участия в решении общественно значимых задач, лишения их права давать оценку действиям властей". А по мнению митрополита Кирилла, "принцип отделения Церкви от государства трансформируется в принцип некоей социальной сегрегации Церкви, в своего рода политику апартеида по отношению к верующим".

Под стоны об ущемлении прав верующих РПЦ на деле претендует на идеологическую монополию и устранение при помощи государства со своей "канонической территории" инакомыслящих конкурентов. Втолковывать новоявленным отцам Звездониям о свободе совести и вовсе бесполезно. "Появление принципа свободы совести - свидетельство того, что в современном мире религия из "общего дела" превращается в "частное дело" человека. Сам по себе этот процесс свидетельствует о распаде системы духовных ценностей... Свобода совести окончательно превращает государство в исключительно земной институт, не связывающий себя религиозными обязательствами. Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом", - говорится в "Основах социальной концепции...". Заниматься "общим делом" в лоне собственно Православной Церкви ее иерархам отнюдь не представляется достаточным - им непременно требуется подмять под себя государство.


http://www.atheism.ru/library/Eduardov_2.phtml

Часть II

Безусловно, любая Церковь не может не стремиться к расширению своих пределов. Но автономия светского государства препятствует экспансии "общего дела" церковной организации за ее пределы и административно-принудительному распространению соответствующих обязанностей на все общество. Именно это не нравится сановникам РПЦ в их неустанных заботах по ограничению частной свободы. Сама же священная борьба за идеологическую гегемонию ведется под лозунгом возрождения "духовности".

"Наш народ по-прежнему страдает от моральной и мировоззренческой опустошенности", "Россия не возродится, если духовно-нравственные ценности не будут поставлены во главу угла" - кто не подпишется под этими словами вне зависимости от их авторства? Однако ж сии незамысловатые сентенции принадлежат Алексию II, а между церковным и светским пониманием "духовно-нравственных ценностей" существует коренное различие, ведь сами термины "дух" и "душа" имеют в теологии конкретное содержание, не вполне схожее с их значением в обиходной речи. Дискуссия на предмет того, возможно ли внутреннее самосовершенствование вне Православия или вообще вне Бога, - занятие априори бессмысленное. Но даже если мы на минуточку забудем, что общество представлено приверженцами самых разных мировоззренческих концепций, а также согласимся считать, что вся внецерковная культура греховна, а следовательно, безнравственна, то все равно что-то удерживает от совмещения понятий "духовность" и "воцерковленность" (принадлежность к общине). В конце концов, разве мало в нашей истории братья-православные вдохновенно резали друг друга, презрев любые человеческие и Божии заповеди? Так и подмывает еще раз процитировать то место из романа Булгакова, где Господь объясняет вахмистру Жилину: "Мне от вашей веры ни прибыли, ни убытку. Один верит, другой не верит, а поступки у вас у всех одинаковые: сейчас друг друга за глотку...".

Между тем "традиционные духовно-нравственные ценности" в их церковной трактовке противопоставляются иерархами РПЦ ценностям либеральным как секулярным и греховным. В отличие от западного индивидуализма с его стремлением к "внешней свободе и земному благополучию", "традиционные ценности" русского народа включают в указанной трактовке не только собственно "верность в служении Богу и Истине Его", но и дежурный набор патриотических клише, перечень коих по существу неотличим от перечня, провозглашаемого, например, тов. Зюгановым: соборность, "идеалы самоограничения, приоритета духовного - над материальным, жертвенности и долга - над потребительством и эгоизмом, любви и справедливости - над правом сильного". В общем, набор всех тех добродетелей, которых вроде как лишен совращенный сатаной западный обыватель и которые, надо полагать, с лихвой возмещают русскому человеку мнимый недостаток у него стремления к внешней свободе.

Неприятие бесовского либерализма не ограничивается национальными рамками. По мысли митрополита Кирилла, высказанной, в частности, на недавних слушаниях в Госдуме, "либеральная традиция, под знаком которой формировалась западная цивилизация, никак не коррелирует с религиозными традициями православия, ислама, иудаизма, буддизма", поэтому западная культурно-цивилизационная модель не может быть признана "универсальной и предназначенной стать фундаментом мировой интеграции".

Здесь мы вынуждены привести также обширную выжимку из выступления митрополита Кирилла на VI Всемирном Русском Народном Соборе в декабре прошлого года. Начав с безоговорочного осуждения террористических актов 11 сентября в США, митрополит продолжил: "Террористы решили продемонстрировать миру намерение вступить в противоборство с западной цивилизационной моделью... В мире наблюдается экспансия секулярного либерального гуманизма - идеологии, основанной на приоритете земных интересов грешного человека над верой..."; при этом следует говорить не о столкновении христианской и исламской цивилизаций, а "о конфликте традиционных ценностей, в том числе религиозных, с секулярно-гуманистическими... Верующий человек стремится всеми силами оградить своих близких и свой народ от греха вероотступничества, даже если это противоречит гуманистическим идеалам "прав и свобод"... Нерелигиозный, деидеологизированный либеральный стандарт предлагается мировому сообществу в качестве универсального образца устроения жизни государства и человека. Однако многие народы стремятся отстоять право на собственный традиционный уклад... Чтобы предотвратить конфликт цивилизаций, следует переустроить мировой порядок таким образом, чтобы каждый народ получил возможность свободно развиваться в рамках собственной культурно-исторической и религиозной традиции... Международное право и межгосударственные организации должны принимать во внимание реальное мировоззренческое многообразие человечества".

Нетрудно увидеть, что за тривиальными рассуждениями о многоукладности мира кроется прежде всего почти физиологическое отвращение к либерально-гуманистическим идеалам. Но главный интерес представляет не эта болезненная реакция. Из подобных рассуждений следует, что не только права человека, зафиксированные в международных договорах, не являются, оказывается, универсальными ценностями, но таковых ценностей не существует вовсе. Единственно существующая универсалия - это право на уникальный традиционный уклад, не искаженный какими бы то ни было универсалиями. Именно данный вывод, с очевидностью вытекающий из приведенных рассуждений, кажется поразительным, ибо признание мировоззренческого многообразия - сущая ересь для адепта монотеистической религии. Вот ведь и сам митрополит Кирилл, выступая в стенах Госдумы, внушал депутатам: "Слово Божие научает нас, что христианство - универсальная религия, обращенная ко всем людям вне зависимости от их национальности".

Можно, правда, возразить, что митрополит призывает лишь учитывать реальное мировоззренческое многообразие в мире. Но отчего же тогда столь рьяное отстаивание права на культурно-идеологическую обособленность (что все равно кажется странным для проповедника) выказывается только на глобальной арене, а на отечественных подмостках делается попытка разыграть иной сценарий? Впрочем, следует признать, что претензии РПЦ на свое фактическое огосударствление и устроение российского общества в соответствии с "православным идеологизированным антилиберальным стандартом" тоже не абсолютны. Будем справедливы к нашим святым отцам - они заявляют свои монопольные права почти исключительно на славянские души, однако эти права заявляются ими предельно жестко.

"Русский человек, - по словам митрополита Кирилла, - православный по рождению, и обращение его в другую веру есть преступный прозелитизм".

Сколь старательно Православная Церковь рисует себя защитницей права народов на религиозное самоопределение (и вновь воскликнем: не странно ли? - Христос не делил своих чад по "пятому пункту"), столь неутомимо хлопочет она о лишении такого права индивидуума, рожденного на просторах бывшей Империи славянином. Христианские ценности оказываются на практике не такими уж универсальными. РПЦ не ставит перед собой задачу обращения в веру Христову российских мусульман, иудеев или буддистов. В то же время и все гневные причитания православных иерархов по поводу угроз прозелитизма неизменно относятся только к западным христианским конфессиям, а также к раскольническим православным церквям и сектам.

Западные братья во Христе оказываются самыми злейшими врагами. С последователями Магомета Алексий II не считает зазорным быть на дружеской ноге, тогда как просто встретиться с Римским Папой противно его убеждениям. Дело, выходит, не только в секулярном либерализме-гуманизме, но в тотальном неприятии западной цивилизации.

К сказанному стоит добавить то и дело проявляющиеся у РПЦ симптомы какого-то средневекового мракобесия. В первую очередь имеется в виду пресловутый вопрос о числе зверя (из Апокалипсиса Иоанна Богослова), которое отдельным святым отцам по-прежнему мерещится в идентификационном номере налогоплательщика. Позиция же высших иерархов по данной проблеме (сформулированная в марте и декабре прошлого года соответственно в специальном документе Синодальной Богословной комиссии и в определении Священного Синода) остается двусмысленной.

Можно указать и на другие примеры. Скажем, никто не спорит, что клонирование живых организмов, развитие генной инженерии, исследования по созданию искусственного интеллекта порождают массу морально-этических проблем, требующих своего решения в том числе с религиозной точки зрения. Однако позиция, занятая РПЦ, сводится по существу к требованию блокирования соответствующих направлений науки и может быть выражена простой формулой: "Не пущать!".

Если бы КПРФ победила на президентских выборах 1996 года, то к началу нового тысячелетия с коммунистической идеей в России наверняка было бы покончено - столь легко просчитывался оглушительный провал этого несостоявшегося правления. При нынешнем положении дел в верхних эшелонах Российской Православной Церкви обретение ее иерархами вожделенной идеологической монополии могло бы нанести такой удар по православию, по сравнению с которым 74 года существования богоборческого государства показались бы "золотым веком". Стоит ли пробовать?


Warrax Black Fire Pandemonium  http.//warrax.net   e-mail [email protected]